Дорога 99 поворотов

Тот, кто жил в общежитии и служил в армии, может есть когда угодно и с кем угодно. Испортить аппетит Аянге мог разве что приступ гастрита, но не общий котелок с Ван Ибо. Оказывается, угрызения совести с этим тоже справлялись. Аянга умывал позеленевшего Ван Ибо, мысленно ругался на себя и себя же оправдывал: в конце концов, что он такого сказал? Всего лишь похвалил Сяо Чжаня! Ван Ибо почти не реагировал ни на предложения Джексона и Ван Чжочэна проводить его домой, ни на возражение Аянги, что отвезет сам. Похоже, без присмотра действительно было не обойтись. Аптечка Ван Ибо поразительно напомнила собственную: обезболивающие, снотворные, мази от растяжений и синяков, таблетки от гастрита. Аянга, пока почти тащил Ван Ибо к кровати, не разглядывал обстановку квартиры — было не до того. Если Ван Ибо сейчас заболеет, что тогда будет с их рейтингами? И что вообще с ним такое? Аянга все ещё не был готов сидеть над Ван Ибо со стаканом воды. Он захлопнул за собой дверь, как попросили; зашёл в первое же попавшееся кафе взять чая, перевести дух и понять, что это было. Ван Ибо ему не друг и никогда им не будет, пусть бы провожали Джексон и Чжочэн. Откуда только взялась эта мысль, что нельзя оставлять Ван Ибо с соперниками?! Аянга готов был дать себе по лбу. А кровать у Ван Ибо широкая, не на одного. И халат, который Аянга второпях сдернул с кресла, по росту пришелся бы кому-нибудь повыше… К счастью, маска скрыла от продавца его перекошенную физиономию. Едва он успел расплатиться, как зазвонил телефон. — Где ты? Я тебя потеряла. — Прости, я забыл, — Аянга вспомнил, что они с Ли Хэн договаривались обсудить вопросы студии. — Ты в порядке? — Нет, — Аянга сел за свободный столик, ссутулился и подпёр щеку кулаком. — Ван Ибо жив? — деловито уточнила Ли Хэн. — Двадцать минут назад был. Он ещё меня переживет, что ему сделается, — Аянга невольно и криво улыбнулся, выпил одним глотком половину чая и встал. — Шоу продолжается. Шоу маст гоу он. — Хочешь, я приеду, сходим куда-нибудь поужинать? — Спасибо, не надо. Я закажу себе ужин, посижу в асане и лягу спать. — Хорошо, я позвоню тебе утром. Отдохни. — Обещаю. *** Конечно, это был не «Гарри Поттер». Аянга хохотал и аплодировал вместе со всеми, когда Чжочэн и На Ин появились в образе Алисы и Шляпника, причем не тривиально — к ногам На Ин невероятно шли узкие брюки, а ее озорная улыбка из-под цилиндра придавала Шляпнику особую изюминку. Чжочэн ограничился кружевной блузой и бантиком, а Аянга нахмурился после бурных аплодисментов: им придётся выступить ещё лучше, чтобы перебить впечатление. У него порой руки чесались, так хотелось сжать Ван Ибо за плечи, взять за подбородок двумя пальцами, чтоб выгнул шею и опустил наконец глаза. Дело уже было не только в Далуне, заставить Ван Ибо признать поражение стало принципом. Аянга сам себя боялся иногда — если нечаянно сломать Ван Ибо, можно потом бежать пешком до самого Ордоса. Правда, Ван Ибо было не так просто сломать, он как-то резко повзрослел и окреп. Вырасти особенно не вырос, но весовые категории могли оказаться сопоставимыми. Костюмеры и гримеры в очередной раз сотворили чудо и упрятали всю эту мышечную массу — Ван Ибо перед очередным выходом выглядел высокой, но вполне симпатичной девицей в короткой юбке, с наклеенными ресницами и подвитыми концами парика. Аянга бросил взгляд на накрашенные губы и невольно облизнул свои, вспомнив вкус дешевой помады студенческих времён. Он только хмыкал на все заявления о внешней женственности или маскулинности — он по себе знал, что дело не в