***
С тех самых пор, как Поттер сообщил ему о незапланированном визите в голову Лорда, Северус и ждал, и опасался вызова метки. К первому сентября он почти уверился в том, что Милорд не сумел ничего прочитать тогда в голове мальчишки, что его роль шпиона не была скомпрометирована этой незапланированной легилименцией. И все же маг не мог не испытывать опасений, аппарируя после Приветственного пира в поместье Малфоев. К тому моменту «тронный», как решил его все же для себя именовать зельевар, зал был наполовину заполнен. Сегодня все — конечно, кроме Беллы — были в масках. Помимо Внутреннего, Лорд собирал часть Внешнего круга, и не всем из них следовало знать друг друга в лицо. И все же маски приближенных отличались от тех, что носили Пожиратели из Внешнего. Равно как и отличались друг от друга, что позволяло верхушке бывших Рыцарей ориентироваться в том, кто есть кто. Поэтому, оглядевшись, Северус кивком поздоровался с Долоховым и Мальсибером. Больше из знакомых никого в поле зрения не оказалось, даже Люциуса. Последнее, впрочем, было неудивительным. Лорд Малфой часто перед собраниями отдавал распоряжения эльфам. Привести то или иное помещение в порядок, когда собирались только приближенные, или же, напротив, спрятать ценности и хрупкие вещи, когда намечался полный сбор. Не то чтобы Снейп мог его за это судить. Многие из Внешнего круга были отмечены уже сумасшедшим Лордом, когда метка перестала быть привилегией приближенных и стала рабским клеймом для всех. К этому моменту Волдеморту уже не нужны были сторонники, ему стало необходимо послушное пушечное мясо, что существенно снизило требования к неофитам — как по силе, так и моральные. Ввиду вышесказанного, иначе, чем сбродом большую часть Внешнего круга Пожирателей Северус назвать не мог. Хватало там как жадных до крови садистов, так и банальных воров. Что расстраивало сиятельного Лорда больше — периодически пропадающий из дома антиквариат или необходимость эльфам вычищать от крови паркет и утилизировать тела, — зельевар утверждать не взялся бы. В какой момент хозяин поместья все же появился в зале, мужчина не заметил. Обратил внимание, лишь когда Люциус подошел, останавливаясь рядом. — Ты как? — раздалось из-под знакомой маски слегка приглушенно. — Неделя прошла, Люци, — фыркнул зельевар негромко. — И в этот раз все было не так плохо. Северус не совсем понимал, что делать с этим новым для него заботливым Люциусом. Нет, их всегда в некоторой степени волновало благополучие друг друга, и один никогда не оставлял второго справляться с неприятностями в одиночку, если то было в их силах. И все же на первом месте для сиятельного Лорда Малфоя была семья — так его воспитали. Так он привык. Северус это понимал, принимал. И, вероятно, свои собственные приоритеты расставил бы так же, реши вдруг с кем-то связать жизнь, к великой радости бабули. С тех пор, однако, как оказался вынужден вытаскивать Мастера зелий едва не с того света, складывалось впечатление, что Люциус его не то усыновил, не то признал давно потерянным младшим братом. Будто из почти семьи ввиду того, что был крестным Драко, Снейп в одночасье стал настоящей семьей. Потому что так, как с ним теперь, его сиятельный друг носился только с Драко и Нарциссой. Это было приятно, но непривычно. Северус старался не обороняться машинально от чего-то, чего не понимал, не отшучиваться, не огрызаться. Иногда, конечно, прорывало, и Люциус обижался. Вот как сейчас. — Ну конечно! — процедил блондин раздраженно. — Подумаешь, ерунда какая! Зельевар вздохнул. — Нормально все, — проворчал он. Затем вспомнил, что давно уже собирался обговорить кое-что с Малфоем, и скосил на того глаза. — Выпьем после? Если органы, которыми я перевариваю алкоголь, к концу собрания останутся при мне, разумеется. Снейп успел заметить, как побледнел и без того светлокожий Лорд за маской, как тот шевельнул запястьем рабочей руки, а уже в следующее мгновение зельевар недоверчиво расширенными глазами уставился на друга, чувствуя знакомую боль Жалящего заклятья в правом бедре. — Чтобы глупости не городил и настроение не портил, — пояснил свои ребяческие действия Малфой, сердито сощурившись. — Мне понравился твой способ дисциплинировать подопечных, Север. За последними словами, несмотря на то, что блондин продолжал, очевидно, злиться, Мастеру зелий послышалась ухмылка, и он сам раздраженно сузил глаза. Но какие бы претензии волшебник ни собирался прямо сейчас предъявить аристократу, их пришлось отложить на потом, потому что двери в зал распахнулись в очередной раз, и разговоры в помещении как-то разом стихли. Темный Лорд, шелестя мантией по ковру, прошел к своему кресло-трону. Оказавшиеся на пути Пожиратели торопливо уступали хозяину. Волдеморт уселся, оглядел зал, и под его взглядом последователи опустились на колени. Северус помянул друга недобрым словом, принимая смиренную позу вместе со всеми. Жалящее не добавляло приятных ощущений от этого унижения. — Вс-станьте, мои Пожиратели! — разнесся по помещению высокий шипящий голос. Оба круга поднялись на ноги. — Я надеюс-сь, что ваши новости порадуют меня сегодня. Красные глаза скользнули по скрытым масками лицам и остановились точно на лице Снейпа. — Как дела в Хогвартсе? Гарри Поттер появился на пиру? Несмотря на все свое безумие, Волдеморт — спасибо Мерлину за маленькие милости! — никого из Ближнего круга не называл по именам на общих собраниях. Хотя часть приближенных Лорда была скомпрометированы как Пожиратели, некоторые все еще могли принести пользу, подрывая деятельность Министерства и Дамблдора изнутри. Так что сокрытие имен казалось оправданным. Все же со времени его Воскрешения во Внешнем круге было вычислено и казнено не менее трех шпионов. Северус не знал, чьими они были, — Дамблдора, Министерства или же вовсе сливали информацию за границу. Но, хотя после суда над ним в Британии в определенных кругах не являлось секретом наличие у Снейпа метки, мужчина не горел желанием делать это достоянием широкой публики. Зельевар поклонился с уважением, но без подобострастия. Подобострастие от него Темный Лорд терпеть не мог. Зачастую даже больше непочтительности, так что Северусу каждый раз приходилось балансировать на грани, которая зависела от настроения Волдеморта. Каким оно было сегодня, пока было неясно… — Мальчишка появился, мой Лорд, — ответил мужчина и поспешил продолжить: — Дамблдор понятия не имеет, где он был и с кем. После того, как зелье Поиска… О, да! Факт, сам