***
Чонгук не выходит из комнаты все последующие дни. С остервенением выдавливает из тюбика мазь от шрамов, втирая в ноги. Выходит наружу только по нужде и чтобы поужинать. На завтраке он ещё спит, а к обеду выходить не хочется, потому что придётся объяснять своё плохое настроение. А потом не приходится. В один из дней левая нога отдаёт фантомной болью, от которой Чонгуку больно морально, не физически. Он лежит у себя в кровати, плотнее кутается в одеяло и сумрачным, пустым взглядом смотрит в окно. Там утром был туман, потом наплыли тучки и сейчас гремит гром, а сильный ливневый дождь бьёт по стеклу. Гром заставляет чувствовать себя лучше. Чонгук верит, что это природа плачет за него и переживает, а гром не сдерживает свои крики, потому что ему тоже больно. — Дорогой, — Менсу не может не заметить дурное настроение парня, поэтому ближе к вечеру стучится в комнату, а потом заглядывает. Чонгук не особо реагирует — протез лежит около постели, сам он спрятался под одеялом, не желая из него вылезать. — Милый, — женщина зовёт мягким и ласковым голосом, звучит это так тепло, что Чонгук за одну короткую секунду начинает вдруг скучать по маме. Та тоже ласково разговаривала с ним, чтобы не наступать на острые углы. Менсу присаживается на краешек кровати и заботливой рукой приглаживает волосы Чонгука, убирая их за ушко. Она чувствует, что что-то пошло не так. Ощущает это всем нутром. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? Мы сделали что-то не так? — она тянет уголки губ в стороны и улыбается. — Нет, всё хорошо, — хрипловато отвечает Чонгук. — У тебя что-то болит? — продолжает Менсу, потому что оставить всё так просто не может. — Болит, — согласно кивает Чонгук и широко улыбается, как безумец. Вот оно. Чувство. Сейчас сорвётся. Дыхание подрывается, а губы дрожат, искривляясь в рыданиях. Всё хорошо. Правда. Всё хорошо. Тогда почему так хочется плакать? Менсу коротко выдыхает и тянется вниз, с силой поднимает парня, заставляя сесть. А после притягивает к своей груди, по-матерински обнимает и гладит по дрожащим плечам, пока Чонгук мочит её домашнее платье слезами, не в силах сдержаться. На странный звук из комнаты приходит Чимин, который тоже всё это время не тревожил старшего брата. — Всё… хорошо, — продолжает Чонгук, пытаясь убедить в этом разве что самого себя. Он дрожит так сильно, что Менсу бросает обеспокоенный взгляд на сына. Чимин подходит ближе, не зная, что сказать и сделать, слыша, как периодически икает Чонгук, пытаясь прийти в норму. — Милый, — снова зовёт Менсу глубоким мягким голосом, запуская ладошку в чужие смоляные волосы, разглаживая затылок, — ну-ну, поплачь. Поплачь, дорогой, станет легче. Перестанет болеть сразу. Всё будет хорошо, маленький. Чонгук хочет сказать спасибо, но давится короткими вздохами и жмёт пальцы к своим глазам, растирая их до красноты. Знала бы она, почему он плачет. Смешно бы стало. Гадко. Погано. — Успокоишься, я наведу тебе сладкий чай. Мы сделаем компресс. Нога ноет, да, маленький? Минхёк всё утро с компрессом на коленях, из-за погоды страдает. Почему же не сказал, что тебе больно? Мы бы ещё раньше позаботились о тебе. Не бойся, дорогой, мы тоже твоя семья и не хотим делать тебе больно и плохо, слышишь? — Знаю, — давит Чонгук, виновато опуская голову, — я схожу в туалет и всё. — Хорошо, а я пока наведу чай и приготовлю траву для компресса. — Давай я помогу дойти, — предлагает Чимин, стоящий рядом. Менсу уходит в сторону кухни, а Чимин легко поднимает старшего брата, позволяя опереться на себя. Он отводит его до ванны не быстрым шагом, предлагает остаться и помочь, но Чонгук отказывается, устало качает головой и просит выйти, после чего устало садится на унитаз, поджимая пальцы на правой ноге. Лицо неприятно стягивает от слёз, дрожь и редкие вздохи иногда настигают его, сотрясая тело. Чонгук зовёт Чимина негромко, нажимая на кнопку слива. Они вновь перемещаются в комнату, где Менсу меняет постельное бельё на свежее, мягкое и совсем лёгкое. Чонгук видит бинты и какую-то кашицу зелёного цвета в тарелке. Решает не спрашивать — довериться. Он садится на постель и сам придерживает левую ногу за бедро, чтобы Менсу было удобно. На её лице не отражается страх или растерянность. Она ловкими и мягкими движениям намазывает кашицу на кожу, прикладывая ткань и обматывая всё это бинтом, чтобы крепче держалось. — Пахнет так себе, — первым говорит Чонгук, на что Менсу широко улыбается. — Это листья берёзы и зверобой — снимают воспалительный процесс и дают телу отдых. Расслабляют. И ромашковый чай, — она принимается за правую коленку, повторяя все свои действия. Чонгук позволяет касаться себя чужим людям. Не чувствует вины за это. Лишь садится удобнее, опираясь спиной на стену позади себя, берёт в руки кружку с тёплым чаем, пахнущим ромашкой, делает первый глоток и выдыхает. — Спасибо, — Чонгук не может не поблагодарить. — Не за что, — Менсу забирает пустую тарелочку и молча уходит из комнаты. Чимин, всё ещё находящийся здесь, садится в угол кровати, скрещивая ноги. Он смотрит на Чонгука несколько секунд, а потом заваливается на свой бок, подпирая голову кулаком. Хочет спросить, но мнётся, не решается. Молчит несколько секунд, смотрит на брата, отводит взгляд в сторону окна и хмурится. — Как Тэхён? — первым спрашивает Чонгук, крепче обнимая кружку. — Душит себя чувством вины, — честно отвечает Чимин, — порывался несколько раз приехать, чтобы ещё раз извиниться. Руки себе разбил обо что-то. Наверное, пар выпускал. — Понятно, — Чонгук тоже переводит взгляд в сторону окна, замолкает на несколько секунд, — он всегда так ужасно шутит? — Ты же понимаешь, что это просто его защитная реакция? — с надеждой спрашивает Чимин, — он очень добрый по своей натуре, очень заботливый. Но прячет все эти качества за дебильными шутками, чтобы к нему никто не привязывался. Неудачный опыт отношений. — Я понял, — Чонгук поджимает губы, опуская взгляд в кружку, замечая, что там плавают маленькие белые лепесточки. — Не злись на него, — просит брат, — он сильно раскаивается, просто не знает, как подступиться. — Я уже не злюсь, — честно отвечает Гук, пожимая плечами, — в какой-то мере он был прав — он ведь ничего не знал. Не хочу его оправдывать, но понимаю, что если бы я сразу сказал, что со мной, он бы вёл себя иначе. — Он правда хотел, чтобы ты научил его быть наездником? — улыбается Чимин уголком губ, смотря на Чонгука. — Да, — Чон смеётся коротко, дёргает плечами и допивает одним глотком весь чай до самого конца. — А ты? Хочешь этого? — Не смогу, — честно отвечает Чонгук и качает головой в отрицании, — не смогу даже подойти к лошади. — Я понял, — Чимин переворачивается на спину и молчит несколько секунд, — я уезжаю завтра. На месяц. К Юнги. Родителям сказал, что к подружке. Вернусь в июле, проведу ещё и половину августа, потом опять уеду учиться. Будешь скучать по мне? — Не-а, — хмыкает Чонгук, подавляя скромную улыбку на лице, — не буду. — Зачем ты набрался жестокости от Тэхёна? — спрашивает Пак, а сам притворно дует губы и хмурится. Они проводят в кровати несколько часов, разговаривая о своих жизнях, делясь самым сокровенным, действительно становясь близкими друг другу людьми. Чонгук будет скучать. Совсем