Не все так просто...

      Гарри стоял в пустом Зале для приемов и смотрел сквозь французские двери на медленно плывущие по небу облака. Сегодня не было солнечно, но не было и пасмурно. Он называл подобную погоду так-и-сяк. Солнце то выныривало ненадолго из-за плотных кучевых облаков, освещая зеленые холмы, устеленные розовым вереском низины, отражаясь в блюдцах озер и далеком море, то вновь пряталось, оставляя остров в тени на многие и многие минуты после.       Гарри скучал. У профессора снова был загруженный день, и он оказался предоставлен сам себе, пока Снейп корпел в лаборатории над очередными зельями для Волди-Молди и партией Костероста в Больничное крыло.       Не то чтобы Гарри совсем нечем было заняться. До завтрака он успел потренироваться в зале и до сих пор чувствовал ставшую уже почти привычной, но в какой-то степени даже приятную боль в мышцах. Сегодня за завтраком профессор дал ему несколько дельных советов на этот счет, потому что последние четыре дня гриффиндорец занимался довольно бессистемно. Гарри слушал с интересом и задавался вопросом: есть ли такие вещи, которых Снейп не знает или хотя бы не знает, где о них узнать? Конечно, Мастера зелий озадачила вся эта непонятная история с Марвом, но подросток был уверен: рано или поздно мужчина и в ней разберется.       Когда профессор скрылся в подземелье, Гарри дочитал фолиант о волшебных существах и даже набросал эссе по зельеварению, тему которого выспросил у Снейпа. Но что задавали на лето остальные преподаватели, Мастер зелий не знал, а его собственные записи, вероятно, сгорели вместе с домом Дурслей. Так что пока Снейп не найдет времени выбраться в Хогвартс к своим журналам, продолжить выполнение домашней работы Гарри не мог. Не то чтобы он прям горел в отношении написания десятка эссе энтузиазмом — Гарри все же не был Гермионой, — и все-таки слова профессора о собственном будущем принял к сведению. Эти четыре дня, что он провел в волшебном доме на острове в Шотландии, настойчивая, но ненавязчивая забота Снейпа, так сильно отличавшаяся от гиперопеки, получаемой от миссис Уизли, сумели зародить в нем то, чего не смогли ни увещевания друзей, ни подбадривающие речи директора, ни разговоры с Ремусом и Сириусом в прошлом году: крохотный пока ещё огонек надежды. Что, может быть, только может быть, его академические старания не будут напрасны. Что он переживет, во всяком случае, у него появится реальный шанс пережить эту войну и вправду оказаться перед необходимостью выбора собственного будущего. Не того, которое навязали ему сумасшедший маг и бездарная преподавательница прорицаний. Не того, которое, вероятно, видело для него общество. Своего собственного.       Гарри пока не знал, что это будет. Но совершенно точно мог сказать, что не погоня за маньяками-убийцами любой из мастей. Одного Волдеморта, от которого ему, кажется, предстоит получить шанс просто жить, более чем достаточно.       Что ж, у Гарри было чуть больше недели передышки, прежде чем придется иметь дело со своей ролью Золотого Мальчика. И он хотел бы воспользоваться ей по максимуму. Вести себя так, как хочется, спрашивать и говорить о том, что хочется, и, конечно, что хочется, делать.       В данный момент подростку хотелось исследовать. Гарри не собирался лезть туда, где, как профессор дал понять, ему не следовало находиться. Он был достаточно благодарен Снейпу за то, что тот согласился разделить с ним свое личное пространство, чтобы уважать не такое уж большое количество правил, установленных мужчиной. Но здесь, в зале гриффиндорец находился, можно сказать, с благословения профессора. Гарри было интересно, что так позабавило профессора, когда тот предложил ему выйти через французские двери.       Подросток был уверен, Снейп не советовал бы ему ничего, что хотя бы теоретически могло подвергнуть его опасности, но к дверям подходил и распахивал их наружу осторожно. Когда ничего не произошло, Гарри сделал шаг вперёд, затем ещё один и тогда почувствовал ЭТО. Прозрачный воздух перед ним с каждым следующим шагом будто бы густел, из смеси газов превращаясь в какое-то желе. Подросток чувствовал, как увязает в нем, точно муха в киселе, и даже запаниковал, уже думая повернуть назад, но вдруг наткнулся рукой на более податливый участок примерно на уровне груди. Гарри поводил обеими руками перед собой и обнаружил в этом «воздушном киселе» что-то похожее на нору с неизмененными свойствами воздуха внутри. Слегка пригнувшись, гриффиндорец постарался протиснуться в это — если его можно было так назвать — отверстие и, помогая себе руками и ногами, отталкиваясь от вязкого ничего и хватаясь за него, пополз вперёд. Выражение «держаться за воздух» никогда ещё не казалось ему таким буквальным. На мгновение замерев, подросток посмотрел вниз и увидел футах в 4,5 под собой пол террасы, по которой шел, а потом понял, что, когда он не движется, пространство медленно, но верно выталкивает постороннее тело назад. Тогда он активнее заработал конечностями, упрямо пробираясь вперёд, пока вдруг не упёрся головой в стекло. Действительно, стекло. Гриффиндорец даже постучал, чтобы удостовериться. Подумав, подросток упёрся в него обеими ладонями и попытался толкнуть. То на удивление легко поддалось, откинувшись влево и одновременно материализуя в воздухе практически прозрачные контуры деревянной рамы. Отверстие, обозначенное ей, было небольшим, дюймов 18-19, но Гарри с его отсутствующим телосложением мог проползти сквозь него довольно легко. Что и сделал, по мере приближения головы к раме замечая, что та становится все более материальной, а вид по бокам смазывается и теряет краски.       Высунувшись из отверстия по грудь, Гарри осознал, что его верхняя часть торчит теперь из форточки бокового окна иллюзорной хижины, скрывающей настоящий дом Снейпа. Обернувшись назад, он увидел, что его ноги свисают прямо в гостиную профессора, хотя не помнил там этого окна и по-прежнему чувствовал, будто его затягивает внутрь.       — Вау! — только и сказал подросток, наверно, впервые в жизни понявший Гермиону, которой хотелось все изучить, догадаться, как это работает, и применить на практике. Но это определенно было интереснее превращения крысы в кубок или какого-нибудь ветряного сглаза.       А потом гриффиндорец вдруг понял несколько вещей, которые заставили его сначала несдержанно хихикнуть, а затем, когда он представил все это в лицах, вовсе рассмеяться в голос. Он ничего не мог с собой поделать. При всем своем уважении к хозяину дома. Это было слишком смешно.       Ведь Снейп знал об этом проходе.       Снейп был уверен, что он безопасен.       Вывод, который напрашивался сам собой: Снейп проверял.       Да-да, грозный профессор из подземелий в какой-то момент своей жизни торчал из форточки собственного дома. Как один из котов миссис Фигг. ***       Некоторое время Гарри бродил по территории вокруг дома. Не выходя за пределы защиты, конечно. Он правда почувствовал ее, как и сказал Снейп. Ощущения немного напоминали те, что у гриффиндорца возникли на террасе, когда воздух только начал уплотняться. Только ещё и кожу покалывало.       В скалах, с одной стороны вступающих на территорию владений профессора, подросток, к своему удивлению, обнаружил большое змеиное гнездо. Гарри не думал, что змеи живут так высоко. Когда он озвучил им эту мысль, змеи, кажется, гадюки, ответили, что не думали, что так высоко живут люди, однако же «волшебное гнездо» стоит на их земле уже много лет. Пресмыкающимся было интересно посмотреть на «двуногого говорящего», но Гарри не чувствовал себя слишком уютно в окружении такого количества ядовитых извивающихся черными кольцами тел, поэтому, вежливо поболтав с ними минут 10, гриффиндорец поспешил распрощаться со змеями, пообещав зайти потом. Только отметил для себя, что камень скалы неестественно теплый, что давало понять — о гнезде профессор знает и по какой-то причине способствует выживанию местной фауны, по недоразумению, не иначе, выбравшей для гнезда не слишком им дружелюбные предгорья.       