O-oh I grieve in stereo The stereo sounds strange I know that if you hide It doesn't go away
Подошвы берц глухо стучали по сколотой местами плитке пола. Парень завернул за очередной угол, чуть морщась от отдающей в ноге, временами напоминающей о себе боли. — Бля, — тут же сдавленно выдал Джоуи, чуть не растянувшись на полу. Кажется, задел кого-то плечом. Вслед послышалась возмущенная то ли ругань, то ли просто экспрессивная речь, Гомесу, тем не менее, все равно непонятная. — А́safu! — крикнул он на ломаном арабском, едва обернувшись; пара-другая зазубренных слов — еще один плюс от общения с Салимом. Конечно, можно было и не лететь со всех ног, но Джоуи не мог держать только услышанное при себе. Итак достаточно просидел на одном месте, вытрепав себе нервы за какие-то минуты. Ничего ведь, по сути, конкретно для них и не изменилось, но… Это ощущение было точно сообщение об отходе воздушной поддержки, тогда как сам ты остаешься внизу, по голову в песке, и выбирайся как хочешь — точно такое же чувство подвешенности, угнетения и тихо дающей о себе знать паники. Из-за чего он и соскочил с разбираемых бумаг по тому же складскому учету, почти добровольно взваленных на себя, чтобы разделить мысли хоть с кем-то. Точнее, с одним конкретным человеком. — Мервин! — негромко окликнул Гомес, замечая знакомый затылок. Нейтан с долгим выдохом опустил штангу, нехотя поднимаясь с места. — Чего тебе, красавица? — фыркнул он, ладонью стирая с шеи капли пота. — Че стряслось? — прибавил он уже более серьезно, разглядев на чужом лице плотно сжатые бледные губы и раздутые крылья носа. Джоуи поспешно вдохнул и выдохнул, успокаивая дыхание и садясь рядом, прямо на пол, лицом к своему товарищу. Пальцы нервно зацепились за вшитый в штаны карман, где была спрятана потрепанная временем «иракская» колода, привычку перебирать которую Хосе кинул уже давно. Воровато глянув на других людей, занимающихся с железом, он вернулся к внимательно смотрящему на него Нейтану. — Мервин, у нас пиздец.***
— Хер с нами, но, Джейсон… пал целый город, — качнул головой Ник, пытаясь спрятать глаза за отсутствующей панамой и выбить из смятой пачки завалявшуюся сигарету. — Пиздец, — на выдохе выдал лейтенант. Вокруг, по коридорам ходили люди, не знающие о далекой трагедии. Пока что об этом было известно лишь нескольким людям, военным, но к вечеру наверняка новость разлетится среди всех немногих обитателей базы. Пробовать что-то скрыть было патовой затеей. Джейсон окинул взглядом переговаривающуюся невдалеке компанию, чему-то легко улыбающуюся. Окружение итак не баловало их хорошими новостями. Что ж, к вечеру на одну потенциальную станет еще меньше. Каждый среди выживших, имевших хоть какую связь со внешним миром, слышал об Иерусалиме. Прошло не так много времени, но, отмеченное событиями с эхом смертей и зачастую животным страхом, оно ощущалось растянувшимся безмерно. И за это время не такой уж далекий город успел стать, ни много ни мало, символом надежды, чем-то будто из прошлой, нормальной жизни. Не беря даже во внимание призрачную возможность эвакуации, сам факт существования целого города выживших, собранных в одном месте и живущих, а не выживающих или прячущихся в ожидании хоть чего-то, поражал. Это можно было принять за очередной слух о какой-нибудь безопасной зоне, если бы слух этот не разносился от группы одних выживших к другой именно что по связи, а не всплывал вдруг из ниоткуда. Реальности добавляла поднявшая голову логика. Ведь если люди небольшой группой могли существовать за стенами одного здания или базы, расширение этого же концепта до размеров целого города за стенами не казалось столь невероятным. Тем более, что некоторые люди утверждали, что Иерусалим еще до начала всего был окружен стенами. Старая его часть, по крайней мере. Или там была одна стена, делящая город на две части, паршиво уживающиеся друг с другом до всего произошедшего? Или то были какие-то изолированные колонии… В общем, была ли это счастливая случайность, совпадение или кто-то сумел предвидеть надвигающуюся катастрофу, нихера не значило по факту. Сейчас для всех значение имел результат. Ведь это — уже не метры и четыре замкнутых стены, не десяток одних и тех же лиц в одной коробке. Это — нечто большее. И этот город пал. Эта надежда, словно белая птица с подсеченным осколком крылом, камнем свалилась с неба на пыльную землю, в закрывшие ее от взгляда волны мертвецов. Новость пронеслась отдаленным громом, и теперь последние сомнения в реальности были отброшены. Это была та самая реальность со смертями и живыми мертвецами. Сколько людей смогло спастись? Сколько из них нашло новое убежище, а сколько еще сгинуло в попытке добраться до такового? Почему город пал, что стало причиной? И