Of Love and Moonrises

1:17 Гластонбери Гроув В ту ночь шестнадцать человек прошли маршем по темному лесу от дороги, где они припарковали свои машины, к Гластонбери Гроув. Они разделились на две неравные группы: десять человек окружили агента Купера, заковали в наручники и крепко удерживали, пока вели по дорожке, а четверо шли с Одри в нескольких шагах позади. Одри могла только ошеломленно наблюдать, как мужчина, которого она любила, с пеной у рта безуспешно пытался вырваться из окружавшего его круга мужчин. Он ругался, кричал и угрожал, но парни из Книжного магазина, а также местные и федеральные правоохранительные органы держали его в ежовых рукавицах. Одри не чувствовала себя в опасности; вместо этого она чувствовала себя более решительной, чем когда-либо. Освобождение агента Купера стало ее единственной целью, и то, что их сопровождало так много других людей, которые явно разделяли ее беспокойство, чрезвычайно успокаивало. Но это не меняло того факта, что видеть его в таком состоянии было одной из самых трудных вещей, которые ей когда-либо приходилось делать. Она изо всех сил старалась сохранить мужественное выражение лица, но все равно взяла Донну за руку, крепко прижимая к себе подругу. – Сколько еще? – спросила Донна. – Мы почти пришли, – ответила Сара Палмер со своего места по другую сторону Одри. – Вы знаете это место? – спросила Одри. Сара кивнула. – Когда Лиланд был маленьким мальчиком, у его семьи была хижина неподалеку отсюда, – сказала она. – Он был тем, кто первым рассказал мне о деревьях. – Деревья? – спросила Донна. – Их двенадцать. Высокие, тщедушные, в идеальном круге, – сказала Сара, и на ее лице на мгновение появилось выражение отвращения, прежде чем она продолжила. – Он никогда не говорил мне, росли ли они так или кто-то их посадил. Я не думаю, что его когда-либо интересовало это. Одри вздрогнула. – Вот куда мы идем? – она спросила. – Я думаю, что да, – ответила Сара. Помощник шерифа Бреннан, шедший по другую сторону от Сары, подал голос: – Здесь это случилось в первый раз. Когда агент Купер и Энни Блэкберн прошли через занавес. – Какой занавес? – спросила Донна. – Я не знаю, как это описать, – ответил Энди. – Полагаю, вы должны сами все увидеть, когда мы туда доберемся. Донна наклонилась к Одри. – Ты знаешь, что делаешь? Одри отчетливо услышала голос Донны, и искренне задалась вопросом, не озвучила ли та своим голосом то, что хотели сказать остальные, ведь она шла вперед навстречу такой неопределенности. Она понятия не имела, что нашло на нее в вестибюле, или ранее в тот день в комнате для допросов, или в тихий утренний час, когда она впервые предложила помощь. Все, что она знала, это то, что ее охватило желание действовать так, как Одри поступила, и это сработало, и теперь она была здесь. Что именно ты делаешь? спросила она себя. – Нет... Я не знаю, – честно ответила она Донне – и самой себе. – Мне просто нужно продолжать. Думаю, что это правильно. – Спровоцируй его, – сказала Сара. – Если ты его спровоцируешь, он ничего не сможет с собой поделать. Он совершит ошибку. Вот что ты должна сделать. – Откуда вы это знаете? – задыхаясь, спросила Одри. – Так же, как ты знала, как нужно действовать там, – ответила она. Одри не очень хорошо знала Сару Палмер до смерти Лоры, но в последующие недели... – Боже, неужели это было так давно? Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как Одри в последний раз видела Лору живой – Она привыкла принимать странное бормотание женщины за чистую монету и оставлять все как есть. Происходящее, однако, было жутким; она словно читала мысли Одри. Но сейчас с этим ничего нельзя было поделать; с разбором того, как и почему происходит, придется подождать. Одри просто не сводила глаз с сужающейся тропинки впереди, осторожно переступая через камни и корни по пути. Группа перед ними свернула вправо, в более глубокую и густую рощу деревьев, которая внезапно оборвалась и уступила место большой поляне. Одри увидела ряды высоких белых деревьев, образующих круг посреди чащи. Приблизившись, она заметила, что на вершине каждого дерева сидела сова. Она насчитала – двенадцать деревьев и двенадцать сов, от Больших Рогатых до Снежных и сипух, все молча