***
Утром Чонин поднялся раньше всех. Он сидел на досках, прислонившись к ледяной стене, и думал над тем, какой же путь ему в итоге выбрать. С силой Рейнарда он хоть сейчас мог бы ворваться во дворец и всех там уничтожить. Он знал, что это возможно. И в какой момент желал именно этого. Звериная сущность и жажда крови вновь проснулись в его сознании. Те самые, что мечтали вкусить плоти Феликса. Те самые, что плели сети паутины для младшего Саммерса и Бикса. Но в нём жило и его собственное "я". Хотя, быть может, оно тоже было всего лишь отголоском Лиса, его светлой стороной. И это "я" молило об отсрочке. Виновные должны понести наказание, но будут ли виновны солдаты, защищавшие императорскую семью, следуя своему долгу, приказу. Должен ли он убить и их? А если не должен, то как спасти их? И может ли он вообще решать, кому умереть, а кому жить? Какое он имеет на это право? Месть за братьев — повод ли это, оправдание? И кому он должен мстить? Своему же брату. А как быть с ним? Как он может своими же руками оборвать нить его судьбы, руководствуясь местью? Чонин вспомнил о том, что было высечено на спинах лисиц, охранявших поместье Хуна в Фоксэбоуд. "Ненависть — удел побеждённых". Он смог применить своё отношение к Феликсу, смог полюбить его всем сердцем, даже когда узнал всю историю. Каждый совершает ошибки, падает, встаёт и продолжает движение, пока бьётся сердце. И так будет всегда. Не существует ни идеальных людей, ни идеальных жизней. "А буду ли я думать так же, глядя на израненного хёна? Или на закованного в цепи Феликса? Смогу ли я сохранить спокойствие". - Уже утро? - Хёнджин повернулся на бок. Вчера они боролись за право лечь поближе к своему любимому братишке: в итоге голова Джина и голова Чонина ночью иногда соприкасались. Минхо лёг подальше от жаровни, Бин с Сынмином разделили лавки напротив. Четвёртый брат делал вид, что и так не хотел ложиться там, но на самом деле он просто уступал место рядом с Чонином тому, кто в нём сильнее нуждался. Глядя на хёна сверху вниз, колдун не мог не улыбнуться. "Он... его глаза, его улыбка — доказательство того, что я живу. Я, а не кто-то другой за меня. И я не занимаю ничьё место. Мы были с ним вместе. Я был с ним. И сейчас я с ним. И он смотрит на меня". - Завтрак же в пути, - конечно, он чувствовал запах горячей каши, а ещё запах свежей крови. Множество разных звуков окружало штаб Сальвацио: люди приходили и уходили, подразделения проводили тренировки, повара готовили завтрак, конюхи кормили лошадей. Чонин привык одновременно слышать всё и не слышать ничего. Он уже предполагал, что произойдёт в следующие несколько минут. Братья просыпались один за другим, и если бы Хан-хён был с ними, то он бы специально продолжал посапывать ещё слаще. Эти воспоминания не выкинуть из сердца. Солдаты принесли кашу и новый горячий чайник. Также они передали, что глава вернулся в штаб и ждёт их у себя. Кабинет Харби находился в другом корпусе; один из дежурных остался, чтобы проводить гостей. Парни вышли во двор, Минхо быстро оценил ситуацию и сказал, что останется, ведь тут он нужнее. Ночью вернулась группа, сопровождающая главу, многие из них были тяжело ранены. В воздухе стоял запах гниения, железа, свежей земли — двое скончались на рассвете от потери крови. От метательной машины остались одни щепки, к тому же Бин заметил ещё вчера, что многие механизмы на территории штаба повреждены, как, например, лебёдки, поэтому грузы на высоту люди поднимали на руках. Они с Сынмином решили, что тоже останутся и постараются помочь. В конце концов, составление планов атаки — это не их конёк. Они в любом случае были готовы следовать решениям Чонина. Колдун думал, что услышит какие-то разговоры по пути к кабинету, расположенному в дальней башне, но ничего