«Привет, Гермиона. Я жив и в безопасности. Не могу сказать, где и с кем. Надеюсь, вы с Роном тоже в порядке. Гарри. P.S. Скорее всего, увидимся уже на Приветственном пиру».
Хотелось написать больше. Но, по правде говоря, он не совсем понимал, как относится к своим друзьям прямо сейчас. Гарри любил их. Беспокоился о них. Но не мог не чувствовать себя в некоторой степени преданным. После их ссоры прошлым летом подросток вряд ли мог представить, что спустя год Рон и Гермиона вновь оставят его вариться в личном аду без единой весточки из волшебного мира. Между Дурслями днем и кошмарами ночью, со временем все дольше задерживая взгляд на кухонном ноже или тетиной аптечке со снотворным, Гарри не мог понять, почему те, кого он считал дороже всего на свете, вновь решили отвернуться от него в пользу в общем-то чужого им директора. Они ведь видели, своими глазами видели, как он разваливался после событий в Министерстве! Но теперь что-то происходило с Гермионой. И если на это обратил внимание Снейп, вряд ли проблема могла оказаться пустяковой. Было ли это связано с пропажей Гарри? Возможно. Даже если его подруга излишне уважала авторитеты, она всегда очень искренне беспокоилась за них с Роном. Как бы подросток ни был сейчас расстроен, он не мог отплатить Гермионе той же монетой и оставить томиться в неизвестности. Гриффиндорец хотел дать ей понять, что с ним все в порядке, чтобы та немного успокоилась. Но что еще написать подруге, не выдав собственной горечи и не забросав девушку обвинениями, он не знал. — Ты ведь понимаешь, что не должен сообщать подружке, где и с кем находишься? — спросил Снейп, пристально разглядывая Гарри, когда тот протянул ему сложенный пополам пергамент. Они только что позавтракали, и подросток допивал свой чай. — Конечно, профессор, — ответил подросток, хотя и почувствовал себя при этом несколько раздраженным. В конце концов, Снейп вчера признал, что не считает его идиотом! Очевидно, нотки недовольства все же прорезались в голосе Гарри, потому что Мастер зелий после его реплики, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди и чуть насмешливо выгнул бровь. — С учётом обстоятельств, конфиденциальность — не то, к чему я имею право относиться легкомысленно, Поттер. Гриффиндорец вздохнул, все еще чувствуя себя обиженным, но понимая. Его профессор сильно рисковал, принимая Гарри в своем доме. — Вы можете сами посмотреть, сэр. Мысль о том, что кто-то будет проверять его корреспонденцию, не вызывала удовольствия, но в этом конкретном письме не было ничего особенно личного. Снейп смерил гриффиндорца пристальным взглядом: — Если это вызов, и ты надеешься, что моя тактичность не позволит прочитать твой эпистолярный шедевр — зря. Никогда не предлагай слизеринцу того, к чему на самом деле не готов, Поттер. Подросток в ответ лишь приглашающе махнул рукой и отставил в сторону кружку. Мастер зелий еще несколько секунд изучал его лицо, затем опустил глаза и, развернув послание, пробежался взглядом по написанному. Сложив пергамент пополам и уменьшив, Снейп убрал его в нагрудный карман. Волшебник кивнул, никак не комментируя лаконичность послания. — Итак, сегодня нам с тобой вновь предстоит кое-куда отправиться. Поскольку это становится тенденцией, и гарантировать, что во время твоего нахождения вне защиты моего дома не произойдет ничего непредвиденного, я не могу, сейчас ты дашь клятву, о которой мы ранее говорили. Достань свою палочку! Гарри помедлил мгновение, но послушался. Палочку он теперь все время носил в пожалованных профессором ножнах, которые надевал с утра. Судя по едва заметному довольству в черных глазах, это было верным решением. А вот насчет клятвы гриффиндорец чувствовал себя не слишком уверенно. Несмотря на все, что он успел узнать за эти дни, и то, что профессор никогда ему раньше не лгал, подростку все еще было трудно принять некоторые истины. В частности, он не до конца смирился с мыслью о том, что никакого разделения на Темную и Светлую магию — кроме как в умах людей — не существовало. И всякие клятвы, обряды, ритуалы до сих пор большей своей частью относились в сознании Гарри к тому, что было принято считать Темным. Мастер зелий между тем достал и увеличил другой пергамент. Тот будто по собственной воле скользнул по столу, замерев рядом с рукой гриффиндорца. Гарри осторожно поднял лист и внимательно перечитал написанное, чувствуя себя все более и более взволнованнымм. Ведь текст клятвы звучал так серьезно! Подросток заметно сглотнул: — И… что, я действительно потеряю свою магию, если нарушу что-то из этого? — Да, — просто ответил Снейп. Черные глаза смотрели на гриффиндорца в этот момент изучающе, будто он был презанятнейшим экспериментальным зельем, и, в отличие от Гарри, профессор не выглядел ни капли взволнованным. — Хотя с тобой следует допускать любые варианты развития событий, Поттер. Тем не менее, делать тебе этого я категорически не советую. С твоим потенциалом, а также той жизнью, которую ты вел, и частотой получаемых травм резкий упадок уровня магии может оказаться летальным. — Почему? — робко спросил чуть побледневший гриффиндорец. — Сильные волшебники всегда тяжелее переносят связывание или потерю собственной магии. В твоем же случае она слишком тесно переплетена с работой органов и систем организма. Если ты вдруг не обращал на это внимания, довожу до твоего сведения, Поттер — со всеми своими травмами ты выходил из больничного крыла в среднем в полтора раза быстрее, чем это произошло бы с любым из твоих однокурсников. Гарри невесело усмехнулся: — И здесь я отличился. Снейп на его реплику ничего не ответил, хотя едва заметно поджал губы. — На самом деле, ты вряд ли сможешь нарушить клятву даже при желании, — подумав, заявил старший волшебник. — На доме постоянные чары Конфиденциальности. Так что ты просто начнешь задыхаться в попытке что-либо рассказать, а легилименция не покажет ничего определенного. — Тогда зачем она вообще нужна? — озадаченно спросил подросток. — Скорректировать условия и перекрыть лазейки. В конце концов, при достаточной мотивации и усердии любые чары можно обойти. Клятва же заверяется самой магией двух волшебников и не может быть снята иначе, чем с явно выраженного добровольного согласия того, кто ее принимает. — Но по этой клятве я останусь беззащитным… — начал гриффиндорец, но старший волшебник, понимая, что того взволновало, перебил: — Поттер, это