главное — смогли бы это предотвратить, если бы те люди знали все то, что было известно другим выжившим о тварях? Немало вопросов оседало в голове, а последний еще и дразнил совесть, хотя вот уж в чем никто из них не был виноват. Была бы нормальная связь, а не это подобие непойми чего… Оставалось только вот-так качать головой, наполненной горькой смесью сожаления, досады и до раздражения усталого принятия, да провожать взглядом в очередной раз сдающие перед отчаяньем улыбки. Новости и от их ближайших соседей, не то что из другой страны, не несли никакой радости. То, что случилось на базе в Дияле, они узнали с приличным запозданием. Не то чтобы кто-то был обязан отчитываться о положении своих дел, но все старались держать друг друга в курсе любых событий, будь они плохими или попросту хуевыми. Нет, тамошнего вроде как командующего можно было понять: кто бы стал с открытой душой трепаться о собственном провале, результатом которого стала потеря целого, мать его, боевого отряда. Насколько Джейсон знал, склады базы не пустовали, по крайней мере, те не сообщали о своем бедственном положении, но все равно было решено организовать выезд на склад военного времени в ближайшем городе. До этого туда уже отправлялась небольшая группа разведки и даже смогла вернуться. Колчек боролся с желанием надавать по шее двум адреналиновым торчкам-идиотам, сорвавшимся тогда в выезд, хотя необходимости в этом не было от слова никакой. Даром что находился в километрах от них и узнал обо всем уже по факту. Однако, несмотря на относительный успех первой группы, вторая сгинула целиком. Разворошенное и растревоженное первопроходцами гнездо-город тварей было уже в разы более опасной зоной — очнувшиеся будто от дремы мертвецы куда активнее рыскали по улицам. Оставалось надеяться на остатки благоразумия людей и то, что третий отряд так и не будет отправлен в самое пекло… По крайней мере до того, как голод и верно истощающиеся без снабжения запасы не погонят их на смерть. В общем, понять командира было бы можно. Но Джейсон не собирался проникаться чужими мотивами. Будь на дворе прежнее время, того мужика бы к ногтю прижали за херово проведенную подготовку, неверную оценку обстоятельств и последующую смерть парней по его инициативе. Но это было не то время, непосредственно над ними никто не стоял, и с майора хватило только пожать плечами и высказаться пространно о «сопутствующих рисках». Больше всего Колчек не терпел таких штабников, воспринимающих жизни солдат через бумаги очередной сводкой цифр и не признающих своих проебов. Но сделать он ничего с этим не мог; даже тот же Кинг ничего не мог. Да и начни кто разбираться уже по факту с произошедшим, это было бы воспринято в лучшем случае разворошением углей, искры от которого сыпанули б во всех, в худшем — обратилось бы недовольством против них самих, потому что такое было время. Любой, сука, мог умереть, и подобные разборки вызвали бы скорее непонимание у окружающих, когда были проблемы ближе и серьезнее. Тем более что, находясь в изоляции, на расстоянии друг от друга, каждый был за себя, если точнее — за свою группу, и будь ты хоть полковником, на майора за десятки километров ты напрямую надавить или отдать приказ не мог, не зная всей подоплеки там происходящего. Как же он, блять, ненавидел это время. Но если это и перекрывало для некоторых произошедшее с Иерусалимом, то тем, кто был отдален от локальных проблем и больше сосредоточен на ситуации в целом, импровизированная город-крепость дала необходимый толчок. Естественно, за прошедшее время с того-самого-дня люди, выстоявшие перед лицом тварей и имеющие на то возможность, стали искать ответы. И если одним потребовались лабораторные исследования для подтверждения, другие смогли прийти к некоторым выводам на окрашенной грязно-багряным практике на одних только предположениях. Почему те, в чьи шеи вгрызались твари, присоединялись к живым мертвецам меньше, чем через несколько минут, тогда как укушенный, но не раненый смертельно, не обращался? В то же время умерший от запущенной болезни или по какой иной причине человек, пусть и спустя часы, мог подняться тварью. Люди, проводящие исследования, могли бы сказать, что после естественной смерти человек, хоть его тело и достигало уже первых стадий разложения, оставался в некотором роде «живым». Человек умирал, но что-то подхватывало продолжающиеся еще по инерции процессы в его теле, и клетки, вместо того, чтобы погибнуть без питания, продолжали работать и работать настолько порой хорошо, что восставшие мертвыми становились чуть ли не неуязвимыми и продолжали существовать, пока оставались целы их головы и сердечные мышцы.Люди, далекие от лабораторий, но близкие к тварям,⠀могли бы сказать,⠀что⠀ заражены⠀все.
