×××
Она проснулась рано. Слишком рано для человека, который вчера мешал крепкие напитки с сильными эмоциями, и, кажется, впервые в жизни Гриффин ощущала такую жуткую головную боль и ломоту в теле. В голове пронеслось: «Лишь бы не заболела», а из уст вырвалось страдальческое: — Боже, так вот она какая, старость. Вжавшись в подушку сильнее, Кларк невольно поднялась, хныкая и потягивая носом утренний насморк. Стоило принять душ перед тем, как ложиться спать, но вчера это её не слишком волновало. Поэтому сейчас Гриффин стояла под убийственно горячими струями воды, от чего кожа краснела, и лёгкое головокружение преследовало Кларк ещё некоторое время после того, как с душем было покончено, чтобы хоть как-то согреть тело и предотвратить надвигающуюся простуду. Высушив волосы (Кларк решила не нарываться на большее, чем насморк и лёгкий дискомфорт в горле), Гриффин выпила травяной отвар, который так любезно передала им бабушка Бэллами, и начала вдумчиво крутить телефон в руке. Вчерашний поцелуй с Лексой просто не давал ей покоя, что уж говорить о том, что оставшуюся ночь её преследовали призрачные касания и тёплый смех Вудс, поэтому Клак серьёзно настроилась поговорить с Лексой перед сменой. Гриффин помассировала виски и все-таки решилась – написала организатору короткое «хочу с тобой поговорить». Может, это немного грубо, но Кларк никогда не отличалась тактичностью, особенно в столь тревожном состоянии. Но больше её смутило не отосланное сообщение и не последующий ответ, ах точно, ответа ведь не было. Лекса уверенно игнорировала её десять минут, пятнадцать, пол часа. И Кларк просто плюнула. Накинула простую белую футболку и чёрные потертые джинсовые шорты, влетела в любимые кроссовки и помчалась к машине. Ей нужно было быть в больнице к двум, и время на телефоне совсем не радовало. До работы оставалось два часа, и Кларк очень надеялась, что успеет, потому что она действительно нуждается в этом разговоре.×××
Вбежав в уже хорошо знакомые стеклянные двери, Кларк быстро проскользнула к, слава богу, пустому ресепшену за которым Найла что-то сосредоточенно печатала. Гриффин постучала костяшкой несколько раз о поверхность стола и заметила, как плечи Хармон слегка вздрогнули. Глаза сотрудницы одарили Кларк своим вниманием, и теперь уже ей захотелось дёрнуться от откровенного, пристального взгляда. Но Гриффин сдержалась и, прочистив горло, перешла сразу к делу: — Добрый день, Найла, не подскажешь, Ле... — Кларк осеклась и тут же исправила себя. — Мисс Вудс на месте? Кларк растянула губы в самой заманчивой улыбке, в которой она только могла их растянуть и кокетливо легла на ресепшен, едва сдерживая порыв закатить глаза, когда заметила, что Найла явно смотрела не в её нежно-голубые глаза. — Добрый, Кларк. Мисс Вудс сегодня отсутствует по причине здоровья. У вас была назначена встреча? — её голос подозревающий, и Кларк совсем не нравится то, что она в нём слышит В один миг ей стало ещё более неприятно находится рядом с Найлой. Но Кларк лишь улыбнулась шире и намотала распущенный локон на палец. — Как жаль, ну что ж, ничего не поделаешь. Гриффин уже собралась идти, но её остановил настойчивый голос: — Мисс Лакмэн сейчас в кабинете, — предложила девушка, а Кларк лишь ещё раз улыбнулась и уже поспешила к выходу. — Спасибо, хорошего дня, — Гриффин махнула напоследок, совсем не замечая острого взгляда, которым Хармон задумчиво проводила спешно удаляющуюся фигуру. Уже в машине Кларк начала размышлять: если сейчас она пойдёт на работу, то не сможет полностью сосредоточиться и стопроцентно накосячит, а прогуливать из-за чего-то несерьёзного совсем нет желания. А Александра, определённо, достаточно серьёзная причина. И тут Кларк подумала, что кое-чем Анья точно сможет ей помочь. Только вот теперь главное как-то убедить её раскрыть что-то настолько личное, как адрес лучшей подруги. Кларк взяла телефон в руки и откопала завалявшийся где-то на дне контактов номер Лакмэн. Гудки длились