Когда гриффиндорец вернулся в гостиную, время было к пяти. Гарри заметил за эти дни, что Снейп не являлся сторонником чайных традиций, но, когда оказывался свободен, старался в это время своего гостя чем-нибудь накормить. Это было кстати, потому что зелья профессора творили какие-то чудеса с его пищеварением, и подросток часто ощущал себя голодным в то время, когда раньше спокойно обходился без еды. Впрочем, если это позволит набрать ему вес и немного подрасти, все неудобства того стоили.       Сейчас Мастер зелий был занят, но Гарри решил, что может попросить что-нибудь для себя сам:       — Фредди.       Домовик появился перед ним с хлопком в этом своем неуловимо что-то напоминающем свитере и брючках и вопросительно поднял брови. Подросток слегка усмехнулся схожести в мимике эльфа и его хозяина.       — Чего изволит Гарри Поттер? — даже в голосе домовика слышались ироничные нотки, когда он говорил нарочито вежливые фразы. Гриффиндорец заметил, что естественней всего Фредди звучал, когда ворчал.       — Принеси мне, пожалуйста, чаю и пару сэндвичей.       Подросток на секунду задумался, затем встретился с желтыми глазами эльфа.       — Если профессор не работает прямо сейчас над чем-то деликатным, принеси и ему тоже. Ты ведь можешь это узнать?       В конце концов, Снейп тоже не выглядел образцом здоровья и благополучия, и даже со своими старыми очками Гарри мог сказать, что за последний год зельевар заметно похудел.       Домовик посмотрел на него, слегка прищурившись, затем медленно кивнул:       — Фредди может.       Почудилось ли подростку одобрение в выражении лица лопоухого существа перед тем, как оно с хлопком исчезло?       Так или иначе, подумать об этом он особо не успел, потому что в следующей момент огонь в транспортном камине полыхнул зеленым и в гостиную вышла пожилая дама в темно-бордовом платье. Гарри отметил гордую осанку и изящество движений, когда женщина взмахом палочки избавлялась от незначительных пятнен сажи — камин у Снейпа, определенно, был почище, чем у Уизли. Незнакомка носила высокую прическу, и хотя волосы ее все еще были черными, их щедро расчерчивали полосы седины. Когда дама заметила присутствие в гостиной гриффиндорца, брови ее слегка поднялись, в серых глазах засветились подозрение и любопытство. И, даже не спрашивая, Гарри мог с уверенностью заявить, что пришелица приходилась Снейпу родственницей. Эти брови, овал лица, даже нос…       — Э-э… Здравствуйте, — не очень уверенно пробормотал гриффиндорец, на самом деле понятия не имея, как себя вести. Темные брови взлетели еще выше, а в глазах к любопытству прибавилось какое-то веселое недоумение.       — Разве так приветствуют леди, молодой человек? — насмешливо вопросила незнакомка, подходя ближе. Гарри, чувствуя себя идиотом, попытался вспомнить, что вообще знает об этикете чистокровных, потому что женщина определенно была аристократкой. И с сожалением понял, что ничего. Он кое-что знал о приличиях маглов, видел, как Дурсли ведут себя с деловыми партнёрами Вернона, но понятия не имел, насколько этикет в двух мирах мог быть соотнесен. Впрочем, хуже уже не будет, решил гриффиндорец и встал с дивана. Гарри с почти физическим облегчением заметил, что дама была в перчатках и ему не нужно было целовать ей руку. Гарри не хотел к ней прикасаться. Ни к кому не хотел. На этой мысли подросток немного споткнулся, вспоминая, как сам выпрашивал прикосновения Снейпа, и покраснел. Нет, сейчас, определенно, было не лучшее время для размышлений об этом озадачивающем феномене.       — Э-э… Добрый день? — полувопросительно выдавил из себя подросток. — Простите, не знаю, как вас зовут. Присаживайтесь, пожалуйста.       У пришелицы были очень выразительные глаза. Гарри видел, что любопытство в них при его потугах быть вежливым возросло, однако к недоумению теперь примешивалось неодобрение.       — Вы ведь понятия не имеете, да? — спросила его пожилая леди, присаживаясь на кресло с левой стороны стола. Взгляд серых глаз метнулся к его лбу, и дама покачала головой. — Я, если честно, рассчитывала, что Дамблдор вас лучше обучит, мистер Поттер. Но что ещё ожидать даже от чистокровного, воспитанного грязнокровкой?       Гарри, если честно, этот комментарий выбил из колеи. Слово «грязнокровка» слышать от кого-либо было неприятно. Но это была пожилая родственница Снейпа, и гриффиндорец понятия не имел, как отреагирует профессор, если он проявит к ней неуважение. Кроме того, подросток только что узнал о директоре что-то, чего не знал раньше. А ещё вспомнил странное замечание своего профессора насчёт происхождения слова «грязнокровка» и решил не бежать впереди паровоза, ссорясь с пришелицей, чтобы потом оказаться неправым. Поэтому он лишь слегка поморщился, отвечая:       — Дамблдор имеет мало отношения к моему воспитанию.       — Вот как? — снова вскинула брови женщина, затем кивнула на диван. — Присаживайтесь, мистер Поттер.       Подросток опустился на мягкое сидение, немного настороженно глядя на гостью. Его смущало, что дама его знала, в то время, как он понятия не имел, кто она такая. Хотя в случае с Гарри это, наверно, было бы справедливо по отношению к любому волшебнику Магической Великобритании.       — И кто же тогда отвечал за ваше воспитание?       — Мои родственники-маглы? — полувопросительно ответил гриффиндорец, потому что не был уверен, можно ли то, что он пережил в доме Дурслей, назвать воспитанием.       Подросток увидел, как незнакомка возмущённо поджала губы и покачала головой.       — Северус рассказывал, что вы живёте у маглы-сестры вашей матери, но я понятия не имела, что вам никто не назначил воспитателя из волшебников. Вы всего через год получите титул Лорда и понятия не будете иметь, как себя вести! Это безобразие! Вас же просто съедят, клянусь бородой этого старого паразита!       Гарри от повысившегося тона пожилой дамы немного съежился, хотя ее гнев, кажется, не был направлен лично на него. Он с большим облегчением услышал хлопок, возвестивший о возвращении Фредди.       — Леди Принц, — уважительно склонил голову домовик и левитировал на стол чайный сервиз, тарелку с сэндвичами и вазочку с печеньем. Чашки было две — очевидно, домовик чувствовал, когда в доме появлялись новые люди.       — Зелью мастера нужно 15 минут настояться. Хозяин Северус ругается, но ест, Гарри Поттер.       — Эм-м… Спасибо, Фредди. Ты хороший эльф.       Гриффиндорец покраснел, поймав заинтересованный взгляд Леди Принц, а затем ещё сильнее, когда от запаха еды у него заурчало в животе.       — Гарри Поттер тоже должен есть, — безапелляционным тоном заявил эльф, грозно зыркнул на него своими желтыми глазищами и с громким хлопком пропал.       — Как это мило, — прокомментировала пришелица, аккуратно взяв чашку тонкопалой кистью. Подросток не понял, что именно дама считала милым, поэтому просто потянулся за сэндвичем.       — Извините, — пробормотал гриффиндорец, имея в виду предательские трели своего желудка.       — Не стоит, мистер Поттер. Простите старую женщину за откровенность, но домовик моего внука прав. Глядя на вас, очевидно, что хорошо питаться вам необходимо.       Гарри на мгновение замер с не донесенным до рта сэндвичем, не зная, обидеться на этот комментарий или не стоит. Но, в конце концов, просто откусил кусок своего полдника. Прожевав, он сказал:       — Вы, наверное, пришли к профессору Снейпу. Но… он сказал, что будет занят сегодня в лаборатории до очень позднего вечера.       