Очевидно, что этим чем-то был искомый вирус. Вероятно, погибшие от нападения тварей обращались быстрее либо из-за увеличения концентрации этого самого вируса в уже зараженном организме, либо по причине прямой активации «спящего» вируса при контакте с пробужденным носителем. Кроме этого, конечно, оставались и прочие вопросы. Что было первоисточником, как происходило заражение? Прошло ли оно совершенно незаметно, или у этого были проявления? Возможно, первое распространение, ослабленный вирус принимали за волны гриппа или бешенства, свирепствующих незадолго до дня появления первых жертв, первых восставших… На это ответа не было. Как бы то ни было, людям было необходимо полноценное лекарство, изничтожившее бы вирус до основания, не иммунизация. До сих пор не было зафиксировано прочих заметных проявлений заражения, симптомов, будто он спал до самой смерти организма, никак иначе не влияя на человека. Но, возможно, этого не выявили лишь пока. Все еще были необходимы исследования, время… Время, которое утекало сквозь пальцы выживших, как жесткий песок, отмеряя оставшиеся им дни и часы. В этот момент история Иерусалима, павшей надежды, смогла возродиться и своим примером стать ориентиром. Власти, или кто там оставался, о чудо, вспомнили о рассеянных по песку гражданах своей страны. Джейсон не знал, что прочие страны, но они, застрявшие в Ираке, тоже получили свою долю внимания. Быть может, их не забыли только потому, что хорошая часть вооруженных сил все еще оставалась заперта там же, где и была оставлено. Вышестоящим было удобно иметь рабочие руки, их винтовки для того, чтобы начать действовать, но переброска в родную Америку, по-видимому, не являлась вариантом или была бы слишком затратна. Надо думать, немногие возражали против заложения нового начала на чужой земле. Идея была проста и очевидна — создание городов-крепостей, окруженных стенами, чтобы люди могли собраться вместе и держаться друг за друга, пока ситуация бы не улучшилась. Вместе шанс выжить представлялся куда больше, нежели одной маленькой группой. Кроме того, это давало возможность на жизнь гражданским. Возведение городов с нуля было бы нерациональным как по затрате физических ресурсов, так и по времени, и, хоть нынешние поселения наполняли трупы, логичнее было избавить те от тварей и обнести стенами уже имеющиеся здания. Джейсон не особо вникал, каким именно образом, — основная масса мертвых должна была быть выманена с помощью звуковых установок, — но их не бросали в самое пекло — и на том спасибо. Военным полагалось бы лишь дочищать остатки тварей, запертых в помещениях или по какой-либо иной причине не покидающих городскую черту. Только после этого должно было начаться возведение стен. Все это оживление, поднявшееся вокруг, несло не только отдаленные перспективы, но и облегчало нынешнюю жизнь тем, что была налажена связь и снабжение хотя бы минимумом необходимого. Гражданских никто не сгонял в другие места, но тех заставляли тесниться пополняющиеся за счет прибывающих с других точек выживших ряды военных. Людей становилось больше, и, казалось, что оживление и болезненно-радостное возбуждение от ожидания пропитывало весь воздух. Как иначе, если впервые за столько слипшихся в один ком однообразных, ничего хорошего не несущих дней многим дали цель. Жаль, но база в Дияле оказалась таким же центром, как и их, что значило еще нескорую встречу с ребятами из «Ястреба». Пора бы было уже отцепиться от этого названия, когда бо́льшая часть отряда полегла, а остальная разделилась надвое, но первый день конца спаял их слишком крепко для того, чтобы сейчас даже расстояние и время вбило между ощущением «своих» клин. Целями зачистки были назначены сразу несколько некрупных городов. Кто бы знал, выйдет ли из этого что и сколько счастливцев вернется из подобных вылетов. Но наличие оружия в руках и привычная задача давали хоть какую-то надежду.***