недолго, наоборот, слишком мало, чтобы Гриффин смогла сполна понять зачем она всё это делает. Но пути назад не было, и раздавшийся на том конце голос это подтвердил: — Да, Кларк, я чем-то могу помочь? — что, откуда у Аньи её номер? — У тебя есть мой номер? — озвучила мысли вслух, а собеседница лишь лениво посмеялась, шурша бумагами. — На всякий случай. Кто знает вас с Рейвен, — Кларк улыбнулась от того, как голос Аньи заискрился тёплыми нотками лишь от одного упоминания любимой. — Так, ты что-то хотела? — Оу, точно, — вопрос Лакмэн вернул Кларк в реальность, и теперь она совсем не чувствовала себя столь уверенной, как пару минут назад. — Я хотела поговорить с Лексой, но Найла сказала, что её нет на месте "по причине здоровья". Хотела спросить, не могла бы ты скинуть мне... — Гриффин замялась, потирая поалевшие щеки. — Мне нужен адрес Лексы. И тишина. Глубокая, однозначная и такая громкая тишина. Кларк даже не заметила, как начала нервно покусывать внутреннюю часть губы в ожидании ответа. А Анья тем временем неловко кашлянула и, не смогла сдержаться, переспросила: — Её адрес? — короткое молчание. — Ты имеешь в виду, улицу и номер её квартиры? — уточнила Лакмэн, а Кларк тихо угукнула, побаиваясь её перебивать. — Значит, ты поехала в офис Лексы и когда узнала, что она больна, решила спросить у меня, где она живёт, чтобы... Чтобы что, Кларк? — в голосе Аньи сквозило непонимание, и Кларк даже через телефон ощутила, как туго передвигаются шестерёнки в голове девушки, и Гриффин бы посмеялась, если бы сама знала, зачем она это делает. — Я не знаю, — честно ответила Кларк. — Просто, пожалуйста, скинь её адрес. Видимо, в голосе Кларк прозвучало что-то столь убедительное, что Анья лишь тяжело вздохнула, и через какое-то время полной тишины (Кларк уже успела подумать, что Лакмэн бросила трубку) на телефон Гриффин пришло уведомление, и Кларк от неожиданности даже подскочила на месте, но тут же прочла его и улыбнулась. Только не так, как до этого улыбалась Найле, а искренне, с предвкушением и лёгкой нервозностью. — Если ты её обидишь, я убью тебя, Гриффин. Кларк махнула головой, а после вспомнила, что Анья не может её видеть, и быстро заговорила: — Спасибо. Правда, большое спасибо, — а после Кларк повесила трубку и тут же завела мотор, поехала, черт возьми, домой к Лексе, потому что эта паршивка умудрилась простыть (и не важно, что ещё утром Кларк жаловалась на ломоту в теле, насморк и першащее горло).×××
Гудок в дверь. Ещё один. И ещё, и ещё. И этот ад на Земле длился до тех пор, пока Лекса не пересилила ужасную боль в теле и всё же поплелась к двери. Она не знает, как смогла её отпереть, но на это ушли последние силы, и если её сейчас попытаются ограбить, то у них будут все шансы. Александра даже не глянула в глазок перед тем, как перевести глаза на порог и застыть, потому что перед ней стояла грёбаная Кларк Гриффин. Вся красная, от шеи до ушей, будто только что пробежала марафон, но отдышки не было. В её руках находился пакет с чем-то и... И Кларк стояла под её дверью. Её. Чёртовой. Дверью. Лекса прекрасно помнит, что не говорила, где живёт, поэтому Анья в этом месяце, похоже, осталась без зарплаты, ибо нечего разглашать столь личную информацию. Тем более, что она здесь делает? — Кларк, что ты здесь делаешь? — Лекса, не церемонясь, решила сразу перейти к делу и начать с вопроса в лоб. Её голос был ужасно хриплым и грубым, но это была не та сексуальная хрипотца Кларк (да, именно сексуальная). Александра звучала совершенно разбито и жалко. По-больному. Брови Гриффин сошлись на переносице. Она хмурилась, о чём-то отчаянно размышляя. Её глаза непроизвольно бродили по шаткому, непривычно слабому телу Лексы, и она прикусывала нижнюю губу... Боже, эти губы. Лекса мотнула головой, осознав, что мысли ушли не туда, и решила повторить: — Кларк? — вышло более уверенно, но всё так же хрипло и грубо, что, видимо, вернуло Кларк в реальность, потому что она вздрогнула и обеспокоенно потянула руки