Неукротимый мажор для альфы

О нет, я не в шоке. Я в ярости! – Ты сумасшедший! Я рвусь из его рук, пихаюсь локтями, пытаясь отодвинуться, и похоже попадаю куда надо. Феликс тянет воздух сквозь зубы, а его руки ослабевают – ненадолго, но мне хватает, чтоб вскочить с кровати. – Бред, это же бред сивой кобылы! Я сплю? Щипаю себя за запястье. Больно. Но не просыпаюсь, и пытаюсь ущипнуть себя еще раз. Широкая ладонь Феликса сжимает мою руку, прежде чем я снова успеваю причинить себе боль. От его прикосновения сразу разливается приятное тепло, и запястье тут же перестает саднить. – Ты не спишь. – качает он головой. – Но оборотней же не существует! Я снова отскакиваю дальше, вырывая руку. Даже если я и не сплю, то лучше держаться подальше, мало ли что придет в голову сумасшедшему? – Скажи проще – ты себе сделал такие зубы, чтобы понтоваться! Я смотрел видяхи с такими уродами! Феликс улыбается. А затем я вижу, как острые зубы прямо у меня на глазах меняются на обычные человеческие. – Что скажешь на это? – спрашивает он. – Да иди ты! Я отхожу еще чутка, и оказываюсь около двери. Дергаю ручку, пытаясь выйти. Не заперто, но выйти я не успеваю, Феликс захлопывает дверь, прижимая меня к ней. – Отсюда некуда бежать, зайка, – слышу в затылок. Разворачиваюсь. Опасность лучше встречать лицом к лицу, этому отец меня хорошо научил. Прятаться всегда было куда худшим вариантом. Проще получить в лицо все сразу, чем дожидаться в страхе и ужасе неизбежной расправы. Смотрю Феликсу в лицо. – И? Боишься, что я сбегу? Так чего, пока я спал, сразу к кровати не приковал? Раз уж у тебя на меня “обширные планы”! Смущенным он не выглядит, но и сразу не бьет. Уже хорошо. – Зачем приковывать? Куда лучше, когда все происходит по обоюдному желанию, – отвечает он, проходя взглядом по мне. Я ощущаю себя раздетым. Хотя на мне футболка и джинсы. А ведь я не сразу заметил, что я одет! Действительно, пользуясь моим состоянием он вполне мог и раздеть, и все остальное тоже. Прислушиваюсь к ощущениям тела, – и вроде все в порядке. Свежие отцовы побои не болят. А почему не болят? Не болит даже запястье, которое я только что ущипнул, хотя должно. – Как ты сделал это? – спрашиваю я все еще нависающего надо мной Феликса. – Сделал что? Я отодвигаю его от себя, уперевшись ему в грудь обеими руками, и он неожиданно делает шаг назад. – Меня с утра отец поучил как обычно. Но когда я был в военкомате, никаких следов не было. И сейчас, едва ты схватил меня, рука перестала болеть. Это же ты? – Ну, допустим, я. – Но как? – Магия. Такое объяснение тебя устроит? – Нет. Это же бред! Я давно вырос из детских сказок! – То, что сказки не на пустом месте возникли, ты допустить можешь? – его зубы снова изменяются. На меня наваливается усталость. Да что ж такое?! Что со мной? – Ты проходишь трансформацию, – отвечает Феликс. Я это вслух спросил? – Что?! Что ты сделал со мной?! Я пытаюсь опять вырваться, но тело подводит, колени подкашиваются, и я едва не падаю. Удерживает меня как раз Феликс. Подхватив под колени, он поднимает меня и несет к кровати, где аккуратно опускает обратно. – Эй, я не девочка, чтобы меня на руках носить! Кровь приливает к ушам и щекам, когда Феликс укрывает меня одеялом. – Тебе пока не стоит бегать. Хотя бы дня два. – А потом? – А потом как раз придется. Голова идет кругом. Тело горит, по коже пробегают мурашки. И невыносимо хочется что-нибудь съесть. Что-то мясное, может быть, даже с кровью. В дверь стучат. Прежде чем я успеваю укрыться одеялом по самую макушку, Феликс уже оказывается около двери. Открывает и тут же закрывает обратно. – Спасибо, Лекс, – слышу я его голос. И тут же до моих ноздрей доносится чарующий запах шашлыка. Желудок тут же подает голос. А ведь я совсем недавно ел! Но все словно в бездну провалилось. – Ешь! – Феликс ставит передо мной новый поднос с едой. Господи боже же мой! Нежное, в меру прожаренное мясо, маринованный лучок, обжаренный лучок, половинки перца и помидоров, слегка обугленные по краям, мягкие и сочные – все, что можно подцепить на вилку, тут же оказывается у меня во рту. Я жую, и прямо чувствую как успокаиваюсь. Тепло разливается по телу, но это не тот жар, в который меня кидало, а скорее ровное и устойчивое тепло. Только подхватив последний кусочек и разжвав его, я понимаю, что отправил в одно свое лицо всю еду с подноса. Смущенно смотрю на Феликса. – Я ел, – успокаивает он меня, ответив на невысказанный вопрос. От сытости меня клонит в сон. Натянув одеяло повыше, я укладываю голову на подушку, и прикрываю глаза. Если Феликсу больше нечего делать, как сидеть и сторожить меня – ну вперед. А нет, так пусть идет на все четыре стороны. Уже уплывая в сон, ощущаю прижавшееся массивное тело и крепкие руки, обхватившие меня. Дыхание Феликса согревает шею. – Спи, зайка. Тебе понадобится много сил. Зачем мне много сил? Для чего? Я почти готов спросить, но от Феликса опять идет волна жара, которая укутывает меня коконом, что я уплываю в сон. Просыпаюсь я один. На столике рядом стоит очередной поднос с тарелками и чашкой все того же чая, а Феликса нет. И я даже ощущаю какую-то тоску от его отсутствия. Мне очень нужно расспросить его. Что именно он со мной сделал и зачем?