Записи потерянной девочки

Вся.. «заварушка», фактически началась в августе 1946 года, но берет начало моя история, связанная со студией и людьми, работавшими в ней, в июне, начале лета. Стартовали каникул и никакой школы — казалось бы, какая прелесть! Но не все так просто. Жила моя семья в небольшом районе на Манхэттене, название которого было до боли банальным и легко запоминающимся — Манхэттенвилль. Честно говоря, сказать о нем мне нечего — это был обычный промышленный дистрикт, который славился лишь своим грузовым портом. Ничего интересного. Наша квартира находилась на 125 улице, одном из самых оживлённых мест на районе, и если в каком-нибудь там Верхнем Ист-Сайде это было бы очень даже классно, в моем случае, это был полнейший кошмар! Никакого личного пространства, постоянные гудки машин, гул толп людей, проходящих мимо и самое худшее — запахи с разных забегаловок, смешанные в один. В моей комнате нельзя было даже нормально окно распахнуть — эта вонь старого масла, на котором жарят чурросы уже второй год без смены, просто выворачивала мои кишки наружу вместе с рвотным рефлексом. Можно понять, что наша улица мне не нравилась от слова вообще. Но, других вариантов не было — только с этой улицы папа мог добраться на метро в злосчастную студию Джоуи Дрю, в которой он работал. Разнорабочим, в начале, но потом его «повысили» до аниматора. И не спрашивай, как это произошло и почему. Я сама не особо соображаю, как можно было из механика стать художником, безо всякого должного образования, но как говорится, Америка творит чудеса! Кстати, об этом «повышении» — повышением это сложно назвать, потому что папе начали платить немного меньше, чем когда он был разнорабочим. И это сильно. огорчало мою маму — домохозяйку, повернутую на уборке и чистоте. Для неё, зарплата, из которой вычли несколько центов это уже трагедия века, а тут вычли около 5 долларов из ежемесячного дохода. Даже не надо говорить, что был скандал. Мама всегда такие часто заводила, при каждой предоставленной возможности. Из этого ты поймёшь, что моя семья не совсем похожа на «типичную американскую семью», которую часто увидишь в свежем выпуске глянцевого журнала для одиноких женщин на улицах у Бродвея, или же в телике, в рекламах моющих средств. Хоть в материальном уровне нас содержал папа («как и положено»), всем остальным заведовала мама, включая деньги, приходящие и уходящие. Ее, кстати говоря, зовут Кайла. Кайла Уэббер, 37-летняя женщина без высшего образования. А папу моего звать Эдвард Уэббер, 40-летний работяга. Характеры у них были кардинально разными. Папа — мягкосердечный и отчасти бесхребетный, не любил скандалы, не любил ругань, и больше всего ненавидел, когда его начинала из-за пустяков пилить мама — суровая, строгая женщина, не терпящая плохого отношения в свою сторону. Иногда сложно даже представить, как они встретились и как умудрились пожениться. Но не в этом суть. Несмотря на конфликты, происходившие у нас довольно часто, мы жили, да и не особо тужили. Денег хватало — пока что — а в принципе, ни в чем остальном больше мы и не нуждались. Это «пока что» продолжалось от силы месяца два. Потом, в августе навалились проблемы, в следствие которых я была вынуждена найти работу. Ну, как вынуждена, скорее, мне было на руку то, что я наконец нашла чем можно заняться летом. Работа, а точнее подработка в студии Джоуи Дрю, под правой рукой папы, пока он работал — это была самая лучшая идея, пришедшая ко мне за последние несколько недель. После очередного скандала родителей, которые мне уже было невмоготу слушать, я предложила компромисс им обоим — я работаю в студии Дрю вместе с папой и мы получаем двойную зарплату. Мама, очевидно, была наотрез против, но сдалась после того, как она взяла слово с папы, что я не буду работать физической силой, и я ее убедила в том, что отходить от папы дальше, чем на метр я не буду. Ложь обыкновенная, конечно, но чего только не сделаешь ради денег? Моя подработка началась в начале августа. Мне повезло, что большинство людей там я уже знала — папа меня часто водил к себе на работу, когда работал разнорабочим и это место я знала, как свои пять пальцев. Это было похвально, учитывая, что студия Джоуи Дрю — это чертов