похвально, что ты решил начать думать, прежде чем соглашаться на что-то. Однако могу заверить тебя, что в пределах этого дома тебе ничего не грозит. Ни с моей стороны, ни со стороны моих гостей. Любой, кто имеет сюда доступ, помимо тебя, принес мне ровно такую же клятву. Я в свою очередь клянусь о непричинении вреда и конфиденциальности любых действий и разговоров. Гарри немного успокоили слова профессора, но совсем перестать нервничать гриффиндорец не мог. Снейп продолжал смотреть на него этим своим изучающим взглядом. — Если это все равно для тебя слишком пугающе, Поттер, есть второй вариант. Подросток встретился заинтересованным взглядом с профессором. — Я устраиваю все необходимые встречи здесь и перед отбытием в школу просто аккуратно подтираю твои воспоминания. В этом случае, правда, я вряд ли смогу открыто помогать тебе после. — Нет! — громче, чем собирался воскликнул Гарри, резко поднявшись. Он не был уверен, разозлило его больше это предложение или испугало. — Нет, черт возьми! Вы не станете меня обливиэйтить! Гриффиндорец схватил со стола пергамент с текстом, неаккуратно смяв его. — Клятва так клятва! Говорите, что нужно делать! — подросток чувствовал, как быстро стучало в этот момент его сердце. Кажется, испуг был сильнее. Нет, он понимал, чем руководствовался Снейп. Правда, понимал. Нельзя было, чтобы кто-то узнал о его пребывании в тайном убежище профессора, обо всем, что тот говорил. Но Гарри не мог, просто не мог позволить стереть из своей памяти самые лучшие, самые спокойные за всю его жизнь летние дни. Кто бы поверил, скажи он, что эти дни пройдут со Снейпом! Сам гриффиндорец пару месяцев назад лишь посмеялся бы, услышав такое. — Прежде всего, Поттер, успокойся и сядь! — строго сказал Мастер зелий, хотя особого недовольства его поведением гриффиндорец в этом голосе и выражении лица Снейпа не заметил. Подросток послушно опустился на стул и выдохнул, правда постаравшись успокоиться. На контрасте с перспективой Обливиэйта клятва больше не казалось такой уж страшной. В конце концов, Гарри не собирался предавать доверие Снейпа, так чего ему бояться? А Темная магия, Светлая… Какая разница, если это просто «слова»? Зельевар, внимательно наблюдающий за ним, безошибочно угадал момент, когда гриффиндорец оказался готов продолжить их беседу. — Сейчас ты рассечешь левую ладонь Секо, затем, глядя мне в глаза и имея в виду каждое слово, зачитаешь текст, — инструктировал Снейп, доставая собственную палочку. — В конце коснешься палочкой крови и только тогда заверишь клятву. Гарри медленно кивнул и еще несколько раз перечитал написанное профессором. Запомнив необходимые слова, он отложил пергамент в сторону, глубоко вдохнул, выдохнул, затем, направив палочку на перевернутую кверху ладонь, решительно произнес: — Секо! На бледной коже в то же мгновение проступил глубокий порез, и кровь стала стремительно собираться в углублении. Подросток поднял серьезные зеленые глаза и, поймав ими пристальный взгляд профессора, твердым голосом продолжил: — Я, известный как Гарри Джеймс Поттер, наследник Поттер, наследник Блэк, даю клятву Северусу Тобиасу Снейпу, что ни устно, ни письменно, ни иным известным мне способом не выдам полученной от него информации без его однозначно выраженного добровольного на то согласия. Клянусь также в том, что ни одной живой или мертвой душе, ни единому разумному или неразумному артефакту не выдам местоположения его дома, именуемого Малым Мэнором Принцев или же Нейдр Ллохэс*, так же, как и факт своего пребывания в нем, если на то не будет явного и добровольного согласия Северуса Снейпа. Клянусь в том, что не стану причинять умышленного вреда здоровью любого встреченного здесь человека или разумного существа до тех пор, пока не покину территорию Мэнора, а также клянусь сохранить в тайне любую информацию, которую узнаю об этих людях/существах без их на то явного добровольного согласия. Гриффиндорец опустил палочку в скопившееся в углублении ладони озерцо из крови. — Объявляю магию свою залогом и свидетелем этой клятвы. Да будет так! Гарри потребовалось вся его выдержка, чтобы не отвести взгляд, когда на периферии зрения его ладонь вдруг вспыхнула золотистым цветом, взметнув в воздух яркие искры, а количество крови, что уже начинала капать на столешницу, в ней резко уменьшилось. Мастер зелий, наклонившись над столом, обхватил левое запястье подростка рукой, после чего мягко, но решительно подтянул к себе. Он опустил свою собственную палочку в ту кровь, что еще осталась на ладони, и ровным голосом произнес: — Я, Северус Тобиас Снейп, принимаю твою клятву, Гарри Джеймс Поттер, наследник Поттер, наследник Блэк. На этот раз Гарри очень ясно увидел, что золотом сияла сама кровь, а искры отрывались от поверхности жидкости, ярко вспыхивая и быстро сгорая в десятке дюймов над ладонью. Когда свечение погасло, крови осталось совсем немного. Снейп быстро удалил ее и залечил порез на руке гриффиндорца заклинанием. — Моя очередь, Поттер, — усмехнулся профессор, отпуская тонкое запястье. Он направил палочку на свою собственную ладонь и повторил ранее выполненное Гарри Секо невербально. Подросток завороженно смотрел на чужую кровь, быстро собирающуюся над порезом, и сумел оторваться, лишь когда старший волшебник заговорил. Гриффиндорец быстро поднял голову, ловя взгляд Снейпа и вслушиваясь в его спокойный голос: — Я, Северус Тобиас Снейп, наследник Принц, клянусь тебе, Гарри Джеймс Поттер, в том, что до тех пор, пока ты находишься в моем доме, не причиню тебе намеренного вреда и сохраню любую полученную о тебе или от тебя во время пребывания здесь информацию, пока мной не будет получено на обратное твое явное добровольное согласие. Мужчина, как и Гарри до этого, коснулся палочкой крови на своей ладони и продолжил: — Да будет моя магия в том свидетелем и гарантом! Подросток очень осторожно взял в свою протянутую ему старшим волшебником ладонь, в которой еще искрили золотистые всполохи, опустил кончик остролистовой палочки в оставшуюся кровь и чуть дрогнувшим голосом ответил: — Я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю твою клятву, Северус Тобиас Снейп, наследник Принц. Переждав еще одно светопредставление, гриффиндорец отпустил руку профессора. Он не знал лечебных заклинаний, чтобы проявить к нему ответную любезность. Так что Мастер зелий очистил и залечил ладонь самостоятельно. После