немного. Следующим утром он говорит, что хочет проводить Чимина на поезд, поэтому поедет вместе с Минхёком. В душе Чонгук долго мылит волосы и всё тело, пытаясь избавиться от запаха зверобоя. Как-то так вышло, что примочки и все эти компрессы на ноги действительно помогли. А может, нужно было просто человеческое тепло? Чонгуку лучше. Он надевает белую футболку с рисунком волка и натягивает чёрные шорты, которые не скрывают ног. Менсу встречает его с улыбкой. Ласково целует в щёку и предлагает сесть за стол. Впервые Чонгук завтракает с огромным аппетитом, поедая варёные яйца и сыр, сделанный руками Менсу и Минхёка. Ближе к обеду Чимин грузит свой чемодан и надевает более закрытые вещи. Он обнимает маму в доме, целует смачно в щёку, а после они все садятся в машину. Менсу стоит около дороги, машет ладошкой вслед, улыбается широко и провожает взглядом, как делала абсолютно всегда. Когда их машина проезжает мимо дома Тэхёна, Чонгук невольно поворачивает голову, всматриваясь в пустой двор. Чимин прав — с Тэхёном нужно поговорить. На станции немного людей. Родственники провожают своих дорогих, обнимают и дают наставления. Чимин обнимает отца и даже Чонгука, улыбаясь им широко. Он сразу же уходит в поезд, решая не растягивать долгое прощание, садится на свободное место и достаёт телефон. от: Чимина кому: Тэхён-и действуй. уже можно. Поезд уезжает всё дальше, а Минхёк не сдвигается с места, поджимая губы. Чонгук чувствует, что это особенный момент расставания, который должен пережить Минхёк в одиночку. Чонгук оставляет дядю ненадолго, отходя к машине, чтобы позвонить маме и сказать, что у него всё хорошо, спросить, как они там поживают. Мама отвечает с радостью в голосе, просит сильно не докучать родственникам, а после желает и дальше хорошо отдыхать. Уезжают они со станции спустя пятнадцать минут, наслаждаясь теплотой дня. По пути никуда не заезжают, а направляются сразу домой. Минхёк заворачивает в сторону их двора и хмыкает, кивая головой в сторону крыльца. Чонгук поднимает слегка удивлённый взгляд, рассматривая гостя, сидящего на крыльце дома Пак. Вылезая из остановившейся машины, Гук тянет руки к полам своей футболки, чуть оттягивая её вниз, но понимая, что это не поможет ему спрятать своё тело. Тэхён поджимает губы волнительно, чуть наклоняет голову, не может не смотреть, но когда встречается со взглядом Чонгука, то почему-то чувствует лёгкое смущение. — Привет, — Тэхён спускается с крыльца лёгким шагом и подходит к Чонгуку. — Привет, — отвечает легко Чон. — Если ты всё ещё злишься на меня, то я не забираю своих слов — можешь ударить меня, — Тэхён смотрит поверх макушки Чонгука, на его чуть влажный от жары лоб и переводит взгляд в тёмные глаза, где сверкает маленькая смущённая искорка, — только не по яйцам, пожалуйста, это будет подло. — Я не буду тебя бить, — улыбается в ответ Чонгук, не сдерживая коротких смешков, — ты пришёл, чтобы… — Я пришёл сказать, что был не прав. Мне правда жаль за всё то дерьмо, что я тебе наговорил, и за своё поведение. Мне бы хотелось и дальше продолжать общаться с тобой, дружить, — он запинается, словно хотел продолжить, — у меня есть небольшой подарочек. Я сам собирал. Тэхён отходит к крыльцу, поднимает небольшую корзинку, а потом протягивает её Чонгуку. На плетёной корзинке маленькая ручка и салфетка, скрывающая содержимое. Тэхён всовывает её прямо в руки Гука, едва заметно улыбаясь. Чонгук лезет проверять, но даже по запаху уже может определить, что внутри — сочная дикая земляника. — Помой её и съешь с сахаром, будет вкусно, — обещает Тэхён, кивая и улыбаясь шире. — Спасибо, — Чонгук не может не улыбаться в ответ, смущенно поджимая плечи, — ты собрал её для меня? — Да. Я могу отвезти тебя вечером туда, где она растёт, если хочешь. — Хорошо, — Чонгук всё ещё улыбается, — спасибо. — Кстати, Гук, — Тэхён уже отходит к дороге, но вдруг останавливается, резко поворачиваясь, — классные шорты! — Придурок, — Чонгук прищуривается в одно резкое мгновение, разворачивается и поднимается по ступенькам в дом. Там он попадает в объятия Менсу, которая радуется, что Чонгук так крепко сдружился с Тэхёном. Она считает сына семьи Ким хорошим человеком, а Чонгук лишь кивает на все её слова. Он берёт глубокую миску салатового цвета, наливает в неё воды из-под крана, высыпает внутрь всю землянику и тщательно промывает её. Затем делит пополам, выкладывает на тарелку одну часть, вторую оставляет в миске, сливая воду. Добавляет немного сахара и находит маленькую ложку на полке в подставке. Чонгук идёт в сторону своей комнаты, на стол он ставит миску с воткнутой внутрь ложкой. Потом берёт телефон, личный дневник и садится за стол, вытягивая левую ногу. Земляника вкусная. Первая ложка с засахаренной пряностью попадает на язык, отчего становится сладко, мягко и нежно. Сочно. Вкусно. Гук замирает, пережевывая и чувствуя, как сахар скрипит на зубах. Вот он, сладкий вкус прощения. Стоило оно того? Всего его плохого настроения, слёз и переживаний, бессонных ночей и раздумий? Продался за вкусную горсть земляники. Коротко вздохнув, Чонгук оттряхивает руку о футболку и залезает в телефон — интернет работает, но очень слабо. Чонгук включает первый попавшийся фильм и проводит время именно так почти до самого вечера. Он прерывается на туалет и ужин, а потом из-за того, что около дома гудит клаксон машины. Менсу отодвигает шторку в гостиной и громко зовёт Чонгука по имени. Гук блокирует телефон и выходит из комнаты, направляясь в сторону выхода из дома. На дороге стоит машина отца Тэхёна, а сам парень сидит за рулём. На нём лёгкая зелёная футболка, кепка и яркая улыбка. Чонгук предупреждает, что не скоро вернётся домой, а Минхёк лишь согласно кивает. Всё равно они ночью спят слишком уставшие, чтобы хоть что-то слышать. Именно из-за этого Чимин частенько мог выходить погулять после того, как уснут родители. Чонгук надевает тапочки и спускается по ступенькам, доходит до машины и садится рядом. Тэхён сразу же достаёт свою парилку, шумно затягиваясь, а после давит на газ и выруливает на дорогу. — Земляника была очень вкусной, я поел её с сахаром, — делится Чонгук, сидя рядом с Тэхёном. — Я рад, что тебе понравилось. В конце июля будет куча яблок, персиков, абрикосов, вишня, сливы — вот где самая настоящая сласть, — улыбается парень. — Хочу это попробовать, — Чонгук посматривает на дома, мимо которых они проезжают, выезжая на дорогу рядом с полями. — Попробуешь, — Тэхён чуть прищуривается, убирает дудку в карман и пригибается поближе к рулю, медленно объезжая кочки, — чем занимался сегодня? — Смотрел фильм, — Чонгук наслаждается ветерком, дующим в окошко со стороны Кима, — про женщину, которая усыновила парня-школьника и сделала из него звезду в спорте. — Тебя так и тянет в спорт, — по-доброму улыбается парень, бросая взгляд на Чона, — тебе не дует из окошка? — Нет, всё хорошо, — Чонгук в отрицании качает головой и скромно улыбается, — спорт всегда был мне ближе, чем какое-либо другое занятие или хобби. — Так может захочешь потренировать меня? — улыбается широко Тэхён, получая удар по плечу от Чонгука, — да почему ты меня бьёшь? Ты не понимаешь? Нужно бороться со своими страхами. — Ты серьёзно? — удивлённо дёргает бровями Чон, смотря так