важного произнесено не было, ни одного слова, касающегося императорской семьи или дел в столице — обычные бытовые вопросы. - Глава, они прибыли, - солдат постучал в дверь, прежде чем рапортовать доклад. - Войдите. Дрова в камине только-только разгорались. В каменной башне было до ужаса холодно: сквозь щели в стенах проникал ветер, закрытые наглухо ставни скрипели, хлипкие, разваливающиеся на глазах. За столом, просматривая утреннюю почту, сидел высокий седой мужчина. Чонин не помнил этого человека, в его памяти не сохранились образы деревенских жителей. Он лишь не мог забыть тот день, когда его дом сгорел, когда красное зарево поднималось на краю леса, но этот человек не подходил под описание, данное братьями. Никакой бороды у него не имелось, да и остроконечной шляпы тоже. Зелёные брюки, как у всех солдат, и чёрные перепачканные в глине сапоги — всё что на нём было надето. Рядом стояла девушка в шерстяном синем платье. Она выжимала тряпицу, окрашенную кровью. Рядом на столе лежали чистые бинты. Глава Сальвацио получил ранение, и Чонин считал своим долгом отплатить ему, потому попросил: - Позвольте мне вылечить вас, - ответа он не дождался и шагнул вперёд. Впрочем, глава не возражал. Колдун заметил, как мышцы на его лице расслабились, разгладилась и широкая морщина, пролегающая меж седых бровей. Девчушка посмотрела на незнакомца так, будто хотела разорвать его на кусочки. В больших сине-зелёных глазах пылали искры ярости и недоверия. Она готова была броситься на Чонина, лишь бы защитить подопечного. - Всё в порядке, Нила. Ты можешь идти. Его голос был спокойным, похожим рокотание ручья, но в нём скрывалась сила, мощь, способность управлять большим количеством людей. Юноша призвал алхимическую печать, сузил круг до размеров пятака и наложил его на рану. Сращивать ткани намного легче, чем кости, потому лечение не заняло много времени. Хёнджин молча наблюдал. Он много раз повторил про себя то, что должен был сказать господину Харби, но всё равно сомневался. Он уже привык быть Джином Я́кутом, воплощением хитрости и спокойствия, но каждый раз он словно ждал одобрения. Мужчина понимал, что теперь не может предугадывать мысли младшего брата. И, наверное, он боялся своими действиями навредить ему, его планам или стратегии. - Благодарю, - Харби расправил затёкшие мышцы, рука его потянулась к куртке, пропитанной кровью, но потом замерла, когда мужчина заметил оставленное сменное бельё. - Ах, она и об этом позаботилась. Господа, прошу прощения за мой внешний вид. Я думаю, что нам будет удобнее разговаривать в кабинете. Он за соседней дверью. - Хён, идём. Все четыре окна башни были открыты. Комнату наполнял яркий утренний свет, лучи отражались от тёмного круглого стола, расположенного в центре. Чонин оценил его антикварную ценность, лишь взглянув на изящные резные ножки, а прикоснувшись, не мог не восхититься качеством древесины. Рядом стояли восемь стульев, составлявших комплект. Они безусловно выполнены одним мастером не меньше двух веков назад и содержались в превосходных условиях, потому отлично сохранились. - Господа, прошу, - широкая ладонь главы указала на места за столом. Теперь он был облачён в тёмно-синюю мантию, расшитую прекрасным серебристым узором, напоминавшем традиционные рисунки Царства птиц. Чонин не очень хорошо разбирался в их значении: он столкнулся с ними, когда стал искать информацию для Феликса. Также теперь заметнее был шнурок, перевязывающий волосы, собранные в короткий хвост на затылке, на конце которого еле слышно позвякивали серебряные колокольчики. - Ещё раз прошу прощения. Ситуация в столице оставляет желать лучшего. Мы не планировали вступать в сражение, но, как видите, войска Саммерса сметают всех на своём пути. - Господин Харби, вы писали, что Саммерс