Anchored In Ink/Якорь в чернилах

14 февраля 2000

      Зима продолжала покрывать сонную лондонскую улицу белым, ледяным, снежным одеялом. Гермиона обнаружила, что не возражает против этого, в отличии от прошлого года. Вместо того, чтобы чувствовать себя одинокой, Гермиона вдруг поняла, что сейчас она довольна тем, что в её личном пространстве больше никого нет. Она с трудом верила, что сейчас чувствовала себя хорошо. Одиночество всегда было для нее недостатком, который обострялся в это время года, но сейчас он странным образом её не беспокоил.       У неё было мало свободного времени, чтобы размышлять об этом. Гермиона использовала время на то, чтобы успокоить нытьё в глубине души. Всё своё время она проводила в книгах или переписке с Северусом. С его дня рождения общение стало более расслабленным и Снейп, казалось, открылся ей. Он делился историями из своего прошлого, инцидентами, которые либо забавляли его, либо имели какое-то отношение к тому, что они обсуждали. Их дискуссии теперь включали всё, больше не углубляясь только в безопасные темы. Они обсуждали множество тем… от текущей политики до того, как она чувствовала себя в этот день пару лет назад. Его «Спокойной ночи» укладывало Гермиону в постель с улыбкой на лице, а теперь каждое утро Северус начал писать ей «Доброе утро, Гермиона».       Это было глупо и Гермиона знала это. Но уже не было никакой возможности остановить развивающиеся чувства, которые она испытывала к человеку по другую сторону страницы. Иногда ей казалось, что он испытывал что-то похожее. Северус никогда ничего не говорил прямо, но восхищался и хвалил её остроумие и интеллект. Он говорил с ней так, что Гермиона не могла не думать о том, что он тоже что-то к ней чувствует.       Улыбка озарила её лицо, когда она смотрела на дневник на своей тумбочке.       — Доброе утро, Гермиона.       Белый низкорослый стол теперь был занят только чернильницей, пером и открытым блокнотом, отодвигая к краю часы и лампу. Протянув руку, даже не вставая, Гермиона притянула блокнот к себе, обмакнув перо в чернила.       — Доброе утро, Северус. Как ты сегодня утром?       Гермиона могла сказать, что мужчина только недавно проснулся, просто по тому, как он писал. Его слова появлялись медленнее, как будто он был в состоянии сонливости. Но стоило Северусу выпить свой кофе, как почерк становился чётче и текст проявлялся быстрее.       — Ужасно холодно и не хочется сегодня встречаться с Люциусом.       Гермиона потянулась, прежде чем сесть в постели.       — Плохие новости?       Северус ответил, и она могла поклясться, что слышала его голос.       — Нет, просто Люциус изо всех сил пытается найти способ поймать вас троих. Он хочет стать тем, кто покончит с жизнью мистера Уизли.       — Почему Рон? — спросила Гермиона. Её лоб наморщился, пока она обдумывала полученную информацию.       Поимка Гарри имела смысл. Даже её поиски были логичны, но Рон?       Для неё это вообще не имело смысла.       Возможно, это было потому, что её мозг всё ещё просыпался.       Колючий почерк со всеми признаками разочарования ответил ей.       — Я полагаю, что не все грязные маленькие секреты мира были раскрыты после войны? Только мои собственные.       Гермиона не будет чувствовать себя виноватой в том, что они сделали, даже если это беспокоило его сейчас.       — Мы сделали то, что должны были, чтобы очистить твоё имя. Гарри не позволил бы тебе умереть злодеем.       — Эта мысль не приносит мне утешения. Как я уже говорил, Артур Уизли навсегда останется больным местом Люциуса. Ревность течёт глубоко в венах Малфоев и это не изменится. Для Люциуса отнять у Артура одного из его детей было бы огромным удовольствием, — более плавные штрихи вернулись, и Гермиона читала каждое слово по мере того, как оно появлялось.       Теперь она была действительно смущена. Сунув ноги в тапочки и написав свой вопрос, девушка встала, чтобы воспользоваться удобствами.       — Ревность к мистеру Уизли? С чего бы это?       Когда она вернулась, то обнаружила, что Северус написал ей длинное объяснение того, почему Люциус Малфой ненавидел всех Уизли.       — То, что я расскажу тебе сейчас, находится в строжайшей тайне. Я также обнаружил, что никто, кроме меня, не может прочитать слова, написанные в этом блокноте. Он кажется пустым для всех остальных, поэтому у меня есть подозрение, что он работает так же и в твоём времени.       Артур Уизли и Нарцисса Малфой были парой в юности. По словам Люциуса, это было презренное пятно на репутации его жены. Кажется, они даже хотели пожениться, но Блэки были против — поскольку Уизли были предателями крови, брак был обречён. Они уже потеряли Андромеду, вышедшую замуж за маггла, и ни за что не потеряли бы Нарциссу.       Гермиона прочитала то, что Северус написал несколько раз. Даже заварила кофе и успела выпить его, прежде чем прочитать снова. Пытаясь представить себе странную пару, которой были бы Нарцисса Малфой и Артур Уизли, она начала хихикать. Это было так невероятно.       — Ты говоришь мне, что Нарцисса Малфой была связана с мистером Уизли и хотела выйти за него замуж. Невозможно.       — Ты намекаешь на то, что я лгу тебе?  — возмутился Северус, тон которого был ясен даже в письменной форме.       Сделав ещё один солидный глоток кофе, Гермиона покачала головой, пожимая плечами.       — Нет, но в это трудно поверить.       — Действительно. Однако, это правда. Блэки запретили Нарциссе и Артуру когда-либо видеться снова. Люциус появился как чистокровный белый рыцарь. Нарцисса, полагая, что у неё нет выбора, вышла за него замуж, к тому же Малфой был тем, чего хотела семья. Молли и Артур, как ты, возможно, знаешь, повстречали друг друга в Дырявом котле и нарожали миллион рыжих гоблинов, — слово повисло на несколько секунд, и она знала, что он делает это для эффекта. Это был не первый раз, когда Северус был драматичен.       Как бы нелепо ни звучала история, для Гермионы она всё равно не имела никакого смысла. Если Люциус всё же женился на Нарциссе, к чему ему ревновать?       — Так Нарцисса всё же досталась ему, зачем ревновать?       — Я рад, что ты спросила. Уверяю тебя, потребовалось много огненного виски, чтобы вытянуть из этого человека правду. Люциус чувствует себя так, потому что Нарцисса хотела детей… много детей. По словам Люциуса, каждый раз, когда рождался очередной рыжий недотёпа, он видел печаль и тоску в глазах Нарциссы. Они очень старались до Драко, но потерпели множество неудач. Он стал единственным ребёнком, которого Малфои смогли родить. Вот почему Драко так избалован, — Гермиона представила себе, как Северус пичкает блондина виски, чтобы вытянуть из него лучшие сплетни, и это заставило её губы скатиться в ухмылку.       Запал потух, когда Гермиона поняла, что это значило для Нарциссы. Она солгала Тёмному Лорду ради Гарри. Потому что Гарри сказал ей, что её сын всё ещё жив. Насколько по-другому всё сложилось бы, если бы Нарциссы там не было или если бы Драко погиб? Это было отрезвляющее осознание и Гермиона тяжело вздохнула, прислонившись к стене.       — То, что сделала Нарцисса, теперь имеет для меня немного больше смысла.       — Осмелюсь спросить, что она сделала? — спросил Северус.       Гермиона не раскрыла ему большую часть информации о финальной битве, ограничилась тем фактом, что она была и была на территории Хогвартса. Девушка хотела подождать нужного момента, чтобы ничего не испортить.       — Мы поговорим об этом в будущем, когда это будет уместно. Достаточно сказать, что Нарцисса спасла жизнь Гарри, чтобы спасти жизнь Драко.       Гермиона наблюдала, как Северус написал слово, а затем зачеркнул его. Толстые линии заставили её волноваться, когда мужчина начинал своё предложение снова и снова.       — Что у тебя на уме? — наконец написала она, постукивая пальцами по странице.       — Сколько у меня осталось времени?       Воздух покинул лёгкие, тяжёлым камнем упав ей на грудь. То, как Северус это спросил, заставило Гермиону почувствовать, что он не верит в то, что выжил. Переварив эту мысль, она дала ему простой ответ.       — Финальная битва состоится второго мая в полночь. В Хогвартсе. Но всё начинается первого.       — Итак, три с половиной месяца. Ждать осталось недолго, — его почерк стал тяжёлым, и Гермиона задалась вопросом, было ли его лицо хмурым.       