ко лбу Вудс, от чего Лекса еле сдержала порыв, чтобы не шагнуть назад. Но она решила не делать ситуацию более смущающей и странной, поэтому сдалась под властным и профессиональным взглядом Гриффин. — Боже, у тебя сильный жар, — начала Кларк словно в бреду. — Звучишь так, будто на протяжении всей жизни курила самые сильные сигареты, а лицо совсем бледное. Да и, — Кларк ткнула в плечо Лексы и та бы упала, если бы не руки блондинки, сжавшие её предплечья, так что возник вопрос, чья жизнь зависела от этой хватки, — так и знала, ты еле на ногах стоишь. — Кларк, — снова начала Вудс, скидывая руки девушки. — Что. Ты. Здесь. Делаешь? — она попыталась говорить медленно и звучать сурово, но на этот раз её голос был слишком слаб. Кларк вовсе не интересовали протесты Вудс или то, почему она это творит, или что она творит. Гриффин просто скинула обувь, схватила Лексу за кисть и повела её к дивану. Кое-как усадив непослушную, совершенно бессильную и больную Вудс, блондинка положила пакет на столешницу и вытащила оттуда какие-то противовирусные и продукты для бульона. Кларк не знала в каком состоянии окажется Лекса, но она абсолютно точно была уверена в том, что не может приехать к ней с пустыми руками, даже если первоначальной целью был разговор. Короткий разговор, который, скорее всего, должен будет окончиться её уходом из жизни Лексы. Поэтому сейчас она была готова болтать без умолку о чем угодно, лишь бы отсрочить этот ужасный разговор о поцелуе. — Я узнала, что ты больна, и совершенно точно была права, когда подумала, что ты ни черта не будешь с этим делать. Так что да, мне хватило наглости вломиться в твой дом, и теперь ты выпьешь вот это и будешь молча посапывать на диване, где я буду тебя видеть, пока бульон не будет готов, а я не буду уверенной, что ты не умрешь до утра от жара. Кларк подошла к Лексе со стаканом воды и таблеткой в руках. Зелёные глаза смотрели с тихим вызовом, но всё же сдались под напором ледяных небесных. Александра просто не могла противостоять Кларк, как бы она этого не хотела. И почему-то ей припомнился вчерашний вечер, когда эти напряжённые губы дарили ей головокружительный поцелуй со вкусом кислой клюквы и алкоголя. Как она стояла под дождём и холодный, совсем не летний ветер задувал под тонкую ткань блузки. Как она ещё долго стояла и смотрела туда, где скрылась желанная фигура, пока дождь омывал её с невероятной силой, что, собственно, привело их к тому, что теперь эта почти замужняя девушка стояла на её кухне и готовила чёртов куриный суп, подоткнув одеяло и оставив мокрую тряпку на лбу Лексы, как в самых сопливых фильмах. В какой-то момент, наблюдая за элегантными, даже, блин, во время готовки движениями Кларк, её веки непроизвольно сомкнулись, и Лекса провалилась в глубокий сон. Она поняла, что ей было куда спокойнее от осознания, что Кларк рядом, готовит ей суп и беспокойно касается её лба, чтобы проверить температуру. Как же она влипла. Вскоре Лексе всё же пришлось разомкнуть тяжёлые веки. И хоть сейчас ей было уже куда легче, после лекарства и не такой, как ей казалось, бесполезной тряпки, но всё так же паршиво. Лекса приподнялась на локтях, совсем не заметив сидящую рядом Кларк. Впрочем, не то чтобы Гриффин сама замечала хоть что-то вокруг: она пристально смотрела на лист в руке, и Лекса могла поклясться, что это был лист из её рабочей тетради, что лежала на кофейном столике. Ей вовсе не было беспокойно или неприятно из-за того, что Кларк трогала её вещи, и это удивляло. Она лишь была благодарна этому, потому что теперь Лексе снова выпал шанс полюбоваться миловидной блондинкой из её фантазий: Кларк слегка наморщила нос и снова высунула кончик языка. Она пристально, до лёгкой сеточки морщин, сузила глаза, удостоверившись в идеальности штрихов на бумаге. Она ещё пару раз провела карандашом и неожиданно перевела взгляд на уже проснувшуюся, неряшливую Лексу, и застыла. Они просто смотрели в глаза друг друга, и Александра могла поклясться, что