Не все так просто...

      Следующим утром Гарри чувствовал себя… Странно. После выданного на ночь Снейпом «Сна Без Сновидений» никакие кошмары его не мучили, но, стоило проснуться, память услужливо стала прокручивать события минувших суток. Подросток был бы рад забыть, вырвать этот день из своей головы, как будто ничего не произошло, и жить дальше, но он прекрасно понимал, что Обливиэйт — не лучшее решение своих проблем. И заклятие не избавило бы его от последствий. Увы, к памяти о случившемся прилагалось отвратительное ощущение использованности, от которого скручивало внутренности. Мальчику казалось, что он теперь грязный, что бы там ни говорил ему учитель. Он понимал, что не должен так себя чувствовать, что ему нужно это перебороть. Иначе бы Вернон победил. Из той католической Преисподней, где сейчас наверняка шкварчала его жирная туша, продолжил бы портить Гарри жизнь. Но пока эти неправильные чувства были сильнее гриффиндорца. Он только надеялся, что это однажды изменится.       Несмотря на не самые радужные мысли, в остальном подросток чувствовал себя хорошо. Так хорошо, как, наверно, никогда еще не чувствовал себя летом. Кровать под ним была мягкой и удобной. Одеяло — теплым и легким. Желудок не тянуло от голода, и вообще ничего не болело.       Когда Гарри приходил в Нору, он всегда скрывал свои травмы. Гриффиндорец делал это почти неосознанно еще с начальной школы. Поэтому Уизли никогда его не лечили, и некоторое время подросток продолжал терпеть боль от травм, полученных у родственников. Кроме того, еда миссис Уизли была слишком жирной для его желудка, и первые дни Гарри обычно регулярно рвало. Кровать в комнате Рона была удобней, чем у Дурслей, но на самом деле ненамного. Там всегда пахло носками, и Рон храпел.       Нет, гриффиндорец не был неблагодарным. Он был рад быть принятым Уизли. Они относились к нему по-доброму, и это многого стоило в глазах Гарри. Просто так вышло, что дома у профессора ему оказалось лучше. И до чего же странной казалась эта мысль!       Особняк на площади Гриммо Гарри вовсе предпочел бы не вспоминать. Единственный опыт его пребывания там запомнился все тем же стойким запахом роновых носков, пылью и затхлостью. А еще толпой незнакомых людей, находивших вполне нормальным на него пялиться, и руганью Сириуса с портретом миссис Блэк. С самим Гарри крестный говорил не так уж много. Он часто бывал пьян, через раз путал гриффиндорца с Джеймсом и в основном делился историями о школьных буднях Мародеров. Тогда еще героический образ отца не был разрушен путешествием Гарри в думосбор Мастера зелий, поэтому мальчик слушал, радуясь новым крупицам знаний о родителях, и старался не обижаться на все остальное.       Подросток вздохнул. Этим летом ему часто снилась смерть крестного. Чувство вины рефреном следовало за Гарри изо дня в день… Но, чем больше проходило времени, тем отчетливее мальчик понимал, что не чувствует настоящего горя. Ему трудно было в этом признаться себе, но дело заключалось в том, что он не любил Сириуса. Гарри любил идею. Вещи, которые крестный олицетворял собой для него: любовь, семью, признание. Гриффиндорец просто хотел быть кому-то нужным. Не как Мальчик-Который-Выжил, не как герой пророчества… Как Гарри. Самого Сириуса он не знал, на самом деле, и у него не было возможности его узнать. Крестный тоже не знал подростка, но, судя по всему, узнавать и не стремился. Его расстраивало, когда тот не вел себя как Джеймс, он редко спрашивал что-то о самом крестнике, и за два года они виделись всего три раза, не считая того краткого пребывания на Гриммо. Гарри не мог не задаться вопросом: если бы Сириус тогда выжил, получилось бы у них все-таки стать семьей? Ответа на него он боялся.       Мальчик вздохнул и вытянулся на кровати, разгоняя кровь по телу. В комнате было солнечно, успокаивающе пахло чем-то тонким, цветочным. Мрачные мысли в голове Гарри постепенно отступали. Вместо этого гриффиндорец вспомнил вчерашний разговор со своим профессором и попытался решить для себя, как к тому теперь относиться.       Вчера, когда Гарри вернулся в комнату, на тумбочке его действительно ждали зелье и легкий ужин. Не желая раздражать человека, который так сильно ему помог, мальчик решил в точности выполнить все, что тот сказал. В зелье гриффиндорец распознал Рябиновый отвар, который пил не далее, чем несколько часов назад, и почти сразу ощутил, как зарастают на теле царапины, как исчезает раздражение. Уже переодевшись и забравшись с ногами в кровать, подросток вдруг заволновался. За свое поведение в ванной было жутко стыдно. Больше, чем за все, что случилось с утра. Как профессор еще его не убил? Хотя бы морально, как всегда любил делать. Ведь Гарри даже защититься бы сейчас не смог. Или в этом и было все дело?       Нет, гриффиндорец не считал слизеринского декана чудовищем. Он просто знал, что Снейп терпеть не может его факультет, и особенно почему-то самого Гарри. Конечно, на первом курсе отношение мужчины казалось обидным. Однако на фоне всеобщего обожания неприкрытая неприязнь Мастера зелий оказалась чем-то успокаивающе привычным. Наверно, именно из-за профессора мальчик наконец смог осознать, что это не какая-то ошибка, что все действительно имеют в виду его, не другого Гарри Поттера. А еще, выслушивая несправедливые замечания Снейпа и наблюдая за отношением окружающих к ним, Гарри впервые в своей жизни подумал, что, возможно, плохое обращение с ним — не норма. Что с этим можно и нужно бороться, даже если обидчик наделен какой-то властью. И он боролся. Не то чтобы особенно успешно. Зато к концу первого курса почти научился ненавидеть.       А потом оказалось, что Снейп спас ему жизнь. И вместо урока о ненависти Гарри усвоил другой: не все в мире черное и белое. Профессор же, как он понял в течение следующих нескольких лет, и вовсе целиком состоял из оттенков. Оскорбление учеников, заниженные баллы в домашней работе — маренго. Образцово выполненный Экспеллиармус, зелья для жертв Короля Змей — гейнсборо. Регулярные угрозы отчислить Гарри — серый антрацит. Защита перепуганных гриффиндорцев от разъяренного оборотня — чистый белый.       С тех самых пор, как Квиррелл рассказал ему о том, что сделал Снейп, Гарри не понимал, как к тому относиться. Он не мог ненавидеть человека, который спас ему жизнь. Но и любить кого-то настолько неприятного было выше его сил. Поэтому Гарри все время разрывался между безуспешными попытками произвести на Мастера зелий впечатление и чуть более успешными — держаться от него подальше. Когда последние проваливались — гриффиндорец огрызался. Конечно, это все давалось подростку нелегко. Издевки Снейпа всегда цепляли за живое, и, движимый обидой, Гарри бросал любые попытки наладить между ними хоть какое-то подобие мира. Мастер зелий же, вероятно, их даже не замечал. Однако, всякий раз, как мальчику почти удавалось убедить себя в том, что история с его спасением была не более, чем случайностью, профессор Снейп вновь делал что-то такое, что сводило все эти усилия на нет.       