волшебник откинулся на стуле, вновь скрестил руки на груди и все с тем же исследовательским интересом, выраженным теперь, правда, на порядок сильнее, взглянул на подростка. Тот неловко заерзал на стуле от этого. — А теперь не поведаешь мне, почему ты вдруг решил изменить текст клятвы? Гарри замялся и отвел взгляд. — Ну-у… Это ведь клятва для вашей и моей безопасности. И… э-э… Из того, что вы раньше говорили, я так понял, что вы продолжите мне помогать в школе, — гриффиндорец собрался с духом, все же посмотрел Снейпу в глаза и заговорил решительнее: — Если вы будете мне помогать, то, так или иначе, я узнаю что-то, что может поставить вашу жизнь под угрозу. Да хоть сам факт вашей помощи! Я все еще дерьмо в окклюменции, а кольцо, как вы сказали, может против Волди-Молди не помочь. Я хотел бы уменьшить вероятность того, что однажды вам придется использовать эти ваши «пути отхода» из-за моего неумения закрывать разум или болтливого языка. Уголки губ Снейпа дернулись, и, хотя он не улыбнулся, выражение черных глаз стало неуловимо мягче. — Занятное ты существо, Поттер. Тебе следует научиться заботиться о себе так, как ты делаешь это для других. Гарри вспомнил вчерашние причитания Фредди и едва сдержал ответное «Вам тоже!» Он был уверен, что профессор бы этого не оценил. — Так или иначе, твоя импровизация в этот раз пойдет нам на пользу. Я посчитал себя не вправе навязывать тебе клятву о последующем нашем взаимодействии без предварительной договоренности. Но раз ты сам опустил уточнение про дом… Однако, — взгляд старшего волшебника стал строже, а в голосе зазвучали металлические нотки. — Я беру назад свои слова о том, что ты начал думать, прежде чем по-гриффиндорски бросаться в очередную авантюру. Никогда больше не меняй текст клятвы в процессе! Это не то, к чему можно относиться легкомысленно, Поттер. Ты представляешь, что с тобой может произойти, сформулируй ты клятву косо? Даже этим твоим допущением я при желании мог бы воспользоваться в гнусных целях. Ведь ты фактически пообещал хранить все мои секреты, не ограничивая себя ни местом, ни временем. Подросток опустил взгляд на столешницу, чувствуя себя несколько пристыженным: — Я понял, профессор. Но я вам верю. Вообще-то, это было не совсем правдой. Гарри не верил. Но хотел. Ему НУЖНО было доверять в этом мире хоть кому-то, чтобы не разочароваться в людях окончательно, не прекратить цепляться зубами за свое отстойное существование, от чего он, на самом деле, порядком уже устал. Нужно, чтобы продолжить тешить себя надеждой, что однажды все может быть хорошо. Учитывая очередное предательство друзей, Снейп был для этой цели не худшим вариантом. Даже если бы профессор не изменил вдруг свое поведение по отношению к Гарри, по крайней мере, он никогда ему прямо не лгал, как вспоминал подросток уже неоднократно. Мастер зелий между тем смотрел на него нечитаемым взглядом. Несколько секунд в столовой стояла тишина, прежде чем Снейп прикрыл глаза, тихо выдохнул и сменил тему: — Предлагаю тебе чем-нибудь занять себя до обеда. Мне нужно еще немного поработать в лаборатории. Волшебник поднялся из-за стола и добавил: — В 2:00 пополудни нас ждет мой знакомый колдомедик. Он согласился принести клятву о неразглашении. Мы пойдем туда под оборотным, а затем ты выпьешь антидот. Будь готов выйти вовремя. — Хорошо, профессор, — кивнул Гарри, тоже поднимаясь. Снейп быстро вышел, вновь лишив свой разворот его пугающего очарования отсутствием мантии и дурацкими тапочками. Подросток не сдержался и хихикнул. Ему не было нужды особенно раздумывать над тем, как убить время до обеда. В комнате по-прежнему лежал трактат о волшебных существах, и Гарри не терпелось прочитать его. Его и комментарии Принца-Полукровки, по правде говоря. Никогда в жизни подросток не принял бы своего мрачного профессора за человека, склонного к таким легкомысленным занятиям, как придумывание прозвищ. Хотя… Том Реддл тоже был далек от образа беззаботного подростка. Были ли мотивы Снейпа похожими? Перед глазами снова встал образ маленького забитого мальчика и тучного мужчины с перекошенным от ярости лицом… Вполне могло случиться и так. Тогда Принц — вероятно, была фамилия матери зельевара. Вчера, конечно, Гарри этого не знал, и слово «Принц» вызвало у него лишь недоверчивое хихиканье. А вот тот факт, что декан факультета аристократов с палкой в заднице — полукровка, гриффиндорец принял к сведению. Насколько бы странным это ему ни казалось.***
Гарри стоял на зеленой возвышенности и смотрел, как море метрах в 150 от него лениво облизывало прибрежные скалы. Солнце, не скрытое редкими сейчас облаками, бликовало в подернутой лишь легкой рябью поверхности, даря впечатление, будто кто-то вылил в воду огромную цистерну расплавленного серебра и золота, отчего-то не спешившего застывать. Ветра не было, но подросток все равно чувствовал этот неповторимый запах соленой воды и водорослей, витающий вокруг. И хотя из дома Снейпа тоже можно было разглядеть море где-то внизу и вдалеке, Гарри никогда раньше не был к нему настолько близко. Из аппарации они с профессором вышли за какой-то невысокой скалой. Этот способ перемещения гриффиндорцу по-прежнему категорически не нравился, хотя портключи все же оставались наверху его личного списка нелюбимых способов попасть из точки А в точку Б. Снейп дал ему отдышаться, что потребовало в этот раз немного меньше времени, а затем повел из-за скалы через заросли невысоких деревьев. Деревья очень быстро закончились, и Гарри увидел деревню за ними. Однажды он встречал открытку в магазине с изображением похожей. Подросток и профессор находились на возвышенности, поэтому на спускающееся к самой воде поселение им открывался хороший обзор. Гриффиндорец не мог точно сказать, находились ли они со Снейпом на острове или побережье, но с двух сторон деревню омывало морем. Тут и там из земли торчали дома из светлого песчанника, старого кирпича или бутового камня. Их было немного с того края деревни, по которому шагал вслед за Мастером зелий Гарри. Зато к противоположному постройки кучковались сильнее, сливаясь, в конце концов, если смотреть отсюда, в единый конгломерат красно-оранжево-серых крыш. — Где мы? — спросил гриффиндорец, не прекращая вертеть головой по сторонам. Снейп вел их вниз по накатанной дороге между домов. — Сент-Эндрюс, побережье Шотландии, — ответил старший волшебник, не оборачиваясь. В коротких