внимательно и серьёзно, прожигая взглядом щёку Тэхёна. Парень довозит их до ровного луга, останавливается, расслабленно выдыхает и выключает фары, вынимая ключ. Он не спешит выходить из машины, лишь немного регулирует своё сидение, чтобы можно было прислониться к нему спиной. Его бы воля — он лёг прямо на траву, чтобы вытянуть уставшие от работы ноги, но выходить из машины пока что не хочется. — Чимин сказал, что твои дурацкие шутки - это защита, — сдаёт брата Чонгук. — Давай так, — легко отвечает Ким, — что вообще сказал тебе Чимин? — Он рекламировал тебя, сказал, что ты добрый по натуре, но скрываешь эту доброту после неудачных отношений. Это всё, — честно признаётся парень, коротко вздыхает. — Вот как, — Тэхён задумывается на несколько секунд и прищуривается. Он снова достаёт свою парилку из кармана и присасывается к ней губами, — на самом деле у меня зависимость от заботы. — Как это? — сразу же реагирует Чонгук, поворачивая голову в сторону парня, внимательно смотря в его спокойное лицо. Медленное облачко дыма поднимается в потолок автомобиля. — Если я не узнаю, что с близким для меня человеком всё в порядке, у меня случится паническая атака. Я буду волноваться и буквально сходить с ума. Мне важно знать, что с человеком, которого я люблю и которым дорожу — всё хорошо. Это на уровне моего подсознания и, да, Чимин прав, это ошибка прошлых отношений. Мой бывший любил немного приукрасить и приврать о своём состоянии, местонахождении, окружении. Он любил, когда о нём заботились, и порой моя тревожная забота… — Тэхён поднимает взгляд на Чонгука, внимательно смотря в его глаза, замечая, что парень очень внимательно его слушает, — с этим сложно жить. Поэтому, мне лучше не привязываться к людям. — Забота — это не плохо, — качает головой Гук, вздыхая и собираясь продолжить говорить. — В моём случае это очень проблематично и отталкивающе. Чимин пишет мне почти каждый вечер, что с ним всё хорошо, чтобы я не волновался. Иногда я могу проснуться посреди ночи и позвонить маме, чтобы узнать, в порядке ли она. А однажды я задалбливал своего начальника звонками во время переговоров, мне показалось, что у него была температура. Даже проходящий мимо меня человек, если покашляет, уже отложится в моей памяти как человек, которому нужно оказать помощь и свою заботу. Это зависимость и одержимость, Чонгук. — Ты пробовал это контролировать? — Гук всматривается в глаза парня. — Ну, конечно, и я понял, что лучше ни к кому не привязываться. А потом я увидел тебя. Хромающего. Около пляжа, — Тэхён хмурит брови, — и спустя время узнал, что у тебя, оказывается, нет ноги, уж прости, что напоминаю. — Смешно, — с лёгкой улыбкой и задумчивостью шепчет Чонгук. Он чешет свои волосы у корней и хмыкает, дёргая плечами. — Что смешного? — устало спрашивает Тэхён. — Я ненавижу заботу, если она относится ко мне. Ненавижу, когда жалеют меня и переживают обо мне, — Чонгук прикусывает нижнюю губу, — наверное, это тоже своеобразная зависимость и одержимость. Я с таким трудом терплю сочувственные взгляды мамы, хотя понимаю, что она просто переживает за меня. Тэхён вдруг начинает громко и заливисто смеяться. Скорее даже немного истерично. Он прикладывает ладонь к своему лбу и чешет его, а потом качает головой. Тэхён многое понимает. Он вдруг морщится и кусает нижнюю губу, бросая внимательный взгляд на свои руки. Перебирает в пальцах парилку, стучит по ней ногтём и задумчиво морщится. Потом переводит внимательный взгляд на колено Чонгука и прищуривается сильнее. Чонгук тоже опускает взгляд на своё бедро, вдруг чувствуя волну смущения и желание прикрыться чем-нибудь. Он жалеет, что не переодел шорты на штаны и вздыхает, пожимая плечами. — Это больно? Сейчас тебе больно? — тихо спрашивает Тэхён, чувствуя, как аура в машине становится другой. — Нет, — честно отвечает Чонгук, — сейчас мне не больно. Ты волнуешься? — Немного, — честно признаётся Тэхён и кусает свои губы. — Почему? — вопрос резонный, честный, правильный. — Ты становишься близким мне человеком, — ответ резонный, честный, правильный. Они оба замолкают, каждый думая о своём. Тонут в собственных мыслях и не знают, где найти правильный ответ. Они оба понимают, что близость уже не просто дружеская, что отношение друг к другу меняется, а желание быть рядом… оно сильнее, чем просто желание увидеться и поговорить. Что-то определённо происходит, химия и искры, молнии и тепло в груди, волнующее чувство между рёбрами. Чонгук переводит взгляд на лицо Тэхёна, замечая, что тот смотрит на него в ответ. А потом краснеет и отводит взгляд. Тэхён давится лёгким смешком, пока Чонгук хочет громко возмутиться. Его щёки невозможно сильно краснеют, а сам он чувствует смущение? Стеснение? Влюблённость? Что это за прекрасное чувство? — Поедем собирать землянику? — спрашивает Тэхён, но не дожидаясь, заводит машину и врубает фары, выезжая с луга. Чонгук смотрит в окно и не может стереть с губ лёгкую улыбку, которая поселилась там. Он приказывает самому себе перестать так сильно улыбаться. Но сидящий рядом Тэхён заставляет чуть ли не смеяться, когда начинает насвистывать незнакомую лёгкую мелодию. Он ловко выкручивает руль, а Чонгук вжимается боком в дверцу из-за слишком резкого поворота. Конечно, тут чертовски сильно темно. Они включают фонарики на телефонах, пока шагают по лугу, вытаптывая траву. Тэхён присаживается на корточки, срывая землянику. Чонгук поднимает полы своей белой футболки, и Ким складывает туда землянику, бросая взгляд на худой живот и очень тонкую талию. — Ого, — замечает Тэхён, сидя на корточках около стоящего рядом Чонгука, подняв на него взгляд. — Что? — спрашивает Чонгук, прищуриваясь, — что-то не так? — У тебя талия такая тонкая, как у девчонки, — слегка краснеет Тэхён, и слава богу, что в темноте этого не видно. — Эй, — Гук громко возмущается и морщится, желая заехать Тэхёну кулаком по плечу. Тэхён закрывает глаза и теперь видит отпечаток на веках в виде этой тонкой талии. Он не заметил её в прошлый раз, потому что всё его внимание было приковано к протезу, но сейчас… Кажется, ему становится тяжелее дышать и двигаться. Вот, уже и пальцы не слушаются, а земляника выпадает на землю. — Если ты думаешь о чём-то неприличном, — злым голосом предупреждает Чонгук, морщась, пока Тэхён в отрицании качает головой.[он пахнет… земляникой. и солнцем. Чёрт. Я влюбился? Как назвать это приятное чувство, из-за которого я так судорожно и быстро дышу, а моё сердце пускается в пляс и никак не может успокоиться? Мне страшно и так радостно одновременно. Не хочу думать о том, что будет дальше, хочу просто… хочу остаться в этом моменте навсегда. Тэхён хороший. Он неудачно шутит и отталкивает своими шутками, но за ними скрывается самая настоящая проблема. Я не знаю, как мне быть, как стоит поступить правильно и что нужно делать в такой ситуации, но мне хочется, чтобы это не прекращалось. Тэхён смотрит так, словно… Всё в моей груди замирает, а я едва ли могу дышать. Мне хорошо с ним. Комфортно. Он, наверное, чувствует те же самые чувства, потому что я видел его взгляды, видел то, как он не сдерживал свою заботу. Я много пишу, сегодня здесь будет много текста, но у меня в груди всё буквально кипит и шипит, как зелье в котле у ведьм, настолько бурно я себя чувствую! Взбудораженно! Возбужденно! Теперь я точно могу сказать, что знаю, что такое влюблённость. Но, стоп… вдруг я путаю это с каким-то другим чувством? Немного страшно из-за того, что происходит сейчас и что будет дальше, но пока что… мне нравится. Я чувствую вдохновение. Я хочу немного порисовать. Сегодняшний день я закончу рисованием… лошади. Хочу нарисовать лошадь… Я просто… Мне так хорошо, что хочется плакать…] конец записи 0530.