успела уловить долю страха в прекрасных глазах напротив, что натолкнуло её на одну мысль – она знала, что было изображено на чертовом листе бумаги. А точнее, кто. Зелёные глаза смущённо опустились вниз, к миске на кофейном столике. Девушка убрала мокрую тряпку со лба и пробормотала совсем тихое: — Спасибо. Кларк лишь молча кивнула и отложила бумагу рисунком вниз. Она придвинулась ближе и коснулась слегка влажного лба и облегченно вздохнула. — Что ж, температура пошла на спад, — неловко проговорила Гриффин, и в комнате вновь повисла тишина, но девушка поспешила её прервать. — Тебе нужно поесть. И Лекса кивнула, начала подниматься с дивана, не сразу осознав, что чужие руки крепко удерживали её на месте. Зелёные глаза вопросительно метнулись к строгому, не терпящему отказа лицу. — Лежи, я принесу сюда. — О, ни за что, Гриффин. Я в состоянии поесть за столом, — фыркнула Лекса и тут же пожалела, потому что лицо Кларк стало более серьёзным, чем пару секунд назад, а Александра не была уверена, что это возможно. До этого момента. — Нет, ты будешь есть здесь, и я не потерплю никаких возражений. И ты съешь всё. Кларк подождала, пока Лекса недовольно кивнет и облокотится на спинку дивана, чтобы проследовать на кухню. Она налила в тарелку куриный бульон и принесла его обратно к дивану, чуть не пролив жидкость на всё в радиусе пары шагов, потому что Лекса держала в руках рисунок себя. Такой умиротворенной и спокойной. И только дурак бы не заметил, насколько трепетно были выведены каждая линия, штришок и тень. У Кларк хватило силы лишь с гулким стуком поставить тарелку перед Лексой и сесть на кресло, теперь побаиваясь дивана. Они не стали об этом говорить. Трапезничала Александра в тишине и одиночестве. Кларк предпочла покопаться в своём телефоне, выслушивая, а точнее вычитывая сообщения от своего лучшего друга и матери, насколько она непрофессиональная и наглая, позволила себе ещё один прогул, о котором она смогла оповестить их лишь час назад, за двадцать минут до смены. Когда с едой было покончено, Лекса отодвинула от себя тарелку с тихим «спасибо», а Кларк убрала телефон обратно в карман, отключив звук. Она встала с места, таким образом оповещая Лексу, что с мытьём посуды справится тоже она, от чего Вудс лишь смущённо осталась сидеть на диване и проводила блондинку к раковине молчаливым взглядом. Она всё ещё не могла понять, какого чёрта Гриффин делала у неё дома, что означала эта забота и рисунок... Боже, этот рисунок был идеален. Александра никогда не была самовлюбленным нарциссом или что-то в этом духе, но то, как её видела Кларк – это заставляло сердце сжиматься, потому что она знала ответ на вопрос, который так хотелось задать. Она узнала его вчера вечером, когда губы Кларк касались её собственных с таким трепетом и желанием. Нет, она узнала об этом раньше. Ещё тогда, когда очередной раз заглянула в голубые глаза и впервые увидела там лишь себя. И как же больно было от этого осознания. И вот, Кларк вернулась обратно на диван и молча смотрела в одну точку на кофейном столике. Лекса знала, что они слишком долго откладывают разговор и пришёл тот час, но так не хотелось портить всё то, что было между ними... — Лекса, — позвала девушку Гриффин, и Александра просто не могла не вздрогнуть. — Я хотела извиниться за вчерашнее. Мне так жаль. Не знаю, что на меня нашло. Больно. Как же это больно. Больно было слышать эту ложь, а ещё больнее знать, что это ложь, потому что голубые глаза метались по всей комнате, едва сдерживая слезы, нервно поглаживая бёдра ладонями – всё в Кларк твердило, кричало о лжи. — Ага, всё в порядке, — и вот, она смотрит с такой надеждой и неверием, словно напуганный зверь. — Я серьёзно. Это ничего не значит. Просто случайный пьяный поцелуй, — и Кларк проглатывает едкие слова. Они хуже никотина, потому что разъедают грудную клетку, добираясь до самого сердца. — Мы по прежнему друзья. И я благодарна, что ты сегодня здесь. Не думаю, что мне полегчало бы быстрее, если бы не твой волшебный суп и забота. Так что, спасибо. Давай просто забудем тот вечер, как страшный сон, и продолжим... Жить. Кларк кивнула скорее на автомате. Она пыталась сделать вид, будто всё хорошо, но ком в горле не уходил, а сердце жутко кололо. Она не знала, как сдержала невыносимые слезы или досидела тот вечер в логове Вудс. Но по возвращению домой она не чувствовала ничего. Абсолютная пустота. Хотя, может, так и лучше.×××