по себе послуживший замечательным поводом для Волдеморта начать свою последнюю экзекуцию. У Снейпа был доступ к крови избранной Лордом Немезиды, и он не отдал ее хозяину. Сколько можно было сделать с законсервированной кровью мальчика, сколько вредоносных зелий сварить, провести ритуалов… Чего Северус совершенно не понимал, так это того, почему Волдеморт не собрал свежую кровь гриффиндорца после ритуала Возрождения? Эйфория от обретения тела разум затмила? Так или иначе оправдание у зельевара тогда было только одно: «Я был не один». Уточнять, что присутствовал рядом с ним сам Поттер и находился в доме в общем, а не конкретно в лаборатории, Снейп конечно же не стал. До наветов Беллы они с Волдемортом дошли тогда лишь к концу экзекуции и уже как-то без огонька. Темному Лорду, очевидно, было плевать на переменившиеся пристрастия Северуса, да и в бредни помешанной последовательницы он не особо-то, кажется, верил. К тому же после того самого страшного в жизни Снейпа сеанса пыток, похоже, даже до совершенно поехавшего крышей Волдеморта дошло, что люди в основном после такого не выживают, а зельевар был слишком ценным последователем, чтобы избавиться от него лишь в пылу плохого настроения. —… не дало результатов, старик все время искал своего героя и сегодня выглядел испытывающим облегчение, но настороженным. — Отчего же? — вскинул несуществующие брови Лорд. — Поттер выглядел более ухоженным, чем обычно. Кроме того, я проверил мальчишку легилименцией. Очевидно, на нем теперь есть какой-то ментальный артефакт, потому что в сознании стена. — Интере-есно, — протянул Волдеморт. — Значит, у Гарри Поттера появился союзник. Кто-то, кто знает о нашем мире побольше его грязнокровки и предателя крови. И маразматику это не нравитс-ся… Хм… Сделай все, чтобы выяс-снить личнос-сть нового покровителя Поттера. — Да, мой Лорд, — еще раз поклонился Северус, внутренне облегченно выдохнув. Мужчина выучил это давно, еще до падения Темного Лорда в далеком 81-м. В конце концов, и тогда в рядах Пожирателей можно было выискать шпиона. Так вот, испытав, будучи впечатлительным 19-20-летним юношей, сомнительное удовольствие от присутствия на нескольких показательных разоблачениях и казнях, юный Снейп вывел для себя несколько строгих правил в общении с Повелителем: 1) Не врать — Лорд чувствует откровенную ложь. 2) Говорить правду — Лорд чувствует и искренность тоже. 3) Подробности, подробности и еще раз подробности. Чем больше правдивых деталей ты сообщишь Лорду сам, тем меньшая существовала вероятность, что тот задаст вопрос, на который ты не сможешь не солгать. Конечно, у Северуса было преимущество перед теми более неудачливыми шпионами: к менталистике у Принцев была наследственная предрасположенность, так что окклюменцией мужчина владел вряд ли хуже, чем Волдеморт — легилименцией. И все же Мастер зелий предпочитал не рисковать: не говорить полностью лживых вещей, если только от этого не будет зависеть чья-то жизнь. Сегодня же, помимо того, что не сказал ни слова неправды, не вызвав у Повелителя недовольства, волшебник умудрился направить любопытство Лорда по абсолютно тупиковому пути. Несмотря на все свое безумие, Волдеморт еще понимал, что такое магическая клятва. На вопрос же о корреспонденции и личных встречах Снейп сможет ответить совершенно честно — ни с кем подозрительным, незнакомым не списывался, не встречался. А если и встретится, то, по очевидным причинам, от истины Темного Лорда данное обстоятельство уведет только дальше. Это можно было назвать успехом Северуса как шпиона. Еще некоторое время Волдеморт расспрашивал его об активности Ордена и директора, затем настал черед остальных Пожирателей. Снейп слушал, автоматически фильтруя полезную для себя информацию, и привычно равнодушно наблюдал за наказанием провинившихся последователей. Много позже, сидя с бокалом очередного жутко дорогого магловского вина в кабинете Люциуса, мужчина просматривал список зелий, которые необходимо было сварить для Лорда к следующей встрече, и вздыхал. — Как он, интересно, представляет варку черномагического зелья в стенах Хогвартса? — покачал головой мужчина. Аристократ только хмыкнул, глядя на пляшущие за каминной решеткой языки пламени, и отпил из своего бокала. — Альбус, конечно, на многое закрывает глаза, но, я думаю, расчлененные люди в моей лаборатории немного за пределами его ко мне лояльности. Хотя, как мне кажется, большая часть студентов не удивилась бы подобному антуражу. Люциус коротко рассмеялся, Северус тоже усмехнулся, сворачивая пергамент и убирая в карман мантии. — Они бы удивились, если бы узнали, что Поттер прожил с тобой две недели и — Мерлин мой! — остался жив, даже вменяем. — О да, большой злой Северус Снейп, — закатил глаза зельевар. — Ест на завтрак и на ужин нерадивых первокурсников. — А ты не ешь? — ухмыльнулся блондин, скосив глаза на друга. — Иди на хер, Люци! — О нет, mon ami, ты сам решил со мной в такие игры больше не играть, — вновь засмеялся аристократ. — Лет 17 уже, как ты недавно мне напомнил. Затем, очевидно, вспомнив, при каких обстоятельствах произошел тот разговор, блондин умолк и нахмурился. Отпил из бокала. — Ты хотел со мной о чем-то поговорить, Северус, — произнес он, вновь сосредоточив взгляд на огне. Мастер зелий тоже сделал глоток, разглядывая профиль друга. Тот почти отошел от Азкабана: не зависал надолго в мыслях, как это часто бывало с едва освободившимися узниками, не кутался в теплое, его организм нормально принимал еду и алкоголь. Благо Люци пробыл там недолго, и все же для не знавшего с малолетства материальных лишений аристократа это должно было восприниматься тяжелее, чем для выросшего полуголодным в продуваемом сквозняками доме Северуса. Да и обстановка в поместье, недовольство Повелителя его семьей никак не давали Лорду Малфою вернуть прежний лоск. — Да, — произнес зельевар после нескольких секунд молчания. — Темный Лорд недоволен тобой за потерю некого артефакта. Это та тетрадь, которую ты подбросил Уизли? Северус все же выпросил у Поттера разрешение поделиться с Малфоем информацией о дневнике Волдеморта в последний день. Помимо того, что он хотел видеть лицо друга, когда тот осознает, что по его глупости попало в школу, где учился их с Нарциссой единственный наследник, существовала вероятность, что тогда, летом 93-го, впервые за много лет надравшийся до полной потери аристократичности Люциус рассказал ему не все. Малфой напрягся, глотнул немного поспешно из бокала, поморщился — явно не от вина. — Да, — ответил блондин досадливо. — Она. Тебе что до нее за дело? — О! — усмехнулся Снейп. — Я тебе расскажу, что мне за дело! Я тебе такого расскажу, Люци… Ты ответь только. Тетрадочка, говорил, от Абраксаса тебе досталась… А он про нее совсем ничего не рассказывал? Лорд Малфой осторожно покачал головой, вновь глядя на друга. — Лишь то, что ты уже знаешь. Ценный Артефакт, доверенный Милордом на хранение. Расспросил бы, будь возможность, но сам помнишь, от их поколения портретов почти не осталось. Зельевар кивнул. 