сидели на своих насестах и наблюдали за ними. Маргарет Лантерман стояла на краю поляны, отрешенно держа свое полено, ее взгляд был прикован к птицам на деревьях. Она стала последним членом группы, присоединившимся к ним; Одри вспомнила, что Дама с поленом жила на горе, и подумала, что она, должно быть, шла сюда пешком – Через этот лес? В одиночестве? Одри задумалась, поклявшись никогда больше не называть ее в насмешку Дамой с поленом; она была силой природы – чтобы встретить их. – Здесь есть совы, – сказала она, когда они приблизились. – Совы, совы, совы, – скандировал Купер с издевательским смехом, который напомнил Одри о безумных представлениях на летней ярмарке. Маргарет казалась настолько не впечатленной, что на мгновение Одри подумала, что та наверняка бросит в него свое полено. Этого так и не произошло, но миссис Лантерман несколько долгих секунд пристально смотрела на него, прежде чем снова взглянуть на верхушки деревьев. Трумэн отступил от команды и подошел к Одри. Он выглядел готовым заговорить, но как только открыл рот, передумал; печаль и страх омрачили его лицо и заставили опустить глаза. – Шериф Трумэн? – спросила она. – Все в порядке? Он улыбнулся: – Я просто не знаю, что сказать в такой момент, – признался он. – О чем ты спрашиваешь кого-то, кто собирается рискнуть всем, чтобы отправиться... Куда бы ты ни собиралась отправиться? "Как ты себя чувствуешь?", "Тебе что-нибудь нужно?" Одри на мгновение показалось, что она поняла, к чему он клонит, и улыбнулась, надеясь, что это развеет его беспокойство. – Шериф Трумэн, я чувствую себя хорошо, и мне ничего не нужно, кроме как знать, какой следующий шаг будет теперь, когда мы здесь. Он усмехнулся и поправил шляпу на голове. – Когда ты успела стать такой взрослой, Одри Хорн? Она пожала плечами. – Когда никто не смотрел, – сказала она, имея это в виду только наполовину. Трумэн указал на людей, собравшихся вокруг них. – Ну, теперь у тебя есть зрители, – сказал он. Одри улыбнулась, но ее сердце было в другом месте. Ее затошнило; она пожалела, что не съела пончик перед тем, как покинуть участок. – Вы думаете, я действительно смогу это сделать? – спросила она его. – Да, думаю, – ответил он без колебаний. – Я абсолютно уверен. На другой стороне поляны Эд Хёрли и Альберт Розенфилд мертвой хваткой вцепились в руки Купера. Они подвели его к краю круга деревьев, где он продолжал безумно смеяться. Совы начали хлопать крыльями и ухать, поднимая тревогу с такой громкостью и интенсивностью, что Одри начала задаваться вопросом, какие естественные хищники есть у сов, и не собирается ли кто-нибудь из них прийти сюда в любую минуту. Она наблюдала, как каждая птица взлетала со своего насеста и кружила над поляной, прежде чем снова устроиться на ветвях. Высоко вверху, в ясном небе, круглое отсутствие звезд было единственным, что указывало, где находится луна. Она парила там, идеальное зеркало для пустой круглой ямы в центре деревьев, заполненной черным, похожим на смолу веществом. – Мое полено говорит мне, что это ненадолго... – объявила Маргарет. У Одри было такое чувство, что все уже происходит. Они просто еще этого не знали. Она шагнула вперед к первой группе, глубоко засунув руки в карманы, нащупывая тяжелую золотую монету в левом и кольцо – в правом. Одри думала о том, чтобы помолиться, но ей казалось, что молиться некому; вместо этого она сжимала каждый предмет в своей ладони и желала хорошего исхода, снова поднимая глаза к мерцающим звездам над головой. Купер увидел, как она приближается, и облизал губы. – Ооо, я хочу поиграть с вот этой... – прорычал он. Одри опустила голову и посмотрела на него. Альберт и Эд крепче сжали свои объятия, когда он попытался вырваться из их лап, но она покачала головой. – Все в порядке, агент Розенфилд, мистер Хёрли, – сказала она, подходя ближе. – Боб просто хочет играть. – Одри, – настойчиво понизил голос Альберт. – Все в порядке, – она улыбнулась ему, прежде чем обратиться Куперу. – Он не причинит мне вреда, правда, Боб? Купер улыбнулся. – Клянусь всем сердцем. Ни Альберт, ни Эд не были особенно впечатлены или успокоены его словами. Но Одри знала, что у нее есть рычаги воздействия. Она кивнула им обоим, и Альберт