Моя награда

      Как Чонин и предполагал, члены Сальвацио начали действовать. Он попросил братьев следовать на восток, чтобы попасть в сердце организации. Вместе с Хёнджином им удалось узнать, где расположен штаб. Минхо остановил кровотечение, но повреждения были слишком серьёзными. Второй хён до сих пор не мог спокойно смотреть на то, как его малыш с трудом поднимается, чтобы глотнуть воды. Его раздробленные кости срастались быстро, но их было так много, что один или два дня не решили бы проблему.       Когда Сынмин хотел перенести друга на свой веер, Либит неожиданно зарычала. В пустыне звук разносился очень далеко. Парни вздрогнули. Они уже привыкли к тому, что днём фиолетовая кошка мирно дремала в доме, а ночами уходила на охоту. Теперь же, стоя рядом с гигантским монстром, они испытывали страх.       - Ты не хочешь его отдавать? - спросил Хо.       Он потратил слишком много сил и едва мог держать глаза открытыми. Но они с Либит связаны, ему не нужно было даже произносить что-то вслух. Он задал вопрос просто по привычке. Она наклонилась над волшебником, потёрлась осторожно усатой мордой о его грудь.       - Мы можем соорудить паланкин на её спине. Сынмину и так придётся везти вас троих.       - Но ведь она так сильно прыгает. Разве его не будет трясти? - усомнился Бин, за что получил удар хвостом такой силы, что едва удержался на ногах.       - Сынмин истощён, он не сможет лететь быстро и плавно.       Хо протянул руку, вновь призывая алхимический круг, чтобы продолжить лечение, но Чонин его остановил. Он покачал головой:       - Я в порядке. Мне нужно немного поспать. Отправляемся к Сальвацио. Если хён ещё в состоянии колдовать, он должен помочь Сынмини, - Минхо кивнул. Он понимал, что Чонин лучше него самого понимает своё состояние.       Одной из способностей Чанбина был призыв предметов и их изменение. Так как он хорошо освоил превращение, он смог сделать из пустынного песка хорошую лежанку для младшего. С помощью Твэкки они с Джином осторожно подняли паланкин на спину кошки. Второй хён продолжил движение на загривке Либит, держась за сиреневую шерсть, как за поводья.       Путешествие заняло долгих три дня. Голодные и измотанные, они появились в предместьях города Рам, где их уже ждали. Фиолетовое трёхглазое чудище, конечно, произвело впечатление на молодых воинов, ожидающих прибытия колдунов в лесу. Хёнджин первым спустился на землю, чтобы поприветствовать посланцев.       - Добро пожаловать в Рам, господин Якут! - вперёд вышла высокая крепкая загорелая девушка.       - Прошу прощения за мой внешний вид, леди, - мужчина осторожно протянул руку, чтобы коснуться её ладони и поднести к губам.       Солдаты удивлённо смотрели на растерявшегося командира. Они никак не ожидали, что Анна Мосс, славящаяся своим тяжёлым ударом, потерпит такое обращение.                    - Господин Якут, я польщена. Но впредь попрошу вас так не делать, - её спокойствие никак не сочеталось с удивительно нежным румянцем на щеках.       - Как вам будет угодно, - Джин отступил; спустя мгновение он услышал голос Чанбина.       - Существуют женщины, которые могут перед тобой устоять? Или всё дело в том, что ты перепачкан в дорожной пыли?       Третий брат запомнил его слова и уже мысленно приготовил нахалу наказание. Он вновь обратил свой взор на девушку в тёмно-зелёном кафтане и грубых кожаных сапогах. На ней прекрасно бы смотрелось лёгкое лимонное платье, отороченное нежными рюшами, а не одежда солдата.       - Меня зовут Анна Мосс. Мне поручили встретить вас и сопроводить в штаб. Если вам нужна помощь лекаря, то я пошлю уведомление.       - Милая, - Бин продолжил вести себя грубо, что бывало всякий раз, когда он встречал незнакомых людей, которые, по его мнению, занимались не своим делом, - нам нужен хороший повар.       - Об этом не беспокойтесь, - вновь её спокойствие поразило Хёнджина, даже он порой срывался на старшего из баловников. - И ещё. Вы можете что-то сделать с вашим милым питомцем? Боюсь, что рядом с ним мы будем очень заметными.       Сынмин и Чанбин переложили Чонина, который всё ещё находился под сонным зельем, на веер; Минхо же легко скатился на землю по гладкому боку. Либит тут же приняла размеры самой обычной кошки. Она тоже устала за эти несколько дней, ведь поддержание такого облика отнимало слишком много энергии. Она забралась на руки к своему товарищу и, наконец, решила вздремнуть. Хотя, конечно, ей бы хотелось погреться возле мягкого лиса, но она не стала его тревожить.       Бин внимательно наблюдал за действиями посланников. Во время шествия к штабу они не разговаривали. Хёнджин с Минхо перебросились парой фраз. Все были настороже. Старшие говорили, что им необходимо объединиться с этой организацией, чтобы вытащить Чана из лап имперских выскочек. Но юноша не очень-то верил в то, что люди, не обладающие даже начальными алхимическими навыками, способны противостоять избранным принцам. Если уж малышу Ину пришлось туго, то что говорить про этих ребят в тёмно-зелёной форме. Они погибнут в первом же сражении, и спасти их будет некому. И даже если они присоединятся к Сальвацио, чтобы вытаскивать их из передряг, то продлится это недолго. Силы братьев не бесконечны, и даже силы Чонина.       Люди на улицах города не обращали внимание на процессию, каждый шёл по своим делам. В Хэлдсворте уже давно бы спросили, что, как и куда. Даже уличные мальчишки просто носились, играя мячом, набитым песком. Слишком привычными стали для них вооружённые люди.       Официальным штабом организации являлось длинное каменное здание в три этажа, обнесённое забором. Оно напоминало крепость. Внутри располагались ещё несколько зданий поменьше. С основным они были соединены сетью коридоров. Но был и другой штаб, расположенный глубоко под землёй. Чонин упоминал о нём.       Во внутреннем дворе располагались площадки для тренировки мечников, копейщиков и лучников. Братья мельком глянули на юных солдат, натягивающих тетиву. На душе кошки скреблись. Чанбин старался делать вид, что ему всё равно, но внутри всё отчаянно кричало: "Зачем нужна эта война? Почему они должны через неё проходить?! Только из-за какого-то проклятия".       Эскорт постепенно сократился до одной только девушки. Прежде, чем она сопроводила колдунов в казармы на первый подземный этаж, Бин спросил:       - А вам песочек не нужен? - он обратил внимание на то, что возле стены несколько воинов набирали песок в большие мешки, которые использовали как противовесы.       - Нужен. Но пока нам трудно достать большое количество. Ближайший карьер находится в трёх днях пути. К тому же, мы покидаем пределы города только ночью.       Хёнджин уже поднял Чонина на руки. Мужчина улыбнулся, когда вспомнил о том, как укладывал маленького Лисёнка спать. Если он засыпал внизу, после того, как они заканчивали играть в кости, приходилось осторожно доставлять его на чердак. И пускай это выглядело со стороны несколько странно, Джин не смущался, просто не мог. Если бы Чонин позволил, он бы и дальше носил его на руках, но малыш стал слишком взрослым. Вот так посапывающий, уткнувшийся носом в ключицу старшего брата, он всё ещё напоминал того ребёнка, чистого и невинного.       - Снять печать! - Бин коснулся паланкина и тот рассыпался, превратившись в настоящую бежевую гору.       Он сразу же ощутил на своей спине любопытные взгляды. Копейщики прекратили тренировку и с изумлением наблюдали за волшебством. Четвёртый брат поспешил скрыться внутри здания. Он считал, что не выглядит так же круто, как Ин или Феликс, в чьих силах он не сомневался.       - Спасибо, - сухо ответила Анна. - Главы сейчас нет на месте. Я надеюсь, что вы сможете отдохнуть и восстановить силы. Мы не можем предоставить вам комфортные условия, поэтому простите, - проговорила она, открывая перед братьями тяжёлую деревянную дверь.       Небольшая комната, напоминавшая келью, освещалась тремя толстыми свечами, стоявшими на хлипком деревянном столе. Пять лавок вдоль неровных холодных стен служили спальными местами. Джин положил Чонина на одну из них, сам сел на соседнюю и поправил на брате тёплый плащ.       - Ужин скоро подадут сюда. У нас не так много одеял и подушек, но мы постараемся найти их как можно быстрее. На территории есть баня. Я пришлю кого-нибудь за вами, когда там станет свободно. До встречи, - было заметно, что она старалась поскорее уйти.       Минхо поблагодарил её; он не двигался с места, пока не утихли её гулкие шаги. Проверив пульс Чонина и убедившись, что пока всё хорошо, мужчина, наконец, развязал плащ. Его примеру последовали и остальные. Чанбин вновь прибегнул к язык жестов. Он продолжал относиться к местным с недоверием. "Что будем делать дальше?" "Ин тоже должен поесть", - Сынмини беспокоился; он уже несколько раз бросал взгляды то на хёна, то на волшебника. "Как только принесут еду, он проснётся и скажет, подслушивают нас или нет. Да, хён?" - Минхо только кивнул в ответ.       Через какое-то время в дверь постучали. Трое солдат в потёртой зелёной форме принесли оловянные миски с кашей, булочки из грубой муки, тяжёлый, ещё горячий, чайник и жаровню. Было заметно, с каким интересом они поглядывают на пришельцев, способных колдовать. Бин чувствовал себя так, будто бы он голым выбежал на главную площадь. Он пересел на центральную лавку и сделал вид, что поправляет плащ на Чонине, только чтобы не встречаться взглядом с любопытными людишками.       Второй хён остановил действие сонного зелья и снял печать, обездвиживающую волшебника. Веки Чонина дёрнулись. Он немного пошевелил пальцами, потом поднял руку и почесал лоб, не открывая глаз. Немного размяв шею, он услышал скрип досок. Необычный звук заставил его с трудом проснуться. Лишь только то, что его любимые братья были рядом и глядели на него с беспокойством, заставило его пересилить боль и онемение и приподняться. Чанбин тут же стал поддерживать его за спину. На лице Сынмина проскользнула счастливая улыбка:       - Выспался?       - Лет на сто вперёд, - ответил ему колдун в той же весёлой манере.       - Ты как?       - Никогда не чувствовал себя хуже, - усмехнулся он, толкая расстроенного Хёнджина. - Всё будет хорошо. Я знаю, что хён сделал всё возможное и невозможное, чтобы склеить меня. Я рад, что мы благополучно сюда добрались, - живот Чанбина был очень разговорчивым и напомнил присутствующим о том, что каша стынет. - Налетаем?       Горячая каша была такой же, как в церкви. Минхо и Чанбин обменялись взглядами. Они вспомнили то время. После скитаний по дорогам, после недожаренных зайцев и перепелов они, наконец, могли почувствовать вкус масла. Братья живо взялись за ложки. Сам Чонин тоже изрядно проголодался. Ему казалось, что он не ел никогда в жизни. В мечтах ему грезился кусок мяса, приготовленный на углях, но во рту была только пресная склизкая субстанция. Но даже она была хороша.       - Что будет дальше? - Сынмини поглядел сначала на хёнов, но потом вспомнил, что Чонин — герой этой истории, и решение принимает он.       - Нам нужно встретиться с главой организации.       - Неужели это дедушка Крис? - задавался вопросом Бин.       