светлых волосах, принадлежавших личине Снейпа, играло бликами солнце. Кожа у его образа была слегка загорелой, а лицо смазливым. Гарри, который щеголял прямо сейчас рыжими, как у Уизли, волосами, с некоторым удивлением был вынужден признать, что оригинальная хищная внешность профессора со всеми ее недостатками казалась ему более привлекательной. После он, конечно, с не меньшим удивлением осознал, о чем только что подумал, и следующие пару минут дороги не смотрел на Снейпа вовсе. Подросток надеялся, что тот не обернется и не увидит его красного лица. Спустя некоторое время они остановились перед небольшим двухэтажным коттеджем из старого серого кирпича. Крыша в противовес монохромности стен была ярко-красной. Как и дверь, в которую Мастер зелий три раза размеренно стукнул. Пока они ждали, подросток отвернулся, чтобы еще немного насладиться видом, который имел возможность наблюдать вживую впервые. Ждать пришлось довольно долго. Снейп позади гриффиндорца раздраженно выдохнул. Гарри обернулся через плечо и увидел, как тот сложил руки на груди и даже опустился до того, что начал барабанить пальцами левой руки по правому плечу. Подросток улыбнулся. Профессор, определенно, не любил тратить время на ожидание, но в Хогвартсе никогда не позволил бы себе такое человеческое проявление нетерпения. Кажется, это становилось новым хобби подростка: сравнение настоящего Снейпа и Снейпа-Ублюдка-Из-Подземелий. Изнутри наконец послышались торопливые шаги. Заскрежетал замок. Гарри подошел к зельевару и встал чуть позади. Досчатая дверь перед ними резко приоткрылась, и из-за нее выглянул сердитый молодой мужчина, сдергивая с себя очки без оправы и цепляя дужкой за нагрудный карман. Ему можно было дать от 25 до 30. Длинные русые волосы незнакомца были стянуты в низкий хвост, а внешность в общем представляла собой то, что тетя Петуния однажды назвала галльским типажом: удлиненный череп на тонкой шее, большие голубые глаза и красиво очерченный рот. Который при виде гостей на своем пороге не то озадаченно, не то раздраженно искривился. Гарри уже подумал, что хозяин дома на них накричит, но тот вдруг замер и окинул высокого блондина перед ним более пристальным взглядом. Вероятно, поза и типично снейповский изгиб брови были этому человеку хорошо знакомы, потому что недовольство на его лице тотчас сменилось удивлением, и он негромко спросил: — Северус? Впрочем, уже в следующую секунду на лицо незнакомца вернулось раздражение, и он возмущенно воскликнул, чуть шире открывая дверь и делая шаг на улицу. — Снейп, какого лысого Мордреда?.. Мужчина скопировал позу Мастера зелий, скрестив руки на груди и уставившись в серые глаза личины. Гарри на всякий случай сделал шаг назад. Характер у местного волшебника, похоже, был немногим лучше, чем у его профессора, и, если эти двое начнут ссориться, оказаться в эпицентре их словесных, а, может, и не только баталий гриффиндорцу не улыбалось. — Мы договорились… — невозмутимо начал Мастер зелий, но оказался перебит: — Да! Встретиться в 2:00 пополудни. В 2:00, Снейп! А 2:00 у нас… — мужчина расцепил руки, быстро глянул по сторонам и наколдовал скользнувшей в левую ладонь палочкой Темпус. При виде показанных заклинанием цифр глаза волшебника чуть расширились, и он захлопнул уже открытый для продолжения тирады рот. В ответ на выразительный взгляд Снейпа он разом как-то почти визуально сдулся. Развеяв Темпус, незнакомец убрал палочку и, вздохнув, признал: — Наступило около 4 минут назад. Едва взглянув на Гарри, мужчина обернулся и, распахнув дверь, вернулся в дом. — Заходите. — Вот поэтому при всех твоих талантах по моему предмету у тебя было только Выше Ожидаемого, Бонам, и то с натяжкой, — усмехнулся зельевар, проходя внутрь за странным человеком, который, по всему выходило, был тем самым колдомедиком, к которому они пришли. — Просто ты не ценишь креативности, Снейп, — буркнул тот, скрываясь в доме. Гарри поспешил за Мастером зелий, вздрогнув, когда дверь за ним захлопнулась сама собой. — Я ценю креативность, Бонам. Чего я не ценю, так это рассеянность, разгильдяйство и пренебрежение техникой безопасности на своих уроках. Почти не слушая, как мужчины перебрасываются, по большей части, только им понятными колкостями, подросток вертел головой по сторонам. Прихожая и гостиная, через которые они проходили, выглядели… эм… очень магловски. Если в гостиной и прихожей Снейпа просто не было явно волшебных вещей, что и так удивляло юного гриффиндорца, то здесь все было буквально завалено вещами неволшебными. У самого входа на тумбочке стоял красный дисковый телефон. Рядом с тумбочкой в картонной коробке подросток заметил несколько разобранных кнопочных, что-то похожее на большую белую рацию и маленький черный сотовый — точь-в-точь такой же, как он видел этим летом у Дадли. Вперемешку со всем этим валялись брошюры и книги, в которых Гарри опознал инструкции и всевозможные руководства. Чуть дальше в прихожей расположился двухколесный велосипед. Гостиную этого странного дома можно было бы вовсе описать как личный филиал Ада тети Петунии. Нет, было чисто. Правда. Но тот хаос, что представляли собой собранные в одной комнате вещи, пожалуй, не переплюнул бы даже кабинет директора Хогвартса. Здесь было буквально все: от обитого синим бархатом антикварного дивана до сложенных в углу акваланга и доски для серфинга, от увеличенной раза в три репродукции «Звездной ночи» Ван Гога до плакатов с накачанным не то роботом, не то человеком, силуэтом летящего на велосипеде по ночному небу ребенка и каким-то парнем на фоне горящего следа от шин. По подписям на плакатах Гарри догадался, что это были постеры фильмов. Во всяком случае, название «Назад в будущее» он слышал от кузена. Поднимаясь вслед за своим профессором и хозяином дома на второй этаж, подросток уже начинал сомневаться, что они пришли к колдомедику. Может быть, он что-то не так понял? Странный незнакомец между тем махнул рукой на одну из дверей в коридоре. Его протяженность указывала на наличие пространственных чар, с которыми Гарри уже познакомил Снейп. — Располагайтесь пока в гостевой комнате. Мне нужно десять минут, чтобы закончить, и я весь в вашем распоряжении, — что-то вспомнив, он добавил: — По-крайней мере, на ближайшие два часа. И стремительно умчался вперед. У Гарри, проводившего скрывшуюся за одной из дверей фигуру взглядом, в голове мелькнула шальная