***
— Иди ко мне. — шатенка хлопает рядом с собой по койке. Пятичасовая смена порядком выматывает. Крис послушно ложится, укладывая тяжелую голову на грудь девушки. Свободные полчаса между концом смены и ужином обычно проходят в состоянии «лежа». Голубоглазая пальцами проводит по руке Маши, очерчивая каждую татуировку. Раньше она не предавала им особого значения, не интересовалась их смыслом. Пальцы касаются чего-то выпирающего, скрывающегося за блэкворком на руке. Крис чувствует, как Маша задерживает дыхание и отдергивает руку. — Это что? — она приподнимается с груди девушки, заглядывая в кофейные глаза. — Ты про что? — Не придуривайся. — Крис насупилась, хватая еë руку. Щурится, пытаясь разглядеть то, что скрывается под черным слоем краски. — Как я раньше не замечала. Это что, шрамы? — Была молодой и глупой. Считала, что таким образом решу все свои проблемы. — Маша вздыхает, проходясь по шрамам собственными пальцами. — Я потому блэкворк и сделала, чтобы не вспоминать об этом. — Суицид не останавливает боль. Он просто передает еë кому-то другому. — дредастая кивает собственным мыслям, приобнимая шатенку за талию. — Я где-то слышала, что все можно пережить, если подобрать нужную музыку. — Крис ожидала любую реакцию, но никак не смех. — Ты серьезно? Во-первых, какая к черту музыка? Во-вторых, это цитата Кобейна. — И что не так с этим Кобейном? — Он застрелился. — ирония всегэй ситуации вызывала улыбку на лице. Лебедева прыснула, притягивая дредастую к себе поближе. — Все что не делается, все к лучшему. Если бы я умерла, то не встретила тебя. — Не знай я тебя, никогда бы не подумала, что ты когда-то решила сдаться. Ты кажешься такой… сильной. Знаешь, я бы хотела познакомиться с тобой на свободе. В каком-нибудь самом убогом клубе, или просто в парке. Хотя, я по паркам не ходила, но все же. — девушка делает паузу, обдумывая свои слова. — Хотела бы целыми днями валяться с тобой в постели, заказывать пиццу, смотреть фильмы. Ты ведь даже не знаешь, что сейчас популярно. Делали бы самые банальные вещи. — Где бы ты хотела побывать? — Маша буквально перебивает Кристину. — До тюрьмы я много думала о переезде в другу страну. Мне нравится Венеция. Знаю, что там очень красиво. Я бы все отдала, чтобы сейчас оказаться на улице Венеции под палящим солнцем, плыть на лодке по узенькой речке и слушать уличных музыкантов. — Штрэфонд неосознанно улыбается, но тут же грустнеет, осознавая, что это так и останется мечтами. — А что? — Интересно. — девушка перебирает дреды Крис, смотря в потолок. — На день рождение я все хотела попасть куда-нибудь за границу. Но не было денег, да и маму оставлять одну не хотелось. — Стоп, когда у тебя день рождение? — Какое сегодня число? — Я уже совсем потеряла счет времени. — понадобились нехилые усилия, чтобы вспомнить сегодняшнее число. — Двадцать четвертое сентября. — Двадцать шестого. — безразлично кидает Маша. Крис в момент подрывается, ударяясь головой о второй этаж койки. Маты перемешиваются с непонятными возгласами. Она нависает над Лебедевой, с большим энтузиазмом улыбаясь. В голубых глазах горел огонек. — Ты чего? — Это ты чего?! Это же послезавтра! — И что? — Иногда мне кажется, что ты странная. — Маша явно не разделяла радости Кристины. — День рождение — это же такое событие. Особенный день. В тюрьме что, даже не поздравляют? — Крис, какое событие? То, что я через пару дней стану на год ближе к смерти — совсем не повод радоваться. И как ты себе представляешь: праздновать что-то с тюрьме? Последние три года этот день такой же обычный в моей жизни, как и все остальные. — Тогда тебе не повезло. Потому что я не собираюсь оставлять это просто так. — И что ты сделаешь? Закажешь торт, аниматоров и позовешь друзей с соседних камер? — наивность Штрэфонд забавляла Машу, но в то же время немного раздражала. За два месяца невозможно привыкнуть, как кто-то так нагло врывается в твою жизнь и устанавливает свои правила. Жила три года без дня рождения, а тут наглая особа по имени Крис решила перевернуть все с ног на голову и устроить праздник. — Мы отпразднуем твой день рождение. Пока я в этой тюрьме, ты просто так не избавишься от меня. — Сейчас ты напоминаешь мне надоедливого тамаду, который пытается впихнуть свои услуги. — шатенка прыснула, притягивая Крис за шею к своему лицу. — Но мне приятно. — на