Леди Принц в ответ только усмехнулась, что сделало ее сходство с собственным внуком в этот момент максимальным.       — О, не стоит беспокоиться, мальчик. Северус будет здесь, как только закончит то зелье, что стоит сейчас на огне. Он разрешает беспокоить себя в лаборатории в случае чрезвычайных ситуаций. А мои визиты он всегда относит именно к ним.       Затем в глазах пожилой дамы появились заметные хитринки, и ее лицо, несмотря на типично снейповскую усмешку, стало неуловимо мягче.       — К тому же, я очень сомневаюсь, что мой внук рискнет оставить мне тебя на растерзание надолго.       Гарри на мгновение перестал жевать кусок сэндвича, который вновь откусил, с подозрением уставившись на пожилую Леди, затем дожевал и проглотил быстрее, чем намеревался.       — Мне стоит вас опасаться, Леди Принц? — осторожно спросил подросток.       Вообще-то, несмотря на то, что он не был уверен, что с бабушки Мастер зелий взял такую же клятву, как и с него, гриффиндорец чувствовал, что Леди не собирается причинять ему вред. А вот, например, поставить его в неловкое положение каким-нибудь каверзным вопросом — вполне.       — Вы без мантии и вещей, распоряжаетесь домовиком Северуса в его отсутствие, и, кажется, он вам благоволит.       Это не звучало как обвинение, женщина просто перечисляла факты, на которые обратила внимание. Хотя Гарри не заметил особого расположения от домового эльфа. Тот все время ворчал на него с первого и по сей день.       — Очевидно, вы сейчас живете в этом доме. Как давно?       Итак, он оказался прав. Бабушка профессора решила устроить ему допрос.       Гриффиндорец сглотнул. Он очень надеялся, что зелье у Снейпа доварится быстро. ***       В гостиную Северус ворвался в некотором раздражении. Визит бабуля решила нанести крайне несвоевременно. До завтра ему предстояло закончить с заказом для Темного Лорда, а в работе из-за Поттера и так обозначился двухдневный простой. Нет, разумеется, мальчишку он не винил. В конце концов, это была его собственная инициатива — одеть гриффиндорца и разобраться с его глазами. Но теперь за день предстояло выполнить работу, которую Мастер зелий планировал растянуть на три, если только он не горел желанием нарваться на воспитательный сеанс Круциотерапии. Так что Леди Принц он видеть прямо сейчас был не рад.       — Оставь в покое мальчишку, бабуля, — неприязненно проговорил мужчина, устало опускаясь в кресло с противоположной от женщины стороны. Поттер, весь красный, неловко ерзал на диване посередине. Глаза гриффиндорца, бегающие между ними, однако, выражали радость от прихода своего спасителя.       — Что, Поттер, сильно тебя потрепала эта старая орлица? — усмехнулся профессор, отчего подросток покраснел еще сильнее. Хотя казалось бы — куда уже?       — Не так уж много я и узнала от твоего мальчика, — фыркнула Леди Принц. — Для гриффиндорца мистер Поттер неплохо умеет держать язык за зубами. Изящества Люциуса в уклонении ему, конечно, не хватает, но потенциал я вижу.       И вот снова — «твой мальчик». Северус возвел глаза к потолку. Сначала Люциус, потом Бонам, теперь еще бабуля… Будет ли Поттер «его мальчиком» — это еще вилами по воде писано. Даже он сам, осознавая все положительные стороны такого развития событий, размышлял об этом, в основном, с практической точки зрения. Смотреть на мальчишку в сексуальном смысле мужчина еще не мог. В конце концов, зельевар не был педофилом, а Поттер выглядел на 15. Конечно, зелья должны были это исправить, а ментально — с учетом всего пережитого — подросток, исключая чувственную сферу, вовсе был куда старше сверстников. Но сам-то гриффиндорец пока понятия не имел ни о собственной сексуальности, ни о предпочтениях Снейпа, ни уж тем более об их магической совместимости. Так что Поттер пока определенно не был «его»… Почему же все вокруг так стремились приписать ему мальчишку, точно бездомного котенка?       Поттера фраза определенно смутила, как и следующая:       — Пожалуй, самое интересное, что мне удалось вызнать, дорогой внук, это факт проживания мистера Поттера в хозяйском крыле, — Леди Принц впилась в зельевара цепким взглядом. — Я, конечно, не первый год призываю тебя остепениться, но не слишком ли пока молод мальчик?       Северус видел удивленно расширившиеся глаза подростка, которыми тот уставился на его бабулю, и надеялся, что предположения старой интриганки, которая своим бестактным комментарием одновременно проверяла их реакцию и предостерегала внука, не заставят гриффиндорца шарахаться и от него. Мастер зелий понимал опасения Леди Принц. Реши он и правда завязать сейчас отношения с Золотым Мальчиком, и, особенно, выйди все это на свет, эффект был бы сопоставим со взрывом навозной бомбы в чулане для метел. С ними обоими, запертыми внутри. Мужчина не принимал во внимание гнев Лорда и директора, ими они и так рисковали, но вот общество вываляет их в грязи так, что могли и не отмыться. В конце концов, на данный момент все выглядело бы как отвратительный мезальянс. Ведь это для узкого круга лиц, знающих подоплеку его положения, Снейп, как выразился Люциус, был «завидной партией». Для всех остальных Мастер зелий оставался едва оправданным по поручительству Дамблдора Пожирателем Смерти, годящимся Золотому мальчику в отцы. Поттера быстро превратили бы в глупую жертву под зельями или внушением, а его самого в злодея-растлителя — неважно, что возраста согласия мальчишка достиг в обоих мирах. Никому из них это было не нужно.       Тем не менее, на выпад Леди Принц Снейп лишь усмехнулся, вскинув бровь.       — Могу напомнить тебе, что в этом самом возрасте ты была уже замужем за дедом и носила мою мать. Но успокою тебя, дорогая бабуля, а может быть, разочарую: мистер Поттер находится в этом доме не в качестве моего аманта. Он здесь гость.       На лице у мальчишки сейчас отражалась такая странная смесь чувств, что зельевар не решился взяться за ее интерпретацию. Краснота с лица, однако, медленно сходила. Как подозревал мужчина, не потому, что тот перестал чувствовать себя неловко, а потому, что просто-напросто устал краснеть и сейчас пытался взять себя в руки.       — Кстати, спасибо за чай, Поттер, — сказал он, с исследовательским интересом наблюдая за изменчивостью периферического кровообращения гриффиндорца. Оттенок лица подростка снова потемнел, но ненадолго, в то время, как сам он кивнул, уставившись в стол. — Надеюсь, что однажды ты научишься заботиться о себе так же хорошо, как о других.       На этот раз Поттер поднял голову и взглянул на зельевара из-под почти не лишившейся длины челки, к его вящему удивлению, слегка насмешливо. Северус озадаченно выгнул бровь, но мальчишка только покачал головой и поднес к губам чашку с чаем, за которую, очевидно, как за спасательный круг держался во время допроса с пристрастием от Леди Принц.       Пожилая женщина с затаенным любопытством наблюдала за их взаимодействием с Поттером, затем несколько недоверчиво подняла бровь, глядя внуку в глаза.       — Гость, — повторила она, будто пробуя слово на вкус и оставшись им в итоге слегка неудовлетворенной.       — Гость! — твердо сказал мужчина и смерил бабулю многозначительным взглядом, давая понять, что, даже если это не все, говорить об этом здесь и сейчас они не будут.       Леди Принц едва заметно кивнула.       — Ты пришла по делу? Если просто соскучилась или сочла, что сегодня замечательный день снова поднять тему несвершившегося брака и нерожденного потомства, то ты крайне невовремя.       