мысль, заставившая его хихикнуть. Не учился ли этот человек у Снейпа походке, раз был когда-то его студентом? — Нашел что-то забавное, Поттер? — вопросительно изогнул бровь Мастер зелий. Несмотря на серьезный тон и нечитаемое выражение лица, взгляд волшебника казался скорее поддразнивающим. Гарри и правда начинал разбираться в настроении профессора по одному только выражению его глаз. Тем более, сейчас, когда они имели серый колер и не были похожи на два темных колодца, это было куда как проще. Так что подросток лишь пожал плечами, не став прятать улыбку. — Кто это, сэр? — спросил Гарри, двинувшись за Снейпом к указанной двери. Внутри оказалась хорошо обставленная комната в пастельных тонах без каких-либо экстравагантных элементов. Кроме странной картины с будто бы от жары потекшими часами** над кроватью. — Это, Поттер, Гален Птах Бонам***, — усмехнулся Снейп, устраиваясь в удобном кресле рядом с широкой кроватью. — Тебе сюда. Мастер зелий кивнул на постель, и гриффиндорец аккуратно присел на край. — И… он колдомедик? — уточнил Гарри со здоровой долей скептицизма в голосе. Снейп откинулся на спинку кресла, складывая руки на груди. Судя по лицу профессора, его откровенно веселила реакция подростка. — В некотором роде, Поттер, — протянул зельевар. — Он имеет диплом и лицензию колдомедика. Этот уклончивый ответ не успокоил гриффиндорца. Гарри подозрительно сощурил глаза, глядя на Снейпа, и тот, вздохнув, все же пояснил. — Гален работает не совсем по специальности. Но ты должен знать: этот человек абсолютно гениален. В случае с тобой, регулярно нарушающим все мыслимые и немыслимые законы магии и логики, его опыт и его подход могут оказаться куда полезней рутинной медицинской практики. — Он странный, — с некоторым сомнением проронил гриффиндорец, переведя взгляд на картину с бесформенными часами. — Безусловно, — согласился профессор. — Это часть его очарования. Хотя иметь с ним дела — то еще испытание. Этот человек понятия не имеет ни о такте, ни о дисциплине. В этот момент дверь открылась, и в комнату стремительно вошел хозяин дома. — Профессор Снейп говорит о такте. Наверно, в Запретном лесу что-то сдохло, — русоволосый «в-некотором-роде-колдомедик» взмахнул палочкой и призвал к кровати еще одно кресло из угла. Грациозно усевшись на мягкое сидение и закинув ногу на ногу, Гален Бонам с некоторым любопытством перевел взгляд с одного своего гостя на другого: — Итак, чем могу быть полезен? Северус, мистер?.. Волшебник вопросительно вскинул брови. — Сначала клятва, Гален. — Мерлин мой, какое недоверие! — весело протянул хозяин дома и театрально приложил руку к груди. — Ты ранишь меня в самое сердце, Северус! Мастер зелий только выгнул бровь, невпечатленно глядя на него. — Какой скучный у тебя сопровождающий, мальчик, — разочарованно выдохнул русоволосый, весело стрельнув глазами на неловко ерзающего на кровати Гарри. Он достал палочку, слегка изогнутую, светло-бежевого цвета, взрезал правую ладонь и заговорил, возвращая внимание Снейпу. — Я, Гален Птах Бонам, клянусь тебе, Северус Тобиас Снейп, ни устно, ни письменно, ни иным известным мне способом не передавать третьим лицам полученной сегодня в этом доме, именующемся Адар Ллохэс****, информации о тебе или твоем спутнике, какое бы имя он ни носил, если на то не будет выражено явного добровольного согласия со стороны одного из вас или обоих. Да будет моя магия гарантом и свидетелем этой клятвы! Мужчина протянул еще искрившую от касания его собственной палочкой ладонь. Снейп встал с кресла, подошел ближе и опустил в кровь хозяина дома уже свою, гладкую и черную. — Я, Северус Тобиас Снейп, принимаю твою клятву, Гален Птах Бонам. Когда со световыми эффектами, за которыми по-прежнему завороженно наблюдал гриффиндорец, было покончено, зельевар вернулся на свое место. Мистер Бонам быстро залечил ладонь и, убрав палочку, пару раз перебежал взглядом с одного своего гостя на другого, остановившись, в конце концов, на Снейпе. — Ну, теперь, когда с формальностями покончено, ты наконец представишь мне своего мальчика, из-за которого такая суета? Гарри почувствовал, как от выбора слов и дразнящей интонации русоволосого волшебника у него загораются уши. Щеки, наверно, тоже. Снейп только поморщился, доставая из кармана рубашки антидот к Оборотному и перебрасывая своему ученику. Гриффиндорский ловец поймал пузырек почти рефлекторно. — Неплохая реакция, мелочь! — присвистнул хозяин дома. На этот комментарий поморщился уже Гарри: — Я не мелочь, — проворчал он в ответ. Игнорируя ответное фырканье, он вытащил пробку, выдохнул ртом и быстро проглотил мерзкое содержимое, отложив пузырек в ноги кровати. По телу почти сразу побежали неприятные спазмы, и подросток почувствовал, как оно меняется. Рубашка стала чуть свободней, зато рост на пару дюймов выше. — Северус, Северус, — гриффиндорец обратил свое внимание на Бонама и непроизвольно напрягся, встретившись с каким-то жадным взглядом русоволосого волшебника. Разъехавшиеся в широкую улыбку губы на его аккуратном лице спокойствия Гарри не добавили. — Мой день рождения был два месяца назад. Это что, запоздалый подарок? Мастер зелий возвел глаза к потолку: — Не пугай мне мальчишку, Бонам. — Ну что ты, Северус, — маг подался вперед, уперев локти в колени. — Рад нашей встрече, мистер Поттер, очень рад! Лет 8 я об этом только мечтал, и вот теперь вы сами отдаетесь на волю моих алчущих рук. Гарри невольно отпрянул от маниакального блеска в глазах человека и бросил испуганный взгляд в сторону все еще блондинистого профессора. — Гален! — рыкнул из своего кресла Снейп. У его личины это выходило не так грозно, но русоволосый маг все равно примирительно поднял руки и откинулся на спинку кресла. — Ладно, ладно, я обещаю умерить свой исследовательский пыл. Ты писал вчера, что мальчику требуется обследование. На предмет? Тон мистера Бонама разом стал серьезнее, будто тумблер переключили. И хотя во взгляде его все еще присутствовала жадность, теперь он казался скорее отстраненно оценивающим. Прежде, чем ответить хозяину дома, Мастер зелий повернулся к нервничающему гриффиндорцу на кровати и пояснил: — Он имел в виду, Поттер, что лет 8 мечтал исследовать твой шрам и все же разобраться, как ты выжил в ту ночь. Ты не представляешь для него интереса в том плане. Гарри немного успокоился, но на странного знакомого своего профессора продолжил смотреть с подозрением. Мистер