Of Love and Moonrises

15:34 Под безоблачным небом, когда апрельский зной припекал тротуар под ногами непривычным теплом, шериф Трумэн чувствовал себя более неуверенно, чем когда-либо. Ясное небо над городом так действовало на него в эти дни. Солнечный свет осветлил темные углы, но не продезинфицировал их; он показал трещины и не предложил успокаивающего бальзама. Но прежде всего небесная синева над ними всеми насмехалась. Он желал дождя, облаков, тумана и ветра среди сосен. По крайней мере, тогда окружающая среда соответствовала бы тембру, который он чувствовал, когда шел по улицам. В течение последнего часа единственное, что вертелось у него в голове, были слова Одри. Ее предложение помочь, в то утро за чашкой кофе на заднем крыльце дома Хейвордов, исходило из такого невинного места и принесло ему облегчение, но, когда она повторила этот же настрой в подвале участка, подобное ошеломило его. Чего он ожидал? Что может обратиться за помощью, а затем просто так отозвать доступ? От Одри Хорн? Не то чтобы он не верил, что она на это способна; это была позиция Альберта. Скорее, он верил, что Одри, возможно, права, и это приводило его в ужас. Могу ли я позволить Одри сделать это? Рисковать своей жизнью ради чего-то, что может сделать ее одержимой, как Купер, или введет в бессознательное состояние как Энни, из-за чего она будет отправлена в психиатрическое отделение в другом штате? Есть ли у меня вообще выбор? Показания Купера и Джерарда были составлены и собраны в юридических блокнотах, одно из которых было написано безупречным почерком Хоука, другое – цыплячьим почерком Альберта. Трумэн держал их в руках вместе с листом бумаги, на котором он записал каждую крупицу информации, известной им как факт, так как события прошлой ночи развернулись столь драматично. Теперь пришло время подкрепления. Не сказав по телефону, зачем они ему там нужны... Гарри, теперь ты и телефонной компании не доверяешь? Он отругал себя, прежде чем сообразил, что, возможно, было просто благоразумно не пугать потенциальных союзников новостями, которые он мог бы сообщить лицом к лицу. А после он отругал себя за новоприобретенный невротизм вместо этого – шериф Трумэн сделал четыре звонка за промежуток времени между отъездом Одри и поздним обеденным окном, что было сейчас. Сюда, на поляну позади департамента шерифа, в сопровождении Альберта и Хоука, прибывало подкрепление. Майор Бриггс добрался первым, неторопливо поднимаясь по боковой дорожке со шляпой, зажатой под мышкой, любуясь весенним воздухом и ни о чем не заботясь. Он поздоровался с шерифом и нашел достаточно большое дерево, чтобы то выдержало его вес – несложная задача, учитывая лес, среди которого они жили, – и прислонился к нему, удивленно глядя на небо над головой. Тяжелые башмаки Маргарет Лантерман были слышны на тротуаре задолго до того, как она завернула за угол на поляну. Она жевала большой кусок смолы, прижимая полено к груди, как всегда. Когда она увидела, кто уже собрался, ее шаг замедлился, в глазах была смесь подозрения, презрения и печали. Она кивнула в знак приветствия и села за стол для пикника. Доктор Хейворд сжимал в одной руке свою медицинскую сумку, а другой рукой держал Сару Палмер рядом с собой, помогая ей перешагнуть через кривые камни мостовой на неровное травянистое поле. Уилл поставил сумку на стол для пикника и помог Саре сесть. Она казалась неустойчивой и нездоровой, бледнее обычного и явно плакала. Маргарет с любопытством смотрела на нее, но в конце концов обе женщины потянулись через стол, чтобы поздороваться за руки. Они прибыли последними. В тот момент все зависело от них; это была его команда. Хоук со своим умом и мудростью, Альберт с его упорством; Бриггс со знанием Белого Вигвама и Маргарет со знанием Черного. У доктора Хейворда был