Гермиона подошла к столу и схватила свой дневник, листая страницы, чтобы понять, что должно было произойти. За те три с половиной месяца столько всего произошло и ей придётся переживать это снова с Северусом. Она не ждала этого с нетерпением, это была неизбежность, которую она приняла. Временная шкала не менялась. Как и в случае с Клювокрылом и Сириусом, Гермиона спасёт Северуса, возясь со временем. Военный дневник открылся на текущей дате, Гермиона положила его рядом с дневником Северуса.       — Я расскажу тебе всё, что знаю, чтобы ты был готов и действовал соответственно.       — У меня есть вопрос и это важно для меня. Драко выжил? — спросил Северус.       — Все трое Малфоев живы,— она не видела причин не говорить ему правду.       На странице появился поспешный и удивлённый ответ, судя по тому, как Северус его написал.       — Даже Люциус?       Гермиона откинула волосы с лица и кивнула, постукивая ногой по полу, объясняя ему, какая судьба постигла семью Малфоев.       — Да, даже Люциус. Это запутанно. Он заплатил реституцию и в настоящее время находится в тюрьме, но скоро выйдет. Нарцисса и Драко были освобождены в зале суда из-за их помощи Гарри.       Северус заколебался в своём ответе на несколько долгих секунд.       — Пошли им мои наилучшие пожелания. Мне приятно, что они пережили это безумие целыми и невредимыми.       Если бы Гермиона могла, то передала бы сообщение… но это было невозможно в нынешнем положении. Она никому не говорила о дневнике. На самом деле, Гермиона боялась, что если сделает это, то его попытаются забрать. Даже мысль о разлуке с ним заставляла девушку нервничать. Инстинктивно Гермиона хотела прижать дневник к груди. Нет, в ближайшее время она не передаст Малфоям ни одного из его добрых пожеланий.       — Это вроде как невозможно. Я никому не рассказала об этом… о дневнике.       — Гриффиндорка, хранящая секрет?       Гермиона почти могла видеть его поднятую бровь. Она представила, как это будет выглядеть, когда Северус улыбнётся.       — Не притворяйся удивлённым, я хранила несколько секретов у тебя под носом все эти годы.       — Я позволю тебе продолжать витать в иллюзиях. Но я прекрасно знаю, кто варил Оборотное зелье в туалете Плаксы Миртл. И я даже поставил бы тебе отлично, если бы ты представила мне его на проверку, — Северус поддразнил её.       Гермиона знала, что это он пытается получить от неё реакцию, и она поморщилась, потому что это сработало.       — Только отлично?       Его слова прозвучали в учительском тоне, который девушка знала слишком хорошо.       — Твои условия зельеварения были плачевны, и ты превратила себя в кошку, Гермиона. Тебе повезло, что ты не застряла в этом образе.       — Я пыталась забыть эту маленькую деталь, — Гермиона покраснела, вспомнив, как неудобно было быть покрытой мехом. Всё зудело. У неё была отвратительная склонность лазить по вещам и царапать все вертикальные деревянные поверхности.       — Я уверен, что ты так и делала. Но я должен идти. Мне нужно патрулировать. Кэрроу привыкли использовать Круциатус в качестве наказания за что угодно. Должен признаться, я не могу дождаться, когда закончится этот кошмар наяву.       Его слова заставили женское сердце болеть за то, через что ему пришлось пройти. Северусу явно было неприятно стоять и смотреть, как пытают его студентов, не имея при этом возможности защитить детей, вмешаться раньше, чем наказание доведёт их до грани смерти. Быть всеми ненавидимым и оскорбляемым, в то время, когда он изо всех сил пытался сохранить и детей и преподавателей Хогвартса в безопасности.       — Я хотела бы как-то помочь тебе, — написала она, искренне желая протянуть руку сквозь время и предложить ему помощь или утешение, что-то, что облегчит его бремя.       — Ты позаботилась о том, чтобы Гарри выжил, а Тёмный Лорд умер… это всё, что тебе нужно сделать, чтобы помочь мне. С Днём Святого Валентина, Гермиона.       — С Днём Святого Валентина, Северус.       Она с тоской прижалась губами к странице, желая чтобы это был Северус, которому она завещала поцелуй. Случайно кофе с её губ оставил отпечаток. Смущённая, Гермиона надеялась, что Северус закрыл блокнот прежде, чем бы заметил это.