Бонам снова перебежал взглядом между ним и профессором, а затем вдруг вскинул брови в понимании. — О! На этот счет можете действительно не беспокоиться, мистер Поттер. Я абсолютно исключительно гетеросексуален. Так что, пока не разживетесь грудью минимум второго размера, волосами не выше лопаток и правильным набором органов там, — он выразительно посмотрел на промежность подростка, отчего тот снова покраснел, — вы мне интересны исключительно как пациент. Или, скорее, как объект исследования. Впрочем, я не отрицаю вероятности, что мы, возможно, в будущем подружимся. Но это все. Волшебник повернулся к Снейпу: — Ты ведь помнишь, что я больше ученый, чем колдомедик? Если мистеру Поттеру необходимо исцеление, то разумнее было бы обратиться в Мунго к Гиппократу или Листеру. Зельевар покачал головой. — Прежде всего ему необходимо обследование. Полное и глубокое. И, с учетом уникальности его истории, я думаю, ты лучше сможешь объяснить, что мы обнаружим. Особенно, если обнаружим что-то странное. Мистер Бонам кивнул, оглядывая Гарри цепким пристальным, но уже не таким пугающим взглядом. "Профессиональным", — пришло на ум подростку подходящее, по его мнению, слово. — У тебя есть какие-то конкретные подозрения, Северус? — Очки. — Не артефакт? Мастер зелий покачал головой. Глаза Гарри бегали туда-обратно между двумя мужчинами, пока те говорили, но вмешиваться гриффиндорец не спешил, лишь слушал, стараясь не терять суть. — Нет, — недовольно проворчал Снейп. — Зрение никакое, хотя в остальном регенерация в среднем в 1,5-2 раза выше обычного. — Я понял, — кивнул мистер Бонам, окончательно в этот миг преображаясь. Теперь он выглядел совсем серьезным и будто был максимально собран, действительно напоминая колдомедиков из Мунго или ту же мадам Помфри, когда та пыталась определить, чем болен обратившийся за помощью ученик. — Выйди, Северус. — Нет! — вырвалось у Гарри прежде, чем он успел о чем-либо подумать. Он непроизвольно шатнулся от Бонама, чувствуя как сбивается дыхание, а сердце в груди начинает биться сильно и быстро. Русоволосый волшебник перевел слегка озадаченный взгляд на Снейпа, но тот лишь вздохнул. — Мистер Поттер, вы хотите, чтобы Северус остался в комнате во время вашего обследования? Гриффиндорец отрывисто кивнул. Бонам как-то странно посмотрел на Мастера зелий, затем решил уточнить: — Вы уверены? Вам придется раздеться, мистер Поттер. Гарри чувствовал себя неловко. Ему было стыдно показывать собственную слабость сразу перед двумя людьми. Но он ничего не мог с собой поделать. Одна только мысль о том, чтобы остаться в комнате наедине с этим странным незнакомым мужчиной, вызывала у него едва не панический страх. Гарри чувствовал, как сердце бьется о ребра, отдаваясь в живот. Как потеют ладони. Он сжал руками покрывало, чтобы этого не было так заметно. — Пожалуйста, пусть профессор Снейп останется, — тихо попросил гриффиндорец, перебегая напряженным взглядом с одного волшебника на другого. Бонам посмотрел на Мастера зелий, тот с очередным вздохом кивнул. — Что ж, — сказал хозяин дома. — Можете раздеться здесь, можете за ширмой. Он указал рукой в сторону, где действительно стояла ширма из тонких бамбуковых реек в деревянной раме. Посмотрев на явно нервничающего Гарри мало интерпретируемым взглядом, мужчина добавил: — Трусы можно оставить. Гриффиндорец кивнул и унесся за ширму. Не то чтобы в этом был какой-то смысл, на самом деле. Все равно оба мужчины увидят его практически голым, но раздеваться под чужим взглядом казалось все же чем-то более смущающим. Кроме того, подросток не хотел, чтобы те видели, как трясутся его руки, пока пытается снять одежду. Руки и правда дрожали, когда Гарри стягивал полосатый лонгслив и расстегивал ремень на джинсах. Юный волшебник не испытывал ни малейшего энтузиазма по поводу предстоящего, но понимал, что, чем меньше он будет этому противиться, тем быстрее все закончится. И если этот Гален сможет понять, что не так с его глазами, а профессор Снейп их вылечит, полноценное зрение, определенно, стоило всех этих неудобств. Оставив снятую одежду на стоящем здесь же стуле, Гарри неловко вышел из-за ширмы. Он старался не смотреть на сидевших в креслах мужчин. — Очень хорошо, — почти сразу заговорил Бонам. — Ложитесь на кровать ближе к моему краю, мистер Поттер. И снимите иллюзию. Гарри вскинул голову на волшебника и увидел, что тот опять сидит в своих очках, внимательно разглядывая его тело через линзы. Подросток, в общем-то, понимал, о чем говорил мистер Бонам, не знал только, как тот догадался, что он что-то скрывал. Никто не был об этом осведомлен, даже регулярно осматривавшая его после травм мадам Помфри и Дамблдор. Профессор Снейп говорил, что очки для магов — чаще артефакты. Могло ли статься, что хозяину дома они позволяли видеть то, что было скрыто? Гриффиндорец почувствовал, как от лица отступает кровь. Он не хотел, чтобы кто-то увидел его постыдную тайну, и в особенности не желал, чтобы ее видел Снейп. У того и так было более чем достаточно поводов считать Гарри жалким. Подросток бросил испуганный взгляд на профессора. Не решит ли Мастер зелий, что кто-то вроде него просто не стоил его усилий? — Профессор Снейп все еще может выйти, если вы того пожелаете, — произнес мистер Бонам, внимательно наблюдая за лицом гриффиндорца. Гарри вновь почувствовал прилив паники от этих слов. Его взгляд метнулся с одного мужчины на другого, остановился на хмуром лице Снейпа, на его тревожных глазах, и неожиданно для себя подросток понял, что успокаивается. «Ты ни в чем не виноват, Поттер!» — сказал профессор три дня назад после его истерики в душе. «Это его вина, его грязь!» Изменит ли Снейп свое мнение, увидев следы на теле своего ученика? Вряд ли. Когда Мастер зелий что-то говорил, говорил прямо, обычно он имел в виду свои слова. К сожалению, был один след, к которому Вернон не имел отношения. Во всяком случае, не имел прямо. След, который Гарри нанес себе сам. И гриффиндорец понятия не имел, как отнесется к этому его профессор. Не то чтобы он мог что-то с этим сделать прямо сейчас. Гарри вздохнул, собираясь с духом, чуть расправил опущенные плечи и поднял взгляд на мистера Бонама. — Нет, я хочу, чтобы профессор остался, — негромко произнес он. Затем сосредоточился на своей магии, уговаривая ее перестать скрывать то, чего он так стыдился. На самом деле, подросток никогда полностью это