27 декабря 1999
Гермиона дважды связывалась с Гарри, (что было намного больше, чем обычно), чтобы просто убедиться в том, что с другом всё в порядке. Её страх испортить временную шкалу и приговорить Гарри к смерти через утопление тяжело давил на неё. Гарри удалось убедить её остаться на чай, хотя Гермиона хотела вернуться в свою квартиру и следить за дневником. Скрыть от Поттера правду о блокноте было просто. Гарри больше не совал нос в чужие дела. Годы прожитые под пристальным вниманием общественностии давление того, что он скоро женится, казалось, заставили Поттера повзрослеть. Когда Гермиона объяснила, что ей просто приснился кошмар, Гарри принял это за чистую монету, обнял её и напомнил, что он очень даже жив, несмотря на то, что её разум шалил. Чаепитие плавно перетекло в ужин, даже если её беспокойство заползало ужом ей в горло. Гермиона знала, что друзья скучали и просто хотели убедиться, что с ней всё в порядке и это была единственная причина, по которой она сразу же не сбежала в свою квартиру. После того, как ужин был убран, она фальшиво зевнула, сказав, что хочет наверстать упущенный из-за беспокойства сон. Это было достаточно убедительно для будущей четы Поттеров, так как они согласились, что Гермиона выглядела измученной. С объятиями, поцелуями и обещаниями будущих визитов, Гермиона смогла уйти домой без какого-либо чувства вины от слишком раннего бегства. Аппарировав домой она сразу же бросилась к дневнику, где на следующей странице её уже ждало сообщение. — Впечатляющие обереги. Волна гордости нахлынула на неё при первой похвале от Северуса Снейпа. — Вы их заметили. Знакомый почерк извивался по странице специально для неё. — Да, но только потому, что искал их. Как ещё я мог бы узнать, куда я должен отправить своего Патронуса? Это Гермионе не понравилось. Если он искал их и смог идентифицировать место нахождения, означало ли это, что кто-то другой с теми же намерениями мог их также вычислить? Гермиона обратилась к нему за советом по этому поводу, хотя знала, что не может ничего передать своему прошлому «я». — Значит, вы думаете, что обереги помешают тому, кто охотится за нами? Или их слишком легко найти? — Они хорошо спрятаны и их трудно обнаружить, пока вы сидите тихо, как вы делаете до сих пор. Его слова успокоили женское беспокойство так же быстро, как и подняли его. Гермиона почувствовала тёплый прилив благодарности в груди. Прежде чем она смогла ответить, на странице появилось больше слов. — Ты была права, как и до сих пор — этот идиот последовал за моим Патронусом к озеру, где его рыжий приятель прыгнул, чтобы спасти его. Меч теперь в вашем распоряжении. Гермиона рассмеялась над его наблюдением за Гарри и Роном, её охватило облегчение, что всё произошло так, как она помнила. — Спасибо, профессор. На странице на мгновение появилось чернильное пятно, как будто тот положил перо на страницу, прежде чем продолжить. Любопытство заставило девушку с интересом наблюдать за пятном, задаваясь вопросом, что будет дальше. Медленно слова формировались рядом с чернильным пятном. — Я думаю, что на данный момент мы можем обойтись без почестей. Ты можешь называть меня Северус, Гермиона. Итак, скажи мне, каково это жить в будущем без Тёмного Лорда, нависающего над всеми? Гермиона почувствовала, как её лицо покраснело, она сделала вдох, пытаясь понять странное волнение, вызванное даже тем, что он просто написал её имя. Это был знак уважения с его стороны, который Гермиона никогда не думала, что заслужит. Северус Снейп позволял только единицам называть себя по имени. Он даже рассказал, как нагло игнорировал бывших студентов, которые пытались публично назвать его по имени. Выдохнув стеснение из груди, Гермиона кивнула, хотя Северус не мог её видеть и обдумала его вопрос. Он хотел знать, каково это в будущем, по сравнению с прошлым, в котором он живёт. — Хорошо, Северус. Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому. Будущее без Тёмного Лорда… дышать становится легче, но всё равно остаётся тяжелая грусть. Многие жизни были потеряны и миру ещё многих предстоит оплакать и восстановить разрушения. — Я один из тех потерянных жизней? — спросил Снейп. Гермиона сделала паузу, взглянув через свою квартиру на аккуратно сложенные стопки его бумаг. Сморщив нос, она закрыла глаза, когда ответила ему так, что, вероятно, сказала ему больше, чем просто правду. — Я не думаю, что должна отвечать на этот вопрос. Ей не пришлось долго ждать ответа, шипы его слов выгибались до высоких точек, как будто он писал слова в агрессивной вспышке. Гермиона представила, что сейчас его губы тонкие, а лоб нахмурен. За те месяцы, что они общались, девушке стало легче его представить. Иногда ей даже