Поэтому к пятому курсу Гарри Поттер научился ничего от Снейпа не ждать. Или, скорее, ожидать от него всего, чего угодно. Константой для подростка осталась лишь неприязнь Мастера зелий к нему. Отношение самого гриффиндорца к слизеринскому декану к тому моменту можно было охарактеризовать как настороженное любопытство. Мужчина все так же ему не нравился. Гарри знал, что для его же собственного блага следовало держаться от мрачного профессора подальше, но не следить за ним хотя бы краем глаза уже не мог. Слишком загадочной личностью был Снейп с этими его странными перепадами от проклятия всей жизни Гарри Поттера до его самоотверженного спасителя. К тому же, гриффиндорец хотел когда-нибудь узнать, за что его так люто ненавидит зельевар.       Как говорится, бойтесь своих желаний. Сцену, увиденную в думосборе профессора, Гарри хотел развидеть в течение нескольких дней. Больно, когда рушатся пьедесталы, на которые ты возводишь людей. Но, во всяком случае, теперь было понятно отношение Мастера зелий. Взаимодействие участников воспоминания выглядело слишком привычным, чтобы надеяться на единичность эпизода. Что ж, было лучше знать правду, чем, как идиот, защищать честь того, у кого ее нет.       С тех пор на любые замечания Снейпа об отце Гарри предпочитал отмалчиваться, вяло огрызаясь лишь на сравнение с ним. Несмотря на это, подросток считал, что для кого-то столь умного было до странности инфантильным вымещать злость на ребенке, который упоминаемого родителя даже не помнил.       Вчера вечером все наконец встало на свои места. Или перевернулось с ног на голову. Гарри не был точно уверен.       Когда профессор вышел из ванной, на ходу призывая кресло из угла комнаты к кровати гриффиндорца, подросток успел основательно себя накрутить. Он нервно теребил пальцы рук, которыми уже привычно обхватил коленки, и избегал взгляда слизеринского декана.       — Поттер, — устало позвал зельевар, и Гарри, вздохнув, все же посмотрел на него из-под влажной челки. Он помнил, что не хотел его сегодня раздражать.       — Под одеяло! — скомандовал Снейп. Гарри, поколебавшись, перебрался к изголовью кровати, подтянул подушки так, чтобы можно было сидеть, и засунул ноги под то, что в сравнении с его старым комковатым покрывальцем казалось, скорее, пуховым облаком. Едва подросток уселся, как на колени ему опустился левитированный профессором поднос. — Ешь!       Ситуация была неловкой. Конечно, не настолько, как его истерика в ванной. И не как странный разговор с профессором на диване. И подавно, она не дотягивала до тех ужасных минут, когда он стоял с голой задницей перед сумасшедшей Беллатрикс… Но все же казалось странным вот так вот ужинать в постели под взглядом своего нелюбимого преподавателя.       — А вы? — невольно вырвалось у Гарри. Он не видел выражения лица Снейпа в полумраке освещенной лишь торшером у кровати комнаты. Зельевар в принципе был для него сейчас размытым темным пятном. Зато Гарри услышал веселый хмык.       — А я, Поттер, поужинал, пока вы спали. Но, если вам так станет удобнее, я могу выпить чаю.       Мальчик быстро кивнул, и Мастер зелий вызвал Фредди. Пока его профессор отдавал домовику распоряжения и ожидал свой чай, гриффиндорец постарался понять, что у него было на ужин. Кажется, это было что-то… белое и… почти белое… и салат! Салат он узнал, но основное блюдо придется опознавать на вкус. Мальчик нашарил среди столовых приборов вилку и замешкался, раздумывая над тем, что ему следует сделать: наколоть или зачерпнуть.       — Что-то не так, Поттер? Не любишь рыбу? — послышался слегка недовольный голос зельевара. Отлично! Что-то в тарелке было рыбой. Осталось только понять, что именно.       — Э-э-э… Нет, профессор, я, можно сказать, всеяден.       — Тогда в чем твоя проблема?       Гарри замялся, чувствуя, что краснеет. Профессор достаточно видел его слабости сегодня. Он не хотел давать Снейпу еще один повод считать его ни на что не годным существом. Но, видимо, пока Гарри пытался придумать, как выпутаться из этой ситуации, зельевар и сам заметил, в чем состояло его затруднение.       — Насколько хорошо ты видишь без очков? — гриффиндорцу могло, конечно, почудиться, но голос Снейпа прозвучал как-то встревоженно.       Подросток вздохнул и положил вилку обратно на поднос.       — Примерно так же хорошо, как крот. Зачем бы еще я носил это вечно ломающееся убожество?!       На последних словах Гарри понял, что почти кричит, захлопнул рот и испуганно сжался. Мерлин, Снейп не терпел неуважения… Чертовы нервы!       Зельевар, однако, не обратил на его вспышку никакого внимания. Вместо этого гриффиндорец услышал тяжелый вздох. Снейп откинулся на спинку кресла, поднес врученную ему эльфом кружку чая ко рту и тихо отпил.       — В качестве аксессуара. Как артефакт.       Гарри не сразу понял, что мужчина отвечает на его собственный раздраженный комментарий. Подросток недоуменно повернул голову к Снейпу.       — В волшебном мире не так много слабовидящих волшебников, Поттер. Магия обычно сама устраняет такие повреждения. Если это, конечно, не родовое проклятье. Твой покойный батюшка, насколько я знаю, носил свои «велосипеды», потому что кто-то из маглорожденных привез в школу пластинки популярной тогда магловской группы. «Битлз», если тебе это о чем-то говорит. Так вот, у одного из музыкантов там были такие же, а твой папаша решил, что это выглядит, — кажется, профессор поморщился, — «круто».       Гарри слушал Снейпа и в очередной раз убеждался, как мало знает о волшебном мире, не говоря уже о собственных родителях.       — Слева на тарелке рис, справа рыба, — мальчик увидел, как зельевар взмахнул палочкой, а затем продолжил: — Кусочками. В маленькой тарелке справа овощной салат. В стакане вода с лимоном. Пить чай или что-то сладкое тебе сейчас не стоит.       Гарри вновь поднял вилку.       — Спасибо, профессор.       Снейп, кажется, кивнул, вновь отпивая свой чай и наблюдая за осторожными попытками Гарри поесть. Убедившись, что у того получается, он снова заговорил.       — Возвращаясь к теме очков, я всегда считал твои неким странным способом быть ближе к родителям.       Возмущенный звук со стороны кровати мужчина проигнорировал.       — Вероятно, большая часть школы считала так же. Конечно, это не оправдывает нас, преподавателей, за то, что никто ничего не заметил. Завтра с утра я дам тебе зелье для зрения. Оно действует всего 12 часов, и его нельзя принимать часто из-за токсичности некоторых компонентов. Но за это время мы сможем что-то решить с твоими очками. Я не могу всерьез заняться твоим лечением, пока ты не побываешь у квалифицированного колдомедика.       Гарри в ответ несколько заторможенно кивнул, пережевывая пищу и продолжая укладывать в голове все новые и новые факты. Существовало зелье, позволяющее, пусть и временно, исправить зрение. Вероятно, можно было исправить его полностью. Снейп добровольно предлагал ему помощь. Мальчик решил отложить на потом вопрос, почему он сам никогда не интересовался собственным здоровьем, раз никто другой не удосужился. Но последний факт так просто оставить не мог. Он проглотил еду, поднял голову и впервые за этот разговор посмотрел на Мастера зелий прямо, вероятно, даже в глаза.       — Сэр, зачем вы все это делаете? Даже если Дамблдор велел вам присмотреть за мной, вы ведь не обязаны беспокоиться о моем комфорте и моем здоровье до такой степени. И… — Гарри сглотнул и все-таки отвел взгляд, заканчивая фразу тише: — Вам не нужно делать вид, что вы действительно обо мне заботитесь.       «Пусть у вас это и неплохо получается, профессор», — тоскливо добавил про себя подросток. Ему бы хотелось, чтобы кому-нибудь было до него дело настолько, чтобы вести себя, как Снейп сегодня. Увы, отношение профессора к себе гриффиндорец знал очень хорошо. Даже если старший волшебник действительно имел в виду все, что сказал в ванной, Гарри не перестал внезапно быть Поттером. И мальчик не хотел заставлять Мастера зелий переступать через себя, чтобы подарить ему иллюзию.       — Не поминай имя директора всуе, Поттер! — кажется, скривился профессор, и Гарри вздрогнул от резких интонаций в его голосе. Он вновь посмотрел на Снейпа, теперь уже раскрытыми от удивления глазами. Никогда тот не высказывался в сторону Дамблдора с такой неприязнью. — Он еще даже не знает, где ты находишься.       Теперь Гарри почувствовал себя как-то неуверенно. С одной стороны, ему и самому не хотелось в ближайшее время встречаться с директором и, тем более, говорить, с другой — Дамблдор был все-таки лидером Света в этой войне, и такое отношение Снейпа к нему не могло не насторожить. Конечно, мальчик недавно задавал себе вопросы о том, за что воюют все эти люди на самом деле, но задавал их, скорее, для общего развития. Фактически, у самого Гарри не было выбора в отношении своей стороны с тех самых пор, как Волдеморт переступил порог его дома. Не то чтобы мальчик об этом жалел, учитывая, что творил возрожденный Темный Лорд. И все же, Снейп был Темным магом — все так говорили. Темные маги шли за Волдемортом. Тогда что он забыл на Светлой стороне? Было ли это все уловкой? Находился ли гриффиндорец прямо сейчас в опасности? Гарри почувствовал, что начал дрожать. Затем вдруг замер, усмехнулся, перевел взгляд на свой поднос и размеренно продолжил трапезу.       — Все эти эмоции у тебя на лице, Поттер, крайне озадачивают. Я хочу это знать?       Гарри коротко хихикнул.       — Э-э-э, нет, сэр, я так не думаю, — сказал гриффиндорец, намеренно засовывая в рот побольше еды. Кажется, он покраснел.       Это действительно было глупо. Зачем Снейпу прилагать столько усилий, если он планировал передать его Волдеморту? Гарри думал, что успел уже усвоить: Мастер зелий никогда не был виноват в тех гнусностях, в которых он его подозревал. Очевидно, урок следовало закрепить. В конце концов, интуиция, которую он к концу пятого курса наконец научился слушаться, сейчас молчала. И если подумать, в присутствии Снейпа он никогда, на самом деле, не чувствовал настоящей опасности, как было рядом с лже-Грюмом или той же Амбридж. Присутствие Снейпа, напротив, необъяснимо успокаивало. Факт, который он ни за что не признал бы еще год назад.       Мужчина недоверчиво хмыкнул, отставил на тумбочку свою кружку и вдруг резко посерьезнел.       — Зачем я это делаю, обсудим как-нибудь в другой раз, Поттер. Сейчас это ни одному из нас не принесет пользы. Единственное, что тебе следует знать, директор не имеет к этому никакого отношения, кроме формального. О чем я действительно хотел с тобой поговорить, так это о своем отношении к тебе.       Мальчик замер с недонесенной до рта вилкой, затем медленно опустил ее на тарелку. Он отпил воды из стакана и внимательно посмотрел на Снейпа.       — Ешь! — приказал зельевар. Гарри покачал головой.       — Не могу.       Мужчина некоторое время молчал, судя по всему, внимательно его разглядывая, и гриффиндорец неохотно добавил:       — Это уже больше того, что я съел вчера. Правда, не могу.       Снейп, кажется, кивнул и левитировал поднос на прикроватную тумбочку рядом с собственной кружкой. Он вздохнул и наклонился вперед, уперев локти в колени. Голова мужчины упала на руки, он устало потер ладонями глаза, затем медленно поднял на Гарри лицо. Сцепленные ладони опустились между колен.       — Мне никогда не давались легко извинения, Поттер, — когда Снейп заговорил, в его голосе не было эмоций. Сейчас он будто читал студентам не самую интересную лекцию. Значение слов, однако, и весь его вид ввергли и так уже неверяще таращившегося на него Гарри в настоящий когнитивный диссонанс. Хотя профессор уже допил свой чай, а у него самого в стакане и вовсе была вода с лимоном, гриффиндорец вдруг почувствовал себя Алисой на Безумном чаепитии. Его Шляпник был угрюм и обычно носил черное, но более нормальным вечер это сделать не могло.       Подросток попытался удержать контроль над мышцами лица, чтоб хотя бы не открылся рот, завершив образ того самого идиота, коим Снейп так любил его называть.       — Но я признаю ошибку в собственных суждениях, когда вижу ее результат. Поэтому, мне жаль, Поттер… Не за то, как я себя с тобой вел. За то, что не увидел вовремя, что это не лучший способ действий. Хотя польза от них все еще превалирует над нанесенным тебе вредом, мне не нравится, как это повлияло на тебя.       Гарри понимал, что ничего не понимает. Но первый шок от извинений профессора проходил, и подросток постарался сосредоточиться, чтобы не упустить ничего из того, что говорил Мастер зелий.       — Запомни, Поттер, раз и навсегда: я никогда не испытывал к тебе ненависти. Ты был ребенком! Ты даже не помнил, вероятно, своего папашу. За что я должен был тебя ненавидеть, Мерлина ради?!       — Но… почему тогда? — едва разлепил губы гриффиндорец, чувствуя, как от слов старшего волшебника будто стащили бетонную плиту с груди.       — Когда ты только пришел в Хогвартс, большинство учеников, преподавателей и я в их числе считали, что ты пришел из благополучного дома. Никто в тот год еще не знал, что ты жил у маглов, что тебя не учили магии. В наших глазах ты был лелеемым, возможно, даже несколько избалованным ребенком, не знавшим бед. Директор тогда этих предположений не отрицал. А между тем, в обозримом будущем должен был вернуться Темный Лорд. Передо мной стояло две задачи: сохранить положение шпиона в стане Пожирателей и обеспечить твое выживание, Поттер. Для этого следовало держать тебя подальше и опекать издалека. Любое положительное взаимодействие между нами могло поставить под угрозу и твою жизнь, и мою, — Снейп невесело усмехнулся. — Как видишь, я шпион, а ты жив. Свои задачи я по большей части выполнил. Однако сопутствующий ущерб мог не достигнуть таких размахов, будь я чуточку наблюдательней и менее предвзят.       Снейп вздохнул, расцепил руки, откинулся спиной на кресло и закинул ногу на ногу. Пальцами он несколько раз отбил ритм по подлокотнику кресла и продолжил:       — Использовать образ Джеймса, чтобы правдоподобно сыграть свою ненависть к тебе, было самым очевидным и самым простым решением для меня. Хотя я знал, что ты не он, если бы ты вырос в тех условиях, в которых мы все думали, у тебя определенно хватало бы его черт. Тогда твердая рука, даже если не всегда справедливая, пошла бы тебе на пользу. Спустила бы с небес на землю, обозначила границы, показала, что не все в этом мире готовы целовать землю, по которой ты ходишь. Но ты вырос с Петунией.       Имя его тети зельевар произнес с какой-то брезгливой фамильярностью. И Гарри удивился, откуда слизеринский декан мог ее знать.       — Ты знаешь, что такое предвзятость подтверждения, Поттер?       Подросток автоматически покачал головой.       — Это, мальчик, то, что случилось с нами. Когда у тебя есть точка зрения на что-либо, и ты все время ищешь ей подтверждение, игнорируя любую информацию, которая ее опровергает. Нацепив на тебя образ Джеймса, я увлекся своей ролью. Я не видел того, что должен был видеть. Это стыдно, на самом деле… В конце концов, на моем факультете всегда был самый большой процент детей, подвергшихся домашнему насилию.       Гарри снова широко открыл глаза, глядя на мужчину. Тот усмехнулся.       — А ты, Поттер, ожидал, что слизеринцы уже рождаются змеями, и вместо «Мама» первым делом кричат «Смерть грязнокровкам!»? Чистокровным и выращенным в среде магов полукровкам хитрость и изворотливость прививается воспитанием, но если на Слизерин поступает маглорожденный или магловоспитанный — это почти верный признак того, что к ним следует присмотреться.        Если бы гриффиндорец мог открыть глаза еще шире, он бы, вероятно, так и сделал. На Слизерине учились маглорожденные? Снейп, кажется, заметил его растерянность и коротко хохотнул. Мерлин! Прекратит ли этот день удивлять?       — Ты еще такой наивный, Поттер, — с какой-то странной мягкостью произнес зельевар, затем вновь заговорил этим своим менторским тоном: — Когда до меня стали долетать слухи о том, что все не совсем так, как мы думали, что ты живешь с маглами, это уже мало что значило. Я уже видел перед собой маленькую копию твоего папаши, и на все твои действия и черты смотрел через призму его образа. Недоверие к взрослым становилось его самоуверенностью. Непонимание ценности собственной жизни — его безрассудством. Доброта, стремление всех спасти — его желанием покрасоваться. Когда ты не хотел ехать домой к родственникам, я думал, что ты просто зазнался. Но даже тогда, Поттер, даже тогда ты меня просто раздражал. Мне не за что тебя ненавидеть. Ты передо мной ни в чем не виноват. Понимаешь? Так что, чтобы я больше не слышал этих самоуничижительных комментариев!       Гарри сглотнул и, стараясь, чтобы голос не дрожал, спросил:       — Но, если нам следует держаться друг от друга подальше, то почему?..       Подросток неопределенно повел рукой между ними.       — Потому что я привык исправлять свои ошибки, Поттер. И потому что один ты не справишься.       Гриффиндорец открыл было рот, чтобы по привычке возразить, но потом с сожалением его захлопнул. Профессор был прав. Гарри боялся себе представить где бы он сейчас был, в насколько далеком от адекватности состоянии, если бы Снейп его не нашел. Мужчина дал ему безопасное место, где подросток мог придти в себя, вылечил его раны, кормил, утешал… Профессор не спрашивал, нужно ли ему это. Вероятно, знал, что гриффиндорец откажется. Он также ничего не требовал взамен. И это подкупало больше всего…       В конце концов, Гарри было 16! Мальчик был средним учеником, не знал достаточно ни магловский, ни магический мир. Он не просил для себя этот пресловутый образ героя! И если до этого всегда со всем справлялся сам, то это было не потому, что ему никто не был нужен, как Гарри старался убедить себя и окружающих. Просто не было никого, кто мог бы помочь. И если теперь кто-то хотел позаботиться о нем, почему Гарри должен был быть против? Даже если это его мрачный профессор, с которым они еще недавно, как будто бы, на дух друг друга не переносили. В конце концов, за окном не стояло очереди из желающих.       После этого они проговорили немного. У Гарри от пережитого стресса снова слипались глаза, да и Снейп звучал довольно устало. Так что уже вскоре, вновь ни о чем не спрашивая, мужчина попросил у Фредди «Сон без сновидений», заставил гриффиндорца выпить и ушел к себе. Несмотря на все ужасные события, произошедшие с ним сегодня, засыпал Гарри, почти улыбаясь.       Теперь, в свете нового дня, вечерний разговор все еще вызывал теплое чувство где-то глубоко в груди, но вместе с тем, в отдохнувшей голове помимо воли начинали копошиться сомнения. Конечно, если подумать, профессор ни разу не говорил ему неправду. Умалчивал, вводил в заблуждение, недоговаривал детали, но никогда не лгал прямо. И все же мальчик не мог не спросить себя: что, если Снейп передумает? В конце концов, любая помощь ему, учитывая статус героя пророчества и деликатное положение самого зельевара, неминуемо добавит профессору неудобств и подвергнет дополнительной опасности. Уже вставая с постели, Гарри вдруг резко замер, холодея. А если Волдеморт заглянет ему в голову и увидит их беседы? Гриффиндорец задышал чаще, но, поразмыслив немного, заставил себя успокоиться. Снейп не был идиотом. Если ему, мальчишке, пришло это в голову, определенно Мастер зелий тоже об этом подумал.       Гриффиндорец все же встал с кровати, сходил в туалет и задумчиво посмотрел на душевую кабину, думая, не воспользоваться ли ей снова, пока есть возможность. Но мысли об утреннем душе быстро свернули к тому, как его водные процедуры закончились вчера. Снейпу даже усилий особых прилагать не пришлось, чтобы выдернуть его из кабины. И в парке он скрутил его довольно легко. А ведь профессор был раза в 2-2,5 легче Вернона! При мыслях о последнем подросток почувствовал подступающую к горлу тошноту и постарался выкинуть их из головы как можно быстрее. Вместо этого он сосредоточился на той, которую не смог поймать за хвост вчера: он был слабаком...       Это не было очередной уничижительной мыслью, за которые его вчера ругал Снейп. Это был факт. Стоило признать: он немного знал о магии. Даже сражаясь с Волдемортом, Гарри не смог придумать ничего, кроме банального Экспеллиармуса, который узнал на втором курсе от того же Мастера зелий. Не будь их палочки сестрами, оплакивали бы его тогда вместе с Седриком… И все же, несмотря ни на что, гриффиндорец в защите себя не полагался ни на что, кроме магии. Он едва не застонал, понимая, каким идиотом был все это время. Неспособность защитить себя от ублюдочного магла была жестоким, но, кажется нужным звоночком к пробуждению.       Гарри расстегнул пижамную куртку, аккуратно положил на тумбу у раковины и посмотрел на себя в зеркало. Не то чтобы он хорошо мог все разглядеть, но яркого освещения в ванной комнате хватило, чтобы сделать примерную оценку. Он не был совсем дистрофиком. Несмотря на регулярные голодовки у Дурслей летом, гриффиндорец хорошо питался остальные десять месяцев в Хогвартсе. Кроме того, квиддичные тренировки и постоянная физическая работа у родственников обеспечили его какой-никакой, но мускулатурой. Увы, все, на что она годилась — это обеспечить Гарри достаточную вертлявость, чтобы избежать бладжера, не свалившись с метлы, или подзатыльника от дяди. От настоящего нападения она мальчика не спасла.       Ему следовало стать сильнее. Гриффиндорец не мог все время полагаться на случайную магию для собственной защиты. И Снейп тоже не всегда будет рядом, чтобы прикрыть его задницу. Подросток хмыкнул, поняв, насколько двусмысленно прозвучала последняя мысль, и вернулся в комнату.       Снейп, очевидно, не собирался морить его голодом, а значит, Гарри мог позволить себе немного потренироваться. Не то чтобы он много об этом знал, но общее представление имел. В конце концов, он видел, как Вуд и Джонсон тренировали защитников и загонщиков, да и Дадли уже несколько лет занимался боксом. Гриффиндорец не знал точно, сколько сейчас времени, и во сколько в этом доме принято завтракать, но решил, что его позовут. Все же он не был знаком с этим местом и не хотел бродить вслепую. Поэтому Гарри решил занять ожидание чем-то полезным и начал разминаться.