После того дня, девчонки стали чаще пересекаться. Лекса, Рейвен, Анья и Кларк собирались в одной компании все больше, по мере приближения матча Рейес. Один раз к ним даже присоединилась Октавия, а потом вновь ныла о загруженности на работе и о том, как она скучает по всем, хотя Рейвен и Кларк определённо знали, что виной тираде подруги высокий, смуглый и красивый брат Лексы, по которому Блэйк-младшая начала сохнуть, как только их глаза пересеклись в тот злосчастный для Кларк вечер. Сегодня был один из тех дней, когда ребята устали от внешнего мира и окружающих их людей и решили выплеснуть всё это в вечер кино. Должен был быть один из тех дней, если бы Лекса и Кларк не сидели бы, как дурочки, в ожидании гостей, которые пару минут назад позвонили и сказали, что не смогут прийти, потому что Рейвен решила выспаться перед матчем, что было чертовски разумно, ведь завтра ей придётся играть против команды разъярённых футболисток, а Анья, естественно, осталась с ней. Но это не отменяет того факта, что Рейвен бросила её наедине с девушкой, в которую Кларк по уши влюблена. И это так ужасно неловко. — Что ж, — начала Лекса, соскакивая с барного стула у столешницы. — Эти сучки нас бросили, и что ты предлагаешь делать? Нет, ты, конечно, можешь уйти домой, но мне придётся справиться одной с двумя огромными пиццами и кучей пива, и я уж молчу о закусках. И, думаю, победу в этой борьбе одержу не я, — Лекса поиграла бровями, чем вызвала сильный смех Кларк. Её красивые губы изогнулись в улыбке, и она невольно залюбовалась гостьей. — Тогда я предлагаю тебе взять пиццу и пиво, перетащить их на кофейный столик и мою помощь в уничтожении, — Вудс простонала, хватаясь за голову, а Кларк изогнула губы в усмешке. — О Боже, нет, только не снова, только не еда в диване. Я буквально сегодня выпылесосила крошки с прошлого вечера. За эти дни Кларк узнала Лексу так хорошо, как никогда. Она любит плотные завтраки и пропускает обеды, осуждает еду в кровати или на своём любимом диване, мечтает о собаке, но боится брать за неё ответственность, предпочитает травяной чай, но всё равно пьёт намного больше кофе, и в целом не щадит себя, закапываясь в работе, ухудшая всё это ежедневными тренировками и недосыпом. Так же она полный асс в серьёзной готовке, но отлично играет на некоторых музыкальных инструментах, таких как пианино и гитара, и всё это благодаря Линкольну, её замечательному брату, в которого Октавия по уши втрескалась. И узнавать Лексу с каждым днём было самым лучшим, что случалось с Кларк за последний месяц, хоть в такие моменты в её голове и крутилось лишь: «Ну что за девушка» – и даже после подобных мыслей на губах играла победная улыбка, потому что, как сказала Анья, Гриффин единственная, кто сумела затащить еду на этот кофейный столик, и да, Кларк считала это победой. — Что будем смотреть? Они удобно уселись уже на столь привычных местах: Лекса в правом углу дивана, а Кларк в левом. Они припирались и спорили о том, что будут смотреть сегодня, и это было так обыденно, так хорошо, что Кларк просто забывалась. Она отключила мозг и погрузилась в эти моменты с головой. Временами ей казалось, что нет никакого жениха и невыносимой матери, что Лекса, черт возьми, её девушка, и это один из многих вечеров, что они проведут вместе. А потом осознание того, что каждый вечер кино может стать последним из-за этих же мыслей, просто убивало её. Но так было нужно, потому что с каждой подобной мыслью Кларк возвращало в суровую реальность. И вот, когда выбор был остановлен