этом. Сыграть можно хоть женщину, хоть птицу, хоть дерево, если умеешь. Ван Ибо умел. — Ого! — присвистнул Джексон, наматывая круги вокруг Ван Ибо. — Очень круто, знаешь ли… неожиданно, конечно, но тебе определенно идёт! Силуэт Ван Ибо четко обрисовывался на фоне сияющего выхода на сцену. Аянга взял с подноса на столе бутылку с водой и осторожно отпил, чтобы не испортить грим. Ван Ибо внезапно и совершенно не по-женски полез под короткую юбку что-то поправить. — Не-не, чувак, — Джексон перехватил запястье. — Не делай так! Аянга чертыхнулся, в пару шагов преодолел расстояние и набросил на плечи Ван Ибо свой пиджак, оказавшийся длиннее юбки. Ван Ибо поджал накрашенные губы, повел плечами, будто хотел сбросить, но стерпел. Что понадобилось Ван Ибо в гримёрке за пять минут до номера, Аянга не понял, но по инерции пошел хвостом. Ван Ибо обернулся на шаги, Аянга протянул-таки руку подцепить подбородок, — и в живот прилетел тычок. Не сильный, не такой, чтоб сбить дыхание, но ощутимый. — Руки убери, — прошипел Ван Ибо. И тут стоило бы отпустить очередную придирку и свалить по-хорошему, но в голову сквозь запах грима и лака для волос ударил привычный уже травяной дух, и Аянга шагнул вперёд, нос к носу. — А с Далуном ты как, нежнее?.. Может, Ван Ибо ударил бы его уже всерьез, но их потеряли, в коридоре зацокали каблуки — Аянга опомнился и отшатнулся. Они так и вышли на сцену взъерошенные. Не внешне — с образами все было в порядке. Роль волка позволяла Аянге преследовать, а Красная Шапочка следила за ним, не отводя глаз. Зрители увидят в этом что-то свое под игривую музыку, но Аянга был уверен, что сейчас они с Ибо едины в своей ненависти друг к другу. Получилось все, даже танцевальная импровизация на пять секунд, после которых они снова разошлись в разные стороны. Зато после аплодисментов накрыл нервный озноб, а потом волна жара. Если бы это был не Ван Ибо, а тот же Чжочэн, Аянга сейчас обнял бы его, пожал руку и похвалил, но Ван Ибо не хотелось хвалить, хотя не за что было и ругать. Взгляд цеплялся за рюши юбки, не прикрывавшей колени, за завиток локона, от которого овал лица казался нежнее. Он не подумал, что об этом образе Ван Ибо скажет Далун, но теперь мысль была как ведро холодной воды. Стоило, наверное, наведаться к врачу за успокоительными хотя бы на время шоу. За кулисами Ван Ибо снова полез под юбку, и Аянга сдержал порыв то ли перехватить ладонь, то ли самому поправить все, что там слезало, чтоб больше так не делал. Можно было еще дать по рукам крутившемуся рядом Джексону, чтобы не дергал край юбки и не дразнил. Какая теперь разница, пусть Ван Ибо хоть посреди коридора раздевается. До поздней ночи Аянга рылся в сети. То ли у них получилось так хорошо, что плохо, то ли так плохо, что хорошо: фанкамы сливали с рекордной скоростью, ленты комментариев невозможно было дочитать. Аянга наконец плюнул на все и отрубил телефон. До подъёма оставалось меньше семи часов. Аянга постарался подумать о чем-нибудь хорошем, например, о традиционной летней поездке домой, но мысли снова быстро перескочили к дневным событиям, к аплодисментам и короткой красной юбке, мелькавшей перед глазами. … Аянга потянул вниз край юбки, чтоб сделать её длиннее, но не вышло. Тогда он забрался ладонью, ощупал плотную, чуть шелковистую ткань колготок, и неожиданно наткнулся на край, за которым начиналась кожа — не колготки, а чулки, поэтому и сползали. Он оттянул резинку, торопясь, пока не оттолкнули, но когда ладони легли на голые ягодицы, Ван Ибо вздохнул и выгнулся, подставляя зад. Сильнее повеяло тем лёгким