***
Вообще-то Чонгук не планировал просыпаться рано — он уснул поздней ночью, пока ковырялся в своём личном дневнике, вписывая пометки. Отрывался от него только для того, чтобы дойти до туалета или кухни, стараясь звучать как можно тише, чтобы не будить хозяев дома. В какой-то момент Чонгук почувствовал себя сторожевым псом, словно он охранял чуткий сон и всё бродил вокруг да около, не имея возможности уснуть. Уснул ближе к рассвету. Небо стало чуть светлее, когда глаза Чонгука закрылись. И просыпаться рано он, увы, не собирался. Он даже не ставил себе будильник, чтобы встать к какому-то определённому времени, о таком и речи даже не было. Проснуться ни свет ни заря всё равно пришлось. Не по своей воле. Менсу несколько раз аккуратно стучит по двери, после делая это настойчивее. Вздохнув, женщина приоткрывает дверь, заглядывая внутрь комнаты. Она обращает внимание на чистое пространство и с лёгкой улыбкой доходит до постели. Чонгук спит совсем как воробушек — спрятался под пушистое одеяло и только тёмная копна растрёпанных волос выдавала, что в постели кто-то есть. Он сопит едва ли громко, но так сладко, что Менсу даже успевает пожалеть о своём раннем визите. Приглаживая тёмные пушистые волосы парня, она легонько толкает его за плечо, наблюдая за подвернувшейся футболкой. Чонгук просыпается тяжело: сначала он хмуро морщится, потом разлепляет глаза и тут же закрывает их из-за огромного количества «песка», а после пытается перевернуться на спину. — Милый, — Менсу вздыхает, давая понять, что всё ещё находится здесь. — М? — Чонгук слабо выдыхает и поднимает ладони, протирая глаза. — Там, видимо, тебе оставили. Сюрприз. На крыльце. — Что? — он абсолютно не понимает, что женщина хочет сказать ему в такую рань. — У вас какая-то странная дружба с Тэхёном, — вздыхает Менсу, поджимая губы. Мозг начал соображать. Странная дружба с Тэхёном? Сюрприз? На крыльце? А? Чонгук просыпается. Он медленно садится, больше не трёт свои веки, продолжая всматриваться в лицо Менсу, пытаясь понять, о чём она думает. О какой странной дружбе она говорит? До чего она могла додуматься? — Сходишь, посмотришь? — Менсу выпрямляется, кивая головой в сторону выхода из спальни. — Да, — Чонгук кивает и даже зевает, пока тянется к протезу. — Расскажи мне, пожалуйста, какие вы друзья с Тэхёном, — Менсу говорит настороженным голосом, пытаясь убедиться, — я не против вашей дружбы и не имею права говорить что-то плохое, и я всякое понимаю, просто… милый, не делай глупостей, хорошо? — Хорошо, — Чонгук краснеет щеками. Она поняла. И это не тот самый случай, когда комфортно и приятно разговаривать на такую тему. Это момент, когда краснеют щёки и хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать больше таких слов, не видеть такого взгляда и не чувствовать такого тона — слегка обвиняющего, с волнением и опаской. Она поняла. Чёрт. Какого чёрта там натворил Тэхён? С утра пораньше. И почему ему вообще не спится в такое-то время? Чонгук встаёт с постели, хватая с тумбы телефон. 05:49. Блядский Тэхён! — В любом случае, — Менсу всё ещё в комнате, сканирует его своим умным взглядом, ставя в неловкое положение, — делай это так, чтобы никто не узнал. Особенно Минхёк и отец Тэхёна. Их хватит удар. Я-то женщина, я ко всему отнесусь иначе, но вот они… — Извините, — Чонгук сочувственно пожимает плечами, — я не хотел ставить вас в такое положение. — Вам следует позвать девчушек погулять с вами, — Менсу поджимает губы, но замолкает. Она понимает, это не её дело. И Чонгук искренне надеется, что эта тема впредь останется закрытой, потому что ему бы не хотелось, чтобы родители узнали об этом в таком вот свете, да и вообще… узнали о таком. Чонгук и сам ещё ничего не знает, в самом деле! Он всего лишь чувствует симпатию и лёгкую влюблённость, а Менсу считает, что у них какая-то крепкая любовь. Выходя из спальни под пристальным взором, Гук вдруг понимает одну вещь — их отношения с Менсу изменятся после этой ситуации. В этом случае действительно стоит быть осторожнее и более бдительным. Ему не хочется доставлять неудобства той семье, что приютила его так хорошо, стала относиться к нему как к своему сыну. Чонгуку вдруг стало совсем неловко и неудобно перед женщиной, он даже почувствовал укол вины. Дойдя до входной двери, Чонгук открывает её, выходя на крыльцо. В воздух ударяет утренняя прохлада, запах росы и свежести, ещё не палящего солнца, а лёгкого, едва ощутимого ветерка. На крыльце лежит букет полевых цветов, заботливо сложенных, аккуратно расправленных и ярко пахнущих. Сдержать улыбку было просто невозможно. Кажется, от такой милой и простой глупости даже выступили слёзы в уголках глаз. Чонгук не знает названия цветов, но уже видел их — синие, белые, фиолетовые, розовые, жёлтые. Они были такими яркими и красивыми, что сдержать свои эмоции было сложно. Да. Злость на Тэхёна сразу же отступила на задний план. Чонгук не решается поднимать букет, но и не решается двигаться тоже. Он чувствует что-то тёплое в груди, щемящее, что-то давит так сильно, заставляя счастливо улыбаться и сонным, влюблённым взглядом смотреть на цветы. Просто цветы. Обычный букет полевых растений. А столько чувств и эмоций, что даже слёзы подкатывают к глазам. Чонгук не слышит шороха позади себя — Менсу ушла на кухню. С ней ещё надо будет поговорить, но можно сделать это немного позже, а сейчас… Чон поднимает букет в руки, крепко сжимая и разворачиваясь в сторону дома. Выкинуть такую красоту просто не получится. У него не хватит на это сил. Только вот парень замирает на месте, не зная, куда должен нести эти цветы — на кухню или в свою спальню. Если вдруг Минхёк заглянет в спальню и увидит там букет, то будут вопросы, а если увидит его на кухне, то и подавно. За всё время, что Чонгук тут жил, он не видел в доме букеты из полевых цветов. Вздохнув, Чонгук направляется в сторону своей комнаты. Он кладёт букет на стол, всматриваясь в цветочки и замечая, как по одному лепестку ползёт маленький муравей. Приложив ладонь к цветам, Чонгук наклоняет голову к плечу, прищуриваясь. Его машинально тянет к тумбочке, телефон словно сам попадает в руки, а пальцы открывают диалог с Тэхёном. от: Чонгук кому: Тэхён***