70-е ознаменовались ужесточением противостояния либеральной и консервативной фракций в Визенгамоте. Либеральная лидировала. В стране назревала гражданская война. На этом фоне сторонники равенства, свобод и Светлой магии старались задавить все «замшелое», «темное» и «мракобесное». Разумеется, все области некромантии, даже такие безобидные, как искусство написания живых портретов, попали под раздачу. Портретистам в кратчайшие сроки пришлось покинуть страну либо быть арестованными. Написание живого портрета было довольно дорогим удовольствием даже для аристократов, так что заказывать их было принято не ранее, чем маг переступал рубеж 50-тилетия. Исключения составляли разве что те случаи, когда маг собирался на войну, заведомо было известно, что умереть от болезни или проклятия он может раньше, да еще особо любящие мужья порой заказывали портреты жен после свадьбы, ведь, несмотря на все предосторожности, во время родов женщины иногда умирали. Так и вышло, что в 78-м, когда драконья оспа выкашивала зачастую целые семьи, несмотря на то, что страну фактически раздирала гражданская война, от большинства погибших портретов не осталось. Из всего старого состава Вальпургиевых рыцарей, насколько знал Северус, живой портрет сохранился лишь от Корвуса Лестрейнджа, который после того, как в 68-м, едва разрешившись от бремени, скончалась вместе новорожденной дочерью его жена, под впечатлением от этой потери в 69-м году озаботился своим собственным портретом. Тогда в Британии еще можно было найти портретиста… Снейп не стал вновь говорить другу о глупости, которой от начала и до конца была вся эта авантюра с дневником Лорда. Не стал спрашивать, как тому пришло в голову идея использовать что-то из вещей Волдеморта только для того, чтобы досадить Дамблдору, скомпрометировав его известных сторонников. Обо всем было сказано и спрошено еще летом 93-го под литры огневиски, под недовольный взгляд Нарциссы на следующий день. Вместо этого зельевар одним глотком допил оставшееся в бокале вино и, отставив его на журнальный столик рядом, начал рассказывать сиятельному Лорду о том, что на самом деле случилось в тот год, насколько опаснее на самом деле это было той истории, что оба волшебника знали до этого лета. Северус смотрел на аристократа во время своего рассказа и хорошо видел, как с его лица стекает вырабатываемая годами маска невозмутимости, как расширяются серые глаза, как бледнеет блондин, как дергается его кадык, когда он судорожно допивает вино из бокала прежде, чем вновь наполнить его до краев. — Скажи, что ты пошутил, Север… — немного хрипло попросил блондин, отпивая еще один большой глоток вина. — Да, потому что я такой большой любитель шуток, Люци, — скептически поднял бровь зельевар. — Сегодня утром, если только зеркало не соврало, оттуда все еще смотрел Северус Снейп. Не Джеймс Поттер. Малфой сердито сузил глаза. — Ну не знаю, вот прямо сейчас что-то такое пробивается. Темноволосый мужчина сощурился и удовлетворенно ухмыльнулся, когда аристократ возмущенно воскликнул, расплескав на дорогие брюки не менее дорогое вино и схватившись второй рукой за бедро: — Да чтоб тебя, Север! — Нет-нет, Люци, довольствуйся женой. Все же она у тебя замечательная, — хмыкнул Мастер зелий. — Знаешь, я ведь до Поттера этот метод воспитания тоже не пробовал. Но ты прав, думаю, следует взять на вооружение. Блондин смотрел на друга мрачным взглядом, потирая пострадавшую ногу. — Ха-ха, — произнес аристократ совершенно без юмора. Вряд ли кто-то со времен юности осмеливался угостить сиятельного Лорда Жалящим проклятьем. Да и тогда — Северус, во всяком случае, в этом сомневался — находилось мало смельчаков вызвать гнев наследника Малфоев. Зельевар коротко ухмыльнулся, отсалютовав аристократу бокалом, который успел наполнить заново за время своего рассказа. Отпив глоток искрящейся в отблесках огня бордовой жидкости, покатав его немного на языке и все же проглотив, мужчина посмотрел на аристократа уже другим взглядом — серьезным и сосредоточенным. — По школе действительно ползал василиск, Люци, и заставлял детей окаменевать, а 16-тилетний Лорд пытался возродиться, выпив силу мисс Уизли. По крайней мере, исходя из того, что сказал Поттер, это так. — И ты уверен, что мальчишка говорит правду? — напряженно спросил блондин. Северус кивнул. — Врать ему незачем. Да и кое-что из этого я видел сам… — мужчина резко замолчал, почувствовав давление клятвы. Пускай Поттер и дал ему разрешение говорить о событиях, связанных с его вторым курсом, то, что мужчина увидел во время легилименции гриффиндорца, под разрешение, очевидно, не попало, даже если было непосредственно с теми событиями связано. Люциус смерил зельевара внимательным взглядом и вздохнул. Настаивать на подробностях аристократ не стал: он приносил Северусу и получал от него ровно такие же клятвы, как и Золотой мальчик. Снейп ни для кого не делал исключений, защищая свое убежище, даже для бабули. Блондин отвернулся к огню и некоторое время смотрел на пляшущие за решеткой рыжие языки. — Ты понимаешь вообще, насколько это черная магия, Сев? — спросил Малфой безэмоциональным голосом, что означало: обсуждаемой темой сиятельный Лорд был более чем встревожен. — Это должно быть что-то из раздела о магии души. Определенно. Ты знаешь, что среди Малфоев не было известных некромантов, но кое-какая литература на этот счет в закрытой части библиотеки, я помню, имеется. Посмотрю. А тебе советую наведаться, по возможности, к Леди Принц — у тебя в Роду их было целых трое. Один портретист и двое не таких безобидных. Последние пару предложений аристократ произнес с некоторым укором. Это было не ново. Ему, которому с детства прививали чувство гордости за свой Род, свою историю, почтение к предкам, виделось странным отношение Северуса к Роду Принц. Нет, Мастер зелий не был пренебрежительным к Роду Принцев — он занимался