if once you have slept on an island

      В пятницу утром Ранбу отправился по адресу, который ему прислал Тоби. Со снеками и полным желудком нервов.       Он накручивал себя всю неделю, так много между ними изменилось за такой короткий промежуток времени и в столь разных направлениях.       Началось всё с того, что в воскресенье он пришел к поразительному осознанию того, что, возможно, есть причина, по которой его фанбаза была в основном ЛГБТ — и что, возможно, эта причина заключалась в нем самом — в тот же момент, когда он обсуждал это с Тоби. Причем оба эти открытия были сделаны так спонтанно, что это удивило его только в ретроспективе. Это было похоже на втиснутую в башню «Дженги» деревяшку, которая была его мозгом, последний кусочек, который был ему нужен, чтобы истина в этом вопросе окончательно прояснилась: Ранбу нравились парни.       И, возможно, он был последним, кто понял это.       Что делало этот момент еще более ужасающим: он стоял у ступеней, ведущих в апартаменты Тоби, сжимая пальцами пачку с чипсами так крепко, что побелели костяшки — ещё и белее обычного.       Это открывало возможности, вот в чем была проблема. Или, может быть, это не было бы ей, но это было то, чего Ранбу боялся; что-то новое и другое, территория, которую он не исследовал, по крайней мере, со старшей школы. Потому что, если Ранбу не ошибался, где-то среди своих собственных осознаний и признаний, Тоби тоже сделал своеобразный каминг-аут. Смутно, но все же сделал.       Ранбу, по крайней мере, был в этом уверен.       И это делало возможности ещё более возможными. Это давало ему путь вперед по этой неизведанной территории, смутное пятно просеки в зарослях джунглей.       Или какая-нибудь другая столь же ужасная и клишированная метафора.       Потом была прошлая ночь, звонок Тоби, раздавшийся неожиданно и прервавший его на середине редактирования видео, которое он должен был выложить месяц назад. Помимо момента слабости Тоби, этот звонок ничем не отличался от других звонков, но что-то в нем было более интимным, словно голос Тоби шептал ему прямо в ухо, словно они свернулись калачиком рядом, а не за полгорода друг от друга. Ранбу не был уверен, что он чувствует по этому поводу, его разум представлял собой мешанину спутанных эмоций, кульминацией которых стало беспокойство, гудящее в его конечностях.       Всё это было слишком реально и слишком быстро, привязанность подкралась к нему, прежде чем он успел отреагировать. Ранбу не ожидал ничего хорошего от той случайной встречи в кафе, и вот он здесь, собирается войти в дом, а Тоби даже не знает его настоящего. В тот день он посеял семена катастрофы, и пришло время пожинать их.       Он просто надеялся, что это не превратится в пыль от этого.       Тоби уже стал более смелым в разных вопросах с ним. В отличие от других людей, он не отступал перед полуправдой Ранбу, а давил и давил, пока не случилось что-то вроде воскресенья — немного правды, чтобы компенсировать ложь.       Чтобы в один прекрасный день он бы всё рассказал.       Однажды. Не сегодня.       С последним глубоким вздохом Ранбу отправил Тоби сообщение, что он на месте. В отличие от мест Ранбу или Томми, эта была намного старее и менее технологически оснащена. Вместо пропускной системы у главной двери был ключ для доступа в два помещения здания, так что Тоби, к сожалению, придется самому спуститься и впустить его.       К сожалению, по крайней мере, для Тоби. Ранбу не жаловался, что хочет увидеться с ним как можно скорее. К тому же, это избавляло его от беспокойства о том, что он случайно постучит не в ту дверь. Это неразумно, но уже случалось, и он ни в коем случае не хотел повторения.       Как раз в тот момент размышления перед ним распахнулась ярко раскрашенная дверь, от испуга он чуть не выронил пачку с едой. Он пошатнулся, но в последнюю секунду сумел удержать его в руках, а затем поднял взгляд и увидел Тоби, стоящего в дверном проеме. На его лице была широкая улыбка, на ногах были тапочки. В остальном он был одет соответствующе: простые серые штаны и какая-то невзрачная темно-синяя толстовка, которая была намного больше него самого.       — Райан! Привет, — поприветствовал он, и вдруг вся эта энергия направилась прямо на него.       Каждый раз, когда Ранбу слышал, как Тоби называет его Райаном, новая капля падала в постоянно увеличивающуюся лужу вины, которая была в нём, но даже это было сведено на нет счастьем, которое расцветало при его виде.       — Хэй, — Ранбу поднял свой теперь уже очень мятую пачку. — Я принес поесть.       — Отлично, — ответил Тоби. Он отошел и помахал ему рукой. — Давай, давай. Мы должны начать поскорее, если хотим посмотреть как можно больше.       