лабиринт, из которого найти нужное помещение, это как найти иглу в стоге сена. Моя работа не была сложной — я была кем-то вроде посыльного, доставляла разные штучки-дрючки в разные отделы или комнаты, разным людям с разных этажей. Да, бегать нужно было много, но зато всю мозговую активность, от которой у меня уже голова пухла и в школе, и дома, я отключала на время и могла насладиться мимолетным моментом отдыха. А иногда, когда давалось свободное время, я рисовала. Дома я не особо любила рисовать — попросту времени на это не хватало. Я была либо занята уроками, либо дополнительными занятиями, которые мне напридумывала мама. Проще говоря, я просто каждый день занималась по книгам, которые мне каждый месяц приносила мама с библиотеки. И казалось бы, зачем так усердствовать в 7 классе, если ещё вся жизнь, полная бесконечной учебы, впереди? Но маму мою было не переубедить — она днем и ночью бредила о том, как я смогу поступить минимум в Пенсильванский и максимум в Йельский. Звучит страшно, да? А теперь представь, каково было мне. Именно поэтому работу я любила больше, чем проводить время летом дома. Это нас подводит к одному событию, от которого начинаются все. «приключения», если их так можно назвать. В тот день, 25 августа, на меня свалился, в прямом смысле, Бадди. Я тогда только ехала в студию на велосипеде через улицы Бруклина по направлению к Бродвею. День был знойным, в принципе, как и весь август того лета. Ездить на велосипеде я предпочитала больше, чем на метро — во-первых, ездить на своём велике это круто, а во-вторых, кто хочет стоять в душном вагоне, заполненным людьми, как селедками в банке, с кислыми, недовольными минами? Дорога лежала вдоль Центрального парка — визитной карточке Манхэттена, на улицах которого часто сидели уличные художники и карикатуристы, и рисовали за мелочь любопытных туристов и пожилых парочек на больших мольбертах. Наблюдать за ними, пока я еду на работу было чем-то, вроде хобби. Я делала это практически каждый день. Но в тот день.. лучше бы я следила за дорогой. Потому что прямо в момент, когда я засмотрелась на картину одного такого художника, я врезалась в парня, который так же подошёл к нему, невольно засматриваясь за тем, как тот рисовал. Я наехала на него на полной скорости и тут же полетела головой через весь велосипед, и грохнулась на землю. До сих пор помню, как чертовски больно это было. Он тогда тоже упал, довольно-таки сильно, на землю и случайно опрокинул пузырёк с чернилами с чемоданчика художника, на которого мы оба засмотрелись, заставляя ее пролиться и на него, и на ещё незаконченную картину. — Эй, шпана, вы что творите?! Вы хоть понимаете, что наделали?! — старик-карикатурист тут же вскричал на нас, но тогда на это было наплевать с высокой колокольни. Было настолько больно, что в ушах звенело. Я с трудом привстала на руки и колени и тут же чуть не упала, чувствуя острую боль в коленях. Вот черт! Разодрала кожу прямо в мясо. — И-Извините, сэр! П-Правда, мне очень жаль! — прозвучал ещё один голос, более молодой, наполненный страхом. — Одним извинением тут не отделаешься, знаешь ли?! Вы мне испортили всю работу! — мужчина продолжал злиться. Я встала на ноги, несмотря на боль, отдающую в коленях и приподняла свой велосипед, уже собираясь начать снова ехать по направлению в студии, как меня кто-то окликнул. — Эй, а ты куда?! Думаешь, так просто сможешь улизнуть от закона?! — это был тот же старик. Я закатила глаза и развернулась к нему. — Сэр, перед Вами уже извинились, Вам что-то ещё надо? И да, это никак карается законом, так что прекратите кричать и привлекать к себе ещё больше ненужного внимания, — с каждым моим словом его лицо становилось краснее от злости и честно говоря, как бы грубо это ни было, это было смешно. Старики очень смешные, когда злятся. И я не смогла сдержать смешок, а он, видимо, разозлился настолько, что больше не смог сдерживать себя — он подошёл ко мне и взял меня за воротник платья, слегка приподнимая меня с земли. Вот это да-а. Люди, стоявшие на улице, тут же обратили внимания на нас. Многие смотрели со страхом, другие с любопытством, а некоторые с отвращением или ожиданием, что же случится в следующую секунду. Мой взгляд упал на