его делами, знал о семейной предрасположенности к тем или иным направлениям в магии, в общих чертах был знаком с историей, чуть лучше с биографиями наиболее отличившихся в чем-то предков… И все же заслугами зельевар предпочитал гордиться собственными, а заучивать полные жизнеописания десятков давно почивших магов и вовсе считал чем-то вроде своеобразного фетиша. Так что непонимание у аристократа и профессора в этом вопросе было взаимным. Хотя совет Лорда Малфоя был дельным. Сам Снейп о своих любивших играться со смертью родственниках как-то не сразу вспомнил. — Мерлин великий! И василиск этот… — пробормотал хозяин поместья, кажется, все еще осмысливая, что узнал этим вечером. — И Дамблдор — этот старик! — решил все замолчать! Мужчина стукнул бокалом о журнальный столик так, что содержимое слегка расплескалось. — Знал, что я его за это с директорского поста скинул бы даже после того, как меня самого подвинули на месте Председателя! И шляпа… Северус, ты ведь помнишь прошлый год! Я читал аврорские отчеты, когда его не сумели арестовать… Дамблдор мог сам появиться в Комнате с этой своей птицей. Но предпочел этого не делать. Уверен, что ему Поттер нужен живым? Может, у него еще один Избранный где-то в рукаве припрятан. Последние предположения были сказаны шутливым тоном, вот только Снейп этой наигранной веселости не поддержал. Отпив из своего бокала, он покачал головой, хмуро глядя на потрескивающие в камине поленья. — Я не знаю, Люци. Я уже ни в чем не уверен. Лорд Малфой несколько долгих секунд смотрел на мрачного друга, затем поднял отставленный на столик бокал и тоже пригубил.***
Распахнув глаза с резким выдохом, Гарри несколько секунд невидяще пялился в темный полог над собой. Затем зажмурился и раздраженно стукнулся затылком о подушку. — Блядь! Вообще-то, гриффиндорец редко матерился так откровенно. Со Снейпом был уверен, что тот подобного не оценит, хотя мужчина и сам порой мог выразиться довольно грубо, рядом с другом обычно всегда присутствовала девочка-Гермиона, а материться рядом с девочками Гарри не считал приемлемым, у родственников же это могло стоить оплеух или голодного желудка. Но сейчас за заколдованным пологом своей кровати в гриффиндорской спальне подросток мог и хотел себе это позволить. Потому что… Блядь! Гарри наивно надеялся, что кошмары о том, что произошло с ним на Тисовой, не будут его преследовать. В конце концов, две недели в доме Снейпа за исключением той ночи, когда ему приснился сам Снейп — пытаемый и убиваемый, — парень спал, на удивление, спокойно. Иногда даже видел во сне что-то приятное. Что было не так прямо сейчас, гриффиндорец не имел ни малейшего представления. Гарри открыл глаза, повернул голову вбок, где лежала у подушки плюшевая лиса, и хмуро проворчал: — Ты не справляешься. Засунув игрушку под подушку и выудив оттуда палочку, гриффиндорец наколдовал Темпус. Заклинание показало 5:08. Ну, не так уж плохо. В конце концов, он мог проснуться в 2:00 или 3:00. Тело было липким от пота, и вкупе с воспоминаниями о навалившейся на него жирной туше Вернона хотелось помыться. Так что Гарри отменил наложенные на полог заклинания, слез с кровати, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседей, вытащил из сундука чистую одежду, полотенце и отправился в душевую. Там, стоя под теплыми струями, смывая с себя мерзкое ощущение чужих липких рук, юный волшебник еще раз задумался о том, почему кошмары не снились ему в доме Мастера зелий, но вернулись с первого дня здесь. Ответа не было. Нет, одно существенное различие между Хогвартсом и Нейдр Ллохэс, конечно, имелось, но Гарри не знал, насколько оно имело значение в данном вопросе. У Снейпа гриффиндорец почему-то чувствовал себя в безопасности — даже в первые дни, когда близость и прикосновения другого мужчины после случившегося на Тисовой все еще нервировали его. В Хогвартсе — уже давно нет. Слишком много плохих вещей с ним случилось в этой школе. Хотя Гарри все еще считал ее домом в большей степени, чем сгоревшее в Адском пламени обиталище Дурслей, теперь существовало место, где ему было спокойнее, где хотелось находиться больше, чем здесь. Об этом, конечно, лучше было не думать. Все же в доме профессора подросток был лишь гостем. Не стоило этого забывать. Настроение, и так не радужное после непрошенного сна, упало еще сильнее, и гриффиндорец решил, едва только появится у него такая возможность, он выберет одно из поместий своей семьи, приведет в порядок после долгого запустения и станет называть домом. Он очень хотел иметь возможность назвать так какое-то место не потому, что ему там комфортнее, чем в других, а потому, что это действительно так. Когда Гарри вышел из душа, приведя себя в порядок, было лишь 5:40. Его соседи все еще счастливо спали, и подросток задумался, чем заняться, чтобы никому не мешать. Летние задания он выполнил у Снейпа, о рунах с утра пораньше читать не хотелось… Решение, впрочем, пришло как-то само собой, когда шестикурсник подумал о Снейпе. У профессора-то дома его пробуждение продолжалось вполне себе определенным образом. Он не был уверен, как мог продолжить свои утренние тренировки в Хогвартсе, но вот прямо сейчас в голову подростку пришла мысль, что, вообще-то, Снейп был прав, называя его раньше идиотом. Ведь в школе была комната, которая может стать буквально любой комнатой, какая бы ни была ему нужна. Так что спустя 15 минут Гарри со свертком спортивной одежды в руках ходил перед голой стеной на восьмом этаже и старательно думал о том, что хотел бы увидеть внутри Выручай-Комнаты. Когда за материализовавшейся перед ним дверью оказалась точная копия мансарды Снейпа до того, как гриффиндорец ее разнес, подросток не смог не улыбнуться, чувствуя, как поднимается его настроение. Очевидно, желания Комната читала немного глубже, чем просто «нужное место, где смогу потренироваться». Даже вид из фронтонного окна имитировал тот, что был на Скае, только манекены стояли самые обычные, неподвижные. Профессор говорил что-то там про тонкие настройки, может, комната такого делать не умела. Переодевшись, чтобы не пачкать потом одежду, в которой планировал пойти сегодня на занятия, Гарри наскоро размялся и принялся за выполнение упражнений. Сегодня по плану у него был день ног. За прошедшие недели у шестикурсника успел сложиться своего рода план тренировок, а еще он принял-таки озвученную Снейпом истину, что мышцам следовало давать отдых. В ином случае снижалась их