Ранбу повиновался, взбежал по ступенькам и проскользнул в дверь. Комплекс был небольшим — всего два корпуса, на первом и втором этажах, — поэтому здесь не было ни вестибюля, ни общего пространства; только коридор, ведущий назад, и лестница, по которой Тоби начал подниматься, как только за ними закрылась дверь.       Ранбу поднимался вслед за ним, и Тоби начал:       — Предупреждаю тебя, здесь не так уж много интересного. Особенно по сравнению с чертовым пентхаусом Томми.       — Я уверен, что всё в порядке, — заверил его Ранбу.       Тоби только рассмеялся.       — Не говори ничего, пока не увидишь.       Через минуту они подошли к двери в апартаменты Тоби, поскольку это была единственная дверь на верхней площадке. Она была ничем не примечательна, кроме нумерации и приветственного коврика, украшенного маленькими пчелками, на дорожках за которыми курсивом было написано «Добро пожаловать».       — Мило, — пробормотал Ранбу себе под нос, когда Тоби потянулся к дверной ручке.       — Что?       О, он не хотел, чтобы Тоби это услышал. Или вообще говорить это, на самом деле.       — Коврик, — уточнил он. — Милый.       Тоби слегка покраснел.       — Ты один раз говоришь, что хочешь помогать пчёлам, и вдруг все покупают тебе всякую хрень, связанную с пчёлами, до конца твоей жизни, — сказал он, протискиваясь в дверь.       Пространство, открывшееся перед ними, когда Ранбу переступил порог, было, как и было упомянуто, маленьким. Ему пришлось пригнуться, чтобы пройти через дверной проем, потолок был выше его максимум на полфута. С этой высоты была видна вся площадь: кровать с одной стороны, кухня с другой, а меньше всего места было отведено под то, что выглядело как стол с единственным стулом и компьютер Тоби.       Но, несмотря на небольшие размеры, здесь было уютно. Кровать была застелена одеялами, повсюду были разбросаны предметы домашней обстановки — комнатное растение здесь, пушистый ковер там, коробка с хлопьями на полке, кошачий домик перед окнами. Стены были будто голыми, и мало что говорило Ранбу о характере Тоби, но, вероятно, это было для того достаточно комфортно. Это было то место, где Ранбу мог бы представить себя, если бы не вся эта история со стримингом — место для какой-то версии Ранбу, который поступил в колледж, как он всегда планировал, вместо… чем бы ни считалась его жизнь сейчас.       Теперь, когда он был внутри, было проще простого снять маску и убрать её в карман — помещение было достаточно закрытым и без лишних глаз.       — Закрой дверь, ладно? — попросил Тоби, продвигаясь дальше. — Моя кошка хитрая, и она воспользуется любым шансом, чтобы сбежать.       Ранбу быстро закрыл за собой дверь, после того как наконец вошел в сами апартаменты.       — Извини, — сказал он, когда дверь захлопнулась. Он задвинул замок на место, и издавшийся тяжёлый звук вернул Ранбу в реальность, сигнализируя, что он здесь, в доме Тоби, по-настоящему.       — Мне нравится у тебя, — сказал он, чтобы отвлечься от этой мысли, обеими руками неловко сжимая пачку с чипсами, словно это был его последний спасательный круг во внешний мир.       Тоби, который уже обошел кровать и направился к кошачьему дереву, беззлобно рассмеялся.       — Тебе не нужно врать, чтобы мне стало легче, — сказал он.       — Я серьезно! — настаивал Ранбу. — Здесь… Уютно.       — Уютно, — Тоби мудрено кивнул. — Крошечная и захламленная. По крайней мере, ты не сказал «очаровательно», — добавил он. — Это значит «устаревше».       — Не знаю, как другие, но когда я говорю «уютно», я имею в виду «уютно».       — Верно. Расположение, может быть, и хорошее, но, на самом деле, я бы не стал выбирать эту квартиру.       — А что не так?       Тоби посмотрел на него.       — Ты серьезно?       — Да? — честно ответил Ранбу. — Она маленькая, конечно, но это приличная ква… апартаменты, не так ли?       Нет, никаких британских терминов для него, спасибо большое.       Тоби поднял брови так высоко, что они полностью скрылись за его челкой.       — Ты хочешь сказать, что между этой квартирой и квартирой Томми ты выберешь мою?       — Нет — я имею в виду…       — Именно, — сказал Тоби. С этими словами он опустился на колени рядом с кошачьим домиком и постучал пальцами по тому, что выглядело как встроенная маленькая пещера, которую Ранбу не видел до этого момента. Изнутри показалось легкое движение, но следующие слова Тоби отвлекли его: — Я бы точно хотел больше места, если бы мог.       — Может быть, — согласился Ранбу. — Но апартаменты Томми слишком большие, понимаешь? Тебе стоит как-нибудь заглянуть к Уилбуру. Там хорошо, но не слишком много места.       — Вот где бы ты жил, если бы мог?       Ранбу задумчиво хмыкнул.       — Я не знаю, — признался он. — Думаю, я бы вообще предпочел купить дом, а не апартаменты.       — Купить дом. В девятнадцать лет.       — Н-нет, — замялся Ранбу. — Я имел в виду… когда я стану старше.       Тоби задумчиво смотрел на него, и Ранбу как будто видел, как в его голове вращаются шестеренки. Шестеренки работали, похоже, ещё с прошлой субботы, когда он увидел квартиру Томми — если не раньше, — и с тех пор не останавливались. Ранбу с ужасом думал о том, каким будет результат работы этой внутренней машины.       Тоби мог бы тогда что-то сказать, задать вопрос, к которому Ранбу не был готов, или, что ещё хуже, прямо обвинить его во всех тех глупостях, которые он выбалтывал с самого первого дня, когда маленькое светлое существо вышло из пределов этой крошечной пещеры. Кошка была полностью белой на животе, с пятнами темного оранжево-коричневого цвета вдоль спины и боков, как будто кто-то пролил мед на ее спину и позволил ему стекать вниз и окрашивать шерсть по мере продвижения.       Ранбу вдохнул, а затем, гораздо более высоким тоном, чем хотел, воскликнул:       — Кошка!       Тоби усмехнулся, проводя пальцами по шерсти кошки, когда та вытянулась.       — Эй, Мэл, ты хорошо выспалась?       Мэл мяукнула в ответ, повернулась и потерлась головой о руку Тоби.       Ранбу с глазами-блюдцами и едва сдерживаемым восторгом наблюдал, как Тоби встал, взял её на руки и подошел к Ранбу. Он услышал, как она громко мурлычет, её глаза полузакрылись, превратившись в довольные щелки.       — Вот, — сказал Тоби, подойдя к Ранбу и слегка приподняв ее, чтобы она была на его уровне.       Ранбу поднес руку к мордочке кошки и дал ей с любопытством обнюхать её, после чего он удивлённо вздохнул, когда та прижалась лбом к его пальцам. Он послушно погладил ее, при этом его рука прижалась к Тоби. Она была самым милым существом, которое он когда-либо видел. Ранбу и раньше был уверен, что найдет любой предлог, чтобы приехать сюда снова и увидеть Тоби. Теперь эта уверенность была двойной.       В конце концов, в его жизни появилась новая женщина.       Он наклонился так, что его голова оказалась на уровне её, и теперь использовал обе руки, чтобы осыпать ее вниманием.       — Она просто милейшая, да, милейшая. Такая милая девочка, — пробормотал он наиприятнейшим голоском, хотя, если бы кто-нибудь вспомнил об этом после, он бы отрицал сказанное.       Только когда Ранбу поднял голову, чтобы заговорить, он заметил, как близко они находятся. Так как Ранбу присел, Тоби был чуть выше него, ухмыляясь ему и кошке своими океанскими глазами, достаточно близко, чтобы Ранбу почувствовал исходящее от него тепло, их руки едва соприкасались. Слова замерли у него в горле, рот остался слегка приоткрытым.       Ранбу снова моргнул, со звучным щелчком закрыл рот и выпрямился, сделав шаг назад. Прочистив горло, он сказал:       — Она… она очень мягкая.       — Я знаю, — ответил Тоби, казалось, не замечая, что сердце Ранбу стучит в ушах. — Мэл — лучшая кошка на свете. Без конкуренции.       — Не могу не согласиться.       Тоби повернулся и усадил ее на кровать, с которой она спрыгнула и направилась к своей миске с едой.       — У тебя есть домашние животные?       — У моих родителей есть собаки, — ответил он. — Но у меня никогда не было собственного питомца, нет.       — Ну, ты можешь приходить к Мэл, когда захочешь, — предложил Тоби.       — О, ты никогда не избавишься от меня, если позволишь мне это.       — Это риск, на который я готов пойти.       Улыбка, которой Тоби одарил его, грозила заставить Ранбу снова потерять себя. Как будто каждый раз был первым; как счастье расцветает на чужом лице, как расцветает улыбка: от первого дрога губ до последней морщинки в уголке глаз. Но на этот раз Ранбу заставил себя не поддаваться этому, потянув за веревку своего рассудка, как за спасательный круг над топью воды, которым была улыбка Тоби.       Ранбу не пришлось долго бороться с этим, потому что энтузиазм, который Тоби так хорошо сдерживал, наконец вырвался на свободу, и он обнаружил, что уже прошли комнату, чтобы они могли наконец заняться тем, ради чего он вообще проделал этот путь.       — Жаль, что нет более удобного места для просмотра, — извинился Тоби, переместив маленький телевизор на место у изголовья своей кровати. Очевидно, у него были все серии на DVD и в какой-то момент приобрел старый DVD-плеер исключительно для их просмотра.       — Нет, всё… Всё в порядке, — заверил Ранбу, хотя его ладони вспотели там, где он разминал руки.       