парня, который упал вместе со мной. Он выглядел так, будто хотел встрять между нами, но не решался, то ли от страха за себя, то ли от чего-то ещё. Я перевела взгляд на старика, который еле-еле сдерживал себя от удара. — Вы ведь не собираетесь меня бить, сэр? Вот за это, — я приподняла брови, иронично ухмыляясь. — могут, как раз, засудить. А если попытаетесь ‘улизнуть от закона’, Вам же хуже будет. Здесь ведь столько свидетелей.. Его губы задрожали от злости и он стиснул зубы, резко отпуская меня и отталкивая в сторону, разворачиваясь и собирая свои манатки впопыхах. — Чертовы дети, если я вас ещё раз увижу, мало не покажется! — проталкиваясь через толпу зевак, он начал злостно уходить, а я помахала ему вслед. — И Вам хорошего дня, сэр! — как только он скрылся из виду в толпе зевак, я цокнула языком, скалясь и качая головой. — Вот придурок. На самом деле, в тот момент я была также зла и расстроена, как и этот старик — просто старалась не показывать этого. Разодрала колени, расцарапала и так далеко не новый велик и ещё умудрилась потерять время, которого у меня и так много не было. Оно поджимало, а значит, пора было поторапливаться. Я вновь подошла к велосипеду, который упал у меня с рук, когда меня чуть не ударил тот мужчина, и уже хотела поднять его, как кто-то сделал это за меня. Это был тот самый парень, Бадди. — .. Спасибо, — пробормотала я, беря велосипед из его рук. — .. Ты в порядке? — робко спросил он и я наконец подняла на него взгляд, по какой-то причине не жалея времени, чтобы полностью изучить его внешность. Он был высоким и худым, на первый взгляд. Смуглая, слегка покрасневшая кожа то ли от жары, то ли от неприятной ситуации с художником. Слегка вьющиеся темные волосы и голубо-серые глаза, клетчатая рубашка и невзрачный рабочий комбинезон с ботинками и шляпой, которую чаще всего носят курьеры. И еще, самая важная деталь — черный чехол для одежды за его правым плечом. Пялилась я на его, похоже, настолько долго, что он начал краснеть и неловко отводить взгляд, почёсывая затылок. — .. Да. В порядке, если не считать, — я посмотрела вниз, и он сделал то же самое, морщась при виде моих чудовищно кровавых коленок. — Это. — Ты точно.. тебе точно удобно идти? — он посмотрел на меня, его голос полный волнения. Я пожала плечами. — Не то, чтобы у меня есть выбор. Мне надо торопиться, — я залезла на велик, и уже собиралась было отъезжать, как кто-то схватил его сзади сильной хваткой. Я развернулась и сзади все также стоял он, теперь державшийся свободной рукой за велосипед. Это начинало настораживать. — Давай я.. п-провожу тебя, до того места, куда тебе надо. — неловко проговорил он между паузами, а я нахмурилась. Почему он так сильно не хочет меня отпускать? — Не думаю, что ехать на велосипеде с такими ранами будет удобно. — .. Знаешь, я бы не отказалась, если бы не торопилась, но пешком идти я не могу, так как время поджимает, — он прикусил губу и опустил взгляд, будто думая над чем-то. Ждать, пока он собирается с мыслями я не хотела. Да и не могла. — Извини, чел, но я реально тороплюсь. — К-Куда ты направляешься? — и снова вопросы. Не успев отъехать и на сантиметр, я вновь взглянула на него назад и устало вздохнула. — .. Студия Джоуи Дрю. Зачем тебе? — его глаза расширились, будто я сказала нечто удивительное. — Студия Джоуи Дрю? Так, — он начал усердно рыться в своём чехле, пытаясь найти что-то. — я туда тоже направляюсь!.. совпадение? — Невероятное. Если ты сюда пришёл пешком, то тебе, наверное, следует поторопиться тоже. Мистер Дрю, насколько я помню, у него встреча с. одним человеком. — С-Серьезно? — я кивнула. — А-А она далеко отсюда? — .. около 3 кварталов. Лицо Бадди вытянулось в удивленном выражении, которое через секунду сменилось на удрученное и грустное. Он опустил взгляд и снял свою шапку с головы, давая уже прилипшим от жары локонам упасть ему на лоб, и что-то бормоча себе под нос. — .. Мистер Шварц меня убьёт. — еле-еле мне удалось услышать, что он там шептал себе. Мистер Шварц? Возможно, его работодатель. На самом деле, тогда у меня оставалось минут 5 до времени, когда я должна была уже быть на своём этаже, и я не особо понимаю, почему я так тратила время на бессмысленные разговоры с этим