Отметив серьезный тон внука и его усталую позу, Леди, очевидно, решила сосредоточиться на цели визита. Она достала из кармана юбки уменьшенную стопку пергаментов, положила на стол и постучала по ним палочкой, увеличивая. Затем отправила через стол Северусу. Поттер с осторожным интересом бегал между ними глазами и старался вести себя тихо, вероятно, понимая, что его это не касается, но не желая уходить, пока не выгонят.       — Завтра внеочередное собрание Визенгамота. Последнее время Дамблдор затих.       — Ему некогда, — рассеянно ответил мужчина, листая переданные записи. — Постоянно куда-то мотается.       — Вот и пусть мотается! — зло ответила женщина, нахмурив брови. — Без него куда спокойнее. Но Дож все равно пытается выдвигать их совместные законопроекты.       — Вроде этого? — хмуро спросил Снейп, отлевитировав один пергамент обратно бабуле. Мордред! Это и злило, и забавляло, и вызвало глухое отчаяние от невозможности повлиять на все одним своим желанием. «Запрет на летальную защиту от воров». Потому что негуманно. Действительно, негуманно. А воровать чужие фамильные реликвии, на которых, в основном, она стоит — аморально, но кого это волнует? Сейчас, на фоне угрозы обществу со стороны Волдеморта и его Пожирателей — зла, разумеется — каждому второму обывателю хотелось выглядеть добрым, светлым и хорошим в глазах окружающих. Гуманным. Поэтому была большая доля вероятности, что закон пройдет. Ибо каждый «Светлый» судья проголосует за, за ними не решатся отказать большинство нейтралов, и, вероятно, даже некоторые «Темные» не захотят на волне всеобщей гуманности противопоставлять себя обществу. И вроде ничего особенно плохого, подумаешь, защиту придется сменить на ту, что вора лишь задержит. Но, если забежать немного вперёд и допустить гипотетически победу «Светлых» сил — на волне всеобщей эйфории и ощущения всемогущества, движимые желанием наказать проигравших, неизбежно последуют обыски и конфискации с праведной целью уничтожить все «Темное» и «злое». И как это обычно бывает, вершить правосудие станут не те, кто действительно своими кровью и болью платил за победу, а те, кто к торжеству «добра над злом» имел отношение весьма опосредованное и теперь стремился доказать, что это не так, рьяно нападая на уже сложившего оружие врага.       Все, что может быть взято и вынесено из фамильных особняков, будет взято и вынесено из них. И если в конце прошлой войны многие вещи в домах семей, уличенных в связях с Волдемортом, трогать просто опасались ввиду необратимых последствий, то теперь ничто не помешало бы привести особо ретивого борца «за дело Света» в чувство и продолжить разграбление… конфискацию «Темных» предметов, пока от древних особняков не останутся только стены.       Таких кажущихся безобидными законов каждый месяц пытались протолкнуть десятки.       — Да, — ответила Леди Принц. — Там на следующей странице подпись Дожа.       Северус вздохнул:       — Я бы хотел, чтобы ты проголосовала против, но это поставит тебя под удар. Сейчас не то время, когда можно безопасно противопоставлять себя общественным течениям. Какие бы разногласия ни были между Дамблдором и Скримджером, в отношении всего, что может быть названо «Темным», они на одной волне.       — Северус, я под ударом с тех пор, как умер твой дед, упокой Мерлин этого упрямого мерзавца, — раздраженно ответила женщина. — И если бы ты подождал несколько лет, прежде чем соглашаться на всякие уродливые татуировки и клясться в чем попало старому козлу, ноги бы моей не было ни в Британском Министерстве в целом, ни в Британском Визенгамоте в частности. Я бы грела свои старые косточки под ласковым солнышком Скироса, предоставив, мой дорогой внук, разбираться в этой выгребной яме, которую англичане называют политикой, тебе.       Леди хмыкнула:       — Теперь уже поздно менять собственную манеру поведения. Я так или иначе продолжу ассоциироваться в глазах либералов с Темной фракцией, и поспешная поддержка одного или десятка популистских законопроектов ничего для этого не сделает. К тому же, я не так часто в эти дни где-то бываю, а путешествую все чаще камином, чтобы всерьез за себя опасаться.       Пожилая женщина на мгновение замолчала, и лицо ее едва заметно дрогнуло. В глазах отразилась усталость куда большая, чем присутствовала сейчас во всей позе откинувшегося на спинку кресла Снейпа. Она вздохнула и гораздо мягче заговорила:       — Я только прошу тебя, Северус, переживи ты эту заварушку. Найди себе человека по душе, заведите детей. Не ради Рода — ради меня. Я уже потеряла Эйлин по ее глупости и по милости твоего деда. Тебя я, наверно, уже не переживу.       Мастер зелий потер лицо рукой и негромко ответил, глядя бабушке в глаза:       — Ты же знаешь, что я постараюсь. Но не могу ничего обещать.       Леди Принц кивнула. Мужчина молча призвал перьевую ручку и углубился в чтение принесенных записей, что-то подчеркивая, что-то зачеркивая, местами делая пометки для бабули. Поднял глаза он только, когда услышал голос мальчишки, про которого почти успел забыть:       — Простите, — тихо сказал гриффиндорец под изучающим взглядом Леди Принц. Он больше не краснел, напротив, его лицу, скорее, не хватало крови, а смотрел серьезно и немного пристыжено. — Мне, вероятно, следовало уйти. Это был личный разговор.       — Следовало бы уйти, вас бы попросили, мистер Поттер, — слегка усмехнулась пожилая женщина. — Это вы должны простить пожилую женщину. Мы, старики, склонны к излишней сентиментальности.       — Вы не старуха, — слегка потупив взгляд, пробормотал Поттер.       — А вы льстец, мистер Поттер! — коротко рассмеялась Леди Принц. Снейп закатил глаза и вернулся к записям.       — Я вынужден согласиться с Поттером. Тебе всего 73. Ты в полтора раза младше Дамблдора, ради Мерлина!       Женщина фыркнула:       — Дамблдор — мужчина, мой глупый внук. У женщин срок ликвидности иной. И я из него вышла лет двадцать назад.       — О, кто я, чтобы спорить с убежденной в чем-то гречанкой!       — Именно, Северус, не стоит вступать в заведомо проигрышные битвы. А вам, мистер Поттер, — строго сказала Леди Принц, — так сказать, полезно для здоровья знать, что вокруг вас происходит. Чтобы не тыкаться всюду аки слепой котенок и не стать в итоге чьей-нибудь глупой марионеткой.       Затем ее голос неожиданно смягчился:       — Дети не должны быть солдатами. Это настоящий позор для общества, что ответственность за сохранность своих трусливых ханжеских задниц они возлагают на мальчика, едва сдавшего СОВ. К сожалению, мало что можно с этим сделать, вы в любом случае окажетесь в центре грядущих событий, мистер Поттер. Я лишь рекомендую вступать в них с открытыми глазами.       — Вот, — протянул стопку пергаментов пожилой женщине зельевар, отмечая задумчивое выражение на лице гриффиндорца. — Я указал свои мысли, но предлагаю тебе все же решить самой.       Леди Принц закатила глаза, совсем как внук недавно.       — Северус, я терпеть не могу политику вообще и английскую политику в частности. Я просто перескажу им то, что ты написал, своими словами. Думать об этом больше, чем строго необходимо, я не собираюсь. Можешь мне сказать «спасибо» и на этом.       — Спасибо, — вполне искренне сказал Снейп. — Правда.       Несколько мгновений Леди Принц смотрела на мужчину, затем кивнула, быстро убрала уменьшенные листы обратно в карман и встала:       — Я оставлю тебя. Все остальное может подождать. Была рада познакомиться с вами лично, мистер Поттер.       — Э-э… Я тоже, Леди Принц, — мальчишка поднялся с дивана, неловко переминаясь с ноги на ногу.       — У Северуса в библиотеке есть прекрасный раздел об этикете и волшебных традициях. Очень вам рекомендую уделить ему время.       Гриффиндорец кивнул, слегка покраснев скулами.       — Хорошо.       Когда пожилая волшебница исчезла в зеленом пламени, Поттер выдохнул и расслабленно опустился на диван. Северус издал негромкий смешок, глядя на мальчишку. Тот неловко поерзал, отводя взгляд.       — Не смущайся Поттер, знакомство с этой женщиной может быть довольно напряженным и для старших магов, опытных в плетении словесных кружев и много повидавших.       — Ну, на самом деле, мне понравилась Леди Принц, — признался гриффиндорец.       — О, это потому, что ты чем-то — интересно, чем — приглянулся ей.       Подросток пожал плечами.       — Только я так и не узнал ее имени.       — Мое упущение, — вздохнул зельевар. — Ты имел честь познакомиться с моей, как ты уже понял, любимой бабулей — Аретой Иоанну Сидерис-Принц, урожденной Сидерис.       — Она не из Англии? — с любопытством спросил мальчишка.       — Нет, бабуля родилась в Греции и жила там до замужества с моим дедом. Что ж, — Мастер зелий с очередным вздохом поднялся с кресла. — Теперь мне следует вернуться в лабораторию.       — Профессор! — воскликнул подросток, когда Северус уже направился к выходу из гостиной. Мужчина остановился, обернувшись через плечо. Гриффиндорец смотрел на него каким-то решительным взглядом, хотя пальцы рук нервно вцепились в ткань джинсов.       — Я понимаю, что я полное дерьмо в зельеварении, но может, я мог бы все же чем-то помочь? — немного настороженно произнес Поттер. — Что-нибудь простое, вроде подай-принеси, порежь…       Очевидно, мальчишка по привычке ожидал, что на него сейчас наорут. Как бы Северус ни вел себя по отношению к нему в последние дни, хогвартские уроки были свежи у гриффиндорца в памяти. И все же он предлагал помощь, рискнул предложить помощь. Зельевар не мог точно сказать, чего в этом было больше: природной склонности помогать людям вокруг себя или благодарности и нежелания чувствовать себя обузой.       Первого Северус не совсем понимал. Он сам рассматривал помощь окружающим в основном с точки зрения дальнейшей полезности этого действия для себя и тех, кто стал ему достаточно близок, чтобы их благополучие было ему небезразлично. Какой бы отдаленной эта польза ни была и какие бы странные формы в итоге не принимала. Второе зельевар мог понять, в общем-то, неплохо. Снейп всегда терпеть не мог принимать благотворительность. Еще во время собственной учебы в Хогвартсе за любое сделанное ему добро мужчина старался отплатить. Так или иначе. За зло тоже, но об этом сейчас речь не шла. Сам Мастер зелий связывал эту свою склонность с тем, как часто слышал в детстве «ты обуза», «ты бесполезен», «даром ешь свой хлеб», «ничтожество». Его чертов папаша-сквиб так и умер с верой в это. Но остальным людям Северус доказал, что Тобиас Снейп был неправ, что ублюдок чертовски заблуждался на его счет.       Имея теперь лучшее представление о жизни гриффиндорского героя, зельевар не удивился бы, обнаружься у мальчишки точно такой же комплекс.       И все же сегодняшняя поттеровская инициатива с Фредди немного выбила волшебника из колеи. Он не знал, злиться на вдруг проклюнувшуюся откуда-то из-под полученной травмы наглость подростка или удивляться его предусмотрительности. В конце концов, не дорос еще Поттер следить за режимом его дня и пищевыми привычками! Взрослым из них двоих все же был Снейп. Однако то, что мальчик не просто велел домовику притащить ему в лабораторию перекус, а проверить прежде, может ли мастер в данный момент позволить себе отвлечься, несколько смягчило раздражение. Северус все же выпил чаю с легким сэндвичем и к концу короткой трапезы даже почувствовал к отродью некоторую благодарность. От ингредиентов в глазах уже мельтешило, а руки сводило. После передышки работать стало легче. А еще пришло понимание, что вообще-то это хорошо, что Поттер наглел. Без перегибов, конечно. Но все же это значило, что тот понемногу вылезал из своего панциря обиженного ребенка.       И теперь Северусу даже стало интересно. В классе мальчишка был на самом деле не так плох, как мужчина любил показывать перед слизеринцами. Звезд с неба, правда, тоже не хватал. Иногда устраивал взрывы. В основном же перебивался с «удовлетворительно» на «выше ожидаемого», иногда ненароком сбиваясь в эссе на «превосходно». Которое, конечно же, никогда не получал. Теперь, однако, Снейп знал, что гриффиндорец сдерживает собственную успеваемость, и его интересовало, насколько. А еще, насколько частота взрывов у Поттера зависела от его окриков и диверсий со стороны его слизеринцев. Да, Снейп знал о том, что к неудачам гриффиндорца иногда прилагали руку его змеи. И нет, баллов, конечно, не снимал. Но, так или иначе, наказаны все виновные в нарушении техники безопасности на уроках были.       Вообще-то Снейп не планировал пускать мальчишку в свою основную лабораторию — ни сегодня, ни вообще. Да и очередное зелье для Лорда было не самым законным и, определенно, не самым приятным в приготовлении, но, если Поттер сможет хотя бы прилично резать и толочь, в условии тотальной нехватки времени у Северуса мог появиться шанс немного выспаться.       Приняв решение, Мастер зелий развернулся к гриффиндорцу и смерил его прищуренным взглядом:       — Ты ни к чему не прикоснешься без моего на то позволения. Если я скажу тебе убраться из лаборатории — ты уберешься и не станешь задавать вопросов. Если тебе станет дурно, Поттер, ты выйдешь из лаборатории до того, как испортишь мне ингредиенты.       — Да, конечно, сэр, — почти радостно закивал мальчишка.       — Идем, — Северус развернулся и вышел из гостиной. Подросток поспешил за ним.       Они спустились по винтовой лестнице в подземелье и быстрым шагом направились через коридор. Зельевар знал, что мальчишка за спиной крутит головой по сторонам, наблюдая, как зажигаются при их приближении и гаснут за ними магические светильники. Он практически почувствовал, как тот поежился, когда они прошли мимо пустых камер, забранных решетками. Основная лаборатория располагалась в самом конце коридора, так что им пришлось миновать также поворот к Малому Родовому залу и погреб.       Эта лаборатория раза в четыре выигрывала в площади малой и была очень хорошо освещена. Дальнюю от входа стену полностью занимали стеллажи с ингредиентами. Стена слева была увешана полками с оборудованием. Справа на таких же полках стояли простые магловские электроприборы для разных вариантов измельчения. Эта часть лаборатории была частично экранирована от магии, но сложные приборы со множеством микросхем все равно переставали работать слишком быстро, чтобы представлять хоть какой-то интерес. Посередине стояло три длинных каменных стола, на одном из которых сейчас расположилось несколько остывающих котлов. На другом, дальнем от первого, стояло зелье в стазисе, который Северус снял, едва войдя. На столе посередине лежали несколько разделочных досок и ингредиенты. Так же имелась раковина.       — Мой руки, и к столу с этой стороны, — мужчина указал туда, где стояло одно еще готовящееся зелье.       Когда подросток выполнил распоряжение, Мастер зелий взмахом руки высушил его мокрые кисти и подтолкнул по столу закрытую банку с черными насекомыми и ступку, прежде чем подтянуть к себе ступу большего размера.       — 25 сушеных скарабеев. Разотри в мелкую крошку.       