***

      Северус проснулся рано. Впрочем, это было, скорее, функционированием, чем полноценным бодрствованием. За окном едва светало, но, увы, позволить себе разлеживаться он не мог. Стащив свое недовольное тело с кровати и наощупь впихнув ноги в мягкие серые тапочки, Мастер зелий поплелся в ванну, на ходу хрипло бросив:       — Фредди, кофе в лабораторию!       Совершив все положенные утренние процедуры, мужчина почувствовал себя чуть бодрее, во всяком случае, держать оба глаза открытыми стало проще. К сожалению, с зевотой умывание ничего поделать не могло. Снейп ненавидел рано вставать летом! Увы, мальчишку нельзя было оставлять слепым, а нужное зелье не терпело длительного хранения. Даже если полдня он проведет под оборотным в обличии кого-нибудь с полноценным зрением, с мальчика сталось бы свернуть себе шею прямо с утра, спускаясь по лестнице на завтрак. Вот ведь был бы поистине бесславный конец для Героя!       Северус вяло фыркнул, стягивая пижаму и облачаясь во что-то более удобное для работы в лаборатории. Он задумчиво опустил взгляд на ноги, поколебался несколько секунд и отправился в лабораторию, не переобуваясь. Еще зельевар по дому в туфлях летом не ходил! Переживет Золотой Мальчик когнитивный диссонанс!       В лаборатории на рабочем столе уже стояла большая зеленая исходящая паром кружка. Северус втянул носом живительный аромат, и жизнь сразу заиграла немного ярче. Он махнул рукой, левитируя необходимый для себя инструментарий, и подхватил кружку со стола, наконец отпивая свой кофе. Снейп никогда не понимал одноглотОчных маленьких чашечек, которыми было принято пить сей божественный напиток в среде аристократов. Ему требовалось не меньше четырех таких, чтобы проснуться. Так что, едва у Северуса появился собственный дом, в который никто за парой исключений не завалился бы без приглашения, он завел себе эту «плебейскую», как называл ее Люциус, укоризненно качая головой, кружку. В магловском супермаркете, любил уточнять в таких случаях Снейп, наблюдая, как у блондина дергается глаз.       Через десять минут, когда кружка опустела, а Мастер зелий более-менее походил на себя самого, он быстро собрал необходимые ингредиенты и зажег под котлом огонь. Благо, готовилось мальчишкино зелье всего час.       Вспоминая вчерашнее откровение, Северус выругался. Подумать только, слепой герой! Как они все это упустили? Ладно он, со своим предвзятым отношением, но Минерва! Почему она ни разу не обратила внимание на дефект своего львенка? И — что озадачивало сильнее всего — Поппи… Поттер не раз оказывался в лазарете в бессознательном состоянии. Сам Снейп получил лишь начальную колдомедицинскую подготовку, как и любой Мастер зелий, но даже он прекрасно понимал, что основа диагностики бессознательного пациента заключалась в общих диагностических чарах, которые непременно выявили бы отклонение со стороны зрительной системы. Как Поппи могла так халатно отнестись к своей работе? Или здесь все было не так просто?       Как бы то ни было, выяснить «почему» зельевар сможет, когда начнется учебный год. Снейпу просто хотелось, чтобы Поттера обследовал квалифицированный колдомедик. Откуда у мальчишки такое плохое зрение? Не обнаружится ли еще каких сюрпризов в состоянии здоровья Избранного? Для этого, конечно, требовалось, чтобы Поттер остался здесь на некоторое время. Несмотря на то, что Северус говорил Люпину, мальчик был непредсказуем, как понос. Он вполне мог в какой-то момент захотеть увидеть своих маленьких гриффиндорских друзей, и удерживать его подле себя насильно Мастер зелий не собирался. Значит, следовало обговорить этот момент заранее.       Закончив варить, Северус погасил огонь под котлом и, пока снадобье для подростка остужалось, пробежался глазами по рядам готовых зелий. Останется Поттер или нет, следовало попытаться минимизировать последствия его проживания у родственников. У мальчишки был явный недобор веса, и ростом он едва ли перешагивал 5,3 фута. Кроме того, после полутора месяцев на попечении дражайшей Петунии и ее ублюдочного мужа гриффиндорец, определенно, испытывал проблемы с желудком. Мужчина достал несколько зелий с разных полок и поставил на стол.       — Фредди, — позвал Северус, призывая чистый мерный стакан. Домовик появился с негромким хлопком.       — Да, мастер.       — Мальчик проснулся? — спросил зельевар, помешивая остывающее зелье.       Эльф исчез и вернулся спустя несколько секунд.       — Гость мастера проснулся.       — Хорошо, Фредди, — сказал Снейп, зачерпывая фиолетовую жидкость черпаком и наполняя стакан. Сколько мальчик может весить? Килограмм 45? Мужчина отлил немного обратно и поставил емкость на стол.       — Вот эти флаконы, — Мастер зелий указал на те, что недавно достал. — Поставишь на стол вместе с завтраком мальчишки. Минут через 15.       — Да, мастер Северус.       Домовик исчез вместе с зельями, а мужчина разлил оставшееся в котле снадобье в несколько флаконов, убрал их на полку, быстро вымыл использованное оборудование и отправился наверх, подхватив мерный стакан. Прежде, чем идти к Поттеру, пришлось завернуть в свою комнату. Рюкзак мальчишки был слишком тощим, чтобы предположить, что там находилась одежда. Значит, гриффиндорца следовало еще и одеть. Пока во что-нибудь из его вещей, а днем зайти в магазин.       Одежду для Поттера Северус нашел быстро. Светлые джинсы он сам почти не носил. С восставшим Волдемортом ему редко доводилось бывать в магловском мире. А рубашка слишком подходила к цвету глаз Поттера, чтобы искать что-то еще. Добавив носки и нижнее белье, Мастер зелий взмахнул палочкой, уменьшая все на глаз, затем наконец отправился к подростку.       В ответ на стук изнутри послышался какой-то шум, затем топот ног, и лишь после этого прозвучало заполошное «Войдите!» Зрелище внутри Снейпа встретило презабавное. Подросток — босой и встрепанный — судорожно застегивал пижамную куртку. Щеки Поттера были красными, и на профессора он старался не смотреть. О чем там опять думало это недоразумение?       — Доброе утро, профессор, — немного робко пробормотал мальчик, переминаясь с ноги на ногу под взглядом преподавателя.       — Утро, Поттер. Позволите узнать, чем таким ужасно смущающим вы решили заняться с утра пораньше?       Северус сомневался, что на следующее утро после того, как чуть не был изнасилован, Поттер внезапно решится на сеанс утренней мастурбации. Значит, мальчишка делал что-то другое. Что гриффиндорец мог счесть таким постыдным, что его лицо пыталось соперничать цветом с факультетским флагом?       — Ну, э-э-э… — подросток неловко потер левое плечо правой рукой, затем вздохнул. — Я решил, что мне стоит начать заниматься. Физически. Я… слишком слабый.       Было видно, как трудно дались Поттеру последние слова. Никто не любил признаваться в подобном, и гриффиндорцы в особенности. Тем больше уважения это вызывало. Мальчишка не замыкался. Не жалел себя из-за случившегося. Он искал способ не оказаться в подобной ситуации снова. Молодец.       Северус не стал как-то комментировать слова подростка вслух. Просто подошел ближе и протянул стакан.       — Твое зелье, Поттер.       Мальчик осторожно обхватил емкость руками, поднес к лицу и принюхался.       — Оно не пахнет противно! — удивился мальчик, поворачиваясь к мужчине. Северус сложил одежду для гриффиндорца в ногах кровати и скрестил руки на груди.       — Не считая жемчужного порошка, в составе этого зелья только растительные компоненты. Среди них ягоды черники, задающие основной вкус.       Поттер кивнул и неуверенно улыбнулся.       — Не спеши радоваться, Поттер, — немного злорадно добавил профессор. — Это не единственное зелье, которое тебе предстоит сегодня попробовать. Остальные не такие приятные.       Гриффиндорец вздохнул и выпил фиолетовую жидкость.       — Закрой глаза, — скомандовал Мастер зелий, и мальчик послушно зажмурился. — Ближайшие 5 минут глаза будет щипать. Это нормально. Ощущения могут быть одинаковыми все время или же нарастать вначале с последующим стиханием.       Северус видел, как Поттер поморщился. В уголках глаз подростка выступили слезы, но тот не проронил ни звука. Он хмыкнул и занес еще один плюс в мысленную характеристику гриффиндорца. Что бы Поттер ни думал о своей физической форме, в общем, слабаком он не был. Не со всем тем, через что ему за эти годы пришлось пройти. Сохранить при этом банальное человеколюбие уже было подвигом.       — Можешь открывать, — разрешил Мастер зелий.       Мальчик быстро стер со щек невольные слезы и осторожно приоткрыл глаза. Он несколько раз моргнул, глядя перед собой. Затем глаза его расширились, а на лице появилось выражение чистейшего шока. Поттер завертел своей лохматой головой по сторонам, повернулся всем телом, кажется, пытаясь ухватить взглядом каждую вещь в комнате, затем остановился, глядя на старшего волшебника в упор. Зеленые глазищи сверкали, как два больших драгоценных камня. Северус не знал, было ли дело в залившем комнату солнечном свете, редком госте в этих местах или в скопившейся в них влаге, но внезапно поймал себя на том, что не может отвести от мальчишки взгляд. Тот часто моргал, будто снова собираясь зареветь, но на лице его сияла настолько счастливая улыбка, что Снейпу даже стало не по себе. Он не видел Поттера таким искренне счастливым, пожалуй, курса с первого, когда мальчик поймал свой первый в жизни снитч.       — Спасибо, — сдавленным голосом пробормотал гриффиндорец. Мужчина заметил, что его руки сильно сжались на ткани пижамных штанов, будто подросток хотел сделать что-то еще, но решил, что это не лучшая идея. — Спасибо вам, сэр… Вы не представляете…       Мальчик оборвал сам себя, покачав головой. Он выглядел хотя и счастливым, но как будто немного оглушенным. Северус неловко прочистил горло и заставил себя отвести взгляд, удачно наткнувшись им на принесенную одежду.       — Пожалуйста, Поттер. Теперь, когда ты не рискуешь свернуть себе шею по пути в столовую, я предлагаю тебе сходить в душ, переодеться и спуститься на завтрак. Позови Фредди, он покажет дорогу.       — Да, профессор, конечно. Я быстро! — Поттер часто закивал, подхватил с кровати стопку одежды и унесся в ванную комнату.       Мастер зелий покачал головой и поспешно вышел из комнаты. В коридоре он остановился, взглянув на только что закрывшуюся за ним дверь. Мужчина чувствовал досаду. Ему потребовались всего сутки, чтобы мальчишка, который совсем недавно его терпеть не мог, практически ел с его рук. Всего час усилий, чтобы осчастливить так, как не смогли ни его друзья, ни блохастый крестный на пару с Люпином. Насколько хуже его собственного было детство Поттера, что он так сильно тянулся к первому, кто проявил к нему заботу? Таким ли уж верным было решение держаться от него подальше? Стоила безопасность подобной жизни?       Оглядываясь назад, Северус затруднялся ответить на последние два вопроса. Все могло сложиться как лучше, так и хуже. Они оба могли уже быть мертвы, или же Поттер вырос бы счастливей, сильнее и уверенней в себе.       Мужчина покачал головой и двинулся вперед по коридору. Гадать теперь об этом смысла не было. Тогда он считал, что у героя пророчества найдется более чем достаточно желающих одарить своим вниманием, взять на себя воспитание и обучение юного Избранного. Предвзятое суждение, стоившее им обоим самой возможности иного выбора. Однако был ли Мастер зелий виновен в том, что людей таких нашлись единицы, и от тех толку оказалось чуть? Чужую вину Снейп брать на себя был не намерен. Своей хватало сполна.