медицинский опыт, а у Сары ее видения. И теперь, когда старая классная доска выкатилась на свежий воздух, как это было несколько недель назад, где предметом исследования были Тибет и сны, он должен был быть готов погрузиться. Трумэн встал, и все утихли. – Спасибо, что пришли, – сказал он хриплым и ослабшим голосом. Он кашлянул и попробовал снова. – Как вы, возможно, уже знаете, мы здесь, потому что с агентом Купером кое-что случилось. Выражения их лиц не поменялись, они не были удивлены. Может, не понимали его; возможно, они уже знали. Трумэн не мог сказать. Он не хотел знать. Ему просто нужны были их ответы. – Он в ловушке, не так ли? – спросила Маргарет. – Боюсь, что да, – кивнул Трумэн, проводя рукой по лицу. Он поднял кусок мела с выступа и начал записывать свои слова с бумаги на доску: – Агент Купер одержим Бобом – Филип Джерард одержим Майком – Джерард/Майк отчаянно пытаются остановить Боба – У Одри Хорн есть кольцо из Черного Вигвама – Одри и Купер общались во снах – Купер заперт в Черном Вигваме – Одри - "избранная" – "Страх и любовь открывают двери" Затем он записал пять вопросов, ответив на те, на которые мог, и оставив остальные мучительно пустыми: Кто?             Агент Купер - одержимый Бобом Что?             Нужно вытащить его Где?             Черный вигвам/Гластонбери Гроув Когда? Как? – Это то, что мы знаем, – сказал он, указывая на каждый пункт в списке; резкий треск мела по доске эхом отдавался в деревьях с каждым нанесенным ударом. Он остановился на том, Когда и Как, подчеркивая каждое слово. – Это то, что нам нужно выяснить. Все до единого уставились на доску, молча изучая ее. Сара заговорила первой, едва повысив голос; он был тихим, как шепот, на фоне общей громкости природы и этого проклятого солнечного света. Трумэн изо всех сил старался расслышать ее. – А-агент Купер одержим? – Да, – ответил Трумэн. – Вчера, когда мы были в гостях, я думаю вы могли это почувствовать, не так ли? Выражение ее лица было измученным. – Я не знала, что это означает, – сказала она. – Мне жаль, шериф Трумэн. Я могла вам сказать. Он покачал головой. – Сара, все в порядке. Это не ваша вина. В этом никто не виноват. И сейчас мы здесь, вместе, чтобы попытаться это исправить. Давай сосредоточимся на этом, хорошо? – он сказал. – Почему Одри? – спросил майор Бриггс. Трумэн повернулся к майору; его брови нахмурились, когда он подыскивал слова, которые могли бы деликатно и дипломатично объяснить ситуацию. – У агента Купера и Одри... Особая связь. Они... – Они были любовниками, – объявила Маргарет со всем тактом и изяществом, что могли быть при паническом бегстве. Трумэн кивнул. – Тайными. – Я думал, все знают, – сказал Хоук, и Трумэн усмехнулся. Конечно, Хоук должен был понять это... – Мое полено говорит, что они очень сильно любят друг друга, – ответила Маргарет, заговорщицки понизив голос. – Оно может чувствовать такие вещи. – Он причинил ей боль, – сказала Сара, прижимая два пальца ко лбу, прямо вокруг того места, где была ранена Одри. Волосы на затылке Трумэна встали дыбом. Сара посмотрела ему в глаза. – Он причинил ей боль, но она единственная, кто может ему помочь... О, бедная девочка... – Как вы может знать, что она единственная? – спросил Трумэн. Выражение боли на лице Сары смягчилось. – Я не знаю, – призналась она. – У меня просто... Есть предчувствие. Альберт усмехнулся. – Это официально Страна Облачных Кукушек, – прошептал он, медленно покачав головой. Трумэн был совершенно уверен, что его никто не слышит, и вознес за это молчаливую молитву в благодарность. – Нам нужно выяснить, как попасть внутрь, – сказал Хоук. – В последний раз, когда мы могли войти в Вигвам, это было из-за соединения Сатурна и Юпитера. Произойдет ли какое-нибудь подобное событие в ближайшие несколько дней? – Этого я не