Моя награда

      - Будь осторожен, - Минхо похлопал Сынмина по плечу и отправился к кромке озера со своим отрядом.       Мин же криво усмехнулся. Хён совсем перестал уделять ему внимание, точнее, он перестал его баловать, как ребёнка. В конце концов, это должно было когда-нибудь произойти, просто юноша надеялся, что у него ещё будет время. Но сейчас, когда всё стало настолько опасно, когда кто-то из них может погибнуть, время превратилось в самую дорогую вещь.       Ему сложно было изменить себя. Сперва привыкнуть к тому, что прошло три года. И за эти три года Чонин превратился из невинного цветочка в расчетливого коварного стратега. Уже нельзя было сказать: "я старше на год, я взрослый". Нельзя спрятаться за спину Минхо и притвориться малышом, нельзя думать, что Чан, Минхо и Хёнджин решат все проблемы.       Сынмин всегда оставался в тени братьев, живя в своём уютном мирке. Он редко выходил за пределы их маленького дома, редко общался с другими людьми, потому ему сложно было вступать в беседу. В лагере, чтобы что-то попросить, чтобы узнать какую-то информацию, ему приходилось собирать всё мужество. Сказать "здравствуйте" — целое испытание. Если ему нужно было передать что-то самому, он просил формулировать послание на бумаге и говорил "Вам письмо" или "Вам записка".       В первые дни рядом часто мелькал Чанбин, но он был настолько занят, что никак не мог помочь юноше с коммуникацией. Приходилось выкручиваться самому. Все готовились к нападению, чем-то занимались, каждый нашёл себе дело, а Сынмин только-только смог освоить печати. Он не видел цели в самостоятельных тренировках, не знал, к чему должен стремиться. Бегать между корпусами в качестве посыльного у него хорошо получалось, ведь он использовал алхимический круг и поднимался в воздух. Теперь не обязательно даже призывать Пима. Но это всё не то. Так он не сможет внести весомый вклад в сражение.       Одинокие ночи под открытым небом давали простор для размышлений. Он не мог пойти к кому-то из братьев, потому что чувствовал себя лишним. Стоять и смотреть, как Минхо изводит себя и не быть способным помочь — настоящая пытка. Лезть в штаб к Чонину и Хёнджину и подслушивать их планы, в которых он ничего не понимал, тоже было бесполезно. Так зачем он здесь нужен? Разве он не часть пророчества? Разве он не ключевая фигура? Мало этого, среди принцев нет того, кто владел бы стихией земли, а значит, что и смертельно ранить его некому. Но и равным по силе тому, кто едва не убил Чонина, он не был.       И Феликс пропал. Человек, вдохновшавший его на самосовершенствование, находился в плену. Мог ли Сынмин его спасти? Наверное, нет. Ведь он боялся совершить ошибку, испортить план Чонина. Да и самого Чонина он стал бояться. Это уже был не его младший брат, а что-то другое, находящееся на заоблачно высоком уровне.       Как-то ночью он сидел на упавшем дереве и вырезал веер. Ему нравились эти аксессуары. В детстве он как-то увидел его в руках знатной дамы. Поражённый красотой расписной ткани, он в тайне стал мечтать о нём. Мин не смел попросить купить ему такой, ведь денег у них не было. И вот, когда, наконец, в его руках оказались звонкие монеты, полученные от продаж фейверков и вложенные в его ладонь рукой Хан-хёна, мечта смогла свершиться.       Три дня он приходил к порогу магазина, любовался витринными образцами и решал, какой выбрать, но ручку двери потянуть боялся. Вечером третьего дня он решился забежать в лавку в тот момент, когда её покидал другой клиент.       - Что надо? - грозно окрикнул его продавец.       - Я хочу купить веер, - промямлил Сынмин, повернувшись и вытянувшись по струнке.       - А деньги у тебя есть? - мужчина засомневался в этом, глядя на штопанную куртку Мина, стоптанные ботинки и короткие брюки, из которых подросток вырос.       Хоть он и был опрятно одет — во всё чистое, украшенное аккуратными швами Минхо — всё равно выглядел бедняком. Но он положил на прилавок кисет, полный звонких серебряных.       - Украл?       - Нет! - на глазах мальчика наворачивались слёзы, но он сдерживал их.       - Что же Вы желаете купить? - с издёвкой спросил торговец.       - Веер. Зелёный веер, - чуть громче произнес подросток.       - В какой дом ты его понесёшь? - продавец подумал, что это новенький слуга из какого-то особняка поблизости.       - Я... я покупаю для себя, - промямлил покрасневший Мин.       