Все было хорошо. Должно было быть нормально. Просто, чтобы видеть экран, им пришлось сесть на кровать. На кровать Тоби. Вместе. Для этого не было причин, чтобы это стало проблемой. Почему? Это не было похоже на то, что Ранбу по какой-то причине било в голову странное осознание происходящего каждый раз, когда Тоби приближался к нему на расстояние шести дюймов. Определенно нет.       — Ладно, — сказал Тоби, включив наконец телевизор и вставив первый диск. — Хотя первый сезон — дерьмо, его стоит посмотреть, чтобы положить начало, и… Ладно, тебе всё равно, — он опустился на край кровати, ближе к окну, упав на подушки и скрестив ноги, будучи с пультом в одной руке. — Ты мой пленник здесь, так что ты должен делать то, что я говорю… Ну и что ты делаешь?       Ранбу вздрогнул, так как все еще стоял рядом.       — Я, э, что ты имеешь в виду?       — Давай, — сказал Тоби, ткнув пальцем на место рядом с собой. — Мы должны начать сейчас, если мы хотим пройти больше, чем один сезон сегодня.       — Да, конечно, — Ранбу сделал шаг вперед, прежде чем понял, что на нем все еще есть обувь, поэтому он сделал паузу, чтобы снять её, воспользовавшись моментом, чтобы сделать глубокий вдох.       Ранбу подошел к кровати и сел, закинув ноги на нее так же, как и Тоби, прижавшись спиной к стене. Он держался настолько близко к краю, насколько только мог: его правая нога почти свисала, так неуверенно он балансировал. Всё его тело было напряжено, руки аккуратно сложены на коленях. Но даже несмотря на его осторожное положение, кровать была маленькой, и поэтому их руки неизбежно соприкасались, и этот контакт несправедливо отвлекал.       Тоби начал просмотр мгновение спустя. Казалось, его ничего не беспокоило, кроме слабого румянца на щеках, хотя это могло быть от чего угодно.       Ранбу честно пытался обратить внимание на монитор, но всё, на чем он мог сосредоточиться, было связано с Тоби рядом с ним — то, как он чувствовал дрожал, когда он смеялся, прикосновение его руки к своей, манящее тепло, которое от него исходило. Это привлекло всё его внимание, картинки, мелькающие на экране, были не так интересны, как Тоби слева от него.       Он медленно приспосабливался, мышцы расслаблялись по мере того, как он втягивался в шоу. В какой-то момент Ранбу, должно быть, еще больше съехал на кровать, а может быть, Тоби бессознательно придвинулся к нему, потому что в итоге их ноги оказались слегка прижаты друг к другу, просто легкое давление. К тому времени, когда второй эпизод подошел к концу, Ранбу полностью погрузился в матрас, неловкость сменилась постоянным чувством комфорта.       Примерно через три серии — включая ещё некоторое время, которое Тоби уделял Ранбу между каждой серией, чтобы поинтересоваться, понравилось ли ему, а также делал паузы, чтобы сообщить ему небольшие факты или кусочки мелочей, — Ранбу наконец заметил холод.       Может быть, потому что его колотящееся сердце наконец успокоилось, нервная система расслабилась впервые с тех пор, как он вошёл в дверь, а может быть, из-за относительного отсутствия движения, но чем дольше он сидел, тем заметнее становился неотвратимый холод. Он зародился в пальцах ног, кончиках ушей и носа, а затем распространился по всему телу. Ранбу натянул рукава толстовки выше, скрестил руки и сгорбился, пытаясь сохранить остатки тепла, но это было бесполезно.       Прошло совсем немного времени, пока Ранбу не случайно не дрогнул, отвлекая внимание Тоби от шоу. Он приостановил его, когда заметил.       — Тебе нужно одеяло или что-то ещё?       — Нет, нет, я в порядке, — заверил Ранбу, но Тоби всё равно соскользнул с кровати.       — Это не проблема, чувак, — сказал он, направляясь к шкафу. — У меня их штук пятьдесят.       Ранбу позволил протестам остаться внутри, пока Тоби копался в своих вещах, рыскав на верхней полке, чтобы найти там кучу одеял, которые выглядели так, будто их бросили туда просто так.       — Тебе нужна по… — начал Ранбу, но прервался, когда одно из одеял упало на Тоби. — О. Неважно.       — Ни слова, — предупредил Тоби, распутываясь.       — Я бы не посмел, — пообещал Ранбу, подняв руки в защиту. Тоби швырнул одеяло прямо на него, и пушистая коричневая ткань упала ему прямо в лицо. — Эй! — воскликнул он, стряхивая одеяло. — Я же сказал, что не буду!       — Нельзя рисковать», — пожал плечами Тоби, пробираясь обратно. — Кстати, прости за холод, — продолжил он. — Я только сегодня утром включил отопление, так что потребуется немного времени, чтобы всё прогрелось.       Ранбу сделал паузу, расстилая на себе одеяло, и недоверчиво посмотрел на Тоби.       — Ты не включаешь отопление? В такую погоду?       — Тепло дорого стоит, боссмэн, — ответил Тоби, приподняв бровь. Он опустился рядом с Ранбу, отчего матрас слегка тронулся. — Я не знаю, что еще тебе сказать.       — Я… Ты… Это вредно!       Тоби засмеялся.       — Если только ты не предложишь заплатить, оно останется только на сегодня и всё.       — Я имею в виду, я… — Ранбу хотел предложить именно это, слова были на кончике его языка. Он мог бы заплатить. Легко. Ему даже не пришлось бы дважды думать о том, что деньги уйдут с его банковского счета, он мог бы без проблем установить автоплатеж и пустить их в дело. Но Тоби этого не знал, и у него не было причин думать, что у Ранбу есть такие деньги. Это было бы подозрительно, да и невежливо, так что, в конце концов, Ранбу придержал язык.       — Ты что? — спросил Тоби, когда Ранбу промолчал, не зная, как закончить то, что он начал.       — Ничего, не бери в голову, — он натянул одеяло чуть выше на себя и задумался, если так холодно ему было при включенном отоплении, то каково было Тоби обычно. — Просто… будь аккуратнее, ага?       — Конечно, — заверил Тоби, устраиваясь поудобнее. — Я не дурак.       — Ну, некоторые скажут, что вообще не запускать отопление — это немного глупо.       — Оно работает сегодня, не так ли? И я оставляю его включенным, когда температура опускается ниже нуля, а это почти никогда.       — Справедливо, — сказал Ранбу вместо того, чтобы сделать то, что он хотел изначально: подбежать к термостату Тоби и выкрутить его на максимум. Он хотел найти счет за электричество и прикрепить его к своему банковскому счету, хотел дать понять Тоби, что ему никогда не придется ставить на кон свою безопасность и комфорт ради собственного кошелька, что у него есть друзья, которые сделают это сейчас.       Вместо этого он наблюдал, как Тоби снова повернулся к маленькому телевизору и нажал кнопку воспроизведения.       Не прошло и десяти минут, как Ранбу заметил, что Тоби дрожит рядом с ним. Он не хотел раздувать из мухи слона, так как отопление, очевидно, было больной темой, и он не доверял себе в этом копаться, поэтому он решил просто слегка сдвинуть свое одеяло. Оно было достаточно большим для них обоих, флисовое, которое могло бы накрыть кровать Тоби и даже больше, и поэтому было достаточно легко расправить его, чтобы он мог медленно переместить его и на Тоби.       — Не думай, что я не знаю, что ты делаешь, — сказал Тоби после нескольких минут, в течение которых Ранбу пытался провернуть это, не отрывая глаз от экрана. — У меня есть ещё одеяла, ты же знаешь.       — Да, но этот достаточно большой, чтобы разделить его, как ты думаешь? — он указал на угол одеяла, который он неуклонно собирал, чтобы положить на Тоби, и протянул его ему, чтобы тот взял.       Чужие глаза метались между Ранбу и одеялом с румяными щеками. Ранбу почувствовал, как его собственные щеки разгорелись, когда он понял, куда ушли мысли Тоби. И то, что они сидят, прижавшись друг к другу, бок о бок почти под одним одеялом, обрушились на него, как товарный поезд.       Это было бы почти как обниматься… не так ли?       От этой мысли сердце Ранбу заколотилось в груди, кровь быстрее забежала по телу, что необходимость в одеяле почти полностью отпала. Но прежде чем он успел открыть рот, чтобы сказать Тоби, что два одеяла тогда всё же лучше, тот взял предложенный угол и накрыл им себя.       Хотя одеяло доставало только до живота Ранбу, оно было почти до подбородка Тоби, поглощая его целиком. Жара была почти удушающей, и Ранбу обнаружил, что больше не может сосредоточиться на шоу, даже когда Тоби снова переключил свое внимание на него.       Как Ранбу оказался здесь? Что он делал, позволяя себе поддаться мягкости, которую предлагал Тоби? Это пробудило ту старую часть его самого, ту часть его мозга, которая говорила ему, что это не нормально, что ему нужно спрятаться: от общества, или от церкви, или от самого себя. Он изо всех сил старался подавить эту мысль, но волна отвращения всё равно нахлынула на него. Хотя он не был уверен, было ли это отвращение к тому, что он делает, или к тому, как на это реагирует его мозг.       Ранбу не знал, сколько времени он так просидел, мысли крутились в голове, но в конце концов голос Тоби вернул его на поверхность.       — Ты голоден? — сказал он, умоляюще глядя на Ранбу. Телевизор перед ними был поставлен на паузу на финальных титрах, Ранбу даже не заметил, как закончился эпизод.       — Я… Да? — сказал он. — А ты?       — Проголодался.       — Тогда поедим.       Когда он это сказал, Ранбу не ожидал, что это будет так сложно, как оказалось на самом деле.       — Что значит, тебе нечего есть?       — Я имею в виду, что мне нечего есть, Райан. Не отставай, — ответил Тоби, пожав плечами слишком непринужденно для человека с пустыми шкафами и бесхозным холодильником.       Ранбу бы знал. Он видел это.       — Сначала без отопления, а теперь без еды, — лицо Ранбу приобрело озабоченный вид, когда он стоял по другую сторону кухни от Тоби. — Ты уверен, что ты… В порядке?       Это вывело Тоби из себя.       — Чувак, я в порядке. Хватит волноваться, — он с силой захлопнул холодильник, и шаткая конструкция на долю секунды пошатнулась, а затем вернулась к неподвижности.       — Я имею в виду, я… Я тревожный человек, — сказал Ранбу. — Это всегда это делаю, — он также не был уверен, что беспокоиться не о чем, но пока не собирался ничего говорить. Тоби заслуживал всего мира; если Ранбу не мог поддержать его напрямую, он постарается сделать это теми способами, которыми сможет.       Например, покупать ему еду.       — Тебе действительно стоит это исправить, — ответил Тоби, прислонившись спиной к стене и скрестив руки.       — Да, конечно. Дай мне просто… — Ранбу сделал неопределенный жест и издал серию звуков, похожих на робота. — Ну вот, все готово.       — Хорошо. Теперь обратно к еде.       — Доставка?       Тоби сморщил нос.       — Слишком дорого.       Ранбу пожал плечами.       — Я оплачу.       Это заставило Тоби нахмуриться.       — Нет.       — Это не проблема, — подтолкнул Ранбу. — В конце концов, ты меня пригласил.       — А ты мой гость, — возразил Тоби. — Я пригласил тебя сюда не для того, чтобы ты заботился обо мне. Я могу справиться сам.       — Я не пытаюсь перегнуть палку…       — Тогда перестань лезть туда, куда не нужно, — перебил Тоби, его взгляд был непоколебимым, а тон — резким.       Ах. Ранбу, возможно, зашел слишком далеко.       — Хорошо, хорошо, без доставки, — согласился он. — Мы можем пойти и забрать заказ. Но я всё равно угощаю.       Тоби на мгновение задумался над этим, засунув руки в карман толстовки и прижавшись затылком к стене. Он все еще упрямо хмурился и выглядел так, словно хотел сказать «нет». Но Ранбу был готов бороться за это. Платить за отопление Тоби было бы слишком дорого, но еда — вот это было более чем разумно.       Ему просто нужно было убедить Тоби в том же.       — Хорошо, — в конце концов согласился Тоби и отвёл взгляд. — Но это будет пицца.       — Я не против, — поспешил согласиться Ранбу. Не было смысла сражаться в битвах, которые были ему безразличны, после победы в той, которая имела значение. Зачем рисковать и испытывать судьбу?       После этого они быстро сделали заказ, причем Тоби продолжал суетиться, пока счет становился все больше и больше — чесночные узелки, содовая и соусы на гарнир, плюс пицца на каждого из них — в итоге получилась внушительная сумма. Ранбу изо всех сил старался быть пренебрежительным, но при этом не показывать, что у него есть деньги, и сделал второй заказ, убрав телефон Тоби, чтобы добавить несколько дополнительных позиций, прежде чем вставить свою кредитную карту. Если это означало, что у Тоби останутся объедки на следующие пару дней, что ж — это было прекрасно, не так ли?       Прогулка до ресторана заняла около десяти минут, так что почти сразу после того, как они сделали заказ, они направились к выходу.       — Мне нужно переодеться в нормальную одежду?       — Нет, всё в порядке. Хотя, может, потеряешь тапочки.       — Справедливое замечание…              Руки засунуты в карманы, а локти иногда сталкиваются. Тоби продолжал быть с ним немногословным, пока Ранбу через несколько минут не заговорил о «Южном парке», что побудило Тоби всё оставшееся время рассказывать о сериале. Ранбу то тут, то там вставлял что-то, и те немногие мнения, которые он успел сформировать к этому моменту, были чуть ли не съедены и с энтузиазмом разобраны жадным фанатом рядом с ним. К тому времени, когда они вернулись в квартиру, Тоби, казалось, был в гораздо лучшем настроении, настолько, что когда они сели есть, он даже не прокомментировал появившуюся каким-то образом лишнюю еду. Или не заметил.       — Э, нет, ни за что, — голос Тоби остановил Ранбу на середине пути к тому, чтобы сесть на кровать с коробкой пиццы в руках, и он быстро вскочил на ноги.       — Что?       — Никакой еды на кровати. Не-а, — объяснил он, качая головой и указывая на стол. — Стол, пожалуйста.       Ранбу быстро послушался, не желая создавать причин для того, чтобы Тоби раздражался на него больше, чем он уже раздражался.       — Виноват.       — Крошки в постели, чувак, — сказал Тоби и подвинул свой стул к столу. — Хуже смерти.       — Я не знаю, что хуже смерти, но… — начал он.       — Хуже. Чем. Смерть, — перебил Тоби, повторяя каждое отдельное слово с пристальным взглядом.       — Хорошо. Хуже смерти, понял, — Ранбу открыл одну из коробок и начал распределять еду между ними. — Я думал, ты просто не хочешь испортить свои красивые подушки или что-то в этом роде.       — О, мне на них наплевать, — признался Тоби, игнорируя попытки Ранбу дать ему поесть и открывая газировку. — Моя мама выбрала всё это. Вообще, ладно. Если их испортить, это даст мне повод достать старые вещи из моей детской спальни.       — И ты… хочешь этого?       — Чувак, ты видел, как здесь все уныло? — спросил Тоби, неопределенно жестикулируя по комнате рукой, в которой держал банку с содовой. — Я скучаю по всем своим старым плакатам, фигуркам и прочему дерьму.       — Ну, понимаю, — ответил Ранбу. — Это не совсем то же самое, верно, но в моей комнате дома просто… Так много всякого хлама, напомни мне прислать тебе фото в какой-то момент, когда я вернусь. Но это не в тему… — Ранбу оторвал кусочек пиццы, продолжая говорить, пока жевал. — Потом я переехал в гостевую комнату у Уилла, и там все стены и простыни белые, и это странно, знаешь, всё очень… просто.       — Жуй с закрытым ртом, непутевый, — укорял Тоби.       — Я делаю то, что хочу.       — Не в моем доме.       Ранбу сглотнул и высунул язык.       — Ну и ладно.       — Как ребёнок, — сказал Тоби, прежде чем продолжить начатый ранее разговор, — но я понимаю, что ты имеешь в виду. Для меня это… — он наморщил нос, задумавшись, и слегка откинул голову назад. — Будто все эти вещи кажутся слишком взрослыми. Но я знаю, что если бы я попытался снова повесить сюда все свои плакаты и прочее, моя мама стала бы… раздражительной. И будет задавать вопросы.       — Раздражительной?       — Не то слово.       — Злой? Расстроенной? Осуждающей? — перечислил Ранбу.       — Осуждающей! Вот именно, — Тоби взял себе узел чеснока, продолжая: — Она поддерживает меня, она отличная мама и всё такое, и я её очень люблю, но такое ощущение, что у нее есть свое представление о том, что я должен делать, понимаешь?       — Уф. Да, — Ранбу понимал, что значит идти против ожиданий родителей, и не только. В детстве у него были свои интересы, потом стримы, а теперь, ну…       Выбор образа жизни, если выражаться «политкорректно».       Тоби поднял бровь.       — Можно поподробнее?       Ранбу быстро покачал головой, не зная, в какой тупик правдоискательства заведет их эта линия вопросов.       — Нет, ничего такого. Просто… Было подобное.       Тоби выжидающе уставился на него, ожидая, что он ещё скажет, но Ранбу упрямо молчал.       Что он мог сказать? Что его родители поддерживают его сейчас, когда он зарабатывает достаточно денег, чтобы они с его помощью могли дожить до пенсии? Что они были настроены скептически до его третьей «зарплаты» с Твича, когда они увидели все нули и услышали Ранбу, и внезапно их аргументы перестали иметь смысл?       Что даже до этого существовал определенный уровень достижений, который он должен был поддерживать; что всё, что ниже пятерки — это провал, и что любое время, потраченное на «другую деятельность» — это пустая трата времени?       Что его родители никогда по-настоящему не понимали ребенка, на воспитание которого они едва выделили время? Что за то время, когда они оставили его одного с интернетом в качестве няньки, он стал для них чем-то чужим?       Для любого другого человека это было бы чрезмерной откровенностью, а для Тоби это была информация, скрытая за ложью, сказанной за несколько недель до этого. Как антивирус, блокирующий все попытки установить полноценную связь.       Как бы то ни было, разговор в конце концов вернулся к более легким темам — общим интересам, детским питомцам и, конечно же, «Южный Парк».       К тому времени, когда они снова устроились, чтобы продолжить просмотр, Ранбу был сыт. Тоби положил остатки обратно в коробку и убрал в холодильник, бросив несколько полусерьезных взглядов в его сторону, словно понимая, что тот сделал, но Ранбу ничего не прокомментировал, и вскоре они вернулись на кровать.       Между тем, как они ушли за едой и закончили её поглощать, место, казалось, уже прогрелось, и воздух быстро стал теплым и приятным. Однако ни один из них не обратил на это внимания, оба снова забрались под одеяло, несмотря на то, что в этом не было никакой необходимости.       Под ним было ещё теплее, чем раньше, Тоби прижался к нему с одной стороны, они были сыты, а воздух вокруг них был комфортно душным. Ранбу почувствовал, что все глубже и глубже погружается в матрас, пока одна серия сменялась другой, и прошло совсем немного времени, прежде чем его глаза сомкнулись раз, два, и он погрузился в свои мечты.