мальчиком. Может. будущих друзей видят издалека? Я не хотела его оставлять одного, это я точно знала. — Знаешь, я.. если ты уж очень сильно торопишься.. эм.. — я путалась в словах и отводила взгляд в сторону, что было очень нехарактерно мне. — Я могу.. подвезти тебя. — С.. Серьезно? Правда, можно? — я слегка пожала плечами. — Не оставлять же тебя с твоим мистером Шварцем, который тебя «убьёт», — я кивнула в сторону заднего сидения своего велосипеда. — Садись и держись покрепче, мы оба торопимся, так что я буду ехать на всей скорости. Наверное, с этого момента и началась моя дружба с Бадди, 16-летним, на то время, мальчиком из Нижнего Ист-Сайда. Честно говоря, с нашей первой встречи и моего первого впечатления о нем, я бы никогда не подумала, что буду дружить с таким человеком. Но скажу так — дружба с ним была одной из самых ярких вещей в моей жизни за последние 2 года. Это говорит за себя. Он жил и работал ранее в своём районе, но вскоре ему удостоилась «честь» работать на мистера Шварца — это был портной со своим собственным ателье, по словам Бадди. Отец умер во Второй мировой, мать работала портнихой на того же Шварца, а Бадди, бросив школу в 16, начал работать посыльным, и на данный момент, доставлял костюм мистеру Джоуи Дрю. — Кстати, как тебя звать? — спросила я, теперь уже смотря перед собой, и старательно объезжая людей, проходящих мимо, чтобы снова не попасть в неприятную ситуацию. — .. Дэниел. Дэниел Левек, — Левек. Еврей, значит. — Но все зовут меня Бадди, или Бад, так что.. ты тоже можешь звать. Я не могла подавить усмешку. — «Бадди»? Почему так? — А.. почему нет? — моя усмешка пропала, а на место ее пришёл легкий хмур. — Ну.. обычно, когда дают прозвища людям, просто называют их уменьшительными версиями их настоящих имён. Тебя ведь Дэниел зовут? — я приняла молчание за знак согласия. — Ну вот. Почему не Дэнни или Дэн? Странно же, не думаешь? Моей единственной догадкой может быть только то, что тебя так зовут, потому что ты относительно высокий, для подростка. Бадди замолчал, будто раздумывал над моими словами. Я уже собиралась разрушить неловкую тишину извинением за столь грубые слова, но он меня опередил. — .. Не думаю, что это странно. — он слегка помедлил, будто думал, стоит ли мне рассказывать или нет. — В общем.. все началось с самого детства. В округе меня называли Бадди, потому что я был мелким и всегда старался помочь своей семье со всякими делами. хотел быть полезным. Бегал с поручениями по всему району и оно. как-то закрепилось за мной. Его маленький рассказ застал меня врасплох. Особенно, его фраза «хотел быть полезным». Оно мне напомнило меня. Вот только, ласкательно Бадди меня ещё никто не называл. — .. Извини. — За что? — я вздохнула, прикусывая губу. — За грубость. Мне не стоило так прямо говорить все это, не зная ничего, — он тоже замолчал. — .. Ну, кое в чем ты все равно права, — я приподняла одну бровь, поворачиваясь лицом к нему на долю секунды. — И в чем же? — .. Кличка Бадди закрепилась за мной ещё из-за моего. роста, — хоть я и не видела его лица, я могла понять, что он сейчас стыдливо краснеет и отводит взгляд. Это заставило меня улыбнуться. — .. Ну а тебя? Как тебя зовут? — Мэри. Мэри Уэббер. Такой.. классной клички как у тебя у меня, к сожалению, нет, — я слегка посмеялась. — .. Мэри все равно очень красивое имя. Пейзажи менялись часто, что и было свойственно Бруклину. Огромные вывески кафешек и мастерских на каждом углу, быстрые машины, и огромное количество людей. Вот, что значит центр города. Когда мы начали доезжать до офф-Бродвея, я услышала тихий голос Бадди позади себя. — Тут что, во всем районе свет отключили? — только тогда я заметила, что обычно мигающие огни с театральных вывесок сейчас не горели. — «Женщина из Сент-Луиса». слышал когда-нибудь? — я прочитала вывеску из мюзикла, который вышел в этом году. — Говорят, это дебют какой-то актрисы. — Я, эм.. н-нет, не совсем интересуюсь театром, — мой рот расширился в ухмылке и я слегка приподняла одну бровь. — А чем же тогда интересуешься? — В.. в каком смысле? — Ты дурак или притворяешься? Что тебе нравится делать в свободное время? — А-а, н-ну.. — он тут же стыдливо спохватился, начиная усердно думать, что сказать. — Н-ну.. я