вступил в открытое противостояние с имперскими войсками. Но как же ему удалось это провернуть? Он ведь был под наблюдением. - Господин Я́кут, - несмотря на то, что они не были представлены друг другу, глава обратился именно к Хёнджину. - Для этого человека нет ничего невозможного. К тому же, внутри императорской семьи тоже существует раскол, поэтому нынешняя ситуация будет полезна нам всем. - Вы планируете атаковать в ближайшее время? - Джин не видел этого, но по тону голоса брата он понял, что ситуация складывается опасная. - Да, - на мгновение мужчина замер, он хотел сказать что-то другое, но изменил фразу, - господин Ян. Мы долго ждали эту возможность. - Какими же силами располагает Сальвацио, если вы хотите противостоять одновременно двум врагам, - Харби молчал. - Или же вы хотите принять сторону кого-то из них? - Сальвацио — союз, который держит нейтралитет и... - Джин понимал, что старик юлит, и он знал, что такое отношение заставляет Чонина принимать жёсткую позицию. - Господин Харби, - Чонин перебил его, - я уже говорил это вам и повторюсь. Я не стану помогать. Я не хочу, чтобы мои братья участвовали в перевороте, который принесёт выгоду нашему врагу. Ни Саммерс, ни Алкион не должны остаться у власти. Ещё полгода назад я просил вас подыскать подходящего кандидата, - глава собирался возразить, но колдун не останавливался. - В итоге вы говорите мне, что на вас напали люди Саммерса, а магический след на вашей одежде принадлежит Четвёртому принцу. Третий брат старался сдержать чувства. Он очень удивился, услышав такую информацию. До этого они с Чонином прорабатывали план, следуя которому они должны были заручиться поддержкой Сальвацио для того, чтобы выступить против имперской семьи. Но теперь получалось так, что их союз с Харби — это ловушка. Мужчина переменился в лице: его доброжелательная улыбка испарилась, губы тронула усмешка. Хёнджин готовился отдать приказ фамильяру, рука его легла на рукоятку меча. Он внимательно смотрел на Чонина, ожидая разрешения. - А ты хорош, Чонин. Не ожидал, что ты настолько продвинулся во владении колдовским искусством. Непривычно было слышать его имя из уст постороннего. Если они встречались с другими людьми, они называли его господином Яном. Он и сам привык быть Якутом или Яном в зависимости от времени суток, и мягкие голоса братьев совсем не походили на эту жёсткую усмешку. - И всё же, господин Харби, - юноша не потерял самообладание, он продолжил говорить спокойно и уверенно. - Я хочу услышать от вас лично, - на мгновение повисла пауза; ветер ворвался в башню, всколыхнув бумаги, лежащие на столе. - Кто это? - Пока я не могу раскрыть его личность. Не сейчас. Он будет ждать нас в замке Винтертауэра. - Вынуждаете решить меня здесь и сейчас? - их диалог походил на сражение. Джин не успевал следить за движениями их губ и выражениями лиц одновременно, чтоб понять, кто из них блефует. - Именно. Чонин, ты должен принять решение. Сальвацио — это в первую очередь люди, которые желают мира и спокойного будущего для всех. Если ты возглавишь их, будь готов отвечать за жизнь и смерть каждого. - Не навязывайте мне свою позицию. Вы — глава этой организации, вы вложили в их голову идею о счастье. Меня заботит лишь благополучие моей семьи. И это я предлагаю вам свою помощь, а не вы мне. Мужчина вздохнул; он откинул голову на спинку резного стула и закрыл глаза. Хоть волшебник и вылечил его раны, усталость никуда не ушла. Кристофер не спал почти двое суток и сейчас спор с мальчишкой лишь сильнее выматывал его. Впрочем, его поддерживал искренний интерес. Он желал знать, как далеко зайдёт сын его любимой ученицы. - Хорошо. Какие твои условия? - казалось бы, он пошёл на уступки, но Чонин не собирался так просто рассказывать свой план. - Мне нужен