работоспособность. Потому к концу второй недели все же сделал однодневный перерыв. Теперь, когда решилась проблема с помещением для тренировок, наверно, следовало начать тренироваться так, как Снейп рекомендовал изначально. Раза три в неделю. Тем более, что с изучением дополнительного материала, знание которого необходимо было в артефакторике, подростку будет, чем занять себя по утрам в свободные дни. Гарри не стал сильно загонять себя в первый учебный день, хотя упражнения теперь и давались ему легче. Гриффиндорец не мог сказать, привыкало ли к нагрузке его тело или это зелья профессора понемногу творили чудеса, но он чувствовал, что становится сильнее. Медленно, без особых пока изменений внешне, и все-таки неуклонно. Позанимавшись, Гарри сполоснулся под предоставленным Выручай-Комнатой душем, переоделся в школьную форму, скрутил все спортивное в валик и отправился обратно в гриффиндорскую башню. Потную одежду следовало бросить в корзину, из которой эльфы забирали вещи, чтобы постирать. Соседи по комнате уже начали просыпаться. Кровати Невилла и Дина Томаса были пусты, из приоткрытой двери туалетной комнаты слышались звуки текущей воды и негромкого разговора. Гарри заглянул к ним на секунду, чтобы кивнуть и оставить в корзине одежду. Когда он вернулся в комнату, Симус Финниган как раз потягивался на кровати, после чего попытался сфокусировать на вошедшем еще сонные глаза. — Дбрутр, — пробормотал он неразборчиво прежде, чем попытался перевести свое положение в пространстве из горизонтального в вертикальное. Маневр, очевидно, был выбран ирландцем неудачно, так как он сначала как-то разом побледнел, позеленел и, зажав рот рукой, унесся в туалет. — Доброе утро, Симус, — весело ответил Гарри скрывшейся за дверью спине. Мгновение спустя изнутри послышались смех Томаса и характерные звуки опорожняемого желудка. Понятно, кому досталась большая часть огневиски… Рон еще спал. Это не было чем-то удивительным. Рыжий гриффиндорец любил поспать подольше. Была, конечно, у того еще одна любовь. Гарри подкрался к изголовью кровати Рона и весело ухмыльнулся, склоняясь к самому его уху. После тренировки настроение подростка вернулось от минусовой отметки к тому, что можно было даже назвать слегка приподнятым, так что шестикурсник был не прочь подшутить над рыжим. Да и вставать уже было пора. — Рон, вставай! — воскликнул Гарри. — Вставай, завтрак почти закончился. Ты не успеваешь! Уизли подорвался на кровати, машинально выпутываясь из одеяла. — Что? Не-не, я ща… Гарри не выдержал, засмеялся, глядя на попытки друга выбраться из-под коварного одеяла. Тот отпустил одеяло, завертел головой по сторонам и, наконец, сфокусировав взгляд на брюнете рядом со своей кроватью и поняв, что его разыграли, швырнул в того подушкой. — Придурок! — буркнул рыжий гриффиндорец, уже аккуратно выпутывая ноги из перекрутившегося одеяла. Гарри поймал подушку перед лицом и, еще подхихикивая, перекинул обратно. Рон подхватил спальную принадлежность и уложил на место прежде, чем, наконец, справился с одеялом и встал. — Доброе утро, — поздоровался Гарри, отходя к своей кровати. — Ага… Могло бы быть, — раздраженно глядя на друга, ответил рыжий, доставая умывальные принадлежности. Затем смерил темноволосого гриффиндорца подозрительным взглядом. — А ты-то откуда такой бодренький? — Позже расскажу. Дуй умываться! Правда, пора уже. — Угу, — пробормотал Рон, уже направляясь к туалетной комнате, и оглушительно зевнул. Гарри хмыкнул, затем залез в сундук. Отыскав свой личный запас Умиротворяющего бальзама, он достал один небольшой флакончик и быстро выпил, спрятав пустую емкость обратно. Потом завалился в одежде на свою заправленную кровать, ожидая, пока Рон закончит утренние дела и соберется. Когда они спустились в гостиную, Гермиона уже ждала их, коротая время за чтением очередного здоровенного фолианта. В ответ на приветствие девушка свою книгу решительно закрыла и убрала в явно слишком маленькую для этого сумку через плечо. Гарри, теперь хорошо знакомый с принципом действия Расширяющих чар, удивленно поднял брови. Он не был уверен, что подруга могла себе позволить качественно зачарованные вещи, да и сумка была та же, что и в прошлом году. Вот только тогда никаких чар на ней не было, кроме облегчающих. Гриффиндорка постоянно таскала часть своих книжек в руках. Девушка, заметив его мимику и куда был направлен при этом взгляд, подняла брови не менее удивленно и улыбнулась. Очевидно, не ожидала, что Гарри заметит. Ну да, он же раньше постоянно косил под дурачка. — Не знаю, в чем смысл этих ваших переглядок, но я хочу есть, — проворчал Рон, направляясь к выходу из гостинной. Избранный хмыкнул, девушка покачала головой, и они вместе двинулись за рыжим другом. По дороге в Большой зал Гарри в общих чертах рассказал Рону и Гермионе о своих тренировках, не объясняя, конечно, причин этого возникшего вдруг желания стать сильнее. Подруга допытываться до сути вещей против обыкновения не стала, напротив, прикрыла его рот ладошкой, когда Избранный заговорил о месте, где тренировался. В ответ на встревоженные взгляды парней гриффиндорка только вздохнула и покачала головой, а потом вдруг вдохновенно заговорила о различных направлениях физического самосовершенствования у маглов и как все это влияет на здоровье. Что касается Рона, тому какие-то особые причины для тренировок Гарри были не нужны. Зато он выразил желание позаниматься вместе с другом. Особенно ярко у рыжего загорелись глаза, когда Гермиона описала, как упражнения действуют на фигуру. Не то чтобы Избранного сильно обрадовала такая перспектива, он смущался тренироваться вместе с кем-то, кто, определенно, был куда более развит физически, да и мансарду профессора Уизли показывать, наверно, не стоило. Но спорить особо подросток не стал, лишь предупредил, что вставать на тренировки, скорее всего, будет рано. — Ну блин! — эта новость Рона, конечно, не особенно вдохновила. — Ну я попробую, интересно же. На подходе к Большому залу гриффиндорцы едва не столкнулись с Малфоем и его вечной свитой из вымахавших за лето почти на полфута Крэбба и Гойла. Гарри, несмотря на Умиротворяющий бальзам, шатнулся в сторону, когда Крэбб вдруг оказался к нему слишком близко — была ли виновата в том неожиданность или габариты одного из малфоевских сопровождающих. Успокоился подросток, впрочем, почти сразу и только обреченно вздохнул, ожидая ставшей привычной за пять лет ругани в первое учебное утро. — Смотри, куда