***

      Даже стоя под прохладными струями, Гарри продолжал улыбаться. Он смотрел, как разбиваются водяные капли о хромированную поверхность одной из стен душевой кабины, наблюдал, как скачут по ней блики от магических светильников снаружи, когда он двигается, и не мог поверить, что мир вокруг может быть таким красивым. Таким многообразным. Состоять из стольких мелких деталей. Даже в своих очках подросток никогда не видел настолько четко. Не то чтобы это удивляло. В конце концов, Гарри никогда не был у окулиста. Он и слово-то это узнал от Гермионы курсе на втором. Те очки, что Снейп выбросил у парка в Литтл-Уингинге, тетя однажды просто принесла домой после жалобы учителей. Они тогда были Гарри очень большими, что в будущем, впрочем, оказалось хорошо, ведь менять их племяннику Дурсли не собирались.       Улыбка мальчика медленно увяла. Почему он сам за все это время не озаботился тем, чтобы приобрести подходящие очки? Ладно, новую одежду было бы трудно объяснить родственникам, не выдавая того, что Гарри, оказывается, богатый наследник. Гриффиндорец не хотел проверять, пересилила бы их нелюбовь к магии стремление нажиться на племяннике. Но насчет очков он мог что-то и придумать. Гарри разочарованно вздохнул. Подумав об этом сейчас, подросток понял, что и с одеждой вопрос можно было легко решить — всего лишь закинув на дно сундука. За все эти годы Дурсли ни разу туда не заглянули. Что с ним, черт подери, не так? Поттер действительно идиот. Снейп был чертовски прав. Или Гарри просто настолько привык подчиняться, довольствоваться тем, что дают, не имея права на большее, что, получив доступ к деньгам, не осмелился купить что-то, чего не было в школьном списке?       — Ненавижу! — похрипел подросток и в сердцах стукнул кулаком по хромированной поверхности, затем еще раз и еще. — Ненавижу! Ненавижу!       Гарри стоило некоторого труда заставить себя остановиться. Ему не улыбалось снова быть выдернутым Снейпом из-под душа. За последние сутки профессор достаточно раз был вынужден созерцать его голую задницу. Гриффиндорцу и так стоило некоторого труда смотреть на Мастера зелий, не испытывая желания провалиться под землю. Не хотелось усугублять ситуацию.       По правде говоря, Гарри и сам не был уверен, на кого направлен его крик души. Он определенно ненавидел Вернона — даже если забыть о последних событиях, тот это заслужил. Но к Петунии он испытывал скорее обиду и неприязнь. Она никогда не переходила с ним определенной степени жестокости и понятия не имела о маленьких радостях своего жирного мужа. Подросток также понимал, откуда росли ноги у ее страха перед ним, и все же она никогда не вела себя с ним по-родственному. Не была его тетей. К Дадли вовсе странно было предъявлять претензии. Он рос таким, каким его воспитывали. То, что кузен в конце концов взялся за голову, уже можно было счесть за чудо.       Гриффиндорец даже удивился, поняв, на кого в действительности злится. На волшебников! Всех скопом. За то, что оставили в семье, которой он не нужен. За то, что никогда не проверяли. «Или проверяли и не нашли ничего предосудительного», — мрачно подумал Гарри, вспомнив миссис Фиг. За то, что в один момент смотрели на него как на божество, а в следующий поливали помоями. И больше всего за то, что после всего этого они рассчитывали, что он, необученный подросток, каким-то образом убьет для них сильнейшего Темного мага столетия.       Гарри не хотел становиться убийцей. Но, кажется, стал им и без всяких Темных Лордов. К тому же, еще больше, чем становиться убийцей, гриффиндорец в свои 16 не хотел умирать. Так что он убьет Змеемордого, если это будет в его силах, но сделает это не ради лицемерных ублюдков, которые ждут от него подвига, а ради себя самого. И близких, которых оказалось не так уж много.       — Никогда больше… — прошептал мальчик, уткнувшись головой в стенку душевой кабины. Он не закончил мысль вслух, потому что опять-таки не был уверен, что хочет сказать. Не позволит обращаться с собой, как раньше? Не даст засунуть в ящик, как только отыграет очередной акт пьесы с Волди-Молди? Не будет идиотом и слабаком? Пожалуй, Гарри думал обо всем понемногу.       Подросток вздохнул и выключил воду. Он обещал Снейпу не задерживаться. Подумать о своей жизни можно будет и после завтрака. Наскоро вытеревшись полотенцем, Гарри натянул на себя принесенную профессором одежду и взглянул в зеркало. Вещи все еще были немного большеваты, но по сравнению с обносками кузена смотрелись на нем замечательно. Без очков лицо казалось мягче, глаза больше, а влажные после душа волосы еще не наводили на мысль, будто там что-то взорвалось. Подросток с удивлением осознал, что, несмотря на чрезмерную, по его мнению, худобу, новый образ ему даже нравится. Странная мысль для Гарри, не привыкшего видеть в себе что-то хорошее. Спасибо милым родственникам еще раз!       Мальчик пригладил волосы ладонью и вышел из ванной комнаты. Обуви в переданных вещах не было, зато возле кровати он нашел пушистые зеленые тапочки. Гарри немного вытаращил глаза, не веря, что видит что-то такое… ТАКОЕ в доме слизеринского декана. Не то чтобы он когда-либо действительно задумывался, в чем ходят аристократы по своим домам, но это так не вязалось с образом грозной Летучей Мыши! Впрочем, за последние сутки он столько раз видел до странности человеческую сторону Снейпа, что нечто подобное уже не должно было его удивлять. Поэтому гриффиндорец пожал плечами, сунул ноги в мягкую обувь и позвал домовика:       — Фредди!       Эльф появился с громким хлопком, прищуренным взглядом осмотрел его с ног до головы и, остановившись на лице, проговорил:       — Гость хозяина готов спуститься на завтрак?       — Да, Фредди, я был бы благодарен, если бы ты показал мне, куда идти.       Домовик в некотором удивлении поднял брови, вероятно, от его вежливого обращения, затем кивнул и повел его в столовую.       Только сейчас Гарри обратил внимание на странный вид домовика. На нем не было простыни или наволочки. Фредди был одет практически в человеческую одежду, если бы не ее размер. Его имя и полосатый свитер вызывали в голове мальчика какие-то смутные ассоциации, но он так и не сумел поймать мысль. Кроме того, несмотря на заметную ухоженность, Фредди был весьма уродлив. Половину лица домовика занимал бугристый бледный шрам. Он продолжался на шею существа и заканчивался под воротником. На левой руке эльфа не хватало фаланг, отчего она казалась короче. Наверно, еще несколько месяцев назад Гарри подумал бы, что это с эльфом сделал Снейп. Но сейчас он сомневался, что это могло быть так. Ему было интересно, что случилось с домовиком на самом деле.       