человек, который способен создавать сильные барьеры, сравнимые с барьерами Собора. От Хёнджина не ускользнул блеск, затаившийся в глазах старика. Это было любопытство. Мужчина понимал это чувство, глава Сальвацио почти попался на крючок. Чонин прекрасно умел овладевать интересом людей, это и помогло ему быстро стать узнаваемым и популярным в среде коллекционеров. - Если среди нас нет такого человека, что тогда будешь делать? - Тогда я помешаю вам осуществить атаку на замок. Бессмысленно было пытаться понять, о чём идёт речь, стороннему наблюдателю оставалось только слушать и запоминать. Но Хёнджин не чувствовал себя беспомощным, он знал, что в нужный момент он сможет протянуть руку помощи, встать на защиту или просто обнять этого сильного Лисёнка. - Я не думаю, что вы захотите рисковать своими людьми и проверять это. Оставайтесь в стороне. Я сам всё сделаю. - Мальчишка, - бросил старик. Он не был раздражён, скорее просто ворчал, как это делают все те, кто проиграл партию в кости. - Итак, - Чонин ждал его ответа. - Этот человек — я. Думаю, что ты тоже не захочешь проверять. - Почему бы и нет? Почему я должен вам верить? Я даже не уверен в том, что вы и есть тот Кристофер Харби. - В каком смысле? - но юноша не ответил, вместо этого он решил продолжить список требований. - Я понял тебя. Прежде, чем вы отправитесь к остальным, я бы хотел кое-что показать. - Старик положил правую руку с центр стола и призвал синий алхимический круг. - Я оставлю вас. Надеюсь, что увижусь со всеми друзьями моего внука за ужином. Он встал из-за стола и удалился из комнаты. Печать продолжала светиться. Хёнджин подумал было, что за ней могла скрываться бомба или что-то вроде этого, но брат спокойно смотрел на неё и не двигался с места. - Что он хотел этим сказать? - Что мы должны заглянуть внутрь. Не думаю, что это опасно. Если бы он хотел напасть, то сделал бы это ещё раньше, до того, как мы вошли в его поле. Джин обернулся, затем посмотрел под ноги. Он действительно ощущал, что воздух был как будто тяжёлым. Там, во дворе, дышалось намного легче. Ответ стал очевиден. Харби был искусным колдуном, потому ему ничего не стоило наложить чары на посетителей или атаковать неожиданно. - Готов? - Чонин протянул руку, чтобы коснуться центра печати. - Конечно, я готов, - Хёнджин улыбнулся, показывая, что совсем не волнуется. Что-то подобное юноша видел в доме Хуна, в гроте на полу была такая же печать, которая хранила воспоминания. Активировав её, Чонин перенёсся на двадцать лет назад. Он чувствовал, что хён взял его за руку, потому крепко сжал тёплую ладонь. Он очень дорожил этим жестом и был благодарен. Та же башня, те же восемь стульев. Харби в то время был ещё довольно молод, но уже сед. Впрочем, Минхо сейчас стал таким же. Волшебник склонился над картой. Внезапно в окно прилетел переливающийся синевой, кажущийся жидким, шар. Мужчина уклонился от него, не отрываясь от своего исследования. Снаряд же растворился в воздухе. Послышались гулкие шаги на лестнице. В кабинете кто-то громко разговаривал. - Учитель! В зал вошла стройная невысокая девушка; в первую очередь в глаза бросались огненные волосы, собранные в аккуратную косу, правда, несколько локонов всё же выбивались из причёски, они словно парили в воздухе. Она держала за ухо долговязого широкоплечего парня в длинной чёрной мантии. Позади них шла ещё одна пара, оба в одинаковых светлых туниках, перевязанных зелёными поясами, к которым крепились сумки с травами. Точно такая же вещь всегда была при Минхо. Чонин предположил, что они из Долины Целителей. - Учитель, вы позволяете ему забавляться всякий раз. Но что, если он кого-нибудь ранит? - Он должен сам отвечать за свои поступки. Хае, ты не будешь вечно привязывать его к своей юбке. Целитель