В ответ ему раздался смех, чем-то напоминающий собачий лай. Торговец закашлялся, глаза его покраснели, а пальцы нервно постукивали по деревянной стойке.       - Слушай, пацан, шёл бы ты отсюда. Купи себе на эти деньги нормальную одежду и обувь и не думай о всякой ерунде. Только дамы носят такие украшения. Иди-иди, не мешайся.       Сынмину пришлось уйти ни с чем. Он отошёл от двери магазина и шмыгнул носом. Его светлая мечта разлетелась на кусочки. Если веер может носить только женщина, то никто ему его не продаст, даже если он пойдёт в другой магазин.       Мальчик вытер слезы рукавом и отправился домой. Он брёл по улице, опустив голову вниз, смотрел на камни мостовой, на выбоины и трещины. Вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Сынмин обернулся и увидел Хан-хёна. Улыбка сама собой появилась на лице, ведь старший брат светился в лучах заходящего солнца.       - Ну, как? Купил?       - Нет, - он старался не расплакаться перед ним, ведь именно Джисон помог ему заработать деньги.       - Почему же?       - Мне ни один не понравился, - соврал мальчик, стараясь казаться беззаботным и ничуть не расстроенным.       - Значит, поищем в другом городе. Смотри, что у меня есть! - он поднял руку, в которой держал коробку с пирожными. - Какое ты себе выберешь?       Сияющий малыш оглядел сладости и хотел было уже сказать, что ему нравится клубничное, но потом подумал и ответил:       - Я выберу то же, что Минхо-хён.       - Я даже не сомневался, - Джисон снисходительно посмеялся. - Тогда идём домой, - его левая рука была свободна и парень позволил за неё уцепиться.       В конце концов, его мечта сбылась: Пим становился огромным веером. А потом Чанбин научил его вырезать пластинки и варить клей. И вот теперь Сынмин мог сделать такое украшение, которое подошло бы только ему.       Услышав шуршание листвы, он поднял голову. Перед ним стояла Анна Мосс. Она смотрела на веер с таким интересом, что Мин невольно вспомнил себя, отражающегося в витрине магазина.       - Меня вызывают?       Юноша уже получил от младшего брата предостережение и теперь с подозрением относился ко всем обитателям лагеря, особенно к помощнице Харби.       - Нет, - она смутилась и это сбило с толку; на её щеках пробежал румянец.       Сынмин подумал, что это из-за мороза. В это время и правда уже холодало,хотя осень только началась. В Смурри в это время ещё собирали урожай, а деревья стояли зелеными. Но здесь, на Севере, всё так напоминало Хэлдсворт.       - Моя смена закончилась. Я увидела тебя здесь одного, без братьев. Это меня удивило. Я хотела спросить, не случилось ли чего.       Теперь настала очередь Сынмина смущаться. Неужели это так заметно, что он старается не отходить от хёнов?       - Просто... - когда он краснел, то был таким очаровательный. - Просто погода хорошая.       - Можно, я присяду?       Сердце Сынмина забилось сильнее: от смущения или от волнения — он не понимал. Костер, разведённый рядом, плясал под редкими порывами ветра. Мин хотел продолжить работу, но не мог сосредоточиться. Женщина больше не задавала вопросов; она смотрела то на танец языков пламени, то на кусочки ткани и кружева, которые Хёнджин достал для младшего брата в одной из швейных мастерских. И всё же иногда она кидала взгляд на бледные щёки юноши, на тёмные, почти чёрные волосы, собранные в хвостик. После того, как Чонин освободил его из водной ловушки на дне озера, Сынмин обнаружил, что его волосы сильно отросли. Он хотел попросить Минхо подстричь его, а потом подумал, что, если выдался шанс, то он может ещё немного отрастить волосы — так он хоть немного будет похож на любимого брата. Правда, хён сказал, что ему не идёт. А Чонин только улыбнулся. Раньше он отпустил бы какую-нибудь шуточку, обязательно злобную. Но теперь характер его изменился — он стал мягче и добрее.       Их взгляды столкнулись. Сынмин испугался и тут же отвернулся, губы его вытянулись в тонкую ниточку, скрывающуе смущение. Она тоже отвернулась, и он снова заметил, как румянец проступил на золотистой коже, освещаемой отблесками костра.       - Сегодня прохладно, - её голос показался Сынмину хриплым, но тут же она звонко добавила. - Не сиди долго, - развязав тесёмки плаща, она быстро накинула его на юношу и убежала, даже не попрощавшись.       Обескураженный, Мин долго смотрел на несколько огоньков от жаровен, стоявших возле палаток в лагере. Где-то там скрылась эта странная женщина.       