Просто карта так легла

Нуцык приволок грызолака в свою виноградину с огромным трудом. Вроде и недолго пешком идти было, но руки, казалось, отвалятся. За несколько минут пути шерсть стала еще гуще и длиннее. Нуцык свалил ношу на кровать Джонока, сам рухнул на свою, отдышался. — И что делать будешь? — А пожрать? — просипел из зарослей Толян. — Нету, — злорадно объявил Нуцык. — И вообще, от еды она у тебя только растет быстрее. Ты же задохнешься, Толян! Грызолак дернул задней левой лапой, попытался перевернуться. В принципе, было сложно определить, где у него теперь спина, где пузо. Нос пропал, но хвост еще виднелся. И он нервно подергивался. — Нуцык! Я помираю-у-у-у, — завыл Толян, — сделай что-нибудь. Из шерстяного кома высунулись лапки, заскребли по тому месту, где должно быть горло. Нуцык с интересом смотрел на представление. — Что, например? Я не врач. — Да-да, врача, скорую помощь, друида в вегетации, шамана с Антареса! — выкрикнул Толян. — Хорошо, — спокойно ответил Нуцык, — сейчас вызову. Он взял со столика доисторический гаджет, полистал контакты, приложил к своему браслету. — Шулецце, доброго утра. Мне нужна помощь для грызолака с Корневищ. Что? Я не знаю. Шерсть у него растет, как ненормальная. Ну я же вижу. Да, прямо на глазах. Как не бывает, если есть? Тебе не интересно? — Нуцык перешел на шепот, отвернулся от Толяна. У того аж шерсть отхлынула от лица-морды, глазки засверкали любопытством, розовый нос задергался. — Ждем, — сказал Нуцык Толяну, — где-то у меня была… Нуцык кинулся сначала к столику, потом к мешку с мусором, извлек из него опустошенную коробочку сока, вытащил прозрачную трубочку и предложил Толяну дышать через нее. Грызолак благосклонно принял помощь и томно откинулся на кровать. Через несколько минут в дверь формально стукнули и ввалился чешуйчатый желтый субъект в просторном балахоне всех цветов видимого спектра. Острый гребень задорно топорщился и тянулся у него от низкой переносицы через яйцеобразную голову, исчезал под одеждой и выныривал снова внизу, украшая могучий хвост. — Кого камлать будем? — деловито спросил он, не представившись. — Ыу, — булькнула трубочка из меховых зарослей. — Щулецце, это Толян. Толян, это Шулецце, шаман. Только он не с Антареса, извини. — Я с Альфы Гидры. Потомственный шаман в пятидесятом поколении, — чешуйчатый отцепил от пояса бубен, узорчатую палочку с толстым меховым шариком в навершии, стукнул на пробу. От низкого гула у Нуцыка прическа зашевелилась. А Толян стал похож на бурую звезду, окутанную протуберанцами. Пластиковая трубочка брякнулась на кровать. — Может, не надо так радикально? — прохрипел Толян. — Немного возьму на анализ, вы не против? — спросил в пространство Шулецце. Он быстро обрезал клок шерсти прямо своими когтями, запрятал в недра балахона. И взялся за бубен с колотушкой основательно. Пророкотал по кругу, остановился в задумчивости. — Нуцык, чистая твоя душа, отойди в самый дальний уголок, в санузел спрячься, что ли. Ты нас сбиваешь. — Кого это «нас»? — подозрительно уточнил Толян. — Меня и моего астрального двойника, — спокойно сказал Шулецце. Глазки у него были маленькие и колючие, пасть… короче, пасть была. Толяна аж завидки взяли. Повезло этим рептилоидам с конституцией. Тут колотушка снова ожила, запрыгала по окружности бубна, нагоняя сонную одурь ровным гудением. Неритмичные и внезапные грады ударов зачертили безумную синусоиду странной мелодии. Шулецце закружился вокруг своей оси, заныл сквозь зубы речитатив. Нуцык задвинул за собой дверь в санузел не до конца. Сквозь щелочку он наблюдал за разноцветными всполохами балахона. Ему стало казаться, что шаманов и правда двое, и они мечутся, как птицы в клетке. Хотя если прищуриться, то видно, что один и топчется на месте. Странно все это было, очень странно. Позвал знакомца на поржать, называется! Шулецце был со второго курса и с другого факультета. В названии которого фигурировало биоконструирование. Нуцык с приятелями-однокурсниками азартно обсуждал новую тему в столовке. А за соседним столом тоже горела жаркая дискуссия. Рокот бубна привлек внимание всех. Другое дело, что большинство, видимо, привыкло к выходкам инорасиков и сразу же вернулось к своим делам и мыслям. Но Нуцык очень внимательно слушал рассказ Шулецце о воздействии звуковых волн, даже познакомился с шаманом чуть позже. Он вообще осмелел за последнее время: стал легче сходиться с разумными, без стеснения спрашивал обо всем непонятном. Вот только про эти самые волны и камлания не понял ни звезды. Шулецце сказал, что это не его стихия, снисходительно хлопнул по плечу так, что зеленый первокурсник присел, и предложил увидеть все на практике. Ну вот она, практика. И все равно непонятно, как так? У Нуцыка заболела голова и стала неприятно чесаться кожа по всему телу. А загадочное камлание продолжалось. Толяна было не видно и не слышно. Что там с ним происходит? Не то чтобы Нуцык сильно переживал. Он так и не смог до конца поверить в то, что песни и пляски могут изменить физические показатели организма. Другого организма! Пусть и голос противный… Показалось, что прошло не меньше получаса, иголочки забегали в