рисую, иногда, — я кивнула, этим жестом показывая, чтобы он продолжал. — А ещё люблю комиксы читать. Знаешь Попайя, или Дика Трейси? — Попайя знаю, а вот Дик Трейси. это тот чувак, который присоединился к полиции после того, как воры убили отца его девушки? — Да, да, точно он! — парень будто оживился, узнав, что я понимаю, о чем он говорит. — Они просто невообразимые. я бы почку отдал за то, чтобы иметь хотя бы один выпуск с ними в обложке. От такого заявления я даже усмехнулась. Парень был готов продать почку за комиксы, которых у меня было навалом. Папа тоже очень любил комиксы и в секрете от мамы, покупал некоторые экземпляры самых полюбившихся ему выпусков и даже отдал мне некоторые. Хотя. все они были с Попайем. Дика Трейси я лишь знала по разговорам одноклассников. — У меня есть некоторые экземпляры с Попайем. Если хочешь, могу дать почитать, — его лицо тогда из радостного превратилось в шокированное. — У тебя есть комиксы с Попайем? Не те, которые в газетах печатают? — он спросил меня так, будто боялся разочароваться. — Нет, конечно, зачем бы я тебе предлагала комиксы с газетных страниц, это же дешевка, которую любой может приобрести. — .. Если будет возможность, я бы был очень благодарен, — я слегка улыбнулась, кивая в ответ. Разговаривали мы много, для обычной поездки расстоянием в три квартала. Я успела узнать многое о нем, да и он тоже расспрашивал меня о многочисленных вещах, включая мое отношение к студии Джоуи Дрю. — Я там работаю, — его глаза расширились от удивления, на что я ухмыльнулась. — Что, шокирован? — Н-Не в плохом смысле, конечно. а кем ты работаешь? — В аниматорском отделе помощницей отца, он у меня аниматор. Ты бы тоже мог там работать. В студии как раз требуются посыльные почтальоны, — он замолчал, прежде чем вздохнул. — Это было бы замечательно, но.. я работаю у мистера Шварца, и.. нахожусь практически на волоске от увольнения. — Дай угадаю, опаздываешь часто? — Засматриваюсь на уличных художников, — я посмеялась, вспомнив наше неловкое знакомство в Центральном парке. — Да.. я тоже иногда засматриваюсь на них. Студия, кстати говоря, находилась недалеко от бродвейских театров, так что далеко ехать после обнаруженной вывески с «Женщиной из Сент-Луиса» нам не пришлось. Студия Джоуи Дрю, со стороны, выглядела как обычное кирпичное здание, похожее и на остальные, выстроенные в колонну, простирающуюся до бесконечности. Единственное, что ее отличало от других «высоток» — это ее вывеска в виде трёх огромных бобин с одноименным названием «Студия Джоуи Дрю». — Мы приехали, Бадди, — это был первый раз, когда я его назвала так. Я слезла с велика и пока парень с разинутой челюстью рассматривал студию снаружи, я цепляла велосипед небольшой проволокой к колонне, чтобы. хотя, кого я обманываю, это ни черта бы не помогло, если кто-то и попытался бы украсть его. Но в то время, никто не крал велосипеды маленьких девочек в центре города средь бела дня. Ближе к делу: мы зашли в студию и тут же. удивились. Как только входная дверь закрылась за нами, мы полностью погрузились в темноту. Кромешную темноту. Мы с Бадди тогда замерли на месте, боясь споткнуться, поскользнуться или просто наткнуться на что-то в темноте, если бы попытались двинуться хотя бы на сантиметр. Тьма была настолько черной, что я подумала — вот как на самом деле видят слепые люди. Можно было и сказать, что было такое чувство, будто я сама ослепла. После 4 секунд максимум, как мы пришли, загорелся какой-то источник света, который невольно направили прямо на нас, заставляя Бадди поднять руку перед глазами, а меня зажмурить глаза от резкой боли. Будто мне кто-то выжег роговицу. — Господи, черт тебя возьми, Норман, — вскрикнула женщина, заставляя нас обоих вздрогнуть от неожиданности. — Проектор погас, — хрипло отозвался Норман. Стой, Норман, который Полк? — Если ты не заметил, электричества нигде нет. И хватит уже мне светить фонариком в глаза! — через секунду, с щелчком мы снова погрузились в темноту, но этого я не особо заметила, так как все еще держала глаза закрытыми. — А это кто такие? Так, надо спасать ситуацию. — Это.. это я, Мэри, Мэри Уэббер. Норман, помнишь же меня? — я молилась, чтобы мозги старика Нормана не отшибло, как