Тэхён не может найти себе места. Чонгук не ответил ему, хотя уже пошёл третий час. Конечно, он пытался отвлечься на что-то другое. Он занялся работой во дворе, помог отцу и был оставлен сам на себя. Он даже помыл машину от того, что чувствовал острую нужду в том, что его руки нужно было срочно чем-то занять. Тэхёну не хотелось сидеть на месте. Внезапно он понял одну не очень хорошую вещь — Менсу поняла, что их дружба - не просто дружба, и это может повлиять на Чонгука, может повлиять на него самого. Но он так долго дружил с Чимином, и их дружба намного крепче и ярче, а тут… как она поняла? Как догадалась? И что стоит с этим делать? Как правильно поступить? Голова болела из-за количества вопросов, которые всё капали и капали, не давая нормально думать. Мать, вышедшая во двор, с удивлением посмотрела на раздражённого сына и чистую машину, а потом решила промолчать и заняться готовкой обеда. Тэхён не хотел есть, он хотел узнать, что с Чонгуком всё нормально. Он держит на него обиду? Не нужно было говорить про лошадь? Он напугал его или расстроил? — Ебучий день, — зло выдаёт Тэхён себе под нос, крепко закрывая дверь в своей комнате. Он достаёт из-под подушки парилку, сразу же прижимаясь к ней губами, втягивая воздух. Становится немного легче. Мысли устаканиваются, хоть ответов на вопросы Тэхён всё ещё не может получить, хотя ему очень хочется. От безнадёги он созванивается с Чимином, всё ему выдавая, раскрывая всех и самого себя. Друг обещает, что позвонит Чонгуку и поговорит с ним, спросит, как он и что чувствует, а ещё он безумно сильно и требовательно просит Тэхёна не волноваться и не переживать. Он просит Тэхёна не думать. Но если Тэхён не будет думать о том, в каком состоянии Чонгук, он просто умрёт. Вот так просто и легко — возьмёт и умрёт от переживаний и чувства паники и лёгкого страха. Да. Бывает. Не переживай, Тэ. Это всего лишь человек. Подумаешь, он ходит с протезом и ему хочется оказать двойную дозу заботы, но это ерунда, Тэ, не переживай. Ему твоя забота не нужна, ведь он даже не удосужился ответить на твои сообщения. Наверное, не хочет навязчивости. Наверное, уже жалеет о том, что позвонил тебе. Наверное… от: Чимина кому: Тэхён-и он уснул, Тэ. сказал, что рано проснулся и его разморило после завтрака, поэтому задремал. я же говорил тебе. сказал, что напишет тебе позже, хочет порисовать. я побежал, пока Тэхён молчит. Перечитывает сообщение несколько раз подряд и кладёт телефон на свою грудь, продолжая лежать на спине, уставившись в потолок. Тело слегка ломит от выполненной за это утро работы. Он должен сам позвонить Чонгуку через несколько часов? Или он должен написать ему? Или он должен дождаться его сообщения? Медленно вздыхая, Тэхён качает головой — эти мысли просто сведут его с ума. Он точно отправится в психушку первым делом, как приедет в свою квартиру. Попросит выписать ему кучу лекарств и пообещает не быть таким навязчивым прилипалой, пообещает никогда ни о ком не заботиться. А что, если Чонгук переживает? Что, если рисованием он хочет от чего-то отвлечь свои мысли, и вдруг у него нет карандашей или чистых листов бумаги? Может, у него нет острого маленького ножичка, которым он должен точить свои карандаши, делая их острыми? Нет. Тэхён, чёрт возьми, просто невозможный. Он подскакивает со своей постели, доходя до стола. В тумбочке находит несколько чистых листов и небольшой ножик. Парилку он бросает в карман шорт, туда же отправляет и телефон, а после выходит из дома быстрым шагом. — Сын? — мать удивлённо окликает его из кухни. — Скоро буду! — быстро отзывается Тэхён, моментально спускаясь по ступенькам крыльца и садясь в машину, находит ключи под сидением, куда постоянно их прячет. Он едет до дома Паков быстро — ехать-то всего ничего, около трёх-четырёх минут. Нажимать на клаксон Тэхён не хочет, поэтому, подхватив необходимые предметы, он выходит из машины. А после и сам замирает, хлопнув дверцей. Чонгук увидел подъехавшую машину в своём окне, а потому поспешил выйти на крыльцо. И сам же не ожидал того, что увидит. Тэхён стоит около машины, сжимая в руке белые листы и что-то ещё. Чонгук поражённо распахивает губы и первым делом хочет спросить, что парень тут делает. А после понимает. Вспоминает. Видит до ужаса виноватый взгляд и вздыхает, спускаясь по ступенькам, хромая и подходя к парню. — Я в порядке, — мягким голосом говорит Чонгук, видя, как Тэхён неприлично осматривает его с ног до головы, чтобы самостоятельно убедиться в этом, — а ты в порядке? — Теперь да, — Тэхён вздыхает и качает головой, — это было так глупо. Прости. — Я понимаю, просто забылся немного, ты тоже извини меня, — Чонгук всё ещё всматривается в лицо Тэхёна, вздыхая, — ты можешь отвести меня к какому-нибудь красивому месту? Я хотел бы порисовать. — Да, конечно, — с облегчением выдыхает парень и кивает в сторону машины. Сам он садится на своё место, а Чонгук уходит в сторону дома, чтобы взять панамку и карандаши, говоря Менсу о том, что вернётся ближе к вечеру, и что он совсем не голодный. В машине душно. Тэхён сразу же принимается открывать окна, чувствуя, как начинает потеть. Чонгук рядом тоже выдыхает с жаром, держа на своих коленях предметы для рисования. Ким везёт его на луг, находящийся достаточно далеко от их деревни. Там есть несколько деревьев, под которые они улягутся, чтобы на них падала тень, а ещё видны горы. Чонгук опирается спиной на ствол дерева и принимается делать первые взмахи карандашом по своему листу. Тэхён рядом. Он лежит на спине, закинув руки за голову, поймав длинную травинку, прикусив её зубами. Взгляд Чонгука то и дело мечется от гор к Тэхёну. И это… Карандаш рисует сам! Честно! Чонгук ничего не может с собой поделать! Он всматривается в черты лица, в крупноватый нос с родинкой, прорисовывает это, а ещё закрытые глаза и реснички, родинку у века, густые брови и живописные губы. Чонгук накладывает на рисунок тени и наклоняет голову в разные стороны, всматриваясь в довольно симпатичное выражение лица. Он прорисовывает локоны волос, падающие на лоб, прорисовывает руки, лежащие под головой, и очертания крепкой шеи. Чонгук взмахивает карандашом красного цвета без остановки, больше не смотря в сторону красивых гор, которые действительно стоят внимания. Чёрт. — Ты рисуешь меня? Чонгук и не заметил, как Тэхён открыл глаза и повернул голову в его сторону, смотря на него всё это время. Он глядит с такой нежностью во взгляде и спокойствием, что Чонгук чувствует нотку смущения и комфорта. — Нет, — лжёт тут же. Сразу. — Дай мне посмотреть, — Ким требовательно вытягивает руку, а Чонгук решает отшутиться, сжав его пальцы и тряся ладонь в знак приветствия, — давай-давай. Чонгук не хочет показывать, не хочет давать ему смотреть на этот рисунок, потому что он личный. Звучит, конечно, так себе, но является чистейшей правдой! Он не хочет давать Тэхёну смотреть на этот рисунок, ведь тогда бы парень точно увидел, на что Чонгук засматривался. Это и родинки, и пятнышки веснушек, и реснички, и контур губ. Смущенно ведя плечом, Чонгук снимает с головы панамку, бросая её рядом с собой. — Это личное, — пробует Чонгук поспорить, но, конечно же, уже заранее терпит поражение. Тэхён приподнимается, и это выглядит так опасно на долю секунды, что Чонгук даже успевает испугаться. Он вздрагивает и задирает голову, пока Тэхён тянет пальцы к рисунку, желая его выхватить. Чонгук быстро отводит руку назад, но даже и не думает о том, что его крепко схватят за бёдра и притянут ближе к чужому телу, заставляя удариться затылком о землю. Трава практически сразу же приминается под их телами. — Давай сюда, — со смешком произносит Тэхён, вновь протягивая руку к рисунку, второй пытаясь Чонгука начать щекотать. Щекотки он боится. А ещё пугается того, в каком положении они находятся. Тэхён сидит меж его разведённых бёдер