Мервин готов был запихнуть эту «надежду» в задницу майора или любого другого, кто составлял списки отрядов. Жаловаться на компанию не приходилось — хоть обезличенный пацан из «Мейлмэна» и притерся к группе из новоприбывших, сам Мервин оказался вписан вместе с Мейсом и Османом. Конечно, кроме них и тройки мужиков не с этой базы оставшиеся — вот чудо — оказались иракцами, но Нейтану было не в первой мириться с подобным, и это не должно было вызвать уже хоть сколько-нибудь очевидных проблем при условии адекватности незнакомых арабов и новеньких. Главная причина его недовольства заключалась в наличии в этом отряде Джоуи. Каким боком в отряд зачистки вписали Гомеса, все еще при случае кривящегося и прихрамывающего на одну ногу, лично Мервину было совершенно непонятно. Ему бы стоило и дальше сидеть ровно на базе да перебирать свои бумажки, а не искать встречи с тварями. — Не понимаю, что тебе не так. Я ж не кисейная девица, чтобы косить от вылета, — шмыгал носом Джоуи, сидя на кровати и листая одолженную книгу, временами поглядывая на капрала исподлобья. — Если не забыл, я все еще морпех штурмовой группы. — Я-то не забыл, а вот ты кое-что, видимо, да. — Мервин схватил парня за ногу, сжимая ту и подтягивая вверх под сдавленно-болезненное шипение, заставляя Хосе на локтях откинуться назад на койку. — Ай, сука, пусти! Мервин, блять! — слабо лягнулся Джоуи. — Сукой будешь свою мамашу называть, — на автомате отозвался Нейтан, без малейшей, в прочем, улыбки, сопровождающей обычно его шутки, и с жестким прищуром глаз. — Ты, блять, хромоножка, при случае всю группу подставишь, а не только свою шею. — Отъебись, — шикнул Джоуи, рывком освобождая ногу и возвращаясь в сидячее положение. — Я не буду просиживать штаны, пока остальные будут делать хоть что-то. Не для того я вообще вписался во все это и вертелся в учебке, чтобы щас сачковать. — И что, даже без всяких «плохих предчувствий»? — скептично протянул Нейтан. — Нормальное у меня предчувствие, — раздраженно отозвался Джоуи. — Все, блять, я в списке, закрыли тему. Мервину оставалось только отступить, насколько бы несогласным он со всем этим дерьмом не был, оставив сердито взъерошенного приятеля в тишине. Одно хорошо — также обеспокоенный не таким уж и застарелым ранением Хосе Осман все же серьезно кивнул на просьбу приглядывать и прикрывать парня в случае чего. Из оружия не было ничего нового. Пускай автоматы и гранаты были привычны, против тварей их шумовой потенциал был губителен в большинстве случаев — уж это Мервин и прочие, сталкивающиеся с мертвецами, знали не понаслышке — а ощутимую пользу и то несли лишь последние. Выдали бы им хоть гранатометы с боеприпасами посерьезнее рассчитанных на подствольники — так никому не нужны были руины и побитые стены на месте домов. Капрал с очевидной завистью поглядывал на увесистую арматурину Салима, теперь казавшуюся после того самого выезда особенно заманчивой. Больше таких было не сыскать, только если спереть из зала штангу… Жаль, та была слишком длинной и больше бы мешала, чем помогала, надумай все-таки Мервин ее присвоить и сумей это сделать под носом у всей базы. Утешало только, что в городе, куда должны их забросить, не будет уже большинства тварей, а остальные будут кучковаться в зданиях. Время подготовки все длилось, наматывая по нитке нервы. Снаряжение от и до было перепроверено несколько раз, но толку было, если точной даты начала операций заранее не обговаривалось и все находилось в подвешенном состоянии. С увеличением количества людей, чтобы контролировать такую толпу, ужесточили правила и подчеркнули наличие комендантского часа, ранее существующего больше для гражданских, чем для служащих. Теперь же и последним, не являющимся дежурными, с наступлением темноты передвижение по базе было строго ограничено. Ко всему этому, даже с восстановлением снабжения — в том числе и топливом для генераторов — лишнего света не давали, так что даже в карты между собой перекинуться было нельзя. Оставались только банальные разговоры в составленных временем и обстоятельствами компаниях. — Мервин, что будешь делать, как отстроят город? — пялясь бессмысленно в темный потолок, спросил в один вечер Джоуи. — Ну, выпивку нам вряд ли завезут, — хмыкнул Нейтан, переворачиваясь набок, чтобы разглядеть чужой профиль. — Да ты и сам все знаешь. К чему ты это вдруг? Гомес немного помолчал, прежде чем снова подать голос. — Как думаешь, сможем пересечься с нашими? С Ником, Джейсоном? Если они, ну… — Пересечемся, если не откинутся. Колчек — он же вылезет из любой жопы, да и сержанта прихватит, так что лучше о себе волнуйся. Джоуи на это только что-то невнятно промычал. — Ну, парни, не знаю, как вы, а я в любом случае напьюсь, — дал о себе знать Мейс. — Была бы вода да сахар — и алкоголь будет. — Вы посмотрите — у нас тут доморощенный