это случилось с электричеством. — .. Мэри? Уэббер, — он звучал неуверенно, но потом произнёс мою фамилию так, будто вспомнил. — Эдди Уэббер, — слава Богу, хоть отца помнит. В этот момент в помещении зажегся ещё один источник света, но уже более тусклый, чем тот ядерный фонарик Полка. Звучало, как спичка. Женщина, сидевшая за столом, со сморщенным видом начала усердно пытаться отдать пламя спички лампе, и когда она наконец загорелась, она начала трясти рукой, убирая ненужный огонь. Во всем помещении затанцевали длинные тени от нас и от двух работников, а лицо женщины с толстыми очками на лице исказилось длинными вытянутыми тенями, заставляя ее выглядеть как ведьму.. хотя, она и без спички выглядела бы так же. Она взглянула на меня и было видно, что мое лицо было ей знакомо, так что она просто молча перевела взгляд на Бадди, который стоял как вкопанный, боясь произнести и слово. — Так, а ты у нас кто тогда? — Я, эм.. — он начал мешаться, заикаться и пытаться связать несуразные слова между собой. Он что, нервничает? — Ну? Мальчик, у меня нет времени с тобой возиться, — от ее раздражённого тона Бадди только больше разнервничался и принялся усердно искать что-то в своём чехле, как он это делал при нашей первой встрече. Придется и его выкручивать. — Он. курьер. Принёс, эм.. — я глянула на чехол, пытаясь понять, что это. — .. одежду? Для мистера Джоуи Дрю. — И от кого этого курьера послали? — подозрительно сощурил глаза Норман, на что я лишь закатила глаза. — Норман, он не маньяк и не убийца.. я проверила. — Так откуда мне знать, выглядит он все равно подозрительно. Обычно такие миленькие на вид мальчишки и оказываются свирепыми зверями. Я перевела взгляд на Дэниела, который также посмотрел на меня с таким же недоуменным и слегка растерянным взглядом. — Не слушай его, — прошептала я, прежде чем повернулась обратно к Норману. — В любом случае, веришь ты или нет, он курьер и у него посылка для мистера Дрю. Вы нас пропустите к нему или нет? — Так.. мистер Джоуи Дрю умер. И тогда, вся уверенность в моих словах куда-то улетучилась, и сердце начало стучать быстрее, так, будто сейчас выбьется из груди. Умер? Как он мог умереть, ему ведь всего было лет 45, не больше!.. это просто не укладывалось в голове, как кто-то, кого я видела ещё вчера в приподнятом настроении, мог умереть? Я снова взглянула на Бадди, который смотрела на Нормана с таким же испуганным выражением лица. — В.. в смысле, он умер?.. — сумела выдавить из себя я. И через секунду, в помещении эхом раздался смех Нормана. Скрипучий, старушечий, со слышимой хрипотцой в голосе. Неприятный смех, который заставляет тебя сморщиться и пожелать стать глухим навсегда, лишь бы не слышать его. — Не, — с усмешкой смог проговорить Норман, после нескольких минут беспрерывного смеха. — Он не умер. — Я.. я не понимаю. — растерянно и тихо произнёс Дэниел, кидая взгляд то на меня, то на Нормана. — .. это что, шутка такая? — во мне начинала кипеть злость на Нормана. Он мне никогда не нравился. И сейчас я его возненавидела ещё больше. Как он мог так шутить перед детьми?! Бедный Бадди чуть не покрылся сединой от услышанного. — Так это была шутка?.. — все также растерянно спросил юноша, окончательно переводя взгляд на меня, будто ища в моем взгляде ответ на свой вопрос. А Норман все ещё смеялся. — Пошлите со мной, — сумел произнести старик в перерыве между стихающим смехом, махнув рукой в нашу сторону. — Его девчонка ушла на весь день, так что вы можете сами его проведать. Я, конечно, знала, что студия Джоуи Дрю это чертов лабиринт, но никогда бы не подумала, что без света лестницы будут выглядеть настолько устрашающе. Прошла вечность, а мы были лишь на 3 этаже — это как вообще называется? От жары, которую я проклинала 17 раз за день, я крепко держалась за перила лестниц, чтобы не упасть, и иногда поглядывала вниз, проверяя сколько мы уже прошли. От тусклого света фонарика Нормана, казалось, будто мы пришли из самого Ада. Я взглянула на Бадди и мне стало неимоверно жаль паренька — его одежда была отнюдь не из тонкой ткани, а чёрный чехол из-под костюма, который он держал одной рукой за спиной, лишь придавал ему больше веса, который тянул его вниз. — Так.. держи, — Норман