достал ключи от наручников, в то время как Эд отпустил другую руку Купера. Как только его руки освободились, Купер просто долго стоял там, потирая запястья. – Маленькая Одри Хорн. Сегодня я уже не в первый раз вижу, как эти болваны делают то, что ты хочешь. Все, что тебе нужно сделать, это помахать своими мизинцами и пуф!... Они выполняют твои приказы. – Что ты хочешь, чтобы я сказала? – она спросила. Купер пожал плечами и скривился. – Это похоже на колдовство, не так ли? – спросил он, размахивая руками и щелкая пальцами в такт мысленному ритму. Потом он начал петь. – "Wicked witchcraaaft..." – напевал он. – " And althooough I knooow it’s strictly tabooooo..." Эд сделал движение, защитный жест, чтобы оградить Одри от всего, что могло бы вырваться на свободу, когда Купер начал кружить вокруг них. Но Одри покачала головой и нежно положила руку на плечо Эда. – Просто отойдите, – попросила она. Купер, танцуя придвинулся ближе и взял ее руки в свои, притягивая в стандартную закрытую позицию, и начав вести в танце по роще. Он водил ее широкими, заученными кругами, скользившими по грязи. В такой непосредственной близости она снова почувствовала тот же прогорклый запах, который напомнил ей о гараже механика. Но она подыграла ему. Она забыла, какой он хороший танцор, и какая она плохая танцовщица. Она просто старалась держаться на ногах, не падая. Одри почувствовала, как его рука легла на ее поясницу, притягивая ближе к себе, по всей длине его тела. – "When you arouse the need in me... my heart says yes indeed in me..." – он продолжил. - "Proceed to what you’re leading me tooooo..." – он улыбнулся ей. – О, Одри, помнишь, когда мы в последний раз были вместе? – Как я могу забыть? – она спросила. Купер цокнул языком. – Нет, вопросы буду задавать я, – сказал он, продолжая кружить ее в танце, напевая следующие строчки песни. – Скажи мне, сколько раз это тело обладало твоим телом? Пять? Десять? – Леди никогда не целуется и не рассказывает, – отрезала она. – А джентльмен никогда не спрашивает. Купер надулся, но это длилось недолго. – Что ж, я скажу это для специального агента ФБР Стэйла Крутона: у него изумительный вкус на женщин. Купер притянул ее еще ближе и проложил цепочку горячих, влажных поцелуев вдоль подбородка Одри и вниз по тонкой линии ее обнаженной шеи. Сделав это, его руки опустились на ее талию, и он продолжил кружиться с ней, крепко прижимая ее таз к своему. Одри воспользовалась моментом, чтобы снова сунуть руку в карман и нащупать кольцо. Желание надеть его внезапно перевесило здравый смысл, который у нее оставался до настоящего момента; который говорил ей не надевать кольцо. Когда она прикоснулась к нему, то позволила тому соскользнуть на палец. Одним махом кольцо скользнуло по костяшке ее пальца и остановилось на средней фаланге безымянного пальца правой руки. Какой бы инстинкт ни побудил ее надеть кольцо, Одри через несколько секунд признала это гениальным ходом, поскольку заметила, что над левым плечом Купера из воздуха материализовались длинные красные шторы. Шум дюжины сов, хлопающих крыльями, наполнил воздух, когда каждая птица начала двигаться. Издалека Одри услышала, как шериф Трумэн призывает всех отойти и сохранять спокойствие. Сама Одри была спокойна; удивительное чувство, учитывая тот факт, что она была заключена в объятия с одержимым демоном телом человека, которого любила настолько, что рискнула отправиться в ад, чтобы спасти его. Но она не поддалась страху. Одри расслабила каждый мускул в своем теле, кроме тех, которые были необходимы, чтобы двигать ногами. Он повернулся ее один, два, еще три раза, прежде чем прижаться губами к раковине ее уха. – "There’s no nicer witch than you", – пропел он, и у Одри по коже побежали мурашки. Он протанцевал с ней до занавеса, и, прижав левую руку к ладони Купера, она смотрела, как он ведет ее к краю. Чем ближе они подходили, тем более молочными становились его глаза, пока, наконец, прямо перед тем, как он раздвинул занавески, все следы карих глаз ее Специального агента не исчезли, сменившись непрозрачной белизной. Проходя сквозь завесу, Одри сжала руку Купера – последний акт свободной воли, прежде чем ее полностью затянуло на другую сторону.