Весь следующий день он пытался отыскать её, чтобы вернуть плащ, но она всякий раз ускользала. Сынмин пришёл на тренировочное поле, где решился поговорить с юнцами-копейщиками, что разминались возле серых мишеней из старых досок. Они сказали, что командир Мосс ушла минут десять назад проверять склады. Возле двух наскоро сколоченных сараек Мин крутился целый час, но так и не встретил Анну, чтобы отдать ей вещь. Обычно её можно было встретить перед обедом, потому что именно ей приходилось следить за порядком, но сегодня ретивых голодных разгонял её помощник — громила два метра ростом.       Ночью юноша вновь пришёл к упавшему дереву, чтобы закончить вырезать пластинки. Он уже украсил шесть из десяти рёбер резьбой и планировал продолжить работу, пока из рыбьих костей на костре варился клей. Пах он просто отвратительно, потому пришлось делать его сегодня, когда ветер подул в противоположную от лагеря сторону. Сам Сынмин провонял так, что стало стыдно возвращаться в палатку к братьям. Утончённый и чувствительный Хёнджин точно вышел бы из себя.       - Снова сидишь тут в одиночестве? - звонкий голос заставил юношу встрепенуться.       Куча разных мыслей вихрем пронеслась в голове. Но в первую очередь он думал о том, что, почуяв запах рыбьих костей, командир разведчиков сморщит свой острый носик и убежит. А ведь он целый день её искал!       - Твой плащ... я... - запнулся Сынмин. Потом он осознал, что ткань плаща тоже пропахла ворванью, и в таком виде он уже не мог его вернуть. - Твой плащ я оставлю себе. Нечего бы его на меня надевать.       - Я не против, - она стояла поодаль и наблюдала за юношей, пытающемся скрыть смущение. В её глазах он был таким же милым, как щенки, которые прибегали к ней с окраин Рама.       - Ты так и будешь смотреть на меня?       - Не "ты", а Анна. Меня зовут Анна, - сегодня она была более открытой и настойчивой, чем вчера. - А тебя, кажется, зовут Сынмин.       - Ким Сынмин! - буркнул юноша.       Уже давно никто из посторонних не называл его по имени. Так странно было слышать его не от братьев. И почему-то очень приятно.       - Господин Ким Сынмин, можно мне и сегодня с вами посидеть? - на её аккуратных розовых губах играла нежная улыбка.       Свет костра словно бы был волшебным: он растворил суровую воительницу и вместо неё явил миру обычную весёлую девушку.       - Но запах...       - Ваш рыбный суп меня не отпугнёт, - она звонко рассмеялась, словно бы шутку эту не сама только что придумала, а услышала от своего собеседника.       - Это клей.       - Для веера?       В её глазах... Сынмин, наконец, смог определить их цвет — серый с тёмно-синими крапинками. При дневном свете они казались стальными, суровыми. В её глазах поселилось любопытство.       - Да, для веера.       - Так интересно, - протянула она, присаживаясь рядом на нагретое костром дерево.       - Что именно?       - Как рождается такая красота. Рисунки на них очень красивые. И дамы, которые их носят, тоже очень красивые, - юноше показалось, что в её словах есть толика грусти.       Он был уверен, что ей, как солдату Сальвацио, чужды балы, пышные празднества и украшения, ведь она выбрала путь воина. С другой стороны, немного подумав, Сынмин понял, что дело здесь не только в её собственном решении. Она не родилась в богатой семье, иначе не сидела бы сейчас рядом с ним. И, скорее всего, решение стать солдатом было единственным, которое она могла принять, чтобы выжить. И как он сам, в таком случае она могла лишь мечтать о том, чтобы взять в руки веер и раскрыть его, полюбоваться сказочными пейзажами или удивительными птицами.       - В одной книге я читал, что на Востоке веер — это боевое оружие. Самураи используют его вместо меча как для защиты, так и для нападения. Правда, сделаны они не из дерева, а из тонких металлических пластинок. Иногда на него наносят яд, - он так расслабился, что спокойно стал рассказывать, ничуть не смущаясь того, что рядом с ним незнакомка. - Так что ты бы тоже смогла использовать его как оружие.       - А кто такие самураи? - Сынмин не мог устоять перед вопросом, ведь ему нравились рассказы про этих благородных воинов, служащих феодалам верой и правдой.       Рассказ затянулся на целую ночь, а потом ещё на одну, и ещё. Как и прежде, днём он не мог отыскать её в лагере, а после заката ждал встречи. Анна слушала все его истории с живым интересом, задавала вопросы и, в отличие от братьев, не напоминала юноше о том, что в суровой реальности нет таких сильных и всемогущих воинов. В крошечном мире, зародившемся возле костра, драконы и эльфы жили в мире, а добрые волшебники не призывали алхимические круги, чтобы уничтожить замок принцев.       - Ты его закончил! - радость в глазах девушки была яркой, словно радуга.       - Да, - Сынмин несколько раз развернул и свернул зелёный веер, украшенный тонким чёрным кружевом, а затем протянул его Анне. - Возьми.       - Зачем?       - Это... подарок. Бери скорее, пока я не передумал, - она осторожно приняла драгоценную вещь.       - Спасибо, - девушка сидела рядом и любовалась незамысловатым аксессуаром, ведь рисунок Мин наносить не умел, потому веер был просто обтянут тканью. - Это лучший подарок!       - Но этот веер нельзя использовать в бою.       - Я думаю, что те люди, которые его придумали, не хотели давать ему такое применение. Просто однажды им пришлось защищать свою жизнь, а другого оружия под рукой не нашлось. И я не хочу, чтобы твой подарок становился им. Не хочу, чтобы эта красота кого-то ранила.       Тогда Сынмин понял, что его фамильяр, на самом деле, тоже не был создан для того, чтобы сражаться. Он не принял форму клинка или кинжала. И использовать его можно только для обороны. До этого он долго размышлял, пытался совместить знания, полученные от Феликса, с тем, что он умел, и придумать такую технику, которая помогла бы ему стать настоящим героем. Но ничего дельного из этого не выходило. Всякий раз он вспоминал о том, что мог лишь противостоять порывам ветра, защищая братьев. Он поднимался в воздух, чтобы спастись от жуков и падающих камней, а вот действенной атаки в его арсенале не было.       Но его и не должно быть, ведь Пим — фамильяр, который призван защищать. Стоило только ему об этом подумать, и чёрный пёс появился у его ног. В последнее время он редко принимал эту форму и просто лежал в кармане у хозяина, притворяясь шкатулкой. Теперь же он привалился к сапогу Сынмина, высунув розовый язык. Мин впервые увидел, каким довольным может быть этот странный зверь. На мгновение он вернулся в далёкое прошлое; ему почудилось, что он стоит возле своего дома в деревне, рядом с ним сидит Пим и виляет своим чёрным хвостом с белым, точно снежок, кончиком.       - Я, наконец, всё понял, - он улыбнулся и погладил пушистого друга.       - А откуда здесь щенок? - Пим повернул морду к девушке и протянул лапку. - Такой милый! Он твой друг?       - Лучше. Он — моё сердце.

***

      Быть может, если бы не эти несколько ночей, Сынмин так и не смог бы по-настоящему понять себя и найти путь к душевному спокойствию. Утром, наконец, осмелившись, он пересек порог башни, в которой Чонин разрабатывал план атаки. И, пусть он боялся, что брат откажет ему и назовёт его идею бредом, он решил, что должен попробовать.       - Пусть и не совсем в том виде, в котором ты предложил, но я приму твой план. Я думаю, что в том есть рациональное звено, - согласился Чонин.       - Ты правда так думаешь? - удивился Сынмин.       - А ты думаешь, что у меня есть время на игры?! - Ин улыбнулся так же задорно, как бывало в прошлом, когда он придумывал очередную уловку для брата. - Дерзай, - он протянул Сынмину руку, - я верю в тебя.       Сынмин был сильно взволнован. Впервые в жизни он должен был сделать шаг в одиночестве. И от правильности его действий сейчас зависел успех всей атаки. Теперь он отлично понимал, что нужно сделать для того, чтобы стать единым целым со своим фамильяром — поверить в себя.       - Мы сможем сделать это вместе! - и теперь он слышал, что Пим ему ответил.       Поднимаясь в воздух, Сынмин не боялся. Лучи солнца только-только поднялись над горизонтом. Чувствуя пробуждающееся за спиной тепло, юноша сосредоточился на шести печатях, которые выставил впереди себя. Это были круги трансформации. За секунду они расширились и выпустили из себя чёрные пластинки, очень похожие на Пима. Словно стрелы, они устремились к замку с невиданной скоростью. Эти чёрные тени, похожие на жутких монстров, перепугали лучников, занимавших оборонительные позиции. Экзорцисты попытались сбить их, но стоило им применить энергию камней, чтобы призвать заклинание, пластинки взорвались, и над озером появились яркие цветы фейерверков, давших сигнал к атаке.       Отвлекшись на чёрные тени, защитники замка не заметили вторую партию вееров, которая вылетела вслед за первой, но с чуть меньшей скоростью. На себе они несли солдат Сальвацио, которые достигли дворца и должны были открыть ворота тем, кто уже собрался пересечь мост.