знаю, – сказал Трумэн, снова обращая свое внимание на доску. – Я собирался попросить справочную информацию у библиотекаря и разобраться с этим, но... Майор Бриггс прочистил горло. – Возможно, я смогу пролить некоторый свет на конкретно эту область, – сказал он. Трумэн уступил слово: – Продолжайте, майор. Майор застыл, будто врос в землю, прежде чем произнести свое заявление: – Соединение планет – это такое небесное событие, которое, как считается, влияет на приливные силы вокруг планеты, – сказал Бриггс. – Океаны поднимаются и опускаются. Наше расплавленное ядро может прийти в движение, вызывая сдвиги в мантии и коре, что позволяет силам глубоко внутри земли расширяться и выходить наружу. Открывая врата, если хотите. – Не могу поверить, что спрашиваю об этом, но: происходят ли какие-либо планетарные соединения на этой неделе? – спросил Альберт. Майор Бриггс кивнул. – В каком-то смысле да, – сказал он. – Этой ночью луна полностью перейдет в тень, когда солнце, наша планета и наш лунный спутник идеально выровняются друг с другом. – Он растопырил пальцы и сложил их вместе перед собой. – В своего рода соединение. – Новолуние, – сказала Маргарет благоговейным голосом, поворачиваясь, чтобы обратиться к своему полену. – Мы знаем о новолунии. Трумэн выпрямился. Ему не понравилось, как это прозвучало. – Что вы имеете в виду? Маргарет стала молчаливой и угрюмой; Хоук принял эстафету: – Традиционно это время темной магии и демонической одержимости. – Ну, у нас есть несколько таких, - сказал Альберт. Хоук продолжил: – Говорят, что судьба и удача определяются в зависимости от того, как человек смотрит на новолуние – например, ясным глазом или через окно – подобное может изменить исход. Это может быть время новых мощных начинаний. Или это будет предвестником ужасных трудностей. Все зависит от переменных. Альберт повернулся к шерифу. – Гарри, ты же не можешь рассматривать это на сегодняшний вечер? – Наша следующая попытка будет только в полнолуние, через две недели, – сказал Бриггс. – В любом случае, это ближайшее надежное соединение планет. Есть более мощные, между другими планетами нашей солнечной системы, но они встречаются гораздо реже. В конечном итоге нам придется долго ждать, если мы не воспользуемся этой возможностью. – Купер так долго не протянет, – сказал Трумэн. – Действие галоперидола быстро заканчивается. Кто знает, что скоро будет? Может быть, это вообще не сработает. Альберт вмешался: – Существует гигантский сектор фармацевтической промышленности, посвященный нейролептикам и целым классам лекарств, которые мы могли бы попробовать, – сказал он. – Фенотиазины, бутирофеноны, трицикловые дибензодиазепины и это только те, которые уже запатентованы. Еще много в разработке, и я могу синтезировать их в лаборатории с учетом его физиологии... – Вы не можете держать духов Вигвама в страхе с помощью земных лекарств и ожидать, что это не приведет к огромным потерям, – сказала Маргарет. Усталость в ее голосе подсказала Трумэну, что она знает, о чем говорит; он не хотел знать откуда. – Что вы имеете в виду? – спросил Альберт. Она продолжила: – Человек с одной рукой не выживет, если дух, которого он носит в себе, решит покинуть его тело. Они провели слишком много лет вместе, демон подавлен. Я чувствую его слабость. От человека мало что осталось после столь долгого пребывания под этим заклятием. Трумэн почувствовал, как в нем нарастает паника; Купер подавлял Боба меньше суток, но сила, с которой Боб отстаивал себя, могла означать все, что угодно. Возможно, у них было не так много времени, как они думали. – Нет, – сказал он. – Я думаю, что вся эта активность, ведущая к новолунию... Думаю, это что-то значит, – сказал он, глядя себе под ноги. – И думаю, что Одри имеет к этому какое-то отношение, я действительно