казалось, что Северус просто сидит по другую сторону её стола и передаёт ей записку за запиской. — Гермиона, я очень доверяю тебе. Если Тёмный Лорд узнает, что я помогаю вам в настоящем и переписываюсь с тобой в будущем, это немедленно будет стоить мне жизни. Я хотел бы знать, борюсь ли я за будущее со мной или без меня. Гермиона положила перо, потирая пальцами лоб. Её сердце буквально кричало сказать Северусу правду, но она так боялась, что мужчина сдастся, если узнает, что все считают его мертвым. Однако её сердце победило, зная, что Снейп заслуживает узнать всё что угодно за то, что он делает для мира. Перо стало тяжёлым, как свинец, когда она ответила ему. — Ну, раз ты так говоришь… Ты был смертельно ранен. Я не скажу как, пока не скажу… Твоё тело не удалось найти. Итак… все думают, что ты мёртв. — Все, кроме тебя, я полагаю, с твоей гриффиндорской чувствительностью, — завитки его букв теперь были не такими высокими, но его слова всё ещё писались быстро. Гермиона должна была убедить его, что мир ошибается и что он жив. Что она знает это, что она ищет его всё это время. Может быть, теперь Северус скажет ей, где он мог скрыться. Надеюсь, упомянув о своём завещании, Северус расскажет, с чего начать поиски. — Я пытаюсь найти тебя. Я знаю, что ты жив, я только не знаю, где ты… Вот почему я перечитываю твои книги и заметки в течение нескольких последних месяцев. С тех пор как было зачитано твое завещание и мне были переданы твои вещи. Три тёмных чернильных пятна появились, как будто кончик постучал по бумаге. — Моё завещание? Её собственная рука летала над страницей, буквы становились всё меньше и плотнее, когда она торопилась с ответом. — Да. В своём завещании ты приказал, чтобы только я получила все твои записи и всё остальное, всё, о чём ты беспокоился. Я думаю, что ты оставил свои записи мне, чтобы я нашла этот дневник. Это было единственное, что имело смысл. Ты бы не оставил мне ничего, если бы не хотел, чтобы я что-то поняла. Гермиона была непреклонна в этом факте. Северус никогда ничего не делал без цели, поэтому его действия должны были иметь какой-то высший смысл. Северус не был человеком, который отдал бы ей свои бумаги ради какой-то сентиментальности. — Действительно. Но у меня нет завещания. Возможно, мне следует написать его, чтобы обеспечить непрерывность временной шкалы и чтобы ты получила этот дневник. — Да, возможно, тебе стоит, — Гермиона не подумала о том, что у него, возможно, ещё не было завещания. Теперь Северус знал, что вряд ли переживёт войну. Возможно, это было бы то, что побудило его написать завещание. Гермиона перевернула страницу своего военного дневника, ожидая ответа от Северуса, и заметила, что дошла до того дня, когда они пошли в дом Луны. Её сердце болело, зная, что Луна была в плену в течение нескольких недель в то время, а она только что узнала об этом. Пожиратели смерти разрушили дом Лавгудов, и Гермиона хотела убедиться, что Северус не поверит, что они были в смертельной опасности. Она написала об этом прежде, чем тот смог написать ей что-то ещё. — Ещё одна вещь. Не беспокойся обо мне, когда услышишь, о том что произойдёт завтра поздно вечером. Мы отделались незначительными травмами, и Ксенофилиус выжил. Я уверена, вы все об этом услышите. Шли минуты, а пустая страница перед ней не менялась и не показывала никаких признаков того, что на ней пишут. Гермиона взглянула на часы — была почти полночь. Может быть, Северус заснул. — Я должен удалиться на вечер, этот бизнес по управлению школой облагается налогом в дополнение к моим другим обязанностям, — Словно борясь с её словами, Северус снова начал писать. — Спокойной ночи, Северус, — Гермиона воспользовалась шансом снова использовать его имя, улыбаясь при этом. — Спокойной ночи, Гермиона, — его знакомый почерк вывел ответ, который согрел её. Гермиона встала со стула и покачала головой от того, насколько глупо она себя вела. Гермиона завернулась в домашний халат и вышла на балкон. Было очень холодно, снег покрыл землю, но она не возражала против этого. Было тихо и снег приглушал шум машин на близлежащих улицах. Взглянув на убывающую луну, которая бросала на улицы неземное сияние, девушка задалась вопросом, делал ли Северус то же самое два года назад. Она сходила с ума, не было другого способа описать тот факт, что она начала испытывать чувства к дневнику. Да, в безмолвном холоде, где не было никого, кто мог бы усомниться в этом и Гермиона признала это. Узнав человека через переписку, она развила что-то вроде влюблённости. Это заставило девушку закатить глаза как от идиотизма, так и от иронии ситуации. Конечно, непревзойдённый книжный червь, которым она была, позволил бы своему сердцу установить невозможное и влюбиться в «дневник». — Я жалкая, — сказала Гермиона вслух, прислонившись к перилам балкона. Она поклялась, что слышала, как призрак хихикал, либо над ней, либо в веселье нежити. Вздохнув, она повернулась к своей квартире, решив, что ей действительно нужно немного поспать.***
