Раб.

Жить стало проще. Она выделила мне комнату на первом этаже дома рядом с кухней. Там у меня было свое местечко: кровать, тумбочка с лампой, книги и журналы. Цепь, которой она меня пристегнула, была длинной настолько, что я мог свободно перемещаться в кухню и санузел. Я ел и пил все, что хотел. Запретов никаких не было. Я читал, спал на кровати под одеялом, и вечерами она давала мне возможность посмотреть телевизор. Это странно, но человек привыкает ко всему. Я и привыкал, она почти меня и не замечала. Иногда мне казалось, что я для нее стал обузой, но прямо спросить я не решался. Если первые дни моего пребывания вне подвала она заставляла меня вылизывать ей обувь и её голые ступни, держа наготове стек, то потом это становилось реже и реже. Она стала мало бывать дома, друзья ее не приходили вообще, и я все время проводил в одиночестве. Мир сузился для меня до размеров пространства, на которое хватало длины моей цепи. Я мечтал убежать, мечтал о своем доме, друзьях, родителях, мечтал, но ничего не предпринимал. Я боялся, что попытка окажется неудачной, и она меня снова спустит в подвал. "Я попробую завтра хотя бы поговорить с ней," – эти мысли, как мантра, обволакивали меня успокоением и покорностью, той покорностью, влекущей за собой ощущение, что, собственно, все не так и плохо. Я это понимал. Но сил что-то изменить не находил. Где-то примерно на тридцатый день моего пребывания наверху, она привела мне девчонку – проститутку. Взяла стул и поставила его напротив моей кровати. Села на него, закинула ногу на ногу и указала девушке на меня. - Это мой сын, он умственно отсталый, но я решила, что ему пора попробовать женщину. Девчонка развязно жевала жвачку и с непониманием смотрела на хозяйку. - Вы что, будете смотреть? - Да. Вдруг он нападет на тебя или зайдется в приступе эпилепсии. - Двойной тариф, - проститутка откинула свою сумку в сторону и подошла к моей кровати. - Да вы что? – я закричал, как ненормальный, - Вы что, не видите? Я пленник, помогите мне, сообщите в полицию, она меня держит тут насильно, я гражданин другого государства - я из России. Хозяйка тихо поднялась и вышла из комнаты. Воспользовавшись моментом, я начал уговаривать девушку мне поверить и указывал на ошейник и цепь. Недоверие сменилось на ее лице жалостью, она вроде уже потянулась к своим вещам и, наверное, собиралась бежать и звать на помощь, но появилась моя хозяйка и показала ей какие-то документы. - Вот, он мой сын. - Да, а я было поверила ему, - она глянула на меня уже совсем по другому, - жаль парня, такой симпатичный. - Приступай, я отойду, но буду недалеко. Как девчонка ни старалась, у меня ничего не получилось. Выработав свое время, она поднялась с моей кровати, оставив меня полностью униженного и уничтоженного морально. Хозяйка выдала ей деньги и выпроводила из дома. Я лежал, сжавшись в комок и отвернувшись к стене. В том, что меня сейчас накажут, я даже не сомневался и стал готовиться к неминуемой боли. В мыслях надеялся, что девчонка, поверив мне, сообщит властям. Я бы обязательно сообщил на ее месте. Холодный металл прижался к моей спине и ударил током. Очнулся я в подвале, прикованный за руки и за ноги в позе морской звезды, абсолютно голый. - Ты меня расстроил, я стала тебе доверять, а ты снова решил убежать. - Да, я хочу убежать - я свободный человек, я не хочу так жить, - в истерике я начал биться в наручниках, доставляя себе только лишние мучения. Я обзывал ее, угрожал, молил о пощаде и снова угрожал, пока не выдохся и не заплакал от бессилия. - Закончил? Я только помотал головой в знак согласия и открыл рот, чтобы она вставила в него красный шарик – кляп. - Ну что, паскудник, начнем все сначала. Первый удар кнута обжег, как раскаленная сталь… Я повис, как кукла, запястья болели, но сил стоять ровно не было. А вот для нее поставить меня прямо оказалось проще простого. Ведро ледяной воды придало сил, я, сам от себя такого не ожидая, вытянулся по струнке и посмотрел ей прямо в глаза. - Хм, не усвоил урок. Она начала шлепать меня по мошонке, сначала не очень сильно, а потом уже опускала всю ладонь с силой. Очень приятная боль разливалась по яйцам, и у меня появилась эрекция. Оставив меня в этом состоянии - распятым и мокрым, она, хохоча, ушла из подвала. Что было у нее на уме, я так и не понял. Но бояться я ее почему-то перестал.