***

Долгое мгновение после того, как занавес закрылся, никто не двигался; никто не осмеливался даже дышать. Совы затихли, и в отсутствии ужасного шума и ветра, создаваемого их бьющимися крыльями, воздух казался более холодным и неподвижным. Одинокий свисток поезда прозвучал где-то внизу на склоне горы. Не было ни ветерка, ни дуновения воздуха, чтобы пошевелить ветви деревьев, и все же мягкий звук шуршания исходил из леса вокруг них, как будто сами деревья ожили. После долгого и напряженного момента какофония стихла, и единственным звуком, который можно было услышать, было шарканье ног по холодной, влажной земле тех, кто остался позади. – Разрази меня гром! – воскликнул Эд, опускаясь на поваленное бревно и запустив руку в волосы. Группа парней из Книжного Магазина подошла и зашепталась между собой, удивляясь – как и все они – тому, чему они только что стали свидетелями. – Шериф Трумэн? – Спросила Донна, ее голос стал громче и выше, чем он когда-либо слышал. – Что, черт возьми, только что произошло? Что это было?! – Не могу сказать, – покачал он головой. – Я, честно говоря, не знаю. Она разрыдалась, уткнувшись отцу в плечо. – Это то, что случилось в прошлый раз? – спросил Энди своим невинным протяжным голосом. Трумэн кивнул. – Да, почти так же. – Он взглянул на часы и заметил, что его руки дрожат. Шериф тяжело сглотнул. – Судя по вашему прогнозу, почти на час раньше, – сказал он майору Бриггсу. Бриггс прочистил горло. – Есть некоторая... Свобода выбора времени, шериф Трумэн, – объяснил он тихим и почтительным голосом, который все еще нес в себе авторитет его униформы и должности, которую он занимал. – Конкретный момент любого астрологического события невероятно точен и измеряется людьми намного умнее меня, но последствия этого события можно почувствовать за день до и после, как в этом случае, поскольку небесные тела, по сути, выровнены почти идеально. Трумэн провел рукой по лицу. Он не мог поверить, что это сработало. Но тогда, в первый раз, он тоже не поверил в это. Он оглядел группу, считая головы, убеждаясь, что никто больше не проник случайно, что земля не разверзлась и не поглотила кого-то целиком или что никто не был отправлен на борт инопланетного космического корабля. Все это вдруг показалось шерифу совершенно правдоподобным, и он не стал смеяться над собой за то, что думал об этом, как мог бы посмеяться месяц назад. Весь его центр тяжести сместился, возможно, незаметно, как у дома, который еще стоит после землетрясения. Его фундамент сдвинулся, но не настолько, чтобы дом рухнул, а лишь настолько, что в стенах появились трещины, а двери застряли в косяках. Это была новая норма. Для него, для Твин Пикс. Они всегда существовали на грани чего-то; теперь, когда они узнали название и увидели его силу, это должно было изменить их. Но не безвозвратно. Парни из Книжного магазина были решительны, но ошеломлены; они стояли твердо, окружая Эда, непоколебимые. Рядом с ними оставалась Сара с прижатой к горлу рукой. Но она не сдвинулась со своего места рядом с помощником шерифа Энди, который тоже казался испуганным, но решительным, как всегда, неподвижным, как одно из деревьев, которые их окружали. Отвисшая челюсть Дока Хейворда противоречила его шоку, даже когда он гладил Донну по спине и пытался ее успокоить. Только майора Бриггса и Маргарет это происшествие, похоже, ничуть не смутило. Что понятно, подумал Трумэн; они были единственными оставшимися, кто испытал подобное раньше. Кроме тебя. Хоук и Альберт остановились рядом с Трумэном, по обе стороны. – Правильно ли мы поступили? – спросил Хоук. – Позволить ей уйти вот так с ним? – Да, я считаю, что мы сделали единственное, что могли сделать, – ответил Трумэн. – Я имею в виду, это сработало, не так ли? – Но какой ценой? – спросил Альберт. – Она там с сумасшедшим, Гарри. Беспокойство Трумэна сдерживалось только тем фактом, что Одри казалась такой уверенной в себе. То, как она вела себя всю ночь – неважно, что на самом деле весь день, поскольку утром она так самоотверженно предложила свою помощь, а затем отправилась в участок и столкнулась с двумя обитателями Вигвама с промежутком в час – было просто поразительно. – Альберт, я не знаю, что произойдет сегодня вечером, но я полностью верю в Одри Хорн... – сказал Трумэн, вкладывая смысл в каждое слово. Совы снова устроились на своих ветвях. Высоко над их головами небо венчала молодая луна. Он снова посмотрел на часы. – Так что же нам теперь делать? – спросил Эд. Шериф Трумэн посмотрел в землю, а затем снова на дюжину пар глаз, что уставились на него в поисках ответов. Он сжал губы в твердую линию и сунул руки в карманы. – Ждать.