развернулся к нам, отдавая фонарик мне в руки. — Чего? Зачем? — недоуменно спросила я, на что старик лишь пожал плечами. — Ты ведь знаешь, как добраться до кабинета Джоуи, да? Мне нужно проверить, работает ли проектор сейчас. Я нахмурилась, смотря на него, как на идиота. — .. Норман, Вы издеваетесь? Электричество во всем здании не работает, какие ещё проекторы?! — Во мне кипела злость от безответственности Нормана. И как только папа мог оставлять меня с ним одну, когда я приходила сюда в первые раз? — Я знаю, как добраться до своей будки, а он, — он показал рукой на Дэниела, который уже, похоже, из-за жары ничего не соображал. И не слышал. — Ничего не знает. Топайте дальше сами. Удачи. Он начал идти обратно в темноту вниз по лестнице, пока я с недоумением проводила его взглядом. Что за херню он сейчас сморозил, какая ещё будка?! На мой вопрос не ответил, так ещё и бросил двух детей посреди нигде в такую жару. Ещё и без электричества. Через несколько минут, от Нормана остались лишь отдаленные шаги, а тишину теперь заполнил звук тяжело дышащего через рот Левека. Я вздохнула. — А дальше.. это куда?.. — с трудом спросил парень, на что я лишь начала снова идти наверх, возглавляя «отряд». — Наверх, Бадди. На самый чёртов верх. Короче говоря, длилось это не так долго, но в тот момент казалось, будто мы идём вторую вечность, а лестница все не заканчивалась. Из-за проклятого Джоуи Дрю, додумавшегося построить свой чертов кабинет на самом последнем этаже здания, по достижению цели мы уже были полумертвыми. Обливались потом, как сумасшедшие, от обезвоживания становилось трудно дышать и голова кружилась, а о головной боли и плывущем зрении можно было даже не заикаться. Когда мы дошли до самого этажа, я с громким выдохом вскинула руки наверх, будто бы в позе победителя, взобравшегося на гору Эверест. Честно говоря, лучше бы сейчас быть на Эвересте, чем на этой убийственной жаре. — Наконец-то! Бадди, мы практически у цели, — ответа от парня я не услышала, так что оперевшись руками на бёдра, я развернулась. — Бад? Дэниел выглядел, мягко говоря, совсем не очень — светло-серая рубашка теперь была покрыта темными пятнами от пота, прилипшие ко лбу волосы, которые он отчаянно пытался убрать внутрь кепки безвольной рукой, и уже дрожащие пальцы второй, левой руки, которой он старательно держал наверняка тяжёлую вешалку чехла. Лицо было красным, а брови вздернуты вверх в беспомощном выражении лица. — Ты в порядке, Дэниел? — неуверенно и с волнением спросила я, смотря за шатающейся фигурой подростка, с трудом поднимающегося на три последние ступеньки. — .. Да, все. все нормально. — проговорил он между пауз, сглатывая и морщась. — Нам ещё.. далеко до кабинета мистера Дрю?.. — Он.. за тем углом находится, — я вновь взглянула на парня. — Может.. давай я понесу чехол, а то ты сейчас грохнешься до того, как мы успеем дойти. Он тут же помахал рукой передо мной с легкой улыбкой. — Нет, нет.. он очень тяжёлый, так что.. не следует. Все хорошо, — он начал медленными шагами следовать направлению к кабинету. Я проводила его взглядом и вздохнув, начала идти за ним. Мы шли медленными шагами, аккуратно, так как воздух имел свойство подниматься наверх, особенно в такую жару, и было такое чувство, что воздух тут спертый, не циркулирующий. Я уже даже перестала потеть и тяжело дышать, но пот не уходил, и было такое чувство, будто кто-то зажал мой нос и рот одновременно. Будто ты дышишь в пакет и начинаешь задыхаться, потому что нет воздуха. Будто я в космосе. Говорят, твои мысли начинают блуждать непонятно куда и ты начинаешь бредить, когда ты находишься под сильной жарой продолжительное время. Именно в этот момент, я чувствовала себя Икаром, который с каждой секундой приближался все ближе к солнцу, которое его убьёт, рано или поздно, а солнцем являлся кабинет мистера Дрю, к которому мы вроде как бы и приближались, но ближе он не становился, как ни крути. Внезапно, я услышала глухой грохот позади себя, заставивший меня остановиться. — Эй, ты что, костюм уронил-.. — я взглянула назад и пелена перед глазами тут же рассеялась, а предательский ком встал в горле. Бадди лежал на полу, лицом вниз, с чехлом, лежавшим неподалёку от его обездвиженного