Неукротимый мажор для альфы

– У тебя есть другие версии? – уточняет у меня Феликс. Я не могу поверить в подобное. Нет, кто угодно, но только не Денька! Мы ж с ним с начальной школы дружили! Мрачно смотрю в тарелку. Еда стала невкусной, и от мыслей, что меня и вправду могли продать, как вещь, как игрушку для удовлетворения каких угодно желаний, меня мутит. – Ну будет, будет, зайка, – тормошит меня Феликс. – Тут тебе никакой опасности не грозит. Отодвигаюсь от него. – Кроме тебя самого, – смотрю на него. – И еще неизвестно, за сколько отец меня тебе продал! Феликс улыбается во все зубы. – Ну что ты, я его просто попросил. И привел достаточно веские аргументы, что он не смог отказаться. Бррр… Даже думать не хочу, что там были за аргументы. Врядли, учитывая истерику отца, там было что-то хорошее. И как теперь возвращаться? – Ты же не думаешь, что я не понял откуда у тебя взялись те синяки? – спрашивает Феликс. Смотрю на него в упор. Но говорить, в присутствии других, не собираюсь. – Поэтому я подумал, что тебе нужны тренировки. Тем более, что ты омега, и они просто необходимы для тебя. И разве тебе не понравилось? Я ежусь под его взглядом. Тело отзывается легкой болью в натруженных мышцах, но контроль со стороны лекаря сделал свое дело – я не падаю без сил и не стону от боли при каждом движении. Но приходится признать, что понравилось. Когда я планировал побег от отца, то думал, что на военной службе я точно научусь давать сдачи. Благодарить же Феликса за то, что он так походя выполняет мое желание – выше моих сил. – Спасибо за ужин, – говорю я. Пытаюсь встать. Феликс накрывает мою ладонь своей, и поднеся губы к моему уху, тихо говорит. – Не стоит так торопиться, зайка. Ведь еще не подавали десерт. От слова “десерт” меня передергивает. Сразу вспоминается тот тип, встреченный как раз в военкомате, для которого десерт – это я. Надо бы узнать, кто это такой. Но потом. – Не хочу, – убираю я руку из-под пальцев Феликса. Уже у себя в комнате я заваливаюсь на кровать, но сон не идет. Я ворочаюсь с боку на бок, пытаясь собрать в единое целое картину враз рассыпавшегося привычного мира. Все поломалось так внезапно! И как теперь с этим жить, тоже не ясно. Замираю, внезапно осознав ранее непонятную вещь: а знал ли отец о то, кто я? Он ведь запрещал мне учиться драться и всячески оберегал от любых травм, едва ли не желая закутать в слой ваты. Как бы это выяснить? Спросить у Кирилла? У самого отца? Кому я могу позвонить с таким вопросом? Подрываюсь с кровати, зажигаю свет и принимаюсь лихорадочно копаться в сумках. Не вижу своего смартфона. Он же не мог потеряться? – Вот черт! Да где же он? Выдыхаю. Заставляю себя успокоиться. Феликс совершенно точно мне вернул смарт, я разговаривал по нему с отцом. А вот потом гаджет мне как-то не был нужен, и я совсем забыл про него. Вздохнув, сажусь обратно на кровать. Похоже, смарт где-то в другом месте. Даже если еще не сел, то все равно мне отсюда его не достать. Видимо, прямо сейчас ничего не узнать. Наваливается тоска. Как же ужасно – мало того, что порушены все планы, вся жизнь, так еще и совсем не понятно, как дальше жить! И как жить со знанием, что я – могу зачать ребенка и выносить его в себе? По спине холодным липким строем пробегают мурашки. – Ужас-ужас-ужас… – падаю я на подушки. Натянув одеяло, закрывшись им с головой, я сворачиваюсь в клубочек, обхватив себя за колени и подтянув их к груди. В глазах жжется. В носу хлюпает. Я силюсь сдержаться. – Я не заплачу, я не буду плакать, я же не девчонка! – уговариваю себя. Без толку. Слезы, предательская влага, находят свой путь наружу и я не могу это остановить – разве что уткнуться носом в подушку, чтобы не дай бог, никто не услышал из коридора мои страдания. Не хочу утешений. Это будет окончательным унижением. Но все же, как будто в насмешку, мне становится легче. И уже засыпая, где-то на границе между сном и явью, я чувствую тяжелое и горячее даже через одеяло тело, опустившееся рядом. Меня обнимают и прижимают, осторожно, но твердо и решительно. А у меня уже нет сил ни отпихнуть, ни даже как-то дернуться. Я спеленат, скован собственным же одеялом. И приходится затаиться и ждать, продолжится ли. Так и уплываю окончательно в сон, окутанный остро-пряным запахом и теплом, исходящим от чужого тела. Утро ярким светом будит меня на рассвете. Этот день ничем особо не отличается от предыдущих, разве что теперь неподалеку все время околачивается Феликс. То просто стоит смотрит, мимо пройдет, бросив такой горячий взгляд, что у меня потеют руки, то еще что-нибудь. В обед и вовсе разошелся не на шутку. Отобрал поднос с едой у принесшего работника кухни, и поставил передо мной. – Ешь! – заявил мне, хотя я еще не закончил повторять очередное упражнение, назначенное Андреем. Есть и вправду хочется больше, чем обычно. То ли мышцы начали отрастать, то ли что-то совсем другое, но ем я как не в себя. День пролетает незаметно, и уже поздно вечером, вернувшись к себе я наконец могу остаться один. Стащив промокшую одежду, надеюсь хоть немного расслабиться под душем. И тут меня скручивает волна безумного желания проходящая по телу. Включив воду, безуспешно пытаюсь смыть ее холодными струями, и не помогает. Я горю, как в агонии, и прекрасно понимаю, что даже сам себе помочь не в состоянии! Обычным манером, как я чувствую, это ощущение не прогнать. Прислонившись лбом к холодной стенке душевой, бессильно скулю. – Помочь? – доносится от двери. Опять он явился!