Неукротимый мажор для альфы

Бурчащий желудок быстро успокаивается, едва я сметаю все, что мне оставил Феликс. По крайней мере, меня явно не собираются держать на голодном пайке. Но все равно противно – отец не подозревал, что именно меня ждет здесь, а Феликс не спешил просвещать. Моего… теперь уже босса, наверное, в комнате нет. Да и вообще никого нет. Выползаю из кровати, оглядываюсь по сторонам. Около кресла, где раньше сидел Феликс, теперь стоит пара сумок. Открытых. В одной из них вижу с свои футболки и джинсы. То есть отец не ждет меня обратно, раз так легко отпустил. А ведь всю жизнь он от меня требовал быть под колпаком его охраны. И побеги тщательно наказывались – как недавний, по клубам, в день рождения. Уже одеваясь, я бросил взгляд в окно. И так и замер, наполовину натянув штаны. Вид открывался потрясающий. Дом, в котором я нахожусь, явно занимает господствующую высоту, и с окна видно очень далеко. По одной стороне, в дымке, неровной грядой стоят горные вершины. И от них расходится зеленое марево леса, подступающее к самым границам деревни. А если взглянуть на другую сторону – то видна жилая застройка, вплотную подступающая к серебрящейся извилистой реке. Поселок или даже небольшой городок, – вот где я. По улочкам рассекают прохожие, ездят машины – пусть и немного их, но никто не выглядит слишком торопящимся. На детской площадке, которая видна с окна и, похоже, принадлежит к этому дому, стайка детей и собак играет в догонялки. Один из детей забирается на горку, на самый верх, и машет оттуда. К нему запрыгивает щенок, ластится, кружится, и в обнимку они валятся вниз по спиральному скату. – Это еще что?! – вырывается у меня. К низу горки прикатилось два щенка! Я тру глаза, но видение не исчезает, а продолжается – щенки валяют друг друга, кусаются, взлаивают, а затем на горку снова бегут два мальца. К ним присоединяются еще дети, и я теряю из виду странную парочку. Неужели слова Феликса, что он оборотень – не мой сон, а в самом деле так и было? По ощущениям, я только ел и спал – сутки или даже двое. И только. Еда! Стоило только подумать о еде, как желудок тут же интересуется, когда дадут еще, выразительным урчанием. А ведь я только-только поел, сметя все, принесенное Феликсом, а может и его прислугой – ведь такой дом одному содержать невозможно, будь ты хоть всесильный маг. Придется идти в разведку. Дверь из комнаты одна, и я даже немного беспокоюсь, – вдруг заперта. И буду я тут сидеть, как пленник, до скончания веков. Касаюсь дверной ручки, проворачиваю. И да, дверь плавно открывается, даже не скрипнув. За ней коридор, с высокими узкими окнами по одной стороне. По другой, понятное дело – двери. Куда? Сердце колотится. Во рту пересохло так, что я сглатываю, но лезть на рожон, заглядывая в чужие, возможно, спальни мне совершенно не хочется. Кто знает, как Феликс захочет меня наказать за такое своеволие? Отец бы бил, а этот скорее будет валять по кровати. Кровь внезапно приливает к ушам и щекам. Вспоминаю, как Феликс сначала накормил, а затем принялся трахать в машине. И наверняка, если бы я не отрубился, то мы бы там зависли надолго. По телу бежит жаркая волна, на руках приподнимаются волоски, я даже вздрагиваю в сладкой судороге от мурашек. Нет, нет. Мне не могло понравится. Не должно! Я никогда даже не думал о таком! А если и фантазировал, то только о девушках. Вроде Крис. Интересно, как там она? Позвонить? Или нет? Хлопаю себя по карманам. Смартфона нет. Возвращаться в комнату лень, да и подождет. Лучше продолжу осматриваться. В конце коридора обнаруживается винтовая лестница, ведущая как вверх, так и вниз. Наверху мне наверняка делать нечего, да и снизу доносятся весьма аппетитные и призывные запахи. Спускаюсь. Здесь тоже коридор, но двери открыты – в огромный зал или скорее холл, и в дальнем от лестнице конце – в кухню. Хочется идти в кухню, конечно, но мое внимание привлекает огромное панно на одной из стен холла. Я не удерживаюсь и подхожу. Больше всего это напоминает иконостас, разве что без драгоценных окладов. А так – портреты, поясные или стандартные, по грудь. И только мужчины. Чем выше – тем древнее на них одежда, самый первый на самом верху и вовсе выглядит как боярин времен царя-гороха. А вот чем ниже, тем современнее и одежда и сами портреты. Самый нижний ряд составлен и вовсе из фотографий детей. Чуть выше – Феликс в компании двух мужчин, а еще выше – два портрета. Один в черной раме, другой в красной. Но в обоих, на мой взгляд, один человек. – Кто же это такой? – хочется мне спросить, но не у кого. С двойного портрета на меня смотрит тот самый Вольг Г.А. – Молодой человек интересуется историей семьи? – слышу мягкий голос. Оборачиваюсь и у меня просто шары лезут на лоб. Передо мной стоит весьма странный человек. Вроде и мужчина: выше меня, шире в плечах, с аккуратной трехдневной щетиной – явно ухоженной. И при этом с таким выпирающим животом, как будто он беременный! Рядом с ним вьются те самые мальчишки, которые перекидывались в щенков. Они и сейчас, прямо на моих глазах, что-то не поделили и кубарем полетели по полу. Но досок пола коснулись уже не мальчишки, а два волчонка. Теперь, когда они поближе, это стало понятно. Еще один ребенок смущенно выглядывает из-за отцовского колена. Его тонкие пальчики обхватили штанину этого беременного, и тянут вниз, отчего папаша держится одной рукой за ремень штанов. – А вы кто? – ошарашенно спрашиваю я.