посмеивался, хотя на его лице это никак не отражалось. Просто Чонин знал это: второй хён так же выражал свои чувства. Юноша напоминал ему Минхо скорее не чертами лица или голосом, а вот этой самой манерой, а ещё общим силуэтом. - В конце концов, нам с Алисой нужны пациенты для практики. Не будем же мы сами их калечить. - Минсу! - рычала девушка, не выпуская из рук ухо парня. - Твои речи просто возмутительны! - Простите, я задержался, - на пороге появился знакомый человек. Это был Ли Финист. - Так-так, что это у нас случилось? - он тут же бросился на спасение друга, попавшего в цепкие лапки И Хае, известной, как Лисица из дома И. - Мне кажется, что этот орган ему ещё понадобится. - Этот орган Хае мало интересует, - Минсу вновь отпустил шуточку, за что сам получил тычок от Алисы. - Но они опаздывают. Где носит Арина и Ынхёна? - целительница выглянула за окно. - Я, между прочим, всё это время был тут, - Чонин и сам его не заметил, что было очень странно, ведь воспоминание, записанное в алхимический круг, не должно было содержать иллюзии. - Вы такие шумные, - рядом с волшебником сидел Со Чанбин, точнее человек, очень сильно на него похожий. Чонин убрал руку Хёнджина, чтобы призвать свою печать. - Что-то случилось? - хён с беспокойством смотрел на брата, который заметно дрожал. - Я должен это сохранить. Это отец Чанбин-хёна. Родители Минхо-хёна. Отец Феликса. И... - он сам не мог поверить в то, что судьба дала ему шанс увидеть маму. Люди в воспоминании разговаривали, обменивались новостями, смеялись и подшучивали друг над другом и своим учителем. Харби просматривал редкие пергаменты, советовался с Минсу по поводу применения того или иного компонента для зелий. Хае и Алиса собирались пройтись по магазинам с косметикой. Юноши хвастались друг перед другом новыми печатями. Чонин мог сказать, что каждая из них была настолько сложной, что ему едва удалось распознать некоторые символы. - Хён, - голос Чонина дрожал, так же как и его рука, удерживающая алхимический круг, - я похож на неё? - Похож, - старшему брату оставалось только обнять ребёнка, готового заплакать. Джин положил голову на плечо Лисёнку, ставшему выше его. Глядя на жизнерадостных авантюристов, собравшихся за круглым столом, мужчина думал о том, что он благодарен им. Эти люди привели в мир его братьев, ставших для Хёнджина настоящей семьёй. Вспоминая своё детство, в котором не было места веселью и радости, он глубоко вдохнул. Лицо матери становилось совсем расплывчатым, он позабыл её улыбку, ведь она так часто плакала и хмурилась. В дни, когда отец приходил к ним, она без умолку щебетала о его успехах в математике и фехтовании. Она всегда жила в ожидании — одобрения любимого мужчины, которому была не нужна, и одобрения господ, на которых работала. Она искала счастья именно в этом. - У меня получилось! - братья отвлеклись, услышав возглас Ян Чондэ. - Получилось! - зернышко, лежащее на ладони, на глазах окружающих стало прорастать, появились два листочка на тоненьких стебельках. - Ты это сделал! - глаза Хае наполнились слезами. Вскочив со своего места, она подлетела к парню и крепко обняла. - У тебя, наконец, получилось! - Да, - он вздохнул с облегчением. - Теперь мы сможем посадить эту вишню. Потом ещё одну и ещё. И тогда ты снова сможешь любоваться ими круглый год, так же как в поместье клана И. - Спасибо, - шептала девушка. Хёнджин наблюдающий за её тонкими пальцами, цепляющимися за мантию колдуна, и не мог сдержать улыбку. - Ты похож не только на маму. В минуты радости на твоём лице сияет такая же мечтательная улыбка, как у отца, - поделился хён, отчего Чонин смутился и покраснел. Дверь внутри воспоминания распахнулась, и веселье прервал ещё один ученик Харби — совсем мальчишка, которому была велика его тёмная мантия. Он