прешь, Потти! — оправдывая ожидания подростка, выплюнул Малфой. — Или ты и в новых очках не видишь дальше собственного носа? — Ты сам бы глаза разул, Малфой! — рявкнул Рон слева от него. Слизеринец не стал на это отвечать, лишь смерил троицу презрительным взглядом, задержавшись им на Гарри и Гермионе, и отвернулся. — Идемте! — бросил он своим сопровождающим, уже направляясь к залу. — Гриффиндорцы не стоят того, чтобы опаздывать из-за них на завтрак. Крэбб и Гойл поспешили следом, хотя по лицам их было понятно, что такая короткая перепалка их разочаровала. — И что это было? — проводив слизеринцев взглядом, спросил Уизли. — Вы тоже заметили, что Малфой плевался ядом как-то без огонька? Гарри с Гермионой кивнули. — Да, — вслух ответила девушка. — Будто по привычке. А еще он бледный какой-то и синяки под глазами, будто не спал несколько дней. Последнюю фразу гриффиндорка договорила, когда они уже двинулись по коридору дальше. Рон в ответ только фыркнул. — По-любому, очередную пакость готовил! Так увлекся, что и поспать-то забыл. Гарри в это обсуждение не вступал. Он подозревал, что могло послужить причиной изменившегося поведения слизеринца. Вот только рассказывать об этом права не имел. Интересно только: был ли Малфой рад, что избежал необходимости стать убийцей, или сокрушался оттого, что пролетел с меткой? Ранее он отзывался о Темном Лорде довольно восторженно. Но, если подумать, отец слизеринского блондинчика тоже не так давно казался Гарри едва не самым преданным Пожирателем. Поэтому судить Малфеныша лишь на основании того, что тот показывал окружающим, гриффиндорец не взялся бы. В конце концов, Гарри сам был не совсем таким, каким его видели окружающие. По мере приближения к залу людей вокруг становилось все больше, все чаще те проходили слишком близко, однако зелье исправно работало, а среди учеников было не так уж много таких, как Крэбб и Гойл, здоровяков. Так до своего места за столом гриффиндорец добрался без особых проблем. Конечно, он избегал прикосновений, и необходимость сидеть на скамье, почти соприкасаясь плечами с двумя другими людьми (даже если одним из них был Рон), раздражала, но страха… Настоящего страха не было. Сердце, конечно, пару раз сбилось с ритма, когда Невилл, севший сегодня слева от Гарри, неожиданно навалился на него, шатнувшись прочь от расплескавшего свой тыквенный сок Симуса, и когда Рон, рассказывая очередную историю, произошедшую с ним летом, без задней мысли шлепнул друга по плечу. Тем не менее, как и в случае с Крэббом, вместо того, чтобы начать отбивать о грудную клетку уже ставшую знакомой чечетку, сердце быстро возвратилось к своей обычной частоте ударов, ладони не потели, а дышалось свободно. Так что все оказалось не так уж и плохо. Вчера было хуже, вероятно, с непривычки и оттого, что подросток сам себя накрутил. Впрочем, через месяц ему предстояло отказаться от зелья, и Гарри искренне надеялся, что привыкнет за это время к постоянному присутствию кого-то — кого-то, кроме Снейпа, — в непосредственной близости от себя и не начнет вдруг впадать в панику при случайном столкновении с кем-либо из старшекурсников. Гриффиндорец старался не смотреть на преподавательский стол, даже когда почувствовал приторную сладость Питательного зелья в своем соке. Видеть Дамблдора и его наверняка недовольные взгляды не было ни малейшего желание, а играть в гляделки со Снейпом было чревато. Подросток не знал, удастся ли ему все время изображать на лице неприязнь, и не хотел нечаянно вызвать подозрение у директора или кого-то из пожирательских отпрысков из одного лишь желания почувствовать себя на минуту в бОльшей безопасности, что необъяснимо (или очень даже объяснимо) происходило каждый раз, когда мужчина появлялся в поле его зрения. В конце завтрака к их столу подошла Макгонагалл и, взмахнув палочкой, сначала размножила несколько вытащенных из складок своей мантии листков, затем левитировала получившиеся стопки Рону и Гермионе. — Старосты, раздайте, пожалуйста, расписания остальным гриффиндорцам. Уизли, быстро глянув на свою часть расписаний, стянул с одной из стопок лист и протянул его другу, после чего, быстро допив свой тыквенный сок, поднялся из-за стола. — Пятый, шестой, седьмой курсы, ко мне, — громко и немного ворчливо объявил он. — Остальные к Гермионе. Не то чтобы их подруга в этом объявлении нуждалась. Когда Гарри глянул на нее поверх своего расписания, та уже левитировала листки первокурсникам, как до этого делала их декан. Правда, заклинание девушке, в отличие от Макгонагалл, приходилось проговаривать вслух. Раздав своим курсам пергаменты с расписанием занятий, Рон вновь уселся за стол, чтобы, наконец, изучить свое собственное. И тут же наполовину изумленно, наполовину возмущенно воскликнул: — Но, профессор Макгонагалл, я ведь не могу посещать зельеварение! Гарри тоже вскинул голову на декана, стараясь выглядеть таким же удивленным и звучать растерянно: — И я, профессор. Тут какая-то ошибка… — И почему же, Уизли, вы не можете этого делать? И вы, Поттер? — задрала тонкие брови ко лбу старшая волшебница. — Вы ведь говорили, что для этого необходимо получить «превосходно», — озадаченно произнес черноволосый гриффиндорец и поправил пальцем очки, скорее по привычке, чем по необходимости: новые, в отличие от старых, сидели на носу крепко и не сползали. Они и не ощущались почти, так что у Снейпа дома подросток едва не забыл, что вообще их носит. А вот тут в привычной обстановке, в привычном окружении вдруг вернулись привычные жесты. Он часто раньше делал так, когда чего-то не понимал. А Гарри не понимал. Вот прямо сейчас подумал, что не понимает. Вчера гриффиндорец совсем не контактировал с Минервой Макгонагалл, да и голова была забита совсем другим. А теперь осознал внезапно одну важную вещь. Профессор была членом Ордена. Когда он пропал, наверняка искала его вместе со всеми. Знала, что пожиратели сожгли дом, где он жил и, вероятно, кучу людей вместе с ним. Знала, что полмесяца несовершеннолетний подросток пропадал неизвестно где. И все это после того, как в конце прошлого учебного года, когда они виделись в последний раз, Гарри пережил — и пережил плохо — гибель крестного, единственного человека, которого он хотя бы условно мог называть семьей. На тот момент. И вот теперь, заговорив с мальчиком-героем впервые после этого большей своей частью дерьмового лета, женщина, которая перед его первым курсом увещевала перепуганных 11-тилеток, что