Неукротимый мажор для альфы

/Феликс/ – Вот что, давай-ка пригласим твоего омегу на семейный ужин, – говорит Фенрир. Как тут не согласиться? Я не смог. – Если я пойду звать, он меня пошлет. Даже дверь не откроет, – говорю, вспоминая, как только несколько минут назад Иван захлопнул передо мной дверь. – Это ничего, мы детеныша зашлем. Анатоль! Фенрир посылает старшего из близнецов, беззастенчиво пользуясь детскими способностями. Отказать мелкому не может никто – стоит малышу сделать большие глаза, и кто угодно тут же соглашается делать для него все что угодно. Но ужин не особо клеится, омега фонтанирует целой гаммой эмоций, и чтобы хоть как-то снизить их накал, я только успеваю подкладывать ему еду. Ее омега сметает, даже не глядя, что именно ест. Но хоть не отказывается. И похоже, от идеи, что его мог предать лучший друг, что-то в омеге ломается. Не доев, он уходит к себе, и вскоре меня накрывает такой волной тоски, что я срываюсь и едва ли не бегу к омеге. Застаю его свернувшимся в клубок и еле слышно сопящим под одеялом. Такой беззащитный. Сгребаю в объятия, не зная, как и успокоить. Он вяло трепыхается, но, согревшись, быстро отключается. Когда его дыхание выравнивается, разворачиваю свое злобное чудо, и он утыкается носом мне в плечо. Так и спим до утра. Просыпаюсь я раньше омеги, и ухожу – из-за отсутствия в эти несколько дней, у меня накопилось довольно много работы. В кабинете на столе куча бумаг на согласование, Лекс зачитывает очередную сводку – рыжие опять вылезли и тут же растворились в лесу, а Жнец наконец получив заветные кристаллы, сосредоточенно чертит октаграммы с их будущим расположением. Но даже занимаясь рутинными делами поселка, я стараюсь хоть ненадолго, но пересечься с омегой. И неизменно получаю от него лишь волны раздражения. К середине дня это становится просто навязчивым состоянием, так что я понимаю, что нужно что-то делать. Пожалуй, хоть ненадолго омега перестает злиться, только когда жует – видимо, эти два процесса у него не сочетаются одновременно. Зайдя на кухню, быстро собираю для него небольшую гору еды и несу свое подношение. В награду получаю лишь полный подозрений взгляд. – Ешь! – требую я. После еды омега все-таки успокаивается. Можно вернуться к работе, а то так прозеваем нападение – и что делать тогда? Остаток дня и вечер малыш доволен и спокоен, так что мне удается выбрать один из предложенных Жнецом планов. Лекс тут же отправляется в мастерские и к строителям – нужно возвести несколько дополнительных наблюдательных башен, где будут расположены кристаллы. Вечером, когда омега опять уходит к себе, на меня накатывает вал его переживаний. Похоже, он пытался сдерживаться весь день, а теперь его прорвало. Я ощущаю каждую эмоцию, каждое чувство омеги. Он взбудоражен, его терзают совершенно понятные желания, – и это нормально для его гормональной перестройки! – но сам он этого не понимает. И не желает принять. Очередная эмоция врывается в мое сознание, и ноги сами собой несут меня к комнате Ивана. Потому что ему нужно! Рывком открываю дверь, еще не понимая, что нарушаю неписаные правила, и спрашиваю, нужна ли помощь. Едва успеваю отскочить в сторону, как на полу, где я только что стоял, разливается исходящая паром лужа. Зайка на мелочи не разменивается, сразу поливает кипятком. – Убирайся! – орет он. – Эй, полегче! Тебе же лучше будет! – пытаюсь объясниться я. Не помогает. Мне в лицо прилетает полотенце, и я опять едва успеваю уклониться. Омега, всклокоченный, в пене и мыле, машет полотенцем так, что мне приходится шаг за шагом отступить. Хотя я могу перейти в боевую форму, схватить его и отыметь, как следовало бы, но все же я понимаю, что тогда мне придется забыть о том, что на его плече хоть когда нибудь появится метка. Моя метка. Пара может быть принята только добровольно. – Я сказал, пошел вон! – не унимается Иван. Полотенце с грохотом врезается в стену совсем рядом. – Я никогда, слышишь ты, бешеная псина, никогда не соглашусь! Не надо мне никакой помощи! И уж точно не такой! Я снова уклоняюсь от полотенца в руках омеги, и оказываюсь у дверей. Омега наступает, орет. И подскальзывается голоя пяткой по полу. Неловко взмахивает руками, начинает заваливаться.. И я едва успеваю подхватить его, прежде чем он головой ударится о металлический каркас кровати. Выпустить из рук это нежное, трепещущее тело уже выше моих сил. Тем более, что лицо Ивана оказывается так близко. И его манящие пухлые губы – прямо в поле зрения. Я, кажется, уже ничего другого не вижу. Хотя ощущаю, как он колотит мне по спине, и вырывается из рук. А когда мой рот накрывает его такие желанные губы, то омега только слегка пищит, брыкается и, всхлипнув, замирает. Мне хочется углубить поцелуй, раскрыть его жаркую глубину, но я помню его укус, и совсем не хочу повторения. Так что отпускаю, тут же ретируясь за дверь. Едва она захлопывается, как по дереву проходит дрожь – полотенце опять попало по цели. Лишь когда омега засыпает, возвращаюсь и сгребаю его в объятия. Спать без него я не хочу. Да и ему только лучше будет, пусть он и против. Изменения все равно уже не отменить.