долю секунды на угрюмом лице проскальзывает улыбка, после чего Маша накрывает губы девушки своими, проходится языком по нижней губе, оттягивает еë. Крис рефлекторно приоткрывает рот, запуская язык Лебедевой к себе. Нежный поцелуй перерастает в более требовательный, дыхание сбивается и становится прерывистым. Девушка чувствует, как рука Лебедевой оказывается под футболкой, поглаживая спину. В момент Крис отрывается, заставляя ту обреченно вздохнуть. — Ну нет, мы потом не остановимся. Нам еще на ужин. — Неужели ужин тебе дороже, чем я? — Маша показательно надула губы и попыталась отвернуться, но Крис уложила руку на еë щеку, обратно разворачивая к себе. — Не будь вредной, я хочу есть. Через два дня я буду полностью в твоем распоряжении, а сейчас, считай, у тебя воздержание. — Ты охренела? Какое воздержание? — Потерпи немного. — чмокнув девушку в нос, Крис по-ребячески смеется, подрывается с постели и вылетает из камеры. Маша обреченно выдыхает, поднимается и плетется следом за этой девочкой-демоном.***
Следующий день Крис проходил в раздумьях о предстоящем дне рождения возлюбленной. И только сейчас она поняла, насколько влипла. Маша была права на счет тюремных ограничений. Но даже обычное поздравление может быть приятнее, чем ничего. Лебедева же знала о намерениях той и считала это все ребячеством. Не хватало ещë того, чтобы Крис подговорила Аню и Таню. Оставалась надежда, что хотя бы они в здравом уме и не согласятся тратить время в пустую. — Здарова, дикобраз. — в своей манере сиплым голосом говорит Каширина, а когда Крис морщится на ужасное прозвище, самодовольно улыбается и насильно затягивает еë в объятья. Таня никогда не упускала возможности постебаться над ней. Их отношения это что-то вроде ходьбы по канату: слишком хилые и не внушают доверя. Одно неправильно движение и перемирие накроется медным тазом. С Тихомировой было все намного проще, у неë с Крис были в какой-то степени похожие взгляды на жизнь. — А ну, шакал, отпусти еë. — голос Маши сзади что-то вроде спасательного круга. Последнее время она была как между молотком и наковальней, постоянно разнимала этих двух. — Ты смотри, я могу начать ревновать. — Какой я тебе шакал? — брюнетка с легкой улыбкой отпускает Крис. Та лихорадочно вдыхает кислород, руками опираясь на свои коленки. — Я думала мы в животных играем. — хмыкнула Лебедева, подходя к задыхающейся Крис. — Ты еë чуть не задушила. Представь, ещë бы срок добавили, тебе оно надо? — Я какая-то шутка? — подала голос голубоглазая, на что девушки рассмеялись. Дверь прачечной открылась и за ней показалась макушка Тихой. — Что я уже пропустила? — Наконец-то, единственный человек, который не издевается надо мной, Аня, спасай меня. — театрально приложив тыльную сторону ладони ко лбу, дредастая запрокинула голову. Тихая нахмурилась, пытаясь уловить суть. Она выглядела какой-то напряженной. — Что вы тут за цирк устроили? Как дети малые. — как пристыженный ребенок Крис перестала поясничать, и, цокнув, вяло поплелась на рабочее место. Взгляд невольно упал на Аню. Та как-то странно смотрела на Лебедеву, кивая в сторону дредастой и что-то говоря многозначительным взглядом. Потом перевела взгляд на Таню и медленно кивнула, перед этим вскинув брови. Та задумчиво почесала затылок и так же уставилась на Машу. — Крис. — шатенка развернулась к девушке, смотря как-то слишком отрешенно. Еë голова сейчас явно чем-то забита. — Да? — Можешь идти в камеру, мы сами закончим. — Но до конца смены еще два часа.. — она не успела договорить, как в разговор встряла вездесущая Каширина. — Сказали же, можешь идти. Ноги в руки и радуйся, что твоя смена так рано кончается. — Ладно.. — Крис неохотно откладывает чистый комплект белья, нарочито медленно двигаясь в сторону выхода. Попытки уловить какие-то эмоции у остальных не увенчались успехом, ведь все три девушки смотрели в пол. Голубоглазая, проходя мимо Маши, незаметно коснулась пальцем еë ладони, но та даже не подняла глаз. Напряжение в прачечной чувствовалось практически на физическом уровне. Только когда легкая атмосфера сменилась на него? Нахмурившись, Крис поспешила на выход, показательно сильно хлопнув дверью. Недосказанность порядком раздражала, находится в дураках не было приятно. Решив, что поговорит об этом с Машей позже, она с паршивым настроением поплелась в камеру.