факультет, на который они распределятся, станет на ближайшие 7 лет их семьей, которая, будучи деканом факультета львов, должна была стать этой семье кем-то навроде приемной матери, вела себя, будто ничего такого в жизни Гарри и не произошло… Наверное, раньше подросток не обратил бы на это внимания, не придал бы какого-то особого значения. Но теперь, когда Снейп, чья обязанность заботиться о гриффиндорце, вообще-то, ограничивалась необходимостью уберечь его задницу от потенциально летальных неприятностей, которому он даже не нравился, Снейп, для которого Гарри был живым напоминанием о когда-то совершенной ошибке, отнесся к нему добрее и внимательней, чем все те взрослые, что заявляли когда-либо, будто его жизнь им небезразлична, подросток не мог не чувствовать обиды. Быть может, он преувеличивал собственную значимость, как говорил когда-то тот же Мастер зелий, и, конечно же, мир не вращался вокруг него одного. И все же… Хотелось бы немного большего участия от человека, который по идее на 10 месяцев в году заменял гриффиндорцам родителей. Не то чтобы ему следовало такому поведению Макгонагалл удивляться. Гарри живо вспомнился второй курс, когда его считали наследником Слизерина, смотрели со страхом, шептались за спиной, не хотели садиться рядом за столом, третий курс и историю с неподписанным разрешением, четвертый и травлю, начавшуюся, когда его имя вылетело из Кубка Огня (благо обошлось все тогда лишь оскорблениями), пятый и отказ Макгонагалл выслушать об издевательствах Амбридж… Выходило, что ни разу женщина не попыталась как-то войти в его положение, помочь разобраться с проблемами. Зато регулярно, как львица своих львят, отстаивала их перед Снейпом, что раньше Гарри нравилось, а теперь вдруг заставило задуматься. Потому что, глядя на ситуацию непредвзято, подросток вынужден был согласиться, что хотя бы в половине случаев претензии мужчины — даже грубо высказанные и преувеличенные — были вполне себе обоснованными. Как, например, в истории с троллем или фордиком мистера Уизли — помимо всего прочего, что высказал тогда Мастер зелий, они с Роном в обоих случаях могли серьезно пострадать, даже погибнуть. Это Гарри понимал сейчас, как и то, что у каждой проблемы был более безопасный вариант для ее разрешения, а тогда лишь радовался, что вышел из ситуации почти безнаказанным. И вот от этого странного отношения к нему лично и ко всем своим подопечным в общем подросток вдруг почувствовал себя озадаченным. Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы вместе с озадаченностью не показать женщине своей обиды. — Так было, когда зельеварение вел профессор Снейп, — сказала Макгонагалл в ответ на деланное непонимание Гарри. — Профессор Слагхорн с удовольствием принимает в класс Продвинутых зелий учеников с оценкой «выше ожидаемого». Так что вы оба подходите под его критерии, господа. И, если мне не изменяет память, вы оба в прошлом году планировали стать аврорами. Последнюю фразу декан произнесла полуутвердительно-полувопросительно. Рон на это неуверенно кивнул. Гарри пожал плечами, снова опуская глаза в расписание, поэтому удивленного выражения на лице женщины не заметил. — Да, Поттер, вы в этом году капитан команды Гриффиндора по квиддичу, — подросток вновь вскинул голову, когда на стол перед ним опустился, звякнув, капитанский значок, и немного озадаченно посмотрел на декана, лишь сейчас сообразив, что от старого состава команды после того, как выпустились Джонсон, Спиннет и бросили школу близнецы, остались только он и Кэти Белл. — В команду уже записалось 12 человек. Я чуть позже передам вам список, чтобы вы назначили отборочные испытания на удобное для вас и остальных время. — Э-э, профессор, вам следует сделать капитаном Кэти, — Гарри перевел взгляд на девушку, что сидела со своими однокурсниками чуть дальше за гриффиндорским столом и, очевидно, стала прислушиваться к их с деканом беседе, как только прозвучало заветное слово «квиддич». В ответ на его предложение Белл только недоверчиво подняла брови. — Я не смогу в этом году уделять достаточно времени команде. — И чем настолько важным вы планируете вместо этого заниматься, Поттер? — недовольно спросила, очевидно, не ожидавшая сопротивления в этом вопросе женщина. — Я планирую в конце года сдать Арифмантику и Древние руны вместе с пятикурсниками. Для этого придется усердно заниматься. Э-э… Не уверен, что смогу полноценно выполнять обязанности капитана при таком раскладе. Теперь с тем же недоверием, что и Кэти Белл, на него смотрели Макгонагалл и некоторые другие гриффиндорцы, что сидели поблизости и могли слышать их диалог. — Мерлина ради, Поттер, зачем вам Руны и Арифмантика? При поступлении в Академию они не требуются. И вы уверены, что сможете за год усвоить двухлетнюю программу по обоим этим предметам? Скептицизм в голосе гриффиндорского декана был слышен отчетливо. В чем-то подросток ее понимал, он никогда не старался на занятиях в полную силу и не проявлял особого стремления к собственным академическим успехам. Ну, теперь это было не так… — Во всяком случае, я буду очень стараться, профессор, — ответил Гарри, не давая пояснений насчет поступления в Академию авроров. Женщина это заметила, но переспрашивать и уточнять не стала. Лишь поджала недовольно губы. — Что ж, ваше право, Поттер. Однако у мисс Белл в этом году ТРИТОНы. Я полагаю, ей тоже придется уделить немало времени учебе. — Если Кэти будет трудно одной, э-э, можно распределить капитанские обязанности между нами двумя, тогда ни один не будет загружен слишком сильно. Подросток бросил вопросительный взгляд на девушку, и та в ответ равнодушно пожала плечами. Профессор тоже посмотрела на семикурсницу, затем снова на него. — В таком случае, оставляю этот вопрос на ваше усмотрение, Поттер, Белл, — женщина развернулась и направилась к выходу для преподавателей. Гарри, проводив Макгонагалл взглядом, снова повернулся к гриффиндорской охотнице. — Ты хотела бы быть капитаном, Кэти? Девушка походила характером на Анжелину Джонсон, а та, по его мнению, была неплохим капитаном. Следовало ожидать этого и от Белл. Та задумалась, затем кивнула. — Я не против, Гарри. Но иногда буду скидывать тренировки на тебя, если особо напряжные темы на уроках начнутся. Идет? — Да, конечно, — подросток улыбнулся и перекинул охотнице капитанский значок. Кэти поймала. — Ну окей тогда. Отборочные я проведу сама. Ты как ловец все равно в командной игре практически не участвуешь. Можешь, конечно, прийти, если