ногах, как будто он их отсидел. И Нуцык бесшумно закрыл дверь до конца, сел на пористый коврик около душевой кабинки, прислонился к ней спиной и… заснул. А Толян в это время сражался со стаей горбинов на Пятой пересадочной станции. Битва шла с переменным успехом. Приз — новенькая банка консервов — сиял боками на полу технического коридора. Толян пускал в дело все данное ему природой: когти, зубы, плеть хвоста. Но горбинов словно бы прибывало и прибывало. Где-то на краю сознания скреблось воспоминание о настоящей битве и о том, что извечные конкуренты грызолаков размером-то поменьше были. И зубы не такие острые. Ох, а где же его мощная шерсть? Не было ее. Была прошлая полупрозрачная хиленькая шубка, нисколько не защищающая от клыков. — С нами Жор! — издал Толян боевой клич и удвоил усилия. И вдруг оказался в воде. Затрепыхался, забил лапками, глотнул соленого. Море? Вдали остров? — Надя! — тут же сообразил он позвать на помощь. Снизу поддало что-то большое, поднялось с шумом из глубин. Толян только булькнул и вцепился в это, пахнувшее тиной, что повлекло его к прекрасному острову быстрее авиетки. Снова удар, полет — и вот уже грызолак лежит на раскаленном песке, задрав лапы к небу. Толян вскочил, встряхнулся всем телом, осмотрелся. И увидел на берегу Надю. Но в каком же плачевном виде она была! Никаких лап, обычные плавники, судорожно открытый рот, потускневшая чешуя, неотличимая от золотистого песка. — Эй, ты чего, ты чего? Наденька! — забормотал Толян. Рыба была немаленькая, как бы не с грызолака ростом. Но тот мужественно поволок ее к воде. Заметил, что чешуя задирается об песок, испугался. — Сейчас-сейчас, я аккуратненько. Надежда молчала как рыба, только хлопала губами. — Живая еще. Хорошо. Да что ж ты тяжелая такая! Толян присел, поднял рыбу в передних лапах и зашагал на задних. Позвоночник, не привыкший к прямохождению, потрескивал, лапы тряслись, хвост, работающий рулём и дополнительной опорой, стёсывался о песок до крови. — Еще шажочек, и еще, — подбодрил себя Толян. Лапы с чавком ушли в мокрый песок прибоя, завязли. Грызолак шлепнулся мордой вниз, придавив собой Надежду. Подскочил, снова бережно поднял рыбу и опустил в соленую воду, только войдя по пояс. Хвост немилосердно защипало, но Толян в кои-то веки не обратил на это внимания. — Давай, Надя, дыши! — прошептал он. Рыба все лежала на боку, поддерживаемая Толяном. Он с замиранием сердца убрал лапы, отпустил. Надя стала безвольно погружаться в прозрачную воду. — Ну где вы там?! Спасите ее! — гневно закричал грызолак, потрясая кулачком неведомым высшим силам. Высшие силы помалкивали. Надежда тоже. Она так безнадежно и торжественно улеглась на дно, что Толян не выдержал и заплакал. — Заберите это дурацкое желание! Мне не нужно, я сам все сделаю. Отдайте его Наде! Так не честно, она старалась, а я как дурак и вообще, — всхлипнул Толян. Где-то в пронзительной небесной вышине зарокотал гром. Бумкнуло, треснуло, вспыхнуло. Толян присел от неожиданности и тут же радостно подпрыгнул: ответили, точно ответили! Ритмичный гром продолжал сотрясать воздух, на поверхности моря запрыгали капли дождя. Из помутневшей воды выглянула Надежда. — Иди спать, чудовище, — добродушно сказала она, — жрать, небось, хочешь опять после добрых дел? — Нет-нет, ничего не хочу, — выпалил Толян, — у меня все есть. Снова грянул гром, заворчал, полыхнуло, как на старте ракеты. И Толян открыл глаза на откидной койке виноградины номер триста пять. Запыхавшийся рептилоид стоял рядом и выжидательно смотрел на него. — С Надеждой все хорошо, — улыбнулся Толян. — Как самочувствие? — Моё? Отлично. Что это было? Оно было на самом деле? — Толян перевернулся, вскочил на четвереньки, осмотрел себя, счастливо захихикал. Шубка была та самая, как раньше, серенькая, жидковатая, немного клочками. И хвост на месте, и лапы в комплекте. Грызолак повалился на спину, подрыгался, как в детстве. — Я не знаю, что было в твоем астральном путешествии, Толян. Но испытание ты прошел успешно. Все, я побежал, в столовке завтрак дают. Запишешь для меня подробности? Мне надо для курсовой, а? — шаман прицепил к поясу атрибуты своего ремесла, церемонно поклонился. — Не вопрос. Шулецце, а где Нуцык? Надо извиниться, что-то я наделал делов в последнее время. Рептилоид шагнул к санузлу, стукнул, приоткрыл дверь. — Спит. Нуцык, подъем! Завтрак проспишь! — рявкнул он во всю пасть. Нуцык дернул ногой, вздрогнул, распахнул глаза. — Ну и сон мне приснился! — Так, стоп. Сон тоже мне запишешь, лады? Ух и наберу материала я на курсовую, — потер лапы Шулецце. Нуцык поднялся, поманил скрюченным пальцем, зашептал, чтоб Толян не услышал: — Получилось? Я все равно не понял, но интересно же. Это реальное? Шаман зубасто ухмыльнулся, вынул из потайного кармашка клок бурой шерсти, помахал перед носом замершего Нуцыка, спрятал обратно. — А теперь посмотри, какой он стал. Сам решай, реально или нет. Приходи, если время будет, на факультатив к нам по биомоделированию, может чего и поймешь. Шулецце удалился. А Нуцык, войдя в комнату, замер, рассматривая серого грызолака. Выражение морды лица у Толяна было умиротворенным и просветленным.