Поттер кивнул и тут же приступил к выполнению задания. Хотя и оглядел любопытным взглядом остальные ингредиенты на столе, тут же, вероятно, об этом пожалев, когда наткнулся на человеческие глазные яблоки, несколько костей, одну из которых Северус как раз укладывал в ступу, и пропитанную кровью тряпицу, скрывающую, наверно, самый ужасный из ингредиентов для зелья Лорда — человеческий плод. Снейп, на самом деле, не знал, что за зелье поручил ему приготовить Волдеморт, но составляющие определенно указывали на что-то некромантическое. Северус был благодарен всем богам, святым и демонам за существование магловских абортариев. Он не был хорошим человеком. Определенно. Шпион на службе сумасшедшего садиста не мог сохранить руки незапятнанными и при этом остаться живым. Мужчина убивал, пытал, разве что насиловать пока никого не приходилось — Темный Лорд не проявлял особенного интереса к этой сфере жизни, чтобы действительно заставлять тех, кто такого насилия не желал. И все же Мастер зелий понятия не имел, смог бы он на самом деле «вырезать плод из живого чрева» беременной, чтобы выполнить приказ Господина. Вероятно, смог. Потому что на другой чаше весов здесь располагались его и Поттера жизни. И если мальчишке действительно суждено победить не желающего умирать Лорда, то и жизни других дорогих Снейпу людей. Другое дело, смог бы он после этого жить в мире с собой? Смотреть в зеркало, не испытывая отвращения? Это и так иногда бывало трудно.       — Стой! — остановил мужчина, краем глаза заметив, что делает со скарабеями гриффиндорец. — Перестараешься — придется переделывать. Взвесь для Костероста не подходит.       Да, позади гриффиндорца тихо булькал в котле Костерост. Он не требовал от зельевара особо пристального внимания, но варился долго, а добавлять составляющие следовало в строго определенное время. Если Поттер сумеет правильно подготовить ингредиенты для Костероста, и Мастеру зелий не придется отвлекаться от обработки ингредиентов для зелья Волдеморта — это сэкономит ему, в среднем, час-полтора на сон.       — Если у вас так много работы для Волди-Молди, почему не сделать Костерост в другой день? — решился спросить молчавший до этого подросток, отставляя ступку с крошкой из скарабеев. — В конце концов, мадам Помфри не станет кидаться в вас Круциатусом.       Зельевар фыркнул, быстро оценив подготовленный мальчишкой ингредиент.       — Надень перчатки, — сказал мужчина, кивнув на край стола. Там действительно лежала пара из толстой драконьей кожи. Затем подтолкнул к разделочной доске чашу с 5 свежими рыбами-фугу и две пустых. — Разделать. Внутренности сюда. Плавники — сюда. Остальное оставь где есть.       Пока Поттер надевал перчатки, профессор объяснил:       — Поппи нужно сдать отчет. Мы условились на 24 число до того, как Лорд дал свое задание. Я предпочитаю держать обещания, если даю их.       Подросток кивнул. Рыбу он разделывал вполне привычно, хотя шипы определенно мешали, и Снейп вернулся к своему занятию. Он призвал с полки котел и горелку, установил на столе слева от себя и подальше от Поттера. Затем налил Агуаменти воды и зажег огонь.       — Профессор, — немного робко спросил гриффиндорец, но скорее потому, что собственный вопрос его, кажется, смущал. Подросток уже вроде бы понял, что за вопросы его не прогонят, если только не станет говорить под руку.       — Что, Поттер?       — Профессор, что такое «амант»?       Снейп поперхнулся, затем чуть не рассмеялся, недоверчиво глядя на мальчишку.       — Серьезно, Поттер? Ты сегодня фактически стал свидетелем заговора против директора, сейчас разделываешь фугу на одном столе с частями человеческих тел, и то, что тебя больше всего интересует — это?       Гриффиндорец пожал плечами, руками в перчатках перекладывая внутренности первой выпотрошенной рыбы в пустую миску и приступая к обрезке плавников.       — Последние пять дней, сэр, показали мне, как мало я, в сущности, знаю об этой войне, о магии, да и о жизни в общем. Я уже не уверен, на самом деле, что хорошо, что плохо и кто тут самый главный злодей. Нет, разумеется, для меня это Волди-Молди. В конце концов, он оставил меня сиротой и много раз пытался убить. Но… Это ведь делает меня предвзятым. Я не думаю, что можно как-то по-другому посмотреть на геноцид — это однозначно плохо. И все же, исходя из того, что я за эти дни услышал и прочитал, Волди не всегда был таким, как сейчас. Ведь за ним не пошло бы так много людей, будь он чудовищем с самого начала. Три дня назад я пил чай в одной гостиной с Люциусом Малфоем, одним из самых, вроде бы, преданных его последователей, ради Мерлина! Мы мирно беседовали, и он определенно не был доволен тем, что сейчас происходит. И вы, Лорд Малфой… вы ведь не единственные, кто недоволен? Значит, пришли в свое время к нему за чем-то другим.       Плавники отправились во вторую пустую миску, выпотрошенная рыбья тушка — обратно, и Поттер взял следующую фугу.       — А ещё у меня в голове живет его воспоминание, как в том чертовом дневнике. Или я понятия не имею, что это. Хотя Марв был реально жутким, если подумать об этом сейчас, и имел довольно извращенное понятие о том, что такое «забота»… Я не могу отрицать, что именно этим он и занимался, пока я не испугался и не сделал что-то с ним — заботился. И Дамблдор… Я не уверен, что все, что он делает, идет на благо. Конечно, это хорошо, что он защищает маглорожденных и их права, и всеобщее равенство тоже звучит неплохо. Но в той статье про домовиков довольно наглядно показали, к чему это иногда приводит. И я… не совсем понимаю, что обо все этом думать прямо сейчас, ведь третьей стороны в этом конфликте нет. Хотя, учитывая то, как вы с Малфоем отзываетесь о директоре и вашем Лорде, возможно, это не так. Но больше похоже, что вы просто сами за себя. Тем интереснее, кстати, почему вы решили взять меня под свое крыло, почему защищаете. У меня вообще-то целая гора вопросов, профессор, но я, если честно, опасаюсь того, что могу узнать. Не думаю, что лаборатория хорошее место для подростковых истерик.       Поттер усмехнулся.       — Так что я просто спросил о том, что вроде бы касалось меня, но звучало более безопасным.       Северус ухмыльнулся. Ну, если мальчишка так считает. Хотя разумные умозаключения и довольно взрослый подход ко всему происходящему не могли зельевара не впечатлить. Все-таки мозг был той частью, которую мужчина считал в людях самой привлекательной.       — Ты как-то очень спокойно на все реагируешь, — заметил Снейп, вливая в пока едва теплую воду человеческую кровь, аккуратно размешивая мешалкой по расходящейся спирали в одну сторону и по сходящейся — в другую. Затем открутил крышку на банке с глазными яблоками.       — Ну да, вероятно, мне следовало бы быть в ужасе от того, что во мне сидит Волди-Молди. И возмутиться тем, как свободно ваша бабушка использует слово «грязнокровка». Или тем, что вы прямо на моих глазах сейчас варите зелье из того, что некоторое время назад было людьми, — подросток проследил, как Северус щипцами достает по одному скользкому глазному яблоку и друг за другом опускает их в котел, и немного побледнел. — Хотя это и правда жутко. Не хочу знать, откуда все эти… хм… Но знаете, профессор, я, кажется, просто устал удивляться всему подряд. Это уже практически аксиома, если я правильно запомнил этот термин: если есть в мире что-то странное — это обязательно случится с Поттером. Урок же о черном и белом вы преподали мне еще на первом курсе, когда я весь год подозревал в вас злодея, а вы, оказывается, меня спасли. Иногда хорошие люди делают плохие вещи. По тем или иным причинам.       Подросток разложил внутренности, плавники и тушку второй рыбы и взялся за третью. Снейп же почувствовал досаду.       — Считаешь меня хорошим человеком, Поттер? — напряженно спросил он, подхватывая ступу с перетертой в пыль костью и тонкой струйкой всыпая ее в котел, тщательно мешая. Это был опасный момент, большая концентрация пыли в одном месте могла довольно агрессивно провзаимодействовать с кровью. Мальчишка проследил за этим действием, на ощупь вытягивая из рыбы молоки, затем его взгляд скользнул на окровавленную тряпицу, под которой вряд ли можно было опознать маленького человека, и Поттер опустил глаза на собственную доску. Заговорил он только, когда мужчина закончил свои манипуляции:       — Если вы не знали, сэр, я веду количественный и качественный подсчет вашим поступкам еще с тех времен. Пока что «хороший Снейп» лидирует, — с нарочитой веселостью заявил гриффиндорец.       