30 декабря 1999
Вот уже три дня в дневнике не было ни одного сообщения от Северуса. Сердце Гермионы раскололось на фракции страха и неприятия, изо всех сил пытаясь понять, что она могла сказать, чтобы заставить мужчину больше не хотеть общаться с ней. Это заставило девушку подумать, что каким-то образом её чувства просочились в её слова, но тщательное изучение сказало Гермионе, что это не так. Невозможно, чтобы Северус в прошлом узнал, что она влюбилась в него. Её нервам не помогло и то, что Рон счёл нужным прийти без приглашения в её дом. Гермиона поспешно захлопнула дневник, когда он из облака зелёного огня вошел через камин в ее гостиную. — Вау, ты нервная. Ты в порядке, Гермиона? — он спросил, его глаза блуждали по квартире. Гермиона посмотрела на парня и заметила, что тот не выглядит таким худым, каким она видела его в последний раз. Может быть, Рон снова стал лучше заботиться о себе. — Я в порядке, просто не ожидала гостей. — Гарри упомянул, что ты плохо выглядишь и что у тебя были кошмары. Я хотел проверить тебя, — объяснил Рон, его взгляд упал на гору журналов, сложенных в углу её гостиной. Она покачала головой, не покидая места за своим столом, разделяющим Рона и дневник. — Я в порядке, это был просто кошмар. Они снятся всем нам. — Всё ещё читаешь книги Снейпа? — Рон кивнул, протянув руку, чтобы взять один из журналов с верхней части стопки. — Да, читаю, — она скрестила руки на груди, удивляясь вопросу Рона. Рон тяжело вздохнул, отложил книгу и двинулся к ней. Его руки переместились на её бицепсы, нежно удерживая их, когда он заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, что всё в порядке, Гермиона? — Нет, не знаю, — её губы сжались, и она сдержала свой гнев, когда ответила. Его большие пальцы двигались по ткани её джемпера, как будто он пытался успокоить её. — Послушай, я знаю, что это больно. Мерлин видит, я этого не понимаю, но я знаю, что ты по-своему скорбишь по нему. Ты должна отпустить эту погоню за дикими гусями и вернуться к своей жизни. — Я живу своей жизнью, Рон. Я всё ещё дышу и всё ещё делаю то, что хочу. — Гермиона вырвала свои руки из его хватки, указывая на свой стол, одновременно отталкивая мужские руки от себя. — Прячешься за дневниками мертвеца, — лицо Рона опустилось, и он посмотрел на её стол, прежде чем нахмуриться. — Он не умер, я это знаю, — желчь поднялась в её горле, когда Рон продолжал пытаться склонить её к чему-то, что, как она знала, было ложью. Он сделал шаг назад, запустив руку в волосы и на мгновение уставился в пол. — Я пытался сказать себе то же самое, когда мы потеряли Фреда, за исключением того, что у нас было его тело. Может быть, тебе стоит поговорить с кем-нибудь? Мы с мамой встречаемся с одним из маго-психологов в Мунго. Это было возмутительно, ей не нужно было идти к маго-психологу. Ей нужно было найти Северуса и убедиться, что он здоров. Все остальные могли бы поклясться, что он погиб, но Гермиона не собиралась в это верить, особенно с тем, что она чувствовала сейчас. Она фыркнула, покачав головой, и указала на камин. — Я в порядке, Рон. Честно говоря, спасибо, что заглянул, но мне нужно вернуться к важным исследованиям. — Гермиона, пожалуйста, просто подумай о том, что я сказал, — он сдулся, поворачиваясь к камину с поникшими плечами. — Я рассмотрела твои наблюдения и нашла их недостаточными. Была рада видеть тебя, Рон. Надеюсь, ты знаешь, как использовать камин? — Гермиона закатила глаза, всё ещё твёрдо стоя на том, что ему пора уходить. — Цирцея, ты уже начинаешь говорить как он. Когда ты будешь готова, я буду здесь, хорошо? — выдохнул Рон, моргая на неё с того места, где остановился у камина. — Действительно? Или ты просто убежишь, потому что это слишком тяжело? — что-то в её животе скрутилось от его слов и Гермиона сузила глаза. Рон открыл рот, как будто собирался что-то сказать. Его глаза на мгновение потемнели от гнева, прежде чем он потянулся к каминному контейнеру, качая головой. — Прощай, Гермиона, — печально выдохнул он. С этими словами парень ушёл, оставив её чувствовать себя ещё более несчастной, чем до его появления. Гермиона открыла дневник на последней странице, которую они исписали, надеясь, что Северус что-то написал за прошедшее время, но ничего, кроме пустой страницы она не увидела. Дневник будто насмехался над ней. Гермиона сидела на полу у своего стола и плакала по причинам, которые даже не могла внятно выразить.