и, наклонившись, пытается вырвать из пальцев рисунок, при этом начиная его щекотать другой рукой. Чонгук старается отбиваться. Он пытается крепко сжимать лист бумаги, но требовательные и длинные пальцы Тэхёна заставляют его оглушительно и звонко рассмеяться, обеими руками хватаясь за запястье парня. Тэхён с улыбкой крепче сжимает лист бумаги, разворачивая его и всматриваясь в нарисованное. От волнения Чонгук вцепляется обеими ладошками в запястье Тэхёна, пытаясь прочитать эмоции на его лице. Но Ким молчит. Он всматривается в рисунок с лёгким прищуром, чуть сведя брови, а Чонгук всматривается в его лицо, видя позади огромные ветви дерева и тень, спадающую на них с редкими лучиками света. Внезапно Тэхён переводит взгляд на парня, замечая его румяные от жары (или щекотки) щёки, блестящие, широко раскрытые глаза и распахнутые губы. Тэхён не может отвести взгляд. На самом деле, Тэхён не может не влюбиться ещё сильнее в эту минуту. Поэтому он делает то, что считает нужным. Наклоняется, упираясь обеими руками по бокам от головы Чонгука, и сразу же прижимается своими мягкими губами к сухим губам парня, вжимаясь в него всем телом. Чонгук под ним потрясённо выдыхает и сначала дёргается в сторону, не зная, как на это реагировать. Он даже не может закрыть сразу глаза, распахнув их ещё шире. Перед его взором легко трепещут реснички Тэхёна. Мягкость и нежность затопила грудь Чонгука, заставляя машинально прикрыть глаза, мягко выдохнув ртом, кладя ладони на плечи парня. Тэхён не стал углублять поцелуй. Он мягко чмокает губы и немного отстраняется, всматриваясь в лицо парня под собой. — Спасибо за рисунок, он очень красивый, — шепчет Тэхён. — Это мой рисунок, — Чонгук открывает глаза, улыбаясь легко, — и он останется со мной. — На рисунке изображён я, значит это мой рисунок, — Тэхён жмётся своими пухлыми губами к его щеке, трётся носом о висок и бровь. А Чонгука затапливает нежностью и уединением, достаточно странным моментом, но таким открытым и бережным. Он со всей своей мягкостью проводит ладошками по плечам Тэхёна, гладит его руки и шумно вздыхает, словно пытается что-то сказать и вновь начать спор. Тэхён ощутимо придавливает его к земле, прижимаясь своей грудью к его, но у Чонгука нет сил сопротивляться этому. Ему нравится. И ощущение тяжёлого тела на себе. И ощущение мягких губ, целующих его щёки. И ощущение кончиком носа и щекотных ресничек, скользящих по лицу. Чонгуку нравится. Когда Тэхён медленно выпрямляется и садится рядом, вытягивая ноги, он замечает несколько прилипших травинок к своим коленям. А ещё видит несколько застрявших травинок в протезе Чонгука. А потом сам тянется туда, вытаскивая их. Чонгук садится следом, поправляет волосы и шумно сглатывает, чувствуя себя немного неловко, но легко и свободно. — Ты можешь… поцеловать меня по-настоящему? — спрашивает Чонгук тихим голосом, утыкаясь подбородком в плечо Тэхёна. — Могу, — Ким шумно усмехается, поворачивая голову, — а ты не будешь жалеть после этого поцелуя? — О чём жалеть? — спрашивает Чонгук вновь тихо. — Обо всём, — пожимает плечами Тэхён. Они молчат, смотрят друг другу в глаза, замирая. Словно именно так разговаривают не они, а их души. Хочется и дальше всматриваться в глаза и замереть в этом моменте. — Я не буду жалеть, — обещает Чонгук, сидя рядом. Тэхён кивает. Хмыкает. Улыбается. И вжимается своими губами в губы Чонгука так быстро, что у обоих перехватывает дыхание. Он не спешит сразу же выпускать язык, сначала лениво мнёт его губы своими, заставляя широко и шумно вздыхать, цепляться за ладошки. Он позволяет Чонгуку насытиться этим моментом, позволяет ему полностью прочувствовать эту атмосферу и жар их тел. Он чмокает губы Чонгука легко, с особой нежностью и лаской, которую хочет подарить этому парню. Чонгук тянется ладошкой к Тэхёну, переплетает с ним пальцы и не может начать нормально дышать, когда между его приоткрытых губ плавно скользит язык. Тэхён целует его не пошло и не изучающе — он словно знает рот Чонгука от и до, поэтому двигается медленно, влажно скользит своим языком по чужому, снова его ласкает. Чонгук почти что задыхается, пытаясь ответить на такой поцелуй и повторить движения языка Тэхёна. Они целуются, и это выходит так нежно и любяще. Это выходит так, словно они не виделись очень-очень долго, но продолжали поддерживать общение. Этот поцелуй нежный, как цветы, собранные в букет. Этот поцелуй нежный, как застрявшие травинки в протезе. Этот поцелуй нежный, как контуры рисунка на листе бумаги. Это заставляет сердце трепетать. Тэхён отрывается первым, давая парню вздохнуть побольше воздуха. Они не в силах отвести друг от друга взгляды, не в силах перестать смотреть на черты лица и контур губ, глаза и румяные щёки. Чонгук крепче сжимает пальцы и шумно выдыхает, совершенно весело и не свойственно себе, начиная хихикать. Тэхён поддерживает смех и этот их день становится самым счастливым для Чонгука. На данном этапе своей жизни он чувствует ту самую свободу и лёгкость. То, что хотел почувствовать утром, чувствует сейчас. И неловко касается своих губ пальцами, всё ещё чувствуя на них фантомные касания Тэхёна. — Мне понравилось, — он вздыхает и прищуривается, снова тянется к карандашу и небольшому ножичку, чтобы его поточить. — Мне тоже, — честно признаётся Тэхён, протягивая руки к листу бумаги. — Ой, — неожиданно выдаёт Чонгук, замерев. — Ой? — спрашивает Тэхён, выпрямляя спину и поворачивая голову в сторону парня. Он замирает, видя большую каплю крови на его пальце. Коротко вздыхая, Тэхён тянет ладошку к пораненому пальцу и морщится. — Ты же не будешь терять сознание? — решает уточнить Чонгук, разрядить обстановку, но шипит из-за боли, — немного больно. — Немного больно? — переспрашивает Тэхён? — как вообще можно было умудриться порезаться о такой ножик. Дай его сюда. Он даже немного злится, пока отнимает ножик, а после встаёт и идёт до машины. Достаёт небольшую бутылку с водой, которую набирал из колодца. Он льёт на палец воду и хмурится, а Чонгук стойко терпит, потому что эта боль не самая сильная и серьёзная в его жизни. Было хуже. Тэхён закрывает крышкой бутылку и уходит на поляну, начиная ходить по ней. Чонгук не совсем понимает, что делает Тэхён, пока тот не возвращается с несколькими зелёными листочками. — Чёрт, только не говори, что это подорожник, — смеётся Гук, вытягивая палец и позволяя Тэхёну лечить его. — Полевая медицина, — усмехается грустно Ким, аккуратно обращаясь с пальцем парня. — Вот же, — вновь тихо смеётся Чонгук, поднимая взгляд на лицо Тэхёна, — ты же не будешь переживать из-за этого? Тэхён ведёт плечом, даёт неоднозначный ответ, а Чонгук прижимается губами к его плечу и прикрывает глаза, вдыхая запах его тела, пытаясь переварить всё произошедшее за этот день. — Сегодня ты… катался на лошади?.. — Да, — Тэхён слегка напрягается, поворачивая голову в сторону Чонгука, всматриваясь в его лицо, — это напугало тебя? — У меня были смешанные чувства, поэтому… не знаю, как объяснить. — Скажи мне, — доверительно шепчет Тэхён, поднимая ладонь парня и целуя его тыльную сторону, поглаживая своими пальцами. — Я… наверное, это глупо, Тэ, — Чонгук осекается, ведёт плечом и хмурится так сильно, что появляется морщинка между его