самогонщик, — хмыкнул Мервин. — Че, травануть решил всех, кого твари не погрызли? Когда научился? — Да еще до всего этого, — он неопределенно махнул рукой. — Дома занимался. Никто, вроде, не жаловался. Нейтан удовлетворенно хмыкнул. — Может, и выйдет че. Свистни хоть, как набодяжишь, — отметим. Джоуи, составишь компанию? — Идите вы со своим… — Он шумно выдохнул. — Я первым делом приму нормальный душ и найду нормальную кровать, а не это, — он агрессивно заворочался в койке, красноречиво скрипя старыми пружинами на недовольство ближайших соседей, — нечто, — закончил Гомес. — Что, не отоспался за все время-то? — скептично глянул на него Нейтан. А потом растянул рот в улыбке и потянулся через узкий проход, чтобы звучно хлопнуть парня по бедру. — Или хочешь разделить с кем-то постель? Так я всегда готов, только свистни. — Свистнул бы твоей мамке, да она далеко. Придется пока в одиночку ночевать, — оскалился в ответ Джоуи. Мервин коротко хохотнул и откинулся обратно на койку. — А ты, Осман? — обратился он к неспящему, он был уверен, иракцу. — Что сделаешь? Со стороны послышалось шуршание белья и тихий скрип железа, прежде чем морпеху отозвался негромкий голос. — Найду сына. Ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая приглушенными разговорами с других концов зала и прочим шумом. Напускное веселье быстро схлынуло, но не то чтобы кто-то стал бы винить за это мужчину. — Я слышал, всех выживших поставят на карандаш. Будут списки. Уверен, ты сможешь, — нарушил молчание Джоуи. — Спасибо, — признательно откликнулся Салим. — Вы, я уверен, тоже найдете своих друзей, — твердо проговорил он и после небольшой паузы прибавил: — Какие они? Мервин усмехнулся, ощущая легкую благодарность за возможность сменить тему. — Да те еще засранцы. Невероятная комбинация загоняющегося на морали пай-мальчика и патриота-идеалиста с колом в жопе — тебе стоит с ними пересечься, хотя бы ради рожи Колчека. Вот уж кто интересно, как сживается с вашим братом. Конечно, все не могло идти гладко. Решение скооперироваться с иракскими военными, сейчас, как оказалось, начисто лишенных командования, не только имело кучу острых подводных камней, но и было интересным хотя бы потому, что на деле договариваться приходилось не с кем-то одним, а почти с каждым солдатом по отдельности. Кто-то мог и согласиться — руководствуясь логикой, собственным интересом или солидарностью выжившего, но другие, по причине ли не похороненной враждебности, опасения за свою жизнь или из-за возникающих местных конфликтов, — нет. Не все готовы были забыть долгие месяцы войны даже в пользу сохранения своих жизней и восстановления своего дома. Американцы, до этого вторгшиеся в страну, теперь должны были занять чужие стены, принадлежавшие ранее совсем другим людям, ходить по улицам и жить рядом с ними, нацепив маску соседей и друзей, до этого, может, сгинувших под их же пулями. Далеко не каждый, как Осман, мог принять человека в американском солдате и начать смотреть вперед. Да и не все американцы готовы были принять в союзники коренное население, до этого чуть ли не поголовно приписанное к приверженцам террористических действий. Но даже соглашаясь действовать вместе, оставалось место недоверию и недовольству. Ситуацию усложнял и языковой барьер. Большинство не было способно понять друг друга, немногие знали несколько слов и фраз, и только единицы были способны общаться и быть связующими — не всегда добровольными — между двумя сторонами. Логичным было бы создание совершенно обособленных иракских и американских отрядов, но и тут, даже с условием назначения у иракцев своих командующих, знающих язык, возникала такая проблема, как контроль солдат и подчинение приказам. Нельзя было построить достойную систему за несколько дней — она прорастала насильно, но долго и неторопливо, запинаясь за кадровую нехватку и все еще общую неразбериху, сильнее только откладывая начало операций. Но рано или поздно это должно было произойти. Тварям противопоставлялись люди, не важно, кто и объединенные чем. Они должны были либо принять новые условия, либо умереть по одиночке в зубах мертвых или под прицелом оставшихся и более решительно настроенных живых.Picking through the cards Knowing what's nearby The carvings on the face Say they find it hard And the engine's failed again All limits of disguise The humor's not the same Coming from denial