так думаю. – Я только что говорила вам, что да. Как и Сара Палмер, – сказала Маргарет, раздражение сквозило в ее словах. – Одри – единственная. – Нет, – поднял руки Альберт. – Одри Хорн восемнадцать лет. Она стала мишенью и атакована демоническим... Чем-то. Если мы отправим ее туда, на его территорию, что помешает Бобу достать ее? – он фыркнул. – Единственное место, куда мы должны отправить ее, – это учебный кабинет. – Я слышу тебя, Альберт, – сказал Трумэн. – Но в самом деле – у тебя есть идеи получше? Агент ФБР скрестил руки на груди. – Вместо этого пойдет один из нас. С нашей подготовкой и набором навыков, мы гораздо лучше готовы к тому, чтобы справиться с любыми проблемами, в отличии от нее. – А все это не потому, что у нее получилось помочь агенту Куперу? – спросил Хоук. – Так это и есть причина отправить невинную девушку в Сумеречную зону? Хм? – проворчал Альберт. – Наш самый подготовленный агент правоохранительных органов не смог этого сделать, так что давайте пошлем команду поддержки следующей? – Не делай этого, – отругал Трумэн, медленно покачав головой. – Одри доказала, что в ней больше мужества, чем кто-либо из нас считал возможным. – Он добавил – Кроме того, не так давно ты был готов послать ее поговорить с Майком, готов использовать любую ее связь с этим всем для нашей собственной выгоды. – Да, с нами в комнате, – сказал Альберт. – Кто еще будет с ней в Вигваме? – Агент Купер будет, – сказал Хоук. Альберт усмехнулся. – Верно. Да, парень, который связал ее и оставил умирать на склоне горы. Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше. – Злой обитатель его тела из Вигвама, был тем, кто это сделал, – сказал Хоук. – Душа Купера – его истинная душа – пытается защитить ее. Так было все это время. Трумэн кивнул. – Хорошая его часть, часть, запертая в Вигваме, отправляет ей послания во сне, – сказал он. – Купер делает все, что в его силах, чтобы защитить ее от опасности по ту сторону пропасти. Разве мы не можем предположить, что он сделает все возможное, чтобы помочь, как только она будет там с ним? – Я не думаю, что в данный момент мы можем что-либо предполагать, – сказал Альберт. – Послушайте, как единственный здесь представитель Федерального бюро расследований – которое, смею вам напомнить, является учреждением правительственным, в конечном счете ответственным за его благополучие, – я должен четко заявить, что с этого момента нет пути вперед без моего одобрения, которое вы должны воспринимать как одобрение моего начальника Гордона Коула, а так же его руководителя и его начальника по цепочке командования, вплоть до самого верха. Трумэн понял, что попытка Альберта воспользоваться служебным положением была тем, чем она была: отчаянным поступком человека, который потерял контроль над ситуацией, в которой оказался, и не остановится ни перед чем, чтобы повернуть все вспять. Но дрожь в его голосе была чем-то новым. Альберт знал, что другого плана не было. Возможно, он скептически относился к происходящему, но все, что он увидел с момента прибытия в город, и особенно за последние двадцать четыре часа, начало разрушать его твердую решимость. Он знал, что это был единственный выход. Майор Бриггс прочистил горло. – Если я могу вмешаться, как единственный иной федеральный служащий, участвующий в настоящее время в этом обсуждении. – Конечно, – сказал Альберт не совсем искренне. Майор Бриггс неустрашимо продолжил: – Мне сказали, что в ночь соревнования я пробормотал те же слова, которые Одри слышала во сне: Страх и любовь открывают двери. Так вот, я не верю, что Вселенная настолько ленива, чтобы можно было допустить, что это лишь простое совпадение. Мы должны обратить на подобное внимание. Трумэн щелкнул пальцами. – Это подходящее слово – совпадение. Купер все время говорил о совпадениях. Как