не контролировал. Только помнил угрозу Вернона о том, что тот сделает, если кто-нибудь узнает. Да и просто хотел быть нормальным, не выделяться чем-то подобным среди других детей. Очевидно, магия на его страх и желание отреагировала. Как тогда, когда он не хотел быть лысым. Или когда, убегая от банды Дадли, пожелал оказаться в безопасном месте… Подросток зажмурился, чувствуя легкую щекотку в руках, на груди и спине. Распахнул глаза, лишь услышав, как шумно выдохнул Снейп. Профессор сидел, крепко вжав пальцы в подлокотники кресла, и на его лице читалась такая ярость, что Гарри непроизвольно сделал шаг назад. Хотя и понимал, что вряд ли эта ярость была направлена на него. Гален Бонам позы не изменил, и в выражении лица его мало что можно было прочитать. Хотя аккуратные русые брови сошлись к переносице, пока он разглядывал его руки и левую часть груди. — Повернитесь, мистер Поттер, — произнес маг как-то слишком безэмоционально. И, наверно, именно это позволило Гарри понять, что мистер Бонам к увиденному тоже не остался равнодушен. Подросток закрыл глаза, сжал кулаки и сделал, как ему сказали. Гриффиндорец знал, что видели на его теле мужчины: пересекающиеся полосы от розг и ремня, кое-где более грубые следы от металлической пряжки и слова — выжженные или вырезанные ножом. «Демон», «монстр», «зло», «Антихрист». Слово «монстр» повторялось на груди. Тонкие бледные следы были видны на запястьях и лодыжках — однажды во время «изгнания нечистой силы», как называл свои экзекуции Вернон, вместо веревки он связал его проволокой. Тетя с Дадли тогда были в недельной поездке в Дувре, а у дяди, разумеется, оказалось «много работы», и он остался. Еще один длинный шрам тянулся над венами левого запястья. Это был тот, что Гарри оставил себе сам. Он резал вдоль, чтобы наверняка, как слышал от одного из старшеклассников в школе, но магия его тогда спасла. Повторить эту трусливую попытку избавиться разом от всех проблем гриффиндорец больше не пытался. Хотя не мог иногда не думать, что так было бы лучше для всех, включая его самого. — Это сделано не магическим способом, — все тем же ровным, лишенным эмоций голосом заговорил Гален Бонам. — Обычно подобные раны магия заживляет без следа. Вопросительных интонаций в этих словах не было, но Гарри понял, что от него требуют пояснений. — Она так и делала, — выдавил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Но это провоцировало… дядю… чаще оставлять следы. Однажды раны просто перестали заживать полностью. — Ложитесь, мистер Поттер, — никак не прокомментировав это объяснение, сказал русоволосый маг. Гарри открыл глаза, на деревянных ногах подошел с противоположенной от мужчин стороны кровати, залез на нее и улегся там, где велел мистер Бонам. — Сколько лет шраму на вашем запястье? — спросил старший волшебник, встав и подойдя к нему. Гриффиндорец напрягся, но больше никак не отреагировал на это. Присутствие в комнате Снейпа дарило ощущение безопасности. — Пять, — ответил Гарри, полуприкрыв глаза и стараясь не вспоминать ни тот день, ни несколько предыдущих. — Хорошо. Сейчас я наложу на вас Глубокое диагностическое заклинание. Вы не должны почувствовать ничего, кроме щекотки и, может, легкого дискомфорта. Если вдруг станет больно или ощутите что-то совсем странное, вы должны немедленно сообщить об этом. Понятно? Гарри кивнул, подняв веки и наблюдая за плавными движениями светлой палочки. Ее кончик слегка засветился, когда Бонам начал читать заклинания. Подросток из его речитатива совершенно ничего не понимал. Это была не латынь. Больше походило на греческий. Он слышал этот язык лишь раз, когда Гермиона читала на нем какую-то книгу, так что не был точно уверен. Гарри почувствовал слабую щекотку, как и предупреждал хозяин дома, в шраме на запястье, в костях, которые когда-то ломал, в животе и еще чуть ниже спины, что заставило его щеки покраснеть. А вот в голове вместо ожидаемой щекотки по ходу чтения Галеном Бонамом заклинания нарастало непонятное давящее чувство. Оно начиналось за шрамом и распространялось к затылку и глазам, даря ощущение, будто их сейчас неведомая сила вытолкнет наружу. — Эм-м… Мистер Бонам, моя голова. Это определенно не похоже на щекотку. Мужчина тут же замолчал, и все неприятные ощущения схлынули. Он взмахнул своей палочкой в сторону тумбочки, где теперь лежали пергамент и перьевая ручка, которых раньше не было. Ручка взлетела в воздух и начала проворно выводить что-то на листе. — Что конкретно вы почувствовали, мистер Поттер? — Как будто что-то распирает мою голову изнутри. Мистер Бонам кивнул, подошел к изголовью и начал читать другое заклинание, теперь водя палочкой исключительно вокруг головы гриффиндорца. Чувство давления возникло снова, но в этот раз мягче. Зато Гарри буквально чувствовал, как посторонняя магия пытается проникнуть в него. Подросток постарался не мешать, но это было настолько чуждо, что он мало что мог сделать. В какой-то момент старшего волшебника просто оттолкнуло на шаг, и действие заклинания прервалось. — Хм, — только и произнес мистер Бонам, возвращаясь в свое кресло. Он опять махнул палочкой в сторону пергамента, и уже закончившая писать ручка запорхала в воздухе снова. — Мистер Поттер, вы можете одеться. Гарри кивнул и слез по другую сторону кровати, постаравшись как можно скорее скрыться за ширмой. Одевшись, он вышел и осторожно уселся на край постели со стороны мужчин. Подросток мельком взглянул на Снейпа, который, пока он надевал одежду, успел вернуться к истинному облику, но лицо того уже ничего не выражало. Руки, однако, по-прежнему крепко сжимали подлокотники кресла. Мастер зелий явно был все еще зол. Гриффиндорец искренне надеялся, что не на него. Не на то, что он что-то скрыл. — Итак? — спросил Снейп своего знакомого. Гален коротко посмотрел на него, затем перевел взгляд на Гарри: — Мистер Поттер, вы не против того, чтобы мои выводы о вашем здоровье были озвучены в присутствии вашего профессора? Подросток в ответ покачал головой: — Я все равно не уверен, что пойму их. — Очень хорошо, — русоволосый волшебник повернулся к Снейпу. — Ты был прав в том, что поход в Мунго ничего бы вам не дал. — Что ты нашел? — подобрался Мастер зелий и даже слегка разжал пальцы на подлокотниках. — На самом деле, я понятия не имею, — тон мистера Бонама звучал скорее заинтересованно, нежели растерянно. — Ты расписываешься в собственном