Неукротимый мажор для альфы

/Феликс/ – Стой, – чуть тверже повторяет омега. Подавляя рычание, я отстраняюсь. Внимательно рассматриваю его – может неудобно или больно где-то? Но Иван, зайка такая, лежит расслабленный, открытый и явно не собирающийся сбегать. – Что не так? – пытаюсь понять причину остановки. Он с трудом фокусирует взгляд на мне. Облизывает губы – заставляя меня судорожно вдохнуть. Хочется продолжать, зацеловать эти пухлые губы, источающие развратные стоны. Но он качает головой. И наконец снова шепчет-выдыхает. Если бы не мой острый волчий слух, неизвестно, понял бы я. – Защита. А, нет. Все равно не понял. На гостиничных номерах по умолчанию наложена защита, да и что он может о ней знать? – Здесь есть защита, – киваю я. Он вертит головой из стороны в сторону. – Нет. Ты… надень. До меня наконец доходит, о чем он просит. Я наклоняюсь ближе к нему, и шепчу в нежное ушко. – Я здоров. Ты – чист. Это лишнее… Он отворачивается. – Ты можешь по запаху определить. Я – нет. Надеваешь. Или… – он разочарованно вздыхает, – или прекращаем. Мой внутренний зверь ярится, но покоряется. Пока я роюсь в вещах, в поисках резинки, то успеваю подумать – как вообще этот омега лишь несколькими словами превращает меня, матерого волка, альфу одной из крупнейших стай горного Алтая, – в циркового пуделя! Еще немного, и я начну ему тапочки в зубах приносить. Найдя заветный квадратик, падаю рядом со своим сладким чудовищем. Пихаю ему в руки. – Надевай! – Я? – переспрашивает омега. – Ты! Хочешь защиты – сделай ее сам, – я демонстративно укладываюсь на спину и закидываю руки под голову. Зайка едва не подпрыгивает, садясь, его тонкие пальцы прижимаются на мгновение к груди, как лапки кролика, и он смотрит на меня совершенно округлившимися глазами. – Но… но… Он и этого не умеет? Какой славный, невинный зайка! – Тут нет ничего сложного, – говорю ему. – Разрываешь оболочку… Омега смущенно вертит шуршащий квадратик и наконец догадывается, что нужно сделать. Надрывает фольгу. Челка падает ему на глаза, он смущенно отводит ее ладошкой. В пальцах другой руки подрагивает теперь кружочек. – Молодец. Я все же не хочу слишком оттягивать желанный момент, и перехватываю дрожащие пальцы в свои. Слегка направляю его, и зайка послушно тянется за мной. – Вот так, – я опускаю резинку как нужно, и все еще не выпуская ладошки омеги, начинаю его пальцами раскатывать презерватив. Омега опять прикусывает губу, но старательно убеждается, что все надето как нужно. – Доволен? – уточняю у него. – Угу, – кивает он. Челка опять падает ему на глаза. Но он не убирает ее, ведь его руки все еще зажаты в моих. Он встряхивает волосами раз, другой – непослушные прядки снова и снова падают на лицо. И тогда зайка совершает преступление против моего рассудка: он выпячивает нижнюю губу и дует, заставляя волосы завихриться. – Ой! – только успевает пискнуть он, как оказывается распластан на подушках. Я опять завожу его руки выше головы и прижимаю ладошки к балясинам спинки, одновременно вжимаясь в его пах своим членом. Омега стонет и, выгнув шею, подставляется под мои губы. Так и хочется впиться клыками в нежную кожу. Еще не время, одергиваю я себя. – Держись крепко, зайка! – даю последнее напутствие и поднимаюсь над ним. Прежде чем поставить метку моему чудесному и такому нежданному подарку судьбы, нужно его подготовить. Подхватываю его ноги, развожу коленки и несколько мгновений любуюсь открывшимся видом – розовый налитой член, аккуратные яички и под ними блестящая от смазки дырочка. – Ты готов, зайка? – контрольный вопрос. – Да! – слышу его голос. Он сам подается мне навстречу, стоит мне только приставить головку члена к его входу. Толкаюсь внутрь. Омега хоть и растянут, но все же слишком узок и мне удается протиснуться в горячую глубину совсем чуть-чуть. Замираю, даю ему немного попривыкнуть к новым ощущениям. И снова надавливаю, теперь уже сильнее. Зайка стонет, но руки от головы не убирает. Выгибается всем телом мне навстречу, бесстыдно трется членом о мой живот. – Пожалуйста… – просит он. – Остановиться? Продолжать? – наклоняюсь к нему, желая услышать ответ. Зайка только хрипло дышит, его полуприкрытые глаза расфокусированы. Похоже, малыш очень, очень чувствительный. Я уже не могу остановиться, делаю медленный, осторожный толчок вглубь. – Ах! Зайка обхватывает меня ногами, и сам движется, насаживаясь на меня. Я проваливаюсь в горячую, тесную глубину… И ослабляю контроль. Карамельный аромат омеги окутывает меня, и я снова пробую толкнуться в это так страстно требующее меня тело. Омега стонет, всхлипывает, скулит, но и сам двигается со мной в едином ритме. Мое сладкое, нежное чудо. Он стонет, вертит головой из стороны в сторону, захлебываясь собственной страстью. Мышцы на его шее так соблазнительно перекатываются, что я не удерживаюсь, наклоняюсь к нему, провожу языком, слизывая солоноватые капельки пота. Омега крепче обхватывает меня ногами, практически лишая возможности пошевелиться. Двигает попкой, насаживаясь на меня все теснее, и когда я уже нахожусь на самой грани – выстреливает горячей струей, заливая мне живот. Я теряю остатки контроля, желая вбиться сильнее и сильнее, но тут… Меня отрезвляет резкая боль в плече. Омега совершенно безумным взглядом смотрит на меня. А с его губ скатывается капелька крови. Моей крови. Замираю, ошеломленный. Зверь внутри рычит и воет – заклеймили! Меня! Альфу! Заклеймили первым! Вот же зайка! Быстрый и резкий, совершенно непредсказуемый – он мной вертит весь вечер, и я иду на поводу. Но не теперь, нет. Без метки, Иван-Ванечка, ты теперь точно не останешься! Глухо взрыкиваю, отстраняюсь от совершенно пьяно косящего зайки. Даже выхожу полностью, несмотря на скулящее сопротивление – он хочет продолжать. Рывком переворачиваю омегу на живот.