Мастер зелий вздохнул. Если бы Поттер только знал! Впрочем, скоро узнает и, вероятно, подавится своим сегодняшним утверждением. Северус не был «хорошим».       — Отвернись, — сказал мужчина, потянувшись к тряпице.       — Что? — вскинул голову подросток, затем взгляд скользнул по руке профессора снова к скрытому тканью силуэту.       — Отвернись, — твердо повторил профессор, глядя гриффиндорцу прямо в глаза. — Это не то, что тебе следует и что ты захочешь видеть.       Мужчина отметил, что Поттер по привычке собирался возразить. Мальчишка, кажется, терпеть не мог, когда от него что-то скрывают. Вот только это его абсолютно не касалось. Подросток слегка вскинул подбородок, но затем внимательным взглядом забегал по лицу профессора и, что-то там для себя найдя, все же отложил нож и медленно кивнул:       — Хорошо, сэр.       Что он там такого увидел?       Мастер зелий покачал головой. Неважно.       Когда гриффиндорец повернулся к столу спиной, Снейп надел свои собственные перчатки, откинул тряпицу и с брезгливой жалостью взглянул на ребенка, которому так и не довелось сделать первый вздох. Тот, к облегчению зельевара, мало был похож на обычного младенца: очень маленький, непропорциональный, весь какой-то красно-синий с неестественно маленькой головой, отсутствующими раковинами ушей, расщеплением губы и тем, что, как знал Северус, магловские врачи называли spina bifida*. Это позволяло немного абстрагироваться и не думать о том, что ты используешь чертова ребенка как ингредиент. Ему все равно никогда не суждено было увидеть мир. Но, как бы мужчина себя в этом ни убеждал, он не мог не испытывать отвращения: к себе, к собственным действиям, но особенно — к Волдеморту, для которого подобное варварство не было чем-то неуместным или вообще заслуживающим дополнительных размышлений, если служило цели.       Северус аккуратно переложил плод на разделочную доску, медленно выдохнул, взял нож — крепко, так, что побелели костяшки — и принялся за свое черное дело, периодически поглядывая на напряженную спину Поттера. Для зелья нужно было только сердце.       Когда все было закончено и неизвестное варево жадно булькнуло, поглотив очередной ингредиент, зельевар переложил маленькое тельце обратно в тряпицу и аккуратно завернул, последним закрыв уродливое личико «вырезанного из живого чрева», вероятнее всего, по медицинским показаниям на поздних сроках малыша.       Снейп был, прежде всего, ученым. И его понятия морали всегда носили довольно расплывчатый характер. Волшебник готовил разные зелья. И, конечно же, и те, что официально были запрещены, зачастую по заказу частных колдомедиков или кого-то из Отдела Тайн. Иногда эти зелья тоже требовали использования человеческих ингредиентов, но всегда тех, которые можно было получить от мертвецов. Северус не связывался ни с убийствами, ни с откровенно Черной магией. Хотя бы потому, что та требовала в оплату цену, которую Мастер зелий не готов был заплатить. Но, что ещё важнее, никогда, НИКОГДА волшебник не варил и не собирался варить зелий, которые подразумевали использование частей детских тел. Возможно, это было психологической деформацией, свойственной большинству магов ввиду их малочисленности — убеждение, что дети являлись большой ценностью, которую следовало оберегать. Возможно, Снейп сам по себе оказался недостаточно черствым, чтобы относиться к подобному равнодушно. Но только теперь на душе было так гадостно, как ему редко до этого бывало.       — Фредди, — негромко позвал мужчина. Домовик появился с тихим хлопком. Снейп видел, что Поттер буквально изнывает от желания обернуться, но все же послушно стоял спиной. Мастер зелий указал эльфу на злополучный сверток.       — Забери и закопай где-нибудь в перелеске подальше отсюда.       Тот нахмурился, и взгляд его стал очень мрачным, когда скользнул со свертка на окровавленные перчатки зельевара. Домовик промедлил, но кивнул и несколько сдавленно ответил:       — Фредди сделает, как сказал мастер.       Эльф левитировал сверток к себе, аккуратно прижал к тощей груди и вместе с ним исчез.       — Можешь поворачиваться, — старательно удерживая голос ровным, сказал Северус. Он стянул испачканные перчатки и бросил их на раковину. Поттер обернулся, пробежался слегка настороженным взглядом по Снейпу, по столу, задержавшись на мгновение там, где раньше лежал плод, и наконец остановил его на покрытых красными потеками перчатках. Темные брови сошлись на переносице подростка прежде, чем взволнованные зеленых глаза нашли непроницаемые сейчас равнодушные черные.       — Даже если у тебя есть по этому поводу вопросы, ты оставишь их при себе, — предупреждающе сказал зельевар. Поттер помедлил мгновение, затем кивнул и вернулся к потрошению рыбы-фугу. Северус не мог не заметить, что нож мальчишка теперь сжимает сильнее, чем раньше, а лицо его приобрело зеленоватый оттенок. О чем бы конкретно ни думал гриффиндорец, кажется, его догадки относительно того, чем занимался профессор за его спиной, были достаточно близки к правде. Учитывая, что за добавлением человеческих глаз в котел Поттер наблюдал почти спокойно.       Снейп достал из наполненного водой стакана примулы и незабудки — кладбищенские цветы, сорванные им 6 дней назад. Они были слегка подвядшими, и все же еще могли называться свежими, как того требовало зелье. Мужчина опускал по одному цветку в кипящую жидкость и думал, что это была довольно черная ирония: никто не будет знать о могиле ребенка, скорее всего, даже мать не отдаст ему почести, иначе бы тела не нашлось в абортарии, а вот он, зельевар, только что вырезавший его, вероятно, остановившееся еще в утробе сердце, подносит тому, что от него осталось здесь, цветы. Смешно не было, конечно. Было мерзко.       Тем не менее, они с Поттером продолжили работать, и постепенно повисшее между ними напряжение отпускало. В ближайшее время зелью не требовалось никаких жутких ингредиентов. И спустя 15 минут в основном молчаливой работы, перемежавшейся только краткими инструкциями и «хорошо, сэр», Северус наконец снизошел до ответа на заданный ранее мальчишкой вопрос.       — Амант, Поттер — это значит любовник. Заимствование из французского языка.       Подросток на мгновение замер, и мужчина заметил, что скулы его немного порозовели, но уже через мгновение гриффиндорец продолжил то, чем только что занимался. К этому моменту профессор задал ему нарезать тонкими полосками китайскую кусачую капусту. Гриффиндорец только задумчиво взглянул на профессора из-под челки через пару минут. А еще через несколько любопытство, видимо, пересилило смущение, и Поттер решил воспользоваться возможностью узнать больше на, кажется, интересующую его тему.       — Вашу бабушку смутило, что я еще не взрослый, но, кажется, ни ситуация вообще, ни сама наша разница в возрасте в частности ее не беспокоила. Я знаю, что волшебники не порицают… эм… отношений между двумя мужчинами или женщинами, но разве такая разница в возрасте между партнерами — это нормально?       Вслед за скулами у мальчишки покраснели уши, но говорил он на удивление связно. Обычно, когда гриффиндорец волновался, на него нападал приступ косноязычия. Возможно, с таким количеством новой информации вокруг, с теми многочисленными смущающими ситуациями, в которые Поттер попадал в последние дни, он и правда становился менее восприимчив к любым потрясениям. Это было хорошо. То, как мальчишка краснел, казалось забавным. Северус мог бы даже сказать, что ему нравилось иногда заставлять Поттера краснеть. Но подобная чувствительность и открытая реакция делали гриффиндорца уязвимей перед другими. Так что ему следовало преодолеть это. Ради себя же.       — Кто-то, конечно, может такую разницу осудить. Но в основном, Поттер, это будут маглорожденные или магловоспитанные. Они все еще мыслят магловскими категориями. И все же, хотя первые волшебники и вышли из маглов, мы во многом от них теперь отличаемся.       Мальчишка на мгновение перестал резать капусту, вскинув на профессора заинтересованный взгляд. Впрочем, быстро спохватившись, продолжил работу.       — Помимо того, что волшебники в принципе живут дольше, и разница в 20 лет со временем становится практически незаметной, когда люди состоят в отношениях, Поттер, и регулярно занимаются сексом, помимо банального обмена телесными жидкостями у них происходит обмен магический.       Вообще-то говорить так откровенно со своим студентом о сексе было, по меньшей мере, непедагогично. Во всяком случае, с учетом собственной ориентации Снейпа и наличия у Поттера подходящего ему набора органов. И ещё недавно зельевар ни за что не стал бы сообщать Поттеру подобное. Но теперь выбор слов Северуса был намеренным. Потому что обозначенной чуть раньше цели заставить Поттера перерасти собственную стыдливость они служили куда лучше того же романтичного «занимаются любовью» и любой другой рафинированной замены.       Гриффиндорец на это удивленно выдохнул и ошарашенно уставился на Снейпа. Краснее мальчишка при этом не стал. Он, кажется, просто забыл о необходимости смутиться, когда услышал из уст своего грозного профессора слово «секс». А потом подросток коротко рассмеялся.       Ну, это была немного не та реакция, которую ожидал зельевар. Однако это был шаг в верном направлении.       — Знаете, профессор, я вчера пообещал себе перестать удивляться каждому новому аргументу в пользу того, что вы такой же человек, как и все остальные. Со своими, ну… привычками, слабостями. И вот что: у меня не получается! Вам каждый раз удается выбить меня из колеи! Серьезно! Итак, что это за обмен такой? И какое отношение он имеет к моему вопросу?       Мастер зелий заинтересованно поднял брови в ответ на веселье гриффиндорца. Кажется, это был большой шаг в верном направлении, если вместо смущения Поттер сам решил углубиться в тему.       — О том, что это за обмен, ты почитаешь сам, если интересно, — сказал, тем не менее, Северус. Тема была достаточно объемной, а ему не платили за внеурочные занятия по половому воспитанию. — Для твоего же вопроса важно, что из этого следует. Если у тебя есть партнер или партнерша, Поттер, и у вас плохая магическая совместимость…       Зельевар увидел, что мальчишка открывает рот для очередного вопроса, и вскинул руку.       — Книги, Поттер, все прочтешь в книгах, — мужчина дождался, пока гриффиндорец чуть пристыженно кивнет, и продолжил: — Если у тебя с партнером или партнершей плохая магическая совместимость, то не будет происходить ровным счетом ничего. Пользы извлечь не выйдет так точно. Если же совместимость хорошая, ваша магия неизбежно будет взаимодействовать в процессе и со временем подстроится и подстроит под себя магию партнера/партнерши. Это, в определенной степени, влияет и на организм. Волшебники, так сказать, тянутся друг за другом. В отношении разницы в возрасте это обычно означает, что процессы взросления младшего из пары незначительно ускоряются, а старшего замедляются, пока в итоге заметная разница не нивелируется. В зависимости от коэффициента совместимости это может занять большее или меньшее количество лет, но итог обычно один.       — А если одному 20, а другому 70? — с некоторым опасением спросил гриффиндорец, снова прерывая собственную работу. Северус фыркнул, хотя вопрос был резонный:       — Я искал ответ на этот вопрос, когда был чуть старше тебя. Но за всю письменную историю у магов ни разу не встречалось подобного случая. При слишком большой разнице в возрасте магия просто не совпадает.       Мастер зелий взглянул на вернувшегося к нарезанию капусты подростка и не удержался от того, чтобы его неподдразнить:       — Я искренне надеюсь, что это исследовательский интерес, и твои вкусы не столь специфичны, Поттер.       Нож гриффиндорца соскользнул и громко стукнулся о разделочную доску. Мальчишка вскинул голову, возмущенно сверкая зелеными глазами, и воскликнул:       — Профессор! Черт возьми! Фу, фу, просто фу! — он отложил нож, уперся руками в стол и слегка наклонился вперед. — Знаете, мне замечательно жилось без этих образов в моей голове!       Снейп коротко рассмеялся, забавляясь непосредственной реакцией гриффиндорца и мысленно ставя очередной маленький плюсик к довольно абстрактному плану по вытягиванию настоящего Поттера из Поттера травмированного и забитого. После произошедшего в Литтл-Уингинге мальчишка нечасто осмеливался показать характер.       Оборвав смех, Снейп скептически поднял бровь:       — И ты, очевидно, полагаешь, что я живу, чтобы делать твою жизнь проще?       Теперь рассмеялся гриффиндорец — искренне и звонко. Умолкнув, подросток посмотрел на Снейпа серьезными глазами, чуть склонив голову к плечу.       — Нет, определенно нет, — ответил он. — Но теперь я рад, что вы в ней оказались. Под этим образом ублюдка из подземелий вы довольно интересный человек.       — Я могу снять баллы за неуважение к преподавателю, мистер Поттер, — ехидно протянул Снейп, стараясь сосредоточиться на обработке последних ингредиентов для того зелья Темного Лорда, что сейчас стояло на огне. Внутри он был не так спокоен, как старался показать своему студенту. У Поттера была удивительная способность просто брать и делать такие заявления, которые каждый раз выбивали Северуса из колеи.       «Я вам верю».       «Иногда хорошие люди делают плохие вещи»… «Пока «хороший Снейп» лидирует»…       «Я рад, что вы оказались в моей жизни».       Хотел бы Мастер зелий услышать все эти слова, будучи подростком или юношей. Но тогда Поттер ещё не родился, а теперь Северус просто-напросто не знал, что с ними делать. Хотелось одновременно и оправдать их, и доказать мальчишке обратное, чтобы увидел — нельзя, нельзя так слепо кому-то доверять. Что рассчитывать всегда стоило только на себя…       Поттер на его реплику только улыбнулся.       — Всё, что сделает вас счастливым, профессор, — так же ехидно протянул мальчишка, явно копируя его тон. Пожалуй, плюс к плану «вытяни настоящего Поттера» можно было исправить на большой и жирный.       — Наглое отродье! — усмехнулся зельевар.       Подросток усмехнулся в ответ и вернулся к работе.       Всё-таки оправдать ожидания хотелось больше. Если они когда-нибудь сойдутся, на них двоих хватит и одного ворчливого, не особо социального циника. Поттер же без этого своего неистребимого оптимизма и умения находить хорошее там, где его почти нет, наверно, уже не был бы Поттером, на самом деле.       Они работали ещё 3 часа до ужина. После Поттер вернулся в лабораторию ещё на час. Мальчишка не жаловался и не показывал, что ему надоело или что он устал, но к половине одиннадцатого начал неудержимо зевать, так что Снейп все же отправил его восвояси. Стоило признать, что хотя о том, что следовало делать, тот понятие имел весьма смутное, четкие инструкции выполнял достаточно хорошо. И так что большей частью обработанные подростком ингредиенты годились к использованию.       По итогу вышло, что Поттер сэкономил ему три часа. Теперь Северус мог надеяться закончить всю работу к полуночи. И выспаться перед визитом к Лорду.       Он бы даже расщедрился на очередное «спасибо» мальчишке — тот заслужил. Но зеленоглазое недоразумение уже, вероятно, крепко спало у себя в комнате, обнимая пресловутую лисицу.       Прислушавшись к себе, Снейп понял, что на душе уже не так мерзко, как несколько часов назад.