Он плохо плохо помнил этого человека, но они часто о нём говорили. По большей части, в ироничном ключе. Дедушка Чана был скорее мифической фигурой. Он создал второе пророчество, потому скрывался от имперских войск и наёмников Саммерса. В деревню приходил один-два раза в год. Мальчишки часто крутились возле него. Чонин один раз сидел у него на коленях и дёргал за седую бороду, спадающую до колен. На голове он носил странную остроконечную шляпу, под которой скрывался жидкий седой хвостик, перевязанный лентой с бубенчиками на концах. Они мило звенели, пока он неспешно гулял по улочкам. В карманах он носил конфеты и угощал ими всех малышей. А Бин каждый раз пытался выпросить ещё одну, и Кристофер вёлся на щенячьи глазки.       Чану он часто рассказывал о своих приключениях, в которых он добывал кости дракона, боролся с дикими пиратами и выращивал колокольчики на лысине эльфа. Этому старику никто не верил, кроме маленького Банчана. А он потом пересказывал эти истории братьям. Поэтому для Сынмина Кристофер Харби — выдумщик из сказок, а не реальный человек.       - Смотри, не назови его так в глаза, - подтрунивал Хёнджин, наслышанный об этом персонаже.       - Я так скажу, - Чонин задержал дыхание, ему было больно, рёбра ещё не срослись. - Я не видел его. Быть может, это не он. Мы идём говорить с главой Сальвацио. Нам нужна их сила.       - А что потом? - Мин, казалось, единственный не боялся задать этот вопрос.       - Потом... - а сам Чонин боялся отвечать. - Они уже начали вступать в конфликт с имперской армией. Город Рам постоянно находится внутри боевых действий. Но не он один. Бунты вспыхивают по всей стране. Просто он возле столицы. Если они решатся на штурм Винтертауэр, то войско стартует здесь.       - Ин, - впервые волшебник услышал такое обращение от Минхо. - У тебя есть свой план?       Холодок пробежал по спине юноши. Он не мог попятиться назад. Он не мог отказаться. Рейнард... или он сам? Как всё же расценивать сложившиеся обстоятельства? Чонин не мог пока ответить на вопрос, кто он — даже сам себе. Волшебник лишь знал, что должен спасти братьев, даже если ему придётся покрыть руки несмываемой кровью.       - Я не проиграю. Поверь в меня, хён. Прошу!       Братья замерли. Они не ожидали таких слов. Не в этом тёмном подвале, не сейчас. Но они придали сил. Каждый хотел верить, что тот кошмар не повторится, и никто из них не получит ран. Но каждый понимал, что это несбыточные мечты.       Чонин замер, палец на левой руке дёрнулся. Парни поняли, что кто-то приближается, и затихли. Пришёл один из тех солдат, что приносили еду. Он принёс стопку шерстяных колючих, грубо сотканных, одеял. Минхо вдруг подумал о том, что изделия мамы Чонина всегда получались мягкими и красивыми. Вспомнив об этом, он неосознанно улыбнулся. Волшебник заметил это выражение лица и захотел узнать мысли хёна.       - Вы можете пойти помыться, - парнишка собрал посуду. - Я принесу ещё дров.       - Не надо, нам этого хватит, - солдат хотел возразить, но Хёнжин лишь усмехнулся и заставил огоньки на углях плясать, следуя за пальцами мужчины.       - Кажется, ты его напугал, - Бин тыкнул баловника в бок локтем. - Сегодня мы купаемся втроём! - объявил четвёртый брат.       Глаза Сынмина резко стали круглыми, он открыл было рот, чтобы высказаться, но тут же остановился. Взгляд хёна был требовательным. Пришлось смириться и вновь лишиться возможности побыть рядом с Минхо. Иногда юноше казалось, что без второго брата он задыхается, как без воздуха.       - Хён, идите первыми, - он сунул руку в карман и вытащил оттуда кости.       Сердце Хёнджина сжалось. Он посмотрел на Чанбина. Тот задумчиво перекатывал пальцами кубики. Джин понял, что брат испытывает то же чувство боли и одиночества.       - Сыграем? - он, прикрыв глаза, улыбнулся, чтобы придать сил не только себе, но и Джину.       - Сыграем, - согласился третий брат.       - Всё равно нужно скоротать время. Я первый! - Сынмин протянул руку.       Ему редко везло в этой игре. Он всё понял и простил Чанбина. Второму хёну нужно было поговорить с Чонином наедине. Ревность сейчас не имела смысла. Важнее решить все вопросы на этом этапе, чтобы шипы и стены не помешали двигаться вперёд. Вот только он сам тоже в себе не разобрался, лишь сделал первый шаг.       Солдат проводил парней в небольшой деревянный домик, показал, где можно взять воду, мыло и кадки. Минхо помог Чонину снять одежду и аккуратно сложил её на лавку. Юноша подумал, что сам всегда так делал, потому что наблюдал за хёном, он учился у него всему.       Когда они набрали воду и устроились на широком полке, волшебник осторожно спросил:       - Хён, можно я помогу тебе помыть волосы?       - Можно.       Он бы, конечно, мог сказать, что Чонин ранен, и ему не стоит много двигаться, но не стал. Мужчина знал, что ребёнок внутри колдуна требует внимание. Этот ритуал стал для них священным. Эта потребность не уходит с годами, она становится только крепче, особенно в тяжёлые времена. Хочется, чтобы всё было как раньше, как в дни спокойствия и радости.       Длинные тонкие пальцы распустили чёрный шнурок, затем каждое кольцо толстой седой косы, одно за другим, пока стена серебристого водопада не закрыла фиолетовую гвоздику. Чонин легонько обвёл очертание знака бесконечности. Его тихий голос был едва слышен, но Минхо сердцем мог почувствовать каждое слово, будто мальчик прочитал его собственные мысли.       - Нас всегда было восемь. Нас должно было быть восемь. Всегда.       - Да.       - Хён, скажи, что ты вспомнил сегодня?       - Когда?       - Когда принесли одеяла, - Чонин полил ковшом голову Минхо.       - А-а, - старший вновь улыбнулся, точно так же.       - Не расскажешь? - казалось, Чонин немного обиделся, но не настаивал.       - Я вспомнил твою маму, - ответил, наконец, Минхо.       - Маму?       Чонин вновь подумал о том, что он не часть это мира, что мама и папа не существовали. Или нет. Не существовал он, малыш Ян Чонин.       - У неё были золотые руки. Я всегда наблюдал за тем, как сплетаются нити, как вращается веретено и рождается что-то удивительное. Мы с Чаном часто проводили время с твоими родителями. Наши были заняты разными делами.       - Я рад.       Минхо посмотрел на воду, стекающую на пол. В отблесках мутных луж он смог разглядеть образ Рейнарда. И пусть он не знал, кто это, он понимал, что это не его ребёнок, не малыш Чонин. Он не решился спросить об этом самого Чонина. Как не решился рассказать ему о своих способностях.       - Они успели побыть родителями. То есть... - юноша немного смущался, он знал, что Минхо не совсем верно его понимает. - Я хочу сказать, что у них была возможность побыть с вами, более взрослыми, чем я, обучить своим навыкам. И теперь, - слёзы подступили к горлу, но Чонин продолжил, - я могу представить это. Наверное, твои объятия похожи на мамины.       Минхо резко развернулся, кадка упала на пол, и вода разлилась по сырым доскам. Руки были скользкими от мыла, глаза наполнились слезами, но они слились с каплями, падающими с волос. Широкие ладони, покрытые синими венами, тонкие запястья, длинные пальцы, крепкие мышцы — совсем не такие мамины руки. Но то тепло, что они дарили, нельзя различить.       - Хён.       - Что бы ни случилось, что бы ты ни решил, каким бы путём ни шёл, я буду твоим братом. Я ждал тебя. Я ждал, и ты родился. И Чан... он тоже ждал тебя. Мы все ждали, чтобы нас стало восемь, чтобы мы были единым целым.       - Спасибо, хён, - пролепетал Чонин. - Спасибо!