хочешь. — Э-э, хорошо, Кэти, я посмотрю, как по времени будет, — подросток отвернулся от девушки и столкнулся с пораженно уставившимся на него другом. — Что? — Ты сейчас отказался от капитанского значка, — проговорил рыжий так, будто это все объясняло. Хотя, наверное, для Рона объясняло. В конце концов, они говорили о КВИДДИЧЕ! — Вот так вот взял и отказался. Уизли поводил руками между Гарри и Кэти. — Ага, — ответил черноволосый, забавляясь реакцией друга. — Взял и отдал. Вот просто так. — Да, — вновь подтвердил черноволосый гриффиндорец, выбираясь из-за стола вслед за уже поднявшейся Гермионой. — Но это же… — как-то бессильно возмутился рыжий. — Ты не будешь осуждать Гарри за то, что он делает выбор в пользу своего образования, Рон Уизли! — строго отчитала приятеля Гермиона с другой стороны стола. — Да-да, как скажешь, мамочка, — закатил глаза Рон, выходя из своего полуступорозного состояния и поднимаясь с лавки вслед за друзьями. Рядом раздалось хихиканье, и, скосив глаза на звук, Гарри увидел стреляющую глазами в сторону Уизли Лаванду. Тот не обратил внимания, поглощенный переживаниями о его отказе от капитанства. — Ты же знал уже, что я передумал поступать в Академию, — сказал Гарри, когда они втроем направились к выходу из Большого зала. — А чтобы стать артефактором, мне нужны Руны и Арифмантика. — И ты уверен, что станешь артефактором? — Нет, — откровенно ответил Гарри. — Но возможностей для реализации с двумя дополнительными ТРИТОНами в свидетельстве об окончании Хогвартса у меня определенно будет больше, чем без них. — Надеюсь, это не заразно! — фыркнул Уизли, взъерошив отросшие за лето до середины шеи волосы. — Не хочу в ваш Клуб Зануд. Гермиона сощурила подведенные темным цветом глаза, глядя на друга: — Что-то ты не жаловался на мое занудство, когда я помогала тебе с домашними заданиями, Ро-ональд. — Это было до того, как ты обратила Гарри в свою веру! — рыжий показал язык, затем нервно хихикнул. — Знаешь, в этом образе твои нотации звучат как-то более… э-э… угрожающими. — Замечательно! — улыбнулась девушка с несвойственным ей злорадством. — Эй, хватит! Гермиона засмеялась. Гарри, поглядев на их препирательства, тоже. Рон возмущенно фыркнул, сунул руки в карманы и толкнул друга плечом. — Предатель! — проворчал парень. Они втроем как раз вышли из Большого зала. — И чем прикажешь мне заниматься, пока вы будете устраивать свои маленькие собрания Секты Ботаников? — Я думаю, скоро этот вопрос отпадет у тебя сам собой, — ухмыльнулся Гарри, вспоминая взгляды Рона на Браун на Приветственном пиру и взгляды Браун на Рона сегодня. — И что это должно значить? — Узнаешь, — ушел от ответа Избранный. Первый урок у парней оказался свободным. Гермиона умчалась на Руны, и Гарри сначала хотел пойти с ней, поговорить с преподавателем о возможности консультаций или хотя бы периодической проверке его знаний, но потом подумал, что в первый учебный день у профессора Бабблинг и без него должно было хватить забот. Гриффиндорец решил подойти ближе к концу недели, когда ученики разберутся со своими Продвинутыми классами, а профессора с учебными планами. Следующим уроком шла Защита от Темных искусств, и на нее Гарри шел со смесью волнения и облегчения. С одной стороны, ему не хотелось снова общаться с той ипостасью профессора Снейпа, которую мужчина демонстрировал в Хогвартсе. Говоря откровенно, он боялся момента, когда зельевар вернется к своим насмешкам над ним, к своей показательной ненависти. Подросток не знал, как отреагирует на это. С другой — гриффиндорец настолько привык к присутствию Снейпа где-то поблизости за прошедшие пару недель, что со вчерашнего утра, когда они распрощались с отбывшим раньше него профессором, ощущал раздражающий дискомфорт — нехватку рядом с собой чего-то надежного, безопасного. Это было похоже на развивающуюся зависимость и немного пугало. Гермиона уже стояла под дверью кабинета с некоторыми другими учениками, когда парни подошли к классу Снейпа. Гарри заметил, что девушка периодически бросает настороженные взгляды в обе стороны коридора, будто опасается, что оттуда может появиться кто-то страшный. Увидев их с Роном, подруга сдержанно улыбнулась. Впрочем, эта улыбка почти сразу переросла в уже напугавшую их рыжего друга с утра злорадную ухмылочку. Учитывая, что после завтрака новоявленная брюнетка успела накрасить губы темно-красной помадой, Избранный готов был признать правоту друга: в новом обличии Гермиона могла при желании быть пугающей. — Я полагаю, тебе придется присоединиться к нашим с Гарри собраниям Клуба Зануд, Рон. — Что? Зачем? — испуганно спросил Уизли. — Нам сегодня задали письменную работу на 15 дюймов и 2 перевода. К среде. Учитывая, что профессор Бабблинг никогда не отличалась драконовскими методами обучения, представь, сколько домашних заданий Снейп накидает… Похоже, на Продвинутых курсах будет непросто. Поэтому, вероятно, в этом году и столько времени отведено на самоподготовку. — Ну нет! Скажи мне, что ты шутишь. Ну скажи! — заныл Рон, но резко замолк. Как и все остальные ученики. Потому что дверь класса Защиты открылась, и на пороге появился Мастер зелий. Гарри поблагодарил Умиротворяющий бальзам за то, что сердце не стало пытаться пробить грудную клетку от волнения, когда он обратил свое внимание на хмурое лицо профессора, поджатые губы, мрачный взгляд и — да, конечно! — сальные волосы. Ублюдок из подземелий, Снейп-поттероненавистник собственной персоной. От последнего нюанса, впрочем, подросток едва не фыркнул. Он-то знал теперь, что волосы мужчины не были сальными сами по себе, но он использовал защитный гель, когда приходилось долго стоять у котла. И еще Гарри сомневался, что вчера вечером или сегодня утром профессор что-либо варил. Если только для Лорда своего, потому что со школьными зельями Снейп закончил еще за неделю до начала занятий. Так что мужчина намеренно делал себя для учеников более уродливым. Чтобы боялись? Чтобы не смели хоть в чем-то симпатизировать? Потому что волосы у профессора вообще-то были красивыми… Очевидно, что-то из размышлений Гарри отразилось на его лице, потому что гриффиндорец вдруг понял, что зельевар сейчас смотрит прямо на него. Остро и недовольно. Почувствовав, как краснеют уши, подросток опустил голову и быстро скользнул в класс вслед за Гермионой. Кажется, делать вид, что не было в его жизни этих последних двух недель в доме Мастера зелий, будет сложнее, чем он себе представлял.