тела. Обездвиженного. Он, в прямом смысле, не двигался. Всю былую усталость, затуманенность, обезвоживание будто рукой сняло, а вместо горячего пота, который, казалось бы, стал частью меня за прошедшие 2 часа, моя спина покрылась мурашками, а по шее покатились первые капли холодного пота. Волнение и ужас начинали закрадываться в животе. Забыв о всей боли в мышцах, суставах и даже коленях, которые я разодрала не так давно, я тут же ринулась к лежащему парню, поворачивая его лицом к верху и смотря на искривлённое в страдальческом выражении лица. Я вспомнила неудачную шутку Нормана. Он умер. Нет. Он не умер. Не мог же просто так взять и сдохнуть от простой жары, разве нет? Это же. Черт, а что, если у него сердце слабое, и не выдержало такой жары? Если так, то какого черта он нанялся курьером, если не выдерживает такую нагрузку?! Дрожащими руками я начала расстегивать его рубашку, сняла лямки комбинезона с плеч и кепку с волос, подкладывая ее под его голову. Махание руками перед лицом и шеей, чтобы создать видимость холодного ветерка не помогало и он все ещё тяжело дышал. Волнение накатывало, как какая-то паническая атака, и я зарылась руками в мокрые волосы, начиная тяжело дышать вместе с сердцем, которое билось так, что мне казалось — ещё секунда, и оно сейчас выпрыгнет из груди. — Черт.. черт! Думай, думай!.. — я вновь вгляделась в его лицо. Оно мне сильно напомнило одно время из моего детства. Сильная лихорадка, удушающая головная боль и ломка костей, от которых хотелось умереть. Мама все время проводила со мной. Что она делала, чтобы мне стало лучше? Сглотнув, я приподняла его шею и пододвинула ближе к себе за плечи, кладя его голову на свои колени. Стараясь успокоить себя, я наклонила голову и начала дуть ему на шею, с которой большими каплями тёк нескончаемый пот. Расстегнув рубашку ещё на несколько пуговиц, я начала махать свободной рукой на открытый участок кожи, покрытый красной испариной, не переставая дуть на шею. На головную боль в районе затылка я не обращала внимания, да и какой там, когда на твоих коленях лежит мальчуган, который в обморок грохнулся от жары, а посреди никого, кто мог бы как-то помочь. Прежде, чем ты что-то скажешь, сознание я сама не теряла, просто сильно устала — так, что по истечению 5 минут беспрерывного дуновения на шею Бадди, я сама уже была без дыхания. Но не переставала этого делать, пока его дыхание не нормализовалось окончательно, а выражение лица не стало более спокойным. Просидела на полу я около минуты, прежде чем начала глазами искать кабинет черта Дрю. Оказалось, мы еще даже не дошли до нужного поворота и все ещё были в нескольких метрах от него. Зажмурив глаза от осознания того, что сейчас мне нужно будет сделать, я вздохнула поглубже и начала привставать с колен, кладя парня обратно на пол. Надо дойти, а то мы здесь сдохнем так. Идти с грузом на спине в виде парня, старше тебя на несколько лет, так ещё и выше практически на две головы было так себе. Особенно, когда он полностью лежит на тебе, обездвиженный. Создается ощущение, что ты просто тащишь труп, который дышит. Я старалась дышать через нос, как бы сложно это ни было. К повороту ноги начинали дрожать, все тело ломало, а разум так и визжал: «Отпусти его!». Но я не отпускала. Лишь уменьшила шаг и начала. громко говорить, так как криком мой хрипящий голос было сложно назвать. — Мистер Дрю!.. Мистер Дрю, мне.. нам нужна помощь! — я отчаянно пыталась докричаться до мужчины, кабинет которого находился в 3 метрах от меня. А я ведь даже не знала в тот момент, он у себя в кабинете или нет. Может, он вообще ушёл. — Мистер Дрю-! — Так, так, что тут у нас за шум? — и тут передо мной предстала знакомая фигура мужчины. Мистер Дрю, как всегда был неподражаем и неотразим, во всей своей красе. Одет с иголочки, с зализанными назад волосами и щетиной, с яркими голубыми глазами и широкой улыбкой. Но она тут же исчезла, как только он увидел нас. — Мэри? Ты что тут делаешь? — он с приподнятой бровью окинул взглядом Бадди, которого я несла на спине с опущенной головой на мое плечо. — Мистер Дрю, мне.. понадобится.. помощь, — в последний раз вымолвила я прежде чем свалиться на пол лицом вниз вместе с Бадди. — Боже правый, дети, что с вами?!