это было, похоже на... Как... – Совпадение – это когда судьба берет штурвал и указывает тебе направление, в котором ты должен идти, – кивнул Хоук. – Я перефразировал, но суть в этом. Майор Бриггс взял мел из рук шерифа Трумэна и обвел фразу, написанную Трумэном на доске. – Страх и любовь открывают двери? Что может быть лучше, чем открыть их под восстанавливающей и очищающей силой новолуния? – Я не могу поверить, что мы серьезно обсуждаем это, – сказал Альберт. – Если это время изменений и перемен, разве маятник не может качнуться в другую сторону? Навстречу тьме и опасности? Бриггс покачал головой. – Не верю, что такое произойдет. Уиндом Эрл использовал страх, который он вселил в сердце Энни, чтобы открыть дверь в Черный Вигвам. Я верю, что собственный страх агента Купера – за ее безопасность, за свое прошлое и вполне реальную опасность, стоящую перед ним – этот страх открыл ему дверь, и, возможно, это то, что удерживает его там. Страх не обязательно является слабостью, но сам по себе он никогда не может привести вас на путь праведности или безопасности, – сказал он. Маргарет наклонилась над своим бревном. – Любовь Одри к агенту Куперу благотворна. Трумэн пожал плечами. – Как вы можете знать? Она провела рукой по своему бревну, совсем не похоже на то, как мать могла бы погладить лицо своего ребенка. – Мое бревно видело это, – сказала она. – Она невинна и добродетельна, кристально чиста. Это новая любовь, первая любовь, не запятнанная тьмой. Если это освещает ей путь, это идеальная защита от зла, которое скрывается в этом темном месте за сикоморами. Альберт, казалось, не был впечатлен. – Без обид, Дама с поленом, но ваша мудрость с доски для спиритических сеансов не вызывает во мне большого доверия. – Я не могу предложить то, чего у меня нет, – ответила она. Майор Бриггс кивнул. – Я согласен с миссис Лантерман, – сказал он. – Думаю, что лучший выход – это дать Одри Хорн возможность переступить порог. Вооруженная добродетелью в своей душе, любовью в своем сердце, подкрепленная предчувствием одного из самих Обитателей... – И это должно быть сегодня вечером? – спросил доктор Хейворд. Его внезапное вторжение в разговор поразило; он стоял тихо и задумчиво, не двигаясь, не смея произнести ни звука, с самого начала их разговора. Майор Бриггс кивнул. – Луна полностью пройдет между нами и солнцем ровно в два часа четырнадцать минут завтра утром, – сказал он. – Вот тогда я бы приготовился быть там. Сара прочистила горло. – То, что я видела вчера – оно рядом с нами даже сейчас? В агенте Купере? Гарри кивнул. – Он усыплен. Спрятан за галоперидолом. Он никому не может причинить вреда. – Кроме агента Купера, – сказала она. – Он угасает. Вот почему лекарства не действуют, шериф Трумэн. Агент Купер сдается. Страх сжал сердце Трумэна. Он оглядел собравшуюся команду и увидел, что каждая пара глаз отражает его собственные эмоции. Даже Альберт, несмотря на всю свою браваду, выглядел искренне испуганным перспективой того, что стойкий специальный агент Дейл Купер сдастся и одним махом будет потерян для них. Никто из нас не может пойти. Это должна была быть Одри. Он ни разу не увидел страха в ее глазах. В тот день они горели мужеством и состраданием, когда она так нежно ухаживала за агентом Купером; они не были омрачены отчаяньем; печалью, да, гневом и разочарованием, но никогда ее собственным страхом. Вот почему она единственная. Словно прочитав его мысли, добрый доктор выпрямился и попытался взять себя в руки, глядя то на доску, то снова на Трумэна. – Вы спрашивали Одри, каков ее план? Если она согласится это сделать? Альберт прочистил горло. – Пойти туда, было в первую очередь ее идеей – сказал он. Доктор Хейворд позволил себе тихий, грустный смешок. – Она упрямая, это да, – сказал он. – С того самого