бровей. — Глупо? — улыбается легко Ким, — а схватить бумагу и этот проклятый ножик, и сорваться к тебе, было не глупо? Они молчат. Думают. Смеются. — Прости, — улыбается Чонгук, — это было связано с моим прошлым. Я подумал о том, что… — Ох, нет, — Тэхён морщится болезненно, — я заставил тебя думать о таком прошлом. Чёрт, я не хотел делать тебе больно, Чонгук, прости меня. — Нет-нет, — Чонгук качает головой и вновь смущённо тычется лицом в плечо Тэхёна, бубня, — я подумал о том, что скучаю. — Скучаешь? — переспрашивает Ким, прищуриваясь. — Мне так жаль за то, что я позволяю себе такие мысли. Я не должен скучать по тому, что было, ведь это принесло мне такую травму, которая немного подпортила мне жизнь. И моя мама, её сердце едва ли выдержало подобное, отец тоже сильно волновался, а я после всего этого… после того, как причинил им и себе кучу боли, всё ещё скучаю… — Ты скучаешь по лошадям? — уточняет Тэхён тихим голосом, не желая нарушать такую атмосферу. — Да, — с горечью выдаёт Гук, прикрывая глаза, — я не должен скучать по ним, и, знаешь, жизнь меня жестоко проучила. — Но ты любишь их, поэтому и скучаешь, — парень вздыхает, кладя ладонь на спину Чонгука, подталкивая его ближе к себе и обнимая, прижимая к своей груди, — почему ты говоришь, что не должен? Это твои чувства, Чонгук. Ты ведь жил этим? — С самого детства, — откровения срываются легко, лучше и проще, чем на сеансе у специалистов, — и я всегда любил лошадей, всегда любил быть верхом на лошади и быть наездником мне очень нравилось. — Конечно, ты не отделался бы от этой любви так просто. Чонгук, но это ведь нормально. Конечно, то что произошло с тобой, это было жестоко и тяжело, и я не представляю, какой страх ты испытал после всего этого, и я даже боюсь думать о том, как тяжело тебе было после. Но то, что ты продолжаешь это любить, это не делает тебя каким-то плохим человеком. Тэхён дышит размеренно, медленно, продолжая поглаживать спину Чонгука, прижимая его к себе. Чонгук принимает эту заботу и поддержку, вжимается сильнее и трётся щекой о грудь, обнимая ладошками за талию. — Не могу, Тэхён. Чувствую себя виноватым. Всё время чувствую себя виноватым за то, что скучаю по этому, что хочу перебороть свой страх и… вообще-то я больше не смогу сесть на лошадь из-за протеза, но мне бы хотелось, знаешь… просто постоять рядом с лошадью без мыслей о том, что она встанет на задние ноги и забьёт меня передними. Голос Чонгука тонкий и сожалеющий. Тэхён пропускает все его чувства через себя. — Ничего плохого не случится, если ты подойдёшь к лошади и рядом с тобой будет кто-то ещё, кто сможет тебя оградить и защитить, — уверяет Тэхён, — я бы и сам был рядом с тобой в такой момент, и помог бы тебе. — И как бы это было? — спрашивает Чонгук, открывая глаза и всматриваясь в деревья и пространство вокруг, слушая стук сердца Тэхёна. — Ну, наверное, для начала я бы показал тебе фото своей лошади. Малинки. Она красивая. А потом, пока она стояла бы в стойле, я бы привёл тебя к ней и дал просто на неё посмотреть. Не заставлял бы подходить близко, а просто смотреть на неё. Она бы сразу тебя увидела и поприветствовала своим ржанием. Во всяком случае, я бы взял тебя с нами на прогулку, но держал её всё время, чтобы ты не боялся. И если бы ты захотел, я бы дал тебе погладить её. — Я, наверное, упаду в обморок от страха, — замечает Чонгук, не сдержав грустной улыбки. — Я буду рядом, — улыбается и хихикает Тэхён, — не всё же сразу, Чонгук. Постепенно. Слышишь? — Да, — судорожно выдыхает парень и поджимает губы, повторяя, — постепенно. — Попробуем? — с надеждой спрашивает Тэхён. — Наверное, — отзывается Гук, — но только не сегодня. Я буду чувствовать вину за это и… может быть, мне стоит обсудить это с родителями? Поставить их в известность? — Не нужно, — качает головой Тэхён, — ты заставишь их волноваться и переживать. Они будут докучать лишней заботой. А у тебя для этого есть я. — Точно, — смеётся Чонгук, потирая веки пальцами, — тогда… попробуем. Но только, если ты будешь рядом. И если я скажу, что всё нужно прекратить, мы прекратим. — Как скажешь, — кивает в согласии парень, тряся волосами. — Господи, — шепчет Чонгук, — не понимаю, на что я соглашаюсь. Вернее, понимаю, и поэтому чувствую… страх. И я взбудоражен. Что, если я не смогу? — Мы будем пробовать, — пожимает плечами Тэхён, — не говори только, что ты с первого раза решил сесть на лошадь. Всё будем делать аккуратно и постепенно. Мы не должны доломать твою психику. — Спасибо, — Чонгук не знает, отвечает он искренне или с лёгкой издёвкой, но он чувствует волнение и лёгкий страх в груди, чувствует острое желание сжать руки в кулаки и собраться с мыслями. Чёрт. Его дурная голова. О чём он вообще думает, чёрт возьми?***
Нет, они не начали пробовать сразу же. Чонгуку, как оказалось, нужно было чуть больше времени, чем они думали изначально. Всё началось с просмотра фотографий и видео с лошадьми, после которых глаза Чонгука часто влажнели и краснели, а кончик носа тёрли в разы чаще. Это было сложно. То, что было его травмой, пугало его до трясучки в теле и наводило на истерику каждый раз, стоило только об этом подумать, вводило в дикий ужас, к этому нужно было вернуться… Чонгук не мог сразу окунуться в этот омут с головой. Тэхён оказался прав — говорить родителям об этом не стоило, даже Менсу и Минхёку такое не надо было доверять, потому как они могли всё передать родителям Чонгука. Расстраивать их, заставлять переживать и сомневаться в себе Чонгук попросту больше не мог. Он и так очень сильно подвёл их этим ужасным случаем, а доводить сильнее, чем уже было, ему не хотелось. Он послушал Тэхёна. Стал держать эту мысль при себе, решая ни с кем ею не делиться. Он переваривал это самостоятельно, но всё же помощь со стороны ему требовалась. Первым из посторонних людей, кто узнал об этом, был Чимин. И он был против. С самого начала парень категорично высказался по поводу этой затеи, говоря о том, что шутить с таким страхом попросту не стоит, а они хотят справиться с этим самостоятельно, без помощи специалиста, который мог бы им помочь. Чонгук отмёл сразу все слова о специалистах, у которых насиделся в креслах за всё время, зная все слова, которые они могли бы ему сказать. Они спорили с Чимином, и если Чонгук говорил, что хочет попробовать исправить, то в душе он всё равно чувствовал неуверенность и страх. Было тяжело морально собраться с таким. Есть детки, которые боятся уколов, а есть Чонгук, который боится лошадей. Это, конечно, тяжело сравнить, но по факту суть была одна. Страх. Он не давал нормально дышать, он мучал и выжимал все силы. Страх душил и сжимал шею в тиски, мучая Чонгука каждый день. Он скучал, чёрт, каждый день он просыпался с мыслью о том, как скучает по ласкающему ветру в его волосах, по свежему воздуху, забивающемуся в лёгкие. Смог бы он вообще когда-нибудь сесть на лошадь? Смог бы удержаться на ней? Смог бы он пустить её в галоп, развивая скорость и уносясь вдаль? Ответов всё ещё не было ни у него, ни у Тэхёна. А Тэхён, он… он всё ещё целовал его. Они не делали это около домов или на улицах, но они целовались везде. Однажды они заехали на пляж поздней ночью, где не было уже посторонних людей. Они целовались, стоя на берегу, позволяя