запнулся о её полы, когда переступал порог. Едва отдышавшись он прохрипел: - У... у меня новости. - Успокойся, Ынхён. Что случилось? - их радостные лица в мгновение стали серьёзными. - Мария... она... - все напряглись, а тот, кого назвали Арин, сжал руки в кулаки. - Мария родила сына! До этого старший Со не показывал своих эмоций, делал вид, что ему не интересно, что он пришёл сюда не ради этих людей и никак с ними не связан. Его пальцы всё так же были сжаты, а вот глаза... Они стали заметно шире, губы его дрогнули. Становилось понятно, что услышанное его поразило. - Мой... сын, - наконец, вымолвил он, а затем сорвался с места. Скорость его поражала воображение. Он моментально исчез, лишь дрогнула дверь ведущая в кабинет. - Какой же он всё-таки эмоциональный, - посмеивался Финист. - Сам скоро таким станешь, - Минсу похлопал его по плечу. - Завтра мы отправимся в деревню на западе. Надеюсь, что Фенхуан там понравится. Эти горы очень похожи на Долину, так что иногда мне кажется, что мы с Алисой дома. - Пойдёмте тоже посмотрим, - Хае потянула Чондэ за руку. Вся честная компания покинула пределы кабинета, в котором остался только Харби. Он коснулся поверхности стола, где на мгновение вспыхнули синие узоры печати. И затем всё пропало. - Я успел записать, - прошептал Чонин, опуская руку. - Молодец! - ответил Хёнджин, поглаживая его по синей макушке.Круглый стол
20 сентября 2022 г. в 09:19
В воздухе уже витала прохлада. Небо, затянутое светло-серыми тучами, было мрачным. Лишь в рваных дырах проглядывали кусочки тёмно-фиолетового полотна, усыпанные блестящим жемчугом. Старший и младший стояли посреди двора, задрав головы. Ветер легонько трепал их мокрые волосы.
- Хён, ты простынешь.
- Когда ты научился указывать мне?
Они смотрели друг на друга и смущённо улыбались. Время продолжает идти вперёд. Чонин вырос и становится зрелым. Он напоминает Банчана: целеустремлённый взгляд, гордый стан, крепкие руки. А он, Ли Минхо, он изменился? Или застрял в том же времени, в той башне с монстрами?
- Эй! Вы оба будете чихать завтра, - Чанбин обыграл Сынмина и Хёнджина и теперь, довольный и счастливый, вышел навстречу братьям. - Успеете ещё наговориться, - Чонин улыбнулся, он раскусил план четвёртого брата.
Когда колдун подошёл к Бину, он протянул руку, чтобы легонько толкнуть кулаком костяшки пальцев хёна: "Спасибо". Без слов, без лишних взглядов. Среднему брату оставалось только принять благодарность и продолжить движение. Воздух будто бы стал теплее после того, как Чонин и Минхо поговорили. Но оставались ещё нерешённые проблемы; юноша понимал, что, если он не вмешается, то их команда опять потонет в круговороте собственных токсичных мыслей, как это было накануне их расставания.
Вымытые, розовые, словно поросята, мальчишки вернулись в комнату. Свеча на столе колыхалась — они всё ещё разговаривали. Голова Лисёнка покоилась на коленях Хо-хёна.
- Прохладно, - Джин пустил ещё несколько огоньков в жаровню. - Поздно уже. Вам обоим пора спать. Да и нам тоже.
Колдун не хотел лишаться тепла и комфорта, которые дарил старший брат. Пусть он не смог рассказать ему об отношении к Рейнарду, зато узнал про испытания, которые пережил хён, и об их связи с Банчаном. Больше Минхо не мог это скрывать, но поведал тайну только Чонину. Юноша, конечно, был обижен на хёна, ведь это было так важно: знать, что Чан-хён жив. Но с другой стороны, он понимал, как тяжело об этом знать самому Минхо. Знать о каждом ранении, о боли. Ин пообещал, что не станет ничего говорить братьям, иначе волнения в их семье могли бы стать опасными. Он лишь сказал: "Теперь я всё сделаю, чтобы мы, наконец, вернулись домой живыми. Я никого не потеряю, - он читал в глазах хёна беспокойство и тревогу. - И я тоже буду жить. Я больше не сдамся".