ароматом свежей травы с медовым привкусом, которым всегда пахло от Ибо, рот наполнился слюной. Аянга, уже не скрываясь, задрал юбку сзади, впился губами в шею и расстегнул брюки… Он проснулся с рукой на члене. Сон в памяти был ещё так свеж, Аянга будто ощущал запах и осязал тело, и даже ярость осознания не могла перебить возбуждение. Дрочить на Ван Ибо — ни за что, но ничто другое в голове не удерживалось. Аянга устал, измучился и наконец забылся с неутоленным желанием. Он просто слишком много вложил в подготовку номера, бывает, а образ Ван Ибо оказался слишком ярким. Для шоу это было хорошо, но все равно плохо. Аянга злился на него, на себя, на Далуна, на организаторов шоу, но представление должно было продолжаться. На очередную репетицию он надел черную футболку с длинным рукавом и черные джинсы, не пытался замаскировать следы плохого сна — нечего молодиться и улыбаться, Ван Ибо ещё не знает, каким он может быть. Аянга взглянул в зеркало на хмурую бледную физиономию: вот сейчас самое время было бы играть злобного ревнивца Клода Фролло. *** Вместо успокоения близость Юньлуна растревожила ещё больше. Пока они были рядом, занимались сексом и лежали в сцепке, Ибо почувствовал себя лучше, но как только Юньлун уехал в аэропорт, в душе образовалась дыра. Хотелось забраться под одеяло, все ещё хранящее запахи их близости, и провести там время до следующей встречи. Может, звёзды находились не в том положении, гороскоп подводил, наступило эмоциональное выгорание или разыгрались магнитные бури — Ибо не находил объяснимых причин такого упадка сил. Он заставил себя подняться с кровати по будильнику, заварил в термокружке крепкий зелёный чай и побрел собираться. Репетиции на этой неделе проходили в Пекине, но финальный прогон и само выступление перенесли на сцену в Чэнду, чтобы привлечь больше зрителей. Аянга тоже выглядел так себе, но Ибо не собирался комментировать очевидное: достаточно было взглянуть в зеркало и убедиться, что картина в целом печальна, и они друг другу соответствуют как нельзя лучше. — Давай после Чэнду отправишься на обследование, — предложила менеджер. — Да, — Ибо проходил ежегодный осмотр летом, но лучше перестраховаться, чтобы заранее скорректировать расписание. Если менеджер заговорила о врачах, наверное, без макияжа все было совсем плохо. — Ты не заболел? — осторожно поинтересовался Юньлун. Они говорили каждый день по вечерам, пока Ибо не засыпал с телефоном в руках. Ибо прислушался к себе и честно ответил: — Нет. Но я очень по тебе соскучился. — Я по тебе тоже. Скоро увидимся, и дай знать, что скажут врачи, — улыбка Юньлуна в окошечке экрана согревала сердце. — Окей. У Юньлуна завтра было выступление, а день Ибо начинался с записи, так что они попрощались заранее. Он выпил таблетки, но как назло, сон ни в какую не шёл. Ибо вертелся на кровати, живот крутило, хотя в туалет не хотелось. Разговор с Юньлуном отвлекал от боли, но звонить заново было поздно. Ибо открыл чат и стал прослушивать одно за другим голосовые сообщения от Юньлуна, но это уже не помогало. Под одеялом стало жарко, без одеяла — холодно, хотя кондиционер работал нормально. Кровь словно превратилась в лаву, Ибо весь взмок, но сил встать не было. Да что с ним происходит?! Стук в дверь показался очень резким и громким, Ибо по инерции скатился с кровати и даже не спросил, кто там, а когда увидел Аянгу, чуть не застонал в голос: вечерняя репетиция! Голову словно набили ватой, слова отдавались в ушах непонятным гулом. Ибо больше догадывался, чем понимал, что Аянга отчитывает за забывчивость и