дня, как родилась. Нам потребовалось сорок четыре часа, чтобы вытащить ее оттуда. Сорок четыре! Можешь себе представить? – спросил он, его слабый смех затих, когда плечи опустились. Он замолчал, долго смотрел в землю, прежде чем снова поднять глаза. – Я не хочу хоронить еще одного ребенка, которого привел в этот мир, Гарри. Уверен, что ты можешь это понять. Но это не мой выбор, и не твой тоже. Мы не должны решать это здесь. Не сейчас. Не без ее присутствия. Это несправедливо по отношению к ней. Майор Бриггс согласно кивнул: – Мы должны предоставить наилучший список фактов, который можем, и позволить ей решить, что делать. – Согласен, – согласился Трумэн, а Хоук кивнул в знак согласия. – Она пойдет, – сказала Маргарет. – Я не сомневаюсь. Сара тоже кивнула. – Бедняжка, – прошептала она. Альберт был менее воодушевлен, но все же смягчил свой подход тихим: – Согласен. Трумэн испытал самый осторожный оптимизм за последние несколько недель. Он снова повернулся к доктору Хейворду: – Я полагаю, Одри сейчас отдыхает? – Да, – сказал Хейворд. – Сколько у нас есть времени? Трумэн почувствовал, к чему клонит доктор. – Дай ей отдохнуть. Мы не будем ее будить, – сказал он, прежде чем повторить – Дай ей отдохнуть. Никто не возражал против здравого суждения. Доктор Хейворд поднял свою медицинскую сумку с земли. – Если не возражаешь, я бы хотел осмотреть мистера Джерарда и агента Купера сейчас, прежде чем уйду. Трумэн ненадолго задумался о том, чтобы сопроводить доктора в камеры, где каждый мужчина находился на карантине. Он поднял голову и открыл рот, чтобы заговорить, но через лужайку Альберт покачал головой и заставил его замолчать; Хоук, наблюдавший за этим взаимодействием, подошел вместо шерифа с предложением сопроводить. Тяжесть упала с плеч Трумэна. Несмотря на всю свою внешнюю грубость, Альберт был удивительно наблюдательным человеком. Знал ли он, что Трумэн был измотан и напуган, или же просто догадывался, что это так, шериф внезапно и безмерно обрадовался, что ФБР разбило лагерь в его уголке штата Вашингтон. Хотя бы потому, что, когда он нуждался в ком-то в течение последних шести недель, неизменно это был Дж. Эдгар, которого он здесь нашел. Ему придется послать Гордону пирог или целую дюжину в знак благодарности, когда все это закончится. Толпа начала расходиться. Трумэн поблагодарил их за то, что они пришли, и пообещал проинформировать, когда появится дополнительная информация, но попросил оставаться поблизости на случай, если они понадобятся. Потом он стоял там, глядя на доску и уперев руки в пояс. Он не слышал, как Альберт перемещался за его спиной, и не чувствовал, как тот подошел, чтобы встать рядом с ним; только когда он заговорил, внимание шерифа отвлеклось от разбросанных перед ним обрывков информации. – Мне это не нравится. – Думаешь, мне – да? – Нет. Трумэн вздохнул. – У нас тут чертов бардак. – Полагаю, прежде чем что-то предпринимать, нам придется подождать, пока действие галоперидола пройдет, – сказал Альберт. – Конечно, я не знаю, как долго это будет продолжаться. Обычная доза должна длиться несколько часов, а у нас прямо сейчас хватает, может быть, на час, максимум полтора. Нам придется следить за ним. Я не хочу, чтобы Боб захватывал его, пока он нам абсолютно не понадобится. Трумэн должен был отдать должное Альберту. Для человека, столь категорически настроенного против плана, как только было решено, что это дальнейший путь, он быстро подчинился. – Я не знаю, что мы будем делать, когда доберемся туда, – признался Трумэн. – Если появится занавес... – он вздохнул и посмотрел на классную доску, а затем на часы. – Тогда нам понадобится подкрепление на сегодня вечером. – Хочешь, чтобы я позвонил по поводу нескольких услуг? – спросил Альберт. – Гордон дал мне карт-бланш, чтобы вернуть Купа. Я