***

      Можно многое сказать о дезориентации, когда просыпаешься не в своей постели.       Ранбу не было чуждо это чувство. За время работы стримером его перебрасывали через всю страну для различных коллабов, селили то в одном отеле, то в другом, иногда он проводил по неделе в разных, одинаково незнакомых местах. То же самое он испытал и после переезда в Великобританию: первые несколько дней у Уилбура, он ворочался в постели и просыпался каждые пару часов: его тело не понимало, где он находится и как он сюда попал.       Придя в себя у Тоби, он почувствовал себя совсем не так, как раньше.       Ранбу не был уверен, что его разбудило — возможно, мягкое клацанье клавиатуры, или случайное мерцание света, или удушающее тепло многочисленных одеял, наброшенных на него, — но что бы это ни было, оно убаюкивало его так, как мать укачивает ребенка.       Он был окутан всепоглощающим теплом, одеяла были натянуты до подбородка, а лежал на боку. Подушки под его головой пахли знакомо, как океанская влага и торф соснового леса, и когда он открыл глаза, свет вокруг него был тусклым и оранжевым, мерцающим, как костер.       До этого момента Ранбу не осознавал, где он находится, только общее чувство защищенности и знакомости спасало его от полной паники, но когда он снова открыл глаза, его тут же вернули в сознание. Перед ним за компьютером сидел Тоби и что-то нажимал, глаза его были устремлены на неумолимый желтый свет компьютера. Его пальцы время от времени набирали текст на клавишах, рука двигала мышью курсор по экрану, работая над чем-то, чего Ранбу не мог видеть со своего места.       Тоби был достаточно близко, чтобы Ранбу мог протянуть руку и дотронуться до него, пространства между кроватью и столом практически не было. Но всё же, каким-то образом, оно казалось невероятно далеким, как что-то в витрине музея: совершенным, неизменным, недостижимым. Мерцание ПК окутывало его ореолом света, волосы были похожи как огонь, а глаза — как звезды, как неземное существо, больше подходящее для церковной фрески, чем для этой обыденной гостиной.       Во рту пересохло. Очнувшись в своем нынешнем положении, Ранбу не был дезориентирован, но это ощущение было подобно тому, как если бы ты потянулся в карман за чем-то, что по уверению должно лежать там, и не нашёл это.       Мысли проносились в его голове, как ветер; слишком быстро, чтобы мозг, одурманенный сном, мог их переварить. Но одно было ясно:       Что бы это ни было, оно было далеко за гранью возможного.       Ранбу еще не отошел от этого осознания, когда взгляд Тоби переместился на него, затем обратно на компьютер, и снова вернулся к Ранбу, когда он увидел, что его глаза открыты.       — Ты проснулся, — сказал он, тепло улыбаясь, освещенный с одной стороны светом и с длинными тени на другой сторону лица.       Ранбу хмыкнул в ответ, приподнимаясь на одном локте, покачивая головой, движение было медленным, как сквозь патоку.       — Извини, что уснул, — пробормотал он.       — Нет проблем, — заверил Тоби, откинувшись в кресле. — Казалось, что ты хорошо спал. Ты знал, что храпишь?       — Я не храплю.       — Скажи это камере.       — Ты не посмел.       — Кто знает? — Тоби ухмыльнулся, и это должно было выглядеть злобно, учитывая, как тень падала на него, но Ранбу не мог отнести его ни к чему, кроме как к красоте. Мозг был слишком далеко в дремотной привязанности, чтобы думать иначе.       Ранбу хотел бы остаться в этом моменте навсегда, в позитиве и потусторонности этого пространства — в комфорте на кровати Тоби; в том, как нежно он дразнил его словами, полными ласки; в тепле его квартиры, его улыбки и полудюжины одеял, которыми Тоби, должно быть, завалил его. Это был момент подушечных фортов и пятен от пиццы, жужжания обогревателя и мерцания экрана компьютера; момент, находящийся над краем нависшей пропасти, приближение которой подобно тревоге.       Потому что он знал, что это такое — это чувство, эта интенсивность, это тепло. Он не был наивным в этом, хотя ему хотелось бы быть таким в отношении ко всему на пути — невысказанных слов, скрытых истин, ужаса и отвращения, которые все еще оставались в его сознании. Шаткая башня строилась на прогнившем фундаменте, и каждый раз, когда Тоби называл его Райаном, на вершину укладывался еще один блок.       Неизбежно башня рухнет, и Ранбу боялся этого всем сердцем. Но пока что он вытеснил эту мысль из головы.       Потому что Тоби, прямо здесь, перед ним, в этот момент, был всем, о чем он когда-либо хотел думать.