Неукротимый мажор для альфы

Он не тороплив. Идет медленно, по-хозяйски. Словно осматривает свои владения после долгих лет отсутствия. Замирает в центре зала. Приглядывается к портретной галерее. Так же медленно поднимает руку и щелкает пальцами. Крайний портрет во втором снизу ряду – фотография Феликса, – загорается ярким пламенем и осыпается мгновенно остывающим пеплом. Довольный результатом, он поднимает голову и смотрит на меня. – Ну привет, сладенький! – с издевательской ухмылкой говорит он. – Густав, – вспоминаю его имя. Я стою на верхнем пролете лестницы, спускающейся в зал. Мальчишки спали у себя, а я вышел на странные звуки. И теперь понимаю, что все это было тщательно подготовленной ловушкой. – А ты знаешь, как меня зовут, карамелька! – продолжает радоваться дядя Феликса. – Я тебе не карамелька! – Пфф… Знал бы ты, как сладко пахнешь… Даже сейчас, когда ты с головы до ног покрыт запахом этого недоумка, моего племянничка, твой запах все равно не пропадает. Густав поводит головой, полуприкрыв века, и я вижу, как трепещут его ноздри. – Да, сладкий, нежный, никому не принадлежащий омега. Мой! – рявкает он, в три прыжка взлетает по лестнице и пытается схватить меня. Я уворачиваюсь, и прыгаю вниз, прямо через перила. Приземлившись, тут же перекатываюсь и поднимаюсь. И в следующее мгновение стальная хватка сжимает мое горло. Я зависаю в воздухе, прижатый к стене, а Густав только ехидно усмехается мне в глаза. – Сладкий пирожочек… Хочешь побегать? От меня? Зря… Цепляюсь пальцами за его руку, силясь оторвать о своего горла. Но пальцы словно из стали, я не могу разогнуть даже один. А Густав только сильнее сжимает. Перед глазами начинают плыть круги, а в груди нарастает боль. Но потерять сознание мне не позволено. Хватка ослабевает и, едва я снова могу стоять, как мне прилетает оплеуха. – Ты, маленькая шлюха, должен запомнить – я решаю, как тебя зовут! И если мне хочется звать тебя сладкой карамелькой, ты улыбаешься и быстро отзываешься! Ясно? – Густав встряхивает меня. – Да иди ты! – отшиваю его. Мне прилетает еще одна оплеуха. Из разбитой губы начинает сочиться кровь, и я автоматически слизываю её. Густав грубо поднимает меня за подбородок, Смотрит в лицо. Проводит большим пальцем по губам, надавливает на щеку, требуя открыть рот. Не спрашивая разрешения накрывает мои губы своими – заставляя меня вздрогнуть от брезгливости. Сжимаю зубы, и тут же мне прилетает удар в грудь. Я силюсь вздохнуть, а этот гад проникает языком в мой рот. – Какой же сладкий, – довольно облизывается. Скотина! Сплевываю. – Ничего, сладенький, скоро ты будешь выпрашивать у меня ласку, – Густав разворачивает меня лицом к стене и выкручивает руки. Щелкают наручники, холодной сталью прихватывая мои запястья. – Феликс тебя на куски порвет, – пытаюсь хоть как-то припугнуть этого охамевшего непонятно с чего урода. Горячее дыхание обжигает мою шею, а затем по ней же проходится влажный рот. Зубы слегка прикусывают чувствительную кожу на плече. – Ему сейчас немного не до того, – слышу в спину. – Он умирает. Обгоревший, в лишающих магии кандалах и так надежно запрятанный, что ему вовек оттуда не выбраться. И никто его не найдет. Даже косточек его не найдет… Пошел! Густав толкает меня в спину, чтобы я пошел впереди. – Посиди, подумай над своим поведением, – вталкивает он меня в комнату. Я падаю на кровать, не в силах хоть как то воспротивиться. А этот ублюдок не останавливается. Стягивает с меня штаны. Проводит пальцами по спине, пояснице, заходит между ягодиц. У меня мурашки бегут от самой шеи до кончиков пальцев на ногах. Вздрагиваю. Густав злобно шипит. – Воняешь! Хлестко, наотмашь бьет по ягодице и выходит. Минут через пять возвращается, таща за собой перепуганную Машку. – Ты, девка, вымой его! И подготовь! Втолкнув ее в комнату, захлопывает дверь и тут же я слышу как щелкает замок. Нас заперли. – Предатель, – цедит Машка. – Все испортил! – Эй, я поставил защиту, как Феликс и сказал! Я переворачиваюсь на спину, поджимаю под себя ноги. – Если бы не ты, Густав сюда сто лет бы еще не явился! Так что это скорее ты впустила его, чтобы избавиться от меня и таки получить Феликса! – Больно надо! – отворачивается она. – Он может и сам пройти защиту поселка. – Это еще почему? Феликс сказал что кроме него никто не может снять. – Защита на крови. Феликса. А у этого… – она кивает на дверь, – кровь старше. Густав ведь кровный родственник. Я вздрагиваю. Феликс ведь пропал, и не сможет мне помочь. а значит, защиту не снимет никто, кроме Густава. Который уже внутри и может сделать со мной, что захочет. – Слушай. Давай не будем ссориться, – пытаюсь предложить ей перемирие. – Он сказал, что Феликс где-то замурован так, что сам не выберется. Машка, услышав это, бледнеет. – Где он? Что с ним?! – Не знаю. Но Густав сказал, что Феликс еще и скован и лишен магии. И что мы не найдем даже его костей. Ее взгляд бегает от окна к двери, от меня к простирающемуся за окном лесу. Она обводит комнату взглядом, словно силится что-то увидеть, недоступное взгляду. – У тебя есть хоть какая-то вещь Феликса? Которой он недавно касался? – спрашивает она.