мог бы собрать здесь две дюжины лучших полевых агентов страны за шесть часов. Трумэн почесал подбородок, снова просматривая доску. – Это очень великодушно с твоей стороны, Альберт, и если бы все было проще, я бы определенно согласился на это, но это... – Да, – сказал Альберт, засовывая руки в карманы. – Я забыл, у тебя здесь есть своя маленькая команда, чтобы разобраться с этим, верно? Трумэн повернулся к агенту ФБР. – Я не понимаю. Альберт бросил взгляд на шерифа. – Ну же, Гарри, - сказал он, прежде чем провести пальцем от уголка правой брови вниз, к большому удивлению шерифа. – Не нужно быть гением, чтобы понять это. Трумэн ухмыльнулся и вздохнул, приподняв брови. – Альберт, это не так, это... Я имею в виду... Парни из Книжного магазина были всем, что у нас было до того, как появились вы с Купом, и это будет все, что у нас останется, как только вы, ребята, снова уйдете отсюда. Это... Альберт поднял руки, защищаясь. – Эй, я далек от того, чтобы отказать клубу Микки Мауса в их шансе станцевать голышом при свете полной луны, – сказал он полусерьезно, прежде чем пожать плечами и скрестить руки на груди. – Или в новолуние, неважно. Трумэн с удивлением посмотрел на своего друга. – Если бы я не знал тебя лучше, Альберт, то сказал бы, что ты сейчас немного расстроен. Совершенно сардонический ответ Альберта был смягчен легкой улыбкой в уголках его рта, когда он заговорил: – Ну, я тоже не раскрыл все свои карты. Беспокойство Трумэна улеглось. – У меня есть дополнительные кольца декодера в подсобке, – сказал он. – В мои намерения не входило исключать тебя, Альберт. Ты жизненно важная часть этой команды. Альберт кивнул, глядя на свои ботинки. – Это твоя рулевая рубка, Гарри. Я хочу помочь. Хочу вернуть Купа – не только потому, что это моя работа, но и потому, что он честный и порядочный парень, и очень мало людей, о которых я могу сказать подобное. Так что я не собираюсь сидеть сложа руки, позволяя какому-то демоническому духу из седьмого круга ада забрать его у этого мира, – сказал он. – Но я здесь не для того, чтобы мешать тебе. Честно. И то, что я тогда сказал о ФБР и о том, что мне нужно одобрение... Трумэн вздохнул. – Мы все здесь немного не в себе. Хватаемся за соломинку, пытаясь во всем этом разобраться... Двое мужчин замолчали. Поднялся ветер, и температура упала, когда все еще радостные, но большие и внушительные кучевые облака начали плыть по лику солнца высоко в небе над их головами. К счастью, по крайней мере, с точки зрения Трумэна, с запада начала надвигаться низкая гряда темных грозовых туч. Судя по тому, как они двигались и с какой стороны горизонта, Трумэн прикинул, что они все еще в часе пути, скорее всего грохочут над рекой Колумбия, пробираясь через нагорье Оканаган от подножия Каскадов. Он снова взглянул на часы. Ему казалось, что время растекается вокруг него густое, как мед, но так же при этом движется быстро. Он не был уверен, хорошо это или плохо. – Ты же знаешь, что это неправда, верно? – сказал Альберт, прерывая свои размышления. – О том, что будет, когда все это закончится? – О чем ты? – Я имею в виду... Что бы это ни было, что бы ни обитало в тех лесах... – Альберт ненадолго замолчал, бросив взгляд на верхушки деревьев. – Что бы это ни было, тебе больше никогда не придется сталкиваться с этим в одиночку. Ты ведь знаешь это, верно? Трумэн вздохнул и кивнул, благодарный за поддержку. Это если мы добьемся успеха сегодня вечером. Если мы сможем вернуть Купера. Если для кого-то из нас все равно есть выход. Но он этого не сказал. Вместо этого он улыбнулся, сохраняя мягкость в глазах. – Мы зарезервируем для вас постоянный столик в задней кабинке в "Дабл Р". – Просто постройте мне настоящий морг, и тогда мы поговорим. Трумэн рассмеялся. – Будет сделано, агент Розенфилд. Будет.