напоминает про прогон. Если не станет лучше, придется звонить менеджеру и вызывать врача, завтрашнюю запись надо было выстоять во что бы то ни стало. — Ты меня не слушаешь! — разозлился Аянга. — Гэгэ, мне нужен перерыв, — они столько раз репетировали, что Ибо воспроизвел бы движения даже с завязанными глазами. Непривычное вне сцены обращение царапнуло обоих. Аянга вскинул голову, а Ибо стушевался и отвернулся. — Хорошо, — неожиданно согласился Аянга и вместо того, чтобы уйти, сел на диван. — Что с тобой? — Кажется, температура, — Ибо плюхнулся рядом с бутылкой воды. — Тебе не кажется, — Аянга бесцеремонно пощупал лоб и щёку, нахмурился. — Ну ты нарочно, что ли? Опять что-то съел? У нас же завтра запись. Менеджеру звонил? Лицо Аянги расплылось перед глазами, Ибо зажмурился, покачал головой и наклонился вперёд. От плеча Аянги пахло почти как от Юньлуна, сильно, знакомо и приятно, в пересохшем рту скопилась слюна, а по рукам пробежали мурашки. Наверное, он выглядел совсем жалко, раз Аянга не оттолкнул его, а приобнял. — Давай вызовем врача, вдруг станет хуже. — Не надо, — не хотелось шевелиться, никакого врача и ничего вообще. Знакомый запах успокаивал, с закрытыми глазами было легче. До прихода Аянги он думал, что свихнется и даже не удержит в пальцах телефон, если придется звонить. Каждая клеточка не только горела, но и болела, словно всюду одновременно втыкали тонкие и острые иглы. В груди давило так, словно сердце вот-вот пробьет ребра и выскочит наружу. Аянга всё-таки полез в карман, видимо, за телефоном, Ибо перехватил руку. — Гэгэ, пожалуйста. Холодно, — Ибо жаловался, а Аянга не злился, не шипел, а растирал и грел его ладони. Что вообще происходит?! — Только попробуй меня заразить тоже, — непривычно мягкий голос Аянги противоречил его же словам. — Почему ты не хочешь врача? — Мне легче сейчас, — Ибо продолжал трясти озноб уже не от холода, а от паники. — Эй-эй, ну ты чего, — Аянга обнял его крепче. — Одеяло? Или ванну? Набрать тебе воды? Ибо поднял голову, облизнул сохнущие губы и попытался сфокусировать взгляд. От рук Аянги шло тепло, опираться на них было удобно. Стало жарко, но боль отступила. Может, ему показалось прежде? Нет, он не забыл бы про прогон, если б не чувствовал себя так плохо. Ибо ненавидел слабость, но страх снова остаться одному с этой непонятной болезнью был сильнее. — Не надо, только не уходи, пожалуйста, — Ибо не мог поверить, что это прошептал он, а не кто-нибудь другой за него. *** Аянге не верилось, что Ван Ибо так позволяет себя обнимать. Что он сам обнимал Ван Ибо после всего, что было. Да, они иногда прикасались друг к другу вынужденно или случайно, но сейчас происходило что-то нереальное, и в то же время такое… Правильное? Наверное, Ибо просто было очень плохо, раз он это позволял, плохо до такой степени, когда все равно, что с тобой делают? Но он вроде бы говорил, что стало легче? Это не походило на простуду, но Аянга слишком хорошо успел узнать Ван Ибо, чтобы заподозрить в лени. Если это какая-то другая болезнь, в карантин они попадут вместе, потому что Аянгу тоже начинало потряхивать. — Ты весь горячий, — Аянга водил по горячей спине ладонью, уже не нюхал кожу, а откровенно прижимался носом между шеей и плечом. — Что у тебя болит? У него самого — не болело. У него как будто огненные змеи проползали под кожей, подрагивали пальцы, накрывало ощущение, что вот-вот скрутит судорога, если не бежать, делать, брать свое… Очень похожее на гон, только сильнее и… Приятнее? Но это не мог, не должен был быть гон. И Ван Ибо двадцать три, в каждом