ногам утопать в песке. Тогда Тэхён крепко сжимал талию Чонгука, притягивая его к себе. Он целовал его жадно, потому что до этого они не виделись несколько дней из-за работы. И Тэхён позволил себе это — забрать всё поцелуями. Чонгуку нравилось. Его губы легко и быстро опухали от покусываний, а он и не сопротивлялся такому раскладу. Однажды они целовались в машине, когда только-только приехали на луг. Вокруг них никого не было, и Чонгук прижался к парню первым. Трогательно положил ладошку на голую коленку Кима, поддался вперёд и столкнулся с ним своей грудью, выбивая воздух из лёгких. Он сам вжался в него губами и был счастлив слышать лёгкий смех. Тэхёну это тоже нравилось. А потом они целовались в лесу, когда после небольшого дождя их отправили за грибами. Грибов, конечно же, не было, зато вся футболка Чонгука была испачкана из-за ствола дерева, к которому его прижимал Тэхён, выцеловывая его рот. Тэхён попробовал впервые зайти чуть дальше. Кроме поцелуев в губы, он уделил внимание шее Чонгука, а парень хихикал в ответ, признаваясь, что ему было щекотно. Тэхён тогда чесал свой подбородок со свежей щетиной, хмыкая и ругаясь на самого себя. Но дела шли в пользу большой и искренней любви. Они всё время смотрели друг на друга, всё время держались за руки и очень много разговаривали. Поведали друг другу о страхах, о счастливых моментах, смеялись до коликов в животах и едва ли не плакали, беседуя о прошлом и будущем. Они сдружились. Сблизились. Влюбились. Чонгуку всё нравилось. Изредка он оставлял заметки в своём дневнике, где писал о любви к Тэхёну, и также изредка он тайком протаскивал букет цветов в свою комнату, дожидаясь, пока они завянут, чтобы только потом выкинуть их. Тэхён собирал полевые и луговые цветы самостоятельно. Однажды, он делал это прямо при Чонгуке, выглядя как настоящий флорист, подкладывая и подбирая необходимые цветы друг к дружке. — А дальше? — спрашивал у него Чонгук, замечая, как Тэхён закончил обвязывать небольшой верёвочкой букет. — А дальше я осматриваю его и дарю тебе. — И всё? — И всё. Тэхён был красивым. Чонгук часто любовался его внешностью, пытаясь выведать у него, куда он спрятал рисунок с его изображением. Тэхён не признавался, шутил, кусался и юлил, уходя от темы, а Чонгук ничего не мог поделать с собой — ему было интересно. Он наблюдал за Кимом. За тем, как он расслабленно снимал тапки со своих ног, позволяя босым ступням утопать в свежей и сочной траве, как он разваливался по сидению машины, закинув ступню на колено, широко раздвинув ноги. Короткие шорты не скрывали очертания бёдер. Ему нравилось наблюдать за тем, как какая-нибудь длинная травинка оказывалась между губ Тэхёна, пока он зажимал её и вгрызался, перекатывая между губ. Ему нравилось, когда Тэхён поправлял свои кудрявые волосы и надевал солнцезащитные очки. Чонгуку нравился Тэхён. Так же, как Тэхёну нравился Чонгук. Его тёмные и блестящие глаза, родинка под губой, которую всегда было приятно целовать, его мягкие и крепкие руки, даже шрамики на бедре и отсутствие ноги ничуть не портили природную красоту Чонгука, которой любовался Тэхён. Он любил наблюдать за ним сквозь тёмные очки, или любил притворяться, что спит. Тогда Чонгук гладил его волосы, перебивая прядки пальцами, а Тэхён млел от прикосновений и искренне хотел, чтобы это не заканчивалось. Хорошее и не заканчивалось. Они жили в своём маленьком уютном мирке. Но в один из дней, когда родители Тэхёна работали в другой деревне, он позвал Чонгука в гости. — Ты уверен, что я смогу? — бубнит Чонгук, заходя в дом Тэхёна и осматриваясь. — Конечно, — отмахивается Тэхён, — будешь чай? Родителей всё равно до позднего вечера не будет, а может и до ночи, скотина сегодня на мне. — Буду чай, — вздыхает Чонгук и садится на свободный стул, рассматривая кухоньку. Уютно, свежо, свободно. Не так, как в семье Паков, но тоже хорошо. Тэхён ведь тут жил большую часть своей жизни, да? — Мёд в чай добавить? Вместо сахара, — спрашивает Ким, пока гремит посудой, снимая чайник с плиты и наливая кипяток в кружку. — Давай, — Чонгук трёт влажные ладони о бёдра — всё ещё не может справиться с тревогой, охватившей его тело. Тэхён ставит кружку перед Чонгуком, наклоняется, целуя его в макушку, а после берёт кружку для себя. Они пьют чай в тишине, Тэхён задумчиво кусает губы, а Чонгук отсчитывает секунды. Ему и самому интересно, сможет ли он подойти к лошади на расстоянии вытянутой руки. Это, наверное, слишком близко. Ему хочется попробовать быть сильным. В первую очередь ради себя. Следом, ради Тэхёна и родителей. Ему хочется преодолеть страх. Когда чай заканчивается, а Тэхён заботливо убирает кружку и помогает встать, Чонгук чувствует, что готов упасть на пол. Его даже мутит от лёгкого волнения. Он прислоняется лбом к двери, ведущей во двор и замирает. Тэхён терпеливо ждёт: отвлекает лёгкими поцелуями и поглаживаниями по спине и плечам. И, вот. Тот самый момент. Чонгук чувствует запах, исходящий из двора. Он видит летник и стоящих в загонах животных. Ему уже хочется отвернуться и отправиться к себе домой. Тэхён идёт впереди, обувается, подаёт обувь Чонгуку и следом руку, помогая спуститься со ступенек и сам замирает, всматриваясь в реакцию Чонгука. Пёс, сидящий в будке, лениво гавкает пару раз, а Чонгук делает несколько шагов, подходя к кадушке с водой, резко тормозя. В стойлах две лошади. Они смотрят прямо на него, а Чонгук замирает, крепко сжимает руку Тэхёна в своей. — Глубокий вдох, — напоминает Тэхён своим приятным бодрящим голосом в самое ухо. Чонгук послушно глубоко вдыхает, задерживая дыхание, — выдох. Ещё раз. Чонгук находит ладошку Тэхёна, сжимает её в своей и дышит ровно так, как ему говорит парень. Он во все глаза смотрит на животных, стоящих перед ним, но двинуться вперёд, увы, больше не может. Ноги словно приросли к земле, оказались прибиты гвоздями. Страшно. Чонгук хочет испытать себя, хочет всё исправить, но Тэхён мягко сжимает его ладошку, прижимая к своей груди, крепко обнимая. Они не уходят со двора, обнимаются, а Чонгук всё не может перестать смотреть на животных. Кажется, те многое понимают — фырчат и издают ржание, продолжают есть, моргая своими длинными ресницами. — Они не трогают тебя, — напоминает Тэхён, мягко поглаживая крепкую спину парня, — они просто смотрят. И мы тоже просто смотрим. Тут между нами расстояния метра в три, не волнуйся. — Знаю, — убеждается Чонгук, но больше не может. Воспоминания волнами накатывают на него, заставляя морщиться и глаза слезиться. Он понимает, что плачет. А после качает головой в отрицании, и Тэхён ведёт его в сторону дома, сажая на кухне на стул. Он гладит его щёку и мягко целует в лоб, говоря о том, что Чонгук справился, что он был молодцом и сделал всё правильно. Тэхён говорит, что мучить себя не нужно, нужно лишь пробовать такими маленькими шажками, стараясь не торопиться раньше времени. — Они очень красивые, — шепчет успокоившийся парень, коротко вздыхая. — Да, — легко соглашается Тэхён, — попробуем ещё, да? В другой раз. Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — кивает благодарно Чонгук. Они улыбаются друг другу. Да, они попробуют в следующий раз. И буду пробовать ещё. Потому что Чонгуку хоть и страшно, но сдаваться он не хочет.