бессилии? — недоверчиво спросил Снейп. Кажется, это было не совсем в характере его знакомого. — О! Конечно нет! — возмущенно воскликнул тот. — Я лишь сказал, что понятия не имею о том, что нашел, на данный момент. Придется изучить это… нечто… подробней. Волшебник перевел на Гарри взгляд, в котором опять горела та маниакальная искорка. Но подросток уже понял, что она, кажется, не имела никакого отношения лично к нему. Снейп сказал, что волшебник хотел понять, почему Гарри выжил в ту роковую ночь 81-го, теперь же к этой загадке, вероятно, прибавилась еще одна. Что-то обнаружили заклинания Бонама. Что-то, что вызывало его неподдельный интерес. Похожий огонек гриффиндорец видел, на самом деле, в глазах Гермионы, когда та загоралась какой-либо идеей или желанием что-нибудь понять. Было не очень приятно, конечно, чувствовать себя подопытным кроликом, но бояться этого человека Гарри неожиданно для себя почти перестал. По крайней мере, пока Снейп оставался с ними в комнате. — Давайте вернемся к этому позже и начнем с чего-то попроще, — мистер Бонам призвал к себе пергамент, быстро просмотрел его и заговорил: — Как следствие длительного недоедания, мистер Поттер отстает от сверстников в плане физического развития, также имеет место некоторая задержка полового. Подросток почувствовал, что снова заливается краской. Он, наверно, в жизни столько не краснел, сколько в последние дни. Это уже почти становилось привычным. Гарри вздохнул, уставившись на собственные колени. — С этим ты можешь разобраться самостоятельно, Северус, подготовка позволяет. Но вы должны иметь в виду, мистер Поттер, что выше среднего не вырастете даже на зельях Северуса — слишком поздно начато лечение. Далее. Из внутренних повреждений отмечу поверхностный гастрит со сниженной кислотностью. Будь вы маглом, однажды это могло бы вылиться в рак. К счастью, вы волшебник, и подобную проблему тоже могут исправить зелья вашего профессора. Я напишу, какие и сколько. У вас имеется также несколько неудачно сросшихся костей, и, я так понимаю, квалифицированной помощи вы с ними не получали. Это никак не отражается на вашем самочувствии сейчас, но если не хотите маяться с болями лет через 10-20, мистер Поттер, их следовало бы снова сломать и срастить правильно. С этим я могу Северусу помочь, если вы согласитесь. Что касается ваших шрамов — они не настоящие. — Что? Но… я же их чувствую… — подросток недоуменно вскинул глаза на хозяина дома. — Вы очень сильный волшебник, мистер Поттер, — улыбнулся Бонам. — Ваши шрамы, безусловно, материальны. Но, учитывая то, что вы рассказали ранее, я могу с уверенностью сказать, что это иллюзия. Материальная иллюзия, которую вы прикрывали визуальной. Ваша магия защищала вас от лишней боли перед вашим родственником, и она же чувствовала ваше, вероятно, нежелание выглядеть уязвимым перед остальными, поэтому ото всех, кроме него, эти отметины были спрятаны. Диагностическое заклинание, во всяком случае, их не показывает. Я подозреваю, что, начни вы чувствовать себя в безопасности, шрамы со временем пропали бы сами собой. Улыбка волшебника вдруг пропала, а голос зазвучал гораздо строже: — Шрам на вашем запястье, однако, другое дело. Магия не любит, когда волшебники причиняют себе вред, и особенно она не любит самоубийц. Этот шрам останется с вами на всю жизнь. Как напоминание и наказание. Гарри увидел, как дернул головой, впиваясь в него взглядом, Снейп. Черные глаза сощурились, и подросток невольно поежился. Кажется, об этом им предстояло еще поговорить. После Бонам вновь заговорил мягко, с каким-то даже энтузиазмом: — Что касается проблемы с вашей головой. Волшебник усмехнулся от собственного выбора слов. — Здесь потребуется больше, чем парочка Диагностических заклятий, чтобы говорить о чем-то определенном. Что могу поведать уже сейчас: у вас внутри засела чужая магия. Учитывая локализацию, — хозяин дома выразительно кивнул на лоб Гарри, — окраску и то, что с вами произошло в детстве, могу сделать обоснованное предположение, кому эта магия принадлежит. Подросток вздрогнул, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Он тоже мог сделать это предположение. В нем сидела магия Волдеморта? Если подумать, это открытие не было таким уж удивительным. Директор Дамблдор сказал ему об этом давным-давно. Другое дело, что гриффиндорец никогда, на самом деле, не задумывался о том, что это в действительности для него значило. — Не могу сказать точно, что эта магия из себя представляет, ваша собственная не подпускает, не дает рассмотреть. Хотя кое-что все же я заметил — четкой границы между вашей собственной силой и чужой нет. Что бы это ни было, оно прочно привязано к вам, и не уверен, что это можно будет удалить без вреда для вашего здоровья, мистер Поттер. На ваше зрение, однако, влияет не чужая магия, а ваша собственная, которая этот сгусток окружает. Хотя это не совсем материя, ее большая концентрация в одной области оказывает давление на глазной нерв и хрусталик. Она также давит на мозг, так что — дам руку на отсечение — вы часто испытываете головные боли. Гарри кивнул. — Скажите, мистер Поттер, а когда у вас появились проблемы со зрением? С раннего детства или, может, что-то произошло позже, что-то странное, после чего вы стремительно стали слепнуть? Подросток ненадолго задумался, прокручивая в голове все свои детские воспоминания, а потом вдруг замер, пораженный. Он почувствовал, как краска отливает от его лица. В горле как-то разом стало сухо. Медленно поднявшись на ноги под взглядами взрослых магов, Гарри немного деревянно дошел до окна. Он не хотел прямо сейчас смотреть ни на Снейпа, ни на Бонама. Не хотел, чтобы те видели ужас и недоумение, наверняка отражавшиеся на его лице. Гриффиндорец сглотнул пересохшим горлом и тихо, немного хрипло заговорил: — Эм… Профессор, чисто теоретически, во мне не может быть такой же магии, как в том дневнике, с помощью которого Волди вселялся в Джинни Уизли? Повисшая за его спиной тишина заставила Гарри обернуться. Гален Бонам, очевидно, не понимал, о чем шла речь, поочередно глядя то на него, то на Снейпа. Лицо волшебника выражало уже почти привычные жадность и любопытство. Здесь все было понятно и ожидаемо. К чему Гарри не был готов, так это к недоумению в глазах Мастера зелий, к полному отсутствию в них понимания, о чем он говорит. — Какой, к Мордреду, дневник Вол… Темного Лорда? Поттер, что ты несешь?