информационном листе было указано, что он бета, Аянга сам видел. Ибо уже практически сидел на нём верхом. Запах трав туманил голову и вместе со словами Ибо подсказывал пока ещё смутную догадку. Чужой член уперся в живот. Аянга бы заподозрил провокацию, но Ибо действительно весь горел, да и сама мысль, что Ибо станет его соблазнять, была бредовой. И между ними было мокро так, будто они уже кончили, в голове наконец оформилось четкое: пиздец. Полный. Не отдавая себе отчета, Аянга встал, пошатнулся, но удержался и удержал Ибо на руках. Опустил на постель и все так же инстинктивно пробрался пальцами под кромку штанов и белья — просто проверить. Ибо не успел понять и помешать, пальцы легко проникли в тело пониже члена, и только тогда Ибо вскрикнул, выгнулся и сжался. Так не бывает у альф, и у бет тоже. Омег Аянга так не трогал, но это не перепутаешь. Пальцы теперь тоже пахли, хотелось сдернуть с Ибо штаны и припасть, вылизать, собрать этот запах, взять — но в дурман примешалась горечь, Ибо отшатнулся, в прояснившемся взгляде блеснул страх. — Ты… Ты не знал?! — Аянга прокашлялся, чтоб не хрипел голос. Основы всем преподают ещё в школе до проявления типа. Первую течку, как и первый гон, не рекомендуется подавлять, только жаропонижающее и обезболивающее, если надо. Можно закрепить связь и в первый раз, но большинство омег элементарно слишком молоды в это время для связи на всю жизнь. Все знают, как опасна первая течка до четырнадцати и после восемнадцати. Если она приходит слишком рано, нужен врачебный контроль; если слишком поздно — врачи либо присутствие своего альфы во избежание тяжёлых психических и гормональных расстройств. Аянга инстинктивно поднес пальцы к носу, снова принюхиваясь. Ван Ибо зарылся в подушки ещё глубже и съежился, из-под растрёпанных волос видны были только красные шея и ухо. Аянга знал, как плохо, когда приходит гон и некому помочь. Наверное, у омег не лучше. Особенно впервые и намного позже, чем должно было быть, лет так на пять, а то и восемь. У Ван Ибо был альфа. Юньлун. Вместе с изумлением и всеми прочими чувствами Аянгу наполнило даже нечто вроде радости. По крайней мере, теперь было понятно, как все это получилось. Юньлун мог неосознанно почувствовать в Ван Ибо омегу, это было хотя бы логично и нормально, и Аянга тут был ни при чем. И это значило, что Юньлун и Ван Ибо смогут… Аянга отогнал видения о том, чем они смогут заняться и что это значит. Если думать ещё и об этом, точно можно сойти с ума, особенно когда комнату наполняет такой запах. У Аянги ныли искусанные губы, а член стоял колом — нормальная реакция альфы на омегу в течке. Может, Ван Ибо боится? — Ибо, — Аянга позвал его так мягко, как только мог. — Ты позвонишь Юньлуну? Или мне его набрать? Сказать это было намного легче, чем подумать: больно, но правильно. Их предупреждали. Когда Юньлун и Ибо свяжут себя навсегда, больше не на что будет надеяться. Может, тогда будет легче наконец забыться и забыть. И, может, Ван Ибо действительно не был так виноват. — Набери, — выдохнул Ибо, не поднимая головы. — Далун, — Аянга откашлялся, голос был хриплый и какой-то не свой. — Ты тоже не знал, что Ван Ибо — омега, да? — Что?! Гацзи, ты выпил или опять плохо шутишь? Это очень плохая шутка, и если ты хочешь поругаться… — Далун, заткнись, я не шучу и не пил, я сейчас стою рядом с Ван Ибо, и он завтра не выйдет на площадку, потому что, — Аянга передохнул, — потому что он тоже об этом не знал. — Гацзи, хватит, я прекрасно знаю, как, — Юньлун смял фразу, — ты думаешь, я бы не знал? Ибо не восемнадцать! — Блядь, Далун, за