Столовая, как выяснилось, располагалась на первом этаже, была не очень большой и выглядела скорее семейной. Здесь не было огромного монструозного стола, который Гарри видел однажды на Гриммо. В доме Снейпа он оказался коротким, рассчитанным всего на шесть мест. Вообще, вся мебель была тут изящной, но ни в коем случае не вычурной. Она говорила скорее о вкусе, нежели о богатстве. Комната была буквально залита светом сквозь большие панорамные окна, и обратив внимание на вид за ними, мальчик едва не задохнулся от восторга. Дом, кажется, находился где-то на на возвышенности, поскольку почти сразу за окнами ровная поверхность резко обрывалась, открывая взору завороженного подростка залитые солнцем холмы и скалы. Они тянулись и тянулись, обрываясь вдалеке, кажется, морской гладью. Гарри видел также несколько озер в низинах. Вокруг них яркую зелень холмов густо расцвечивало фиолетово-розовым. Цветастые всполохи становились реже к вершинам, но все равно мелькали тут и там вместе с единичными тонкими деревцами. Мальчик невольно шагнул вперед, но замер, услышав веселый голос профессора:       — Поттер, я вижу, что ты открыл рот. Но если ты думаешь, что еда залетит туда сама, вынужден тебя разочаровать — это не так работает.       Подросток быстро захлопнул рот, который, к его стыду, действительно открылся, и развернулся к зельевару, чувствуя, как в который раз за эти сутки краснеют щеки. Тот сидел за столом перед своим завтраком и, кажется, читал «Пророк» до того, как Гарри вошел. Теперь он отложил газету и смотрел на своего гостя, насмешливо вскинув бровь.       — Простите, профессор. Просто это очень красиво, — смущенно пробормотал мальчик, стараясь не опускать по привычке глаз.       — Не извиняйся, Поттер. Это действительно красиво. Садись, — Снейп кивнул на место напротив себя, где стояли тарелка с кашей, тосты, нарезанные фрукты и чашка с чем-то слишком светлым, чтобы быть чаем. У самого профессора вместо каши были яйца с беконом. Не то чтобы подросток собирался жаловаться, но Мастер зелий все равно пояснил: — Твой желудок не скажет тебе спасибо за полный английский завтрак сейчас. Так что придется обойтись кашей. Чай — зеленый. Вероятно, будет тебе непривычен, но черный тоже не лучший вариант для тебя сейчас. Не понравится — добавь сахар и лимон.       Гарри кивнул, присаживаясь. Взялся за столовые приборы.       — Приятного аппетита, профессор.       — Тебе тоже, Поттер. Выпей прежде зелье из флакона слева. Ты сможешь съесть больше, чем вчера, и тебе не будет плохо.       Только сейчас подросток обратил внимание на три флакончика на столе рядом со своим завтраком. Он послушно вытянул пробку из указанного и проглотил зелье. На вкус оно оказалось… никакое. Гарри не почувствовал ни вкуса, ни запаха. Он пожал плечами и принялся за довольно приятную, на самом деле, кашу. Некоторое время они ели молча. Старший волшебник вернулся к просмотру газеты. «Читал» все же было слишком громким словом, Снейп, скорее, пролистывал «Пророк», изредка останавливаясь на отдельных статьях. Когда мужчина закончил со своим завтраком, гриффиндорец успел доесть кашу с фруктами, и теперь грыз тост, запивая своим чаем. Чай ему не понравился, но с лимоном и сахаром действительно оказался терпимым. Снейп подождал, пока мальчик закончит, и не очень охотно заговорил:       — Тебе, вероятно, следует это знать. Люпин в курсе всего, что с тобой произошло. Они с Альбусом были теми, кто успел побывать у тебя дома прежде, чем напали Пожиратели.       Гарри замер на своем месте. Пальцы его непроизвольно сжали бока фарфоровой чашки так сильно, что побелели ногтевые пластины. Почти хорошее настроение, в котором подросток пребывал с тех пор, как переступил порог этой комнаты, испарилось. Значит, Ремус знает. Презирает ли он его теперь? А остальные тоже знают?       — Поттер! — вернул гриффиндорца к реальности недовольный голос Снейпа. Мальчик неохотно поднял глаза на зельевара. Тот сверлил его прищуренным взглядом.       — Что я тебе вчера сказал? — требовательно спросил мужчина, скрестив руки на груди.        Гарри не сразу понял, что имеет в виду Мастер зелий, но, сообразив, вздохнул:       — Что я ни в чем не виноват. Что произошедшее не делает меня хуже. Но, профессор… Я ведь не могу просто взять и перестать себя так чувствовать! И… — плечи мальчика опустились, а лицо приняло затравленное выражение. — Не все подумают об этом так, как вы.       Снейп поморщился и перевел взгляд с него на пейзаж за окном.       — Не стану спорить с твоим последним утверждением, Поттер. Идиотов всегда хватает. Но, к счастью для тебя, Люпин к ним не относится. Как бы ни было мне больно это признавать.       Взгляд Гарри впился в старшего волшебника. Это звучало обнадеживающе, хотя он и не хотел ни на что надеяться.       — Твой любимый Волк почувствовал подозрительные запахи в твоей комнате. У него хватило ума не сообщать об этом ни Альбусу, ни кому-то еще. Достаточно того, что благодаря нашему замечательному директору весь Орден в курсе, что ты, вероятно, прикончил своего дядюшку.       Гриффиндорец вздрогнул и отвел глаза.       — Что теперь будет? — робко спросил он.       Снейп вздохнул.       — Не знаю, Поттер, — мужчина снова поморщился. Очевидно, ему не нравились подобные ответы. — Вероятно, сейчас тебе ничего за это не будет. Ты слишком важная фигура в этой войне, чтобы предпринимать что-то против. Но в последующем смерть твоего ублюдочного родственничка могут использовать против тебя. К этому следует быть готовым. Я не рискну предполагать ничего более конкретного, пока не узнаю, какой информацией располагает Министерство.       — Я думал об этом, — невесело усмехнулся мальчик. Было что-то удивительное в том, что его мысли о ситуации оказались так созвучны мыслям Снейпа. — А Пожиратели знают о том, что произошло?       — Нет, они не успели тогда войти в дом. А теперь входить некуда.       Мальчик мимоходом подумал, где теперь будут жить Дадли и тетя Петуния, но решительно прогнал эти мысли. Он сосредоточился на другом:       — Знаете, я не думал, что защита крови рухнет после моего ухода. В конце концов, я уже много лет не называл это место домом.       — Эти вопросы тебе следует задать кому-нибудь другому. Может быть, я и разбираюсь в Темных Искусствах, но магия крови не совсем мой профиль.       Глаза Гарри удивленно расширились.       — Темные искусства? Магия крови? — пробормотал подросток непонимающе.       Снейп насмешливо поднял бровь.       — А ты думал, слово «кровная» затесалось сюда случайно?       — Дамблдор говорил, что это очень сильная Светлая магия. Что мама так сильно любила меня, что…       Подросток затих под взглядом Снейпа, понимая, как наивно это, должно быть, звучит. И все же долгое время ему нравилось в это верить.       — Ты знаешь, чем на самом деле отличаются Темная и Светлая магия, Поттер?       Гарри мог бы ответить, что Темная магия направлена на причинение вреда, но, подумав, качнул головой. Он уже ни в чем не был уверен.       — Нет, Поттер, ни Светлой магии, ни Темной. Магия едина. А деление, которым принято пользоваться теперь — всего-навсего условность, отражающая настроение общества в конкретный временной промежуток. Например, еще 50 лет назад многие заклинания, зелья, артефакты и ритуалы, которые к настоящему моменту относят к Темным и запрещенным, были не только разрешены, но и повсеместно использовались магами.       Гарри слушал и не знал, что об этом думать.       — Что тебе следует знать для того, чтобы в дальнейшем понять мою мысль. По сути своей каждый волшебник — это сосуд, по которому циркулирует магия. Каждый обладает магическим ядром. Это вроде важного органа, без которого жить, конечно, можно, но очень плохо. Так вот в нем, в ядре, есть две части: locus temporaria — которую мы регулярно опустошаем и восполняем снова в процессе колдовства, и locum magicae — которая является самой сутью тебя как волшебника. Locum magicae поддерживает все жизненно важные процессы в организме мага, но не участвует в повседневном колдовстве. Емкость же восполнимой части принято считать потенциалом волшебника, хотя это и неверно. Потенциал — это совокупность восполнимой и невосполнимой магии. Locum temporaria — это, скорее, резерв магии, то ее количество, которое маг расходует без непоправимого ущерба для себя. Пока понятно?       Гриффиндорец заторможенно кивнул. Он уже давно отпустил несчастную чашку и теперь со смесью интереса и недоумения пялился на своего профессора.       — Далее будет, вероятно, спорный для тебя момент: у потомственных магов до тех пор, пока они совсем не испоганят родословную инбридингом… знакомое слово, Поттер? — Гарри досадливо кивнул, а Снейп усмехнулся. — Так вот, у них этот резерв обычно больше, чем у полукровок и маглорожденных. В Великобритании этот перекос сейчас несколько смещен в сторону полукровок как раз из-за любви здешних магов к близкородственным бракам. Когда волшебник колдует, расходуя свой резерв, его необходимо восполнять. И вот здесь, Поттер, у нас главная загвоздка: восполняется магия в основном из окружающей среды, и единовременно волшебник способен поглотить строго определенное ее количество. Не очень большое. Если бы мы все время колдовали таким образом, наш резерв очень быстро бы истощался, и это поставило бы крест на продвинутом энергоемком колдовстве. Поэтому в свое время и появились магические практики, большинство из которых сейчас принято относить к Темным. Их основное отличие было в том, что для колдовства требовалась жертва.       Глаза гриффиндорца испуганно расширились, Мастер зелий в ответ закатил свои к потолку.       — Да, Поттер, иногда это были те самые бедные девственницы, в страшных муках почившие на алтарях, но это уже не просто Темная магия. Это Черная магия — и для нее, в отличие от Темной, имеются вполне конкретные характеристики. Хотя своя и чужая жизни действительно одна из вариаций тех жертв, которые принимает магия. Кроме этого жертвой признаются кровь, память и эмоции. Отдавая что-то из этого на откуп магии, волшебник как бы активирует своеобразную помпу, которая накачивает его в разы большим количеством магии за раз, чем если бы это происходило естественным путем. Возвращаясь к кровной защите и твоей матери…       Снейп на некоторое время замолчал, будто обдумывая, что говорить, затем вздохнул и продолжил:       — Лили Эванс была ведьмой с впечатляющим для маглорожденной потенциалом. И она, безусловно, очень тебя любила. Однако этого было бы мало, чтобы ты остался в живых в ту ночь. В конце концов, твоя мать вряд ли оказалась первой женщиной, закрывшей собой ребенка. Я не знаю точно, что случилось тогда, но у меня есть определенные подозрения. Существует, Поттер, один древний обряд. Темный, так как требует жертвы. Твоя мать могла об этом не знать, но намеренно или нет, она выполнила два из трех его условий: принесла себя в жертву и сделала это из любви. Третье условие, вероятно, выполнил я. Я просил Темного Лорда сохранить жизнь Лили Эванс, хотя и не был уверен, что он выполнит эту просьбу. Вероятно, он все же попытался ее исполнить, так как третье условие состояло в том, что у жертвующего собой была возможность не умирать.       Мерлин! Гарри пробыл здесь меньше суток, а его привычный мир уже раскачивался, как пьяный дракон, что бы это ни значило. Не то чтобы ему не нравились некоторые открытия, но он боялся представить, что будет дальше.       — Он просил маму отойти, — тихо проговорил подросток, теперь разглядывая столешницу — Несколько раз. Она сказала, чтобы он убил ее вместо меня.       Снейп кивнул:       — Закрепила условия обряда вербально. Чего это все не объясняет, так это развоплощения Лорда. Это защитный обряд. Он действительно мог спасти тебя от Авады и способствовать созданию кровной защиты, но я нигде не встречал упоминания о том, чтобы так пострадал нападавший. Или я чего-то не понимаю, или там было что-то еще, о чем мы понятия не имеем.        Это все Гарри слушал уже вполуха. У него в голове вертелась тысяча вопросов, и он понятия не имел, какой хочет задать первым. Подросток поднял глаза на зельевара и увидел, как тот предостерегающе вскинул руку:       — Потом, Поттер. Я вижу, что тебе многое не терпится узнать, но мы начали этот разговор с Люпина и сильно отвлеклись. Нас ждет сегодня еще много дел, так что давай поскорее закончим и отправимся.       Гриффиндорец хотел бы поспорить, но он сам пока не знал, что его интересует больше всего. Поэтому кивнул. Уголки губ Снейпа чуть дернулись, как будто он сдержал улыбку.       — Хорошо. Пока я буду говорить, выпей следующее зелье, — на вопросительный взгляд мужчина пояснил. — Модифицированное Питательное. Для излечения последствий длительного пребывания в плену, затяжных болезней и жестокого обращения. Нарастит тебе мышечной массы, поправит кости, возможно, простимулирует скачок роста в твоем случае, если, конечно, не бросишь его пить, как только покинешь эти стены, а закончишь месячный курс.       Гарри вытащил пробку и выпил, скривившись. Зелье было слишком сладким, благо всего на один глоток.       — Люпин почуял на мне твой запах, так что нам пришлось поговорить. Он считает, что тебе было бы проще прийти в себя, если бы ты находился на площади Гриммо с ним и твоей гриффиндорской свитой.       Гарри напрягся. Вот так. Недолго же продлилось гостеприимство Снейпа. Нет, подросток понимал, что тот не обязан был с ним возиться, а обещание помощи не значило, что зельевару круглосуточно надо было находиться подле него. И Гарри был благодарен за то, что Мастер зелий уже для него сделал. Но все равно было как-то… обидно.       Стараясь, чтобы ни лицо его, ни голос не выдали никаких эмоций, гриффиндорец произнес:       — Я понял, профессор.       Зельевар некоторое время внимательно смотрел на него, и Гарри пришлось бороться с желанием отвести взгляд. Наконец мужчина вздохнул:       — Поттер, не думал, что когда-нибудь это скажу, но тебе иногда следует поменьше думать. Я рассказал все это только для того, чтобы ты понял: я не собираюсь держать тебя здесь насильно. Теперь ты знаешь, что если тебе захочется уйти, тебе есть, куда. На этот раз я ясно донес свою мысль?       Гарри несколько раз моргнул и отвернулся в сторону.       — Простите, — пробормотал он пристыженно. — На самом деле, я не привык к тому, что люди исполняют свои обещания. Я… постараюсь больше не думать, что понимаю, о чем думаете вы.       Снейп весело фыркнул:       — Я на это посмотрю. А теперь, — он бросил подростку крошечный бумажный сверток, на которым почерком Снейпа было выведено «М15, 165, х». — Брось это в последний флакон, размешай и пей. Один глоток. Этого должно хватить на всю вылазку, так что не жадничай.       — Оборотное? — скривился Гарри, вспоминая первый и последний опыт его использования. Он развернул бумагу и нашел внутри несколько русых волосков.       Снейп поднял брови:        — Ну не потащусь же я на Косую аллею с пропавшим Гарри Поттером на буксире.