объяснениями к врачам, мне попросить Ван Ибо, чтобы он прислал тебе фото для подтверждения?! — краем глаза Аянга увидел, как Ибо завозился и совсем засунул голову под подушку. Наверное, злость убедила, Юньлун замолчал. — Ему очень плохо, — тише сказал Аянга. — Первый раз. И ему больше двадцати. Так что бери билет, и… — Я не могу, — голос Юньлуна тоже был каким-то скомканным. — В смысле? — У меня спектакль. Завтра. В семь. Гацзи, я не знаю, подожди, а… Юньлун замолчал. Аянга понял из этих путаных слов гораздо больше, чем было сказано. Меньше двадцати четырех часов до спектакля, скандал, космическая неустойка, пинок по театральной карьере. О да, Аянга, как никто, понимал, что для Юньлуна значит театр. — А у нас номер, — хрипло усмехнулся он. — Завтра. Уже обломался. Далун, чтоб ты знал, снимать гон таблетками, это так херово даже не впервые… — Гацзи, подожди, — голос Юньлуна вдруг набрал силу. — Прости меня, если можешь. — Что? — Я не так хотел все это сказать и не в такой ситуации. Гацзи, ты для меня… Неважно. Я ничего не забыл. Просто ты для меня… — Юньлун выдохнул. — Я доверяю тебе полностью. Больше, чем себе самому. Ты лучше и честнее, чем я. — К чему ты мне это сейчас говоришь? — Аянга на всякий случай даже отошёл к стене, чтоб опереться. — Ты совсем ненавидишь меня? И Ибо? — Нет, — медленно ответил он. — Теперь я… Понимаю. Хоть что-то. — Таблетки, ты тоже знаешь, они как успокоительные и больше ничего. Чтобы было без проблем, надо… — Юньлун волновался, то частил, то мялся. — А я тебе зачем звоню?! Далун, решайся уже, я тут сам еле стою, запах, как… — Аянга опомнился и замолчал. — Гацзи, пожалуйста, — Аянга подобрался. Когда Далун говорил таким голосом, Аянга соглашался, даже зная заранее, что будут проблемы. — Останься там, пожалуйста. — Чего?! Далун, блядь?!.. — Гацзи, ты все равно что я, прости, это так тупо звучит вслух. Я никого другого не попросил бы. Я не хочу, чтобы Ибо было плохо, и если ты можешь… Юньлун ещё что-то говорил, а Аянга пытался осознать. — Только на сутки, — умоляюще выдохнул Юньлун. — Далун, заткнись. Нет, просто заткнись. Помолчи две минуты. Далун опять был прав. Ненормально прав, но Аянга понял, о чем он. Таблетки приглушали боль и прочие симптомы, но полностью снимать начавшуюся течку или гон без вреда для организма врачи ещё не научились. И даже беты знали, как важно самое первое проявление типа, как вредно глушить его лекарствами, если уж началось. Особенно в таком позднем случае. Единственное, что было правильно и разумно для Ван Ибо, — переспать с альфой. Сейчас, а не через сутки, когда Далун прилетит. Строго говоря, это даже не секс как таковой и не измена. Если бы на месте Аянги был какой-то другой альфа… Ну уж нет. Если Ван Ибо встречался с Юньлуном, Аянга категорически был не согласен, чтобы он спал с кем-то ещё, хоть бы и с Джексоном или любым другим альфой. И Аянга прекрасно понимал, о чем говорит Далун, он сам злился как раз на то, что не смог почувствовать его чужим. Они слишком долго были вместе до последнего года. Слишком близко. Аянга покосился в сторону кровати и втянул воздух. Он все ещё ощущал тяжесть Ван Ибо на коленях и тепло его тела, и рот наполнялся слюной от запаха. — Гацзи? — позвал Далун. — Скажи хоть что-нибудь. — Будешь должен, — слова выскочили бездумно. — И ты вообще уверен, что он согласится? Далун шумно выдохнул и попросил: — Передай трубку. Аянга смотрел, как Ибо слушает, и пытался осознать. Далун попросил его остаться и трахнуть Ван Ибо. И Аянга уже согласился. Он не знал, бывает ли более полный пиздец.