на фильме «Шоу Трумана» или, как Рейвен любила его называть, какой-то нереалистичной и непонятной херне, они умолкли, поудобнее расположившись на своих местах. Но уже на начале Кларк просто не могла сидеть спокойно, тем более когда градус в её крови начал стремительно подниматься благодаря пиву. Нет, не то чтобы она начала вечно вертеться во все стороны, словно Уэллс после бутылки пива или комментировать фильм, как делал, казалось, каждый член семьи Блэйк. Просто глаза Кларк приковались к Лексе, и единственное, что стимулировало её отводить их в сторону хотя бы каждые пару минут, так это то, что Вудс не могла оставить это незамеченным. Это молчание скорее было из вежливости, но уже на середине фильма Кларк начала удивляться, как Александра до сих пор не развернулась к ней и не попросила смотреть в экран или того хуже – свалить. К концу фильма Кларк была готова уйти добровольно, потому что количество пива в её организме слишком большое, а Гриффин хотела поведать Лексе о многом. Например о том, как вкусно пахнут её волосы цветочным шампунем. Нет, об этом Кларк точно ей не скажет, даже в таком состоянии. И вот, на экране появились титры, все остались счастливы, и в тот час, когда единственным освещением в комнате оставался экран телевизора, Кларк наконец ощутила то самое напряжение, витающее с момента, когда голубые глаза настойчиво остановились на миловидном лице. Лекса сглотнула и поставила опустошённую бутылку пива на кофейный столик. Вудс обернулась к Кларк, расслаблено развалившейся в углу дивана, подперев голову ладонью, и теперь пристальные, изучающие глаза не могли смотреть никуда, кроме зелёных напротив. Александра тяжело вздохнула, втянув воздух через нос. — Как тебе фильм? — это был скорее дежурный, проверочный вопрос. Он звучал настолько пассивно, что Гриффин даже выгнула бровь и криво усмехнулась. — Он глупый. Не знаю, парень все время жил по сценарию, написанному кем-то другим, и это... — Кларк пожала плечами, не зная, что ещё сказать. А Лекса широко улыбнулась, проведя языком по сухим губам. — Бесит? — коротко спросила Вудс, на что Кларк тут же сомкнула брови на переносице. — Что? — Ты говоришь, что считаешь фильм глупым, потому что главный герой всю свою жизнь жил в иллюзии, выдумке и не замечал этого, потому что так было "легче", — для пущего эффекта Лекса изобразила кавычки пальцами, и усмешка на её лице стала шире, когда небесные глаза блеснули пониманием. — Но вот, он смог выбраться из прописанного другими сценария и обрёл счастье. Почему тебя это бесит? — Александра исследовала хмурое лицо напротив долго и тщательно, и в какой-то момент её будто осенило, и девушка не смогла сдержаться, чтобы прикусить губу. — Не бесит. Ты завидуешь? Молчание. Полнейшая тишина. Давящая. Ясная. Желваки на лице Кларк стали слишком явными, веки медленно опустились, а слишком громкие вдохи и выдохи начали говорить сами за себя – Вудс попала в точку, и Кларк определённо это не нравится. — Не хочу об этом говорить, — тихо, хрипло, ужасно неуверенно. — Хорошо, — кивнула Лекса, изучая вымученное лицо напротив. — Тогда о чем ты хочешь поговорить? — снова молчание. Это начало немного подбешивать Лексу, потому что она ужасно не любила игры в горячо-холодно, но, похоже, по-другому от Кларк ничего не вытащить. И тут Лекса решила пойти на огромный, губительный шаг, о котором она определённо пожалеет, но... — Кларк, я тебе нрав... И, конечно же, по всем мирским законам, телефон Кларк должен был начать разрываться именно в этот момент. Проблема в том, что Лекса знала о правдивом ответе ещё до самого вопроса, а после облегчённого вздоха, последовавшего за звонком, она убедилась в нём сполна. — Да, Бэллами? — Александре понадобилось немалое количество усилий, чтобы не вздрогнуть на этом уже ненавистном имени. — Нет, не нужно. Нет, все в порядке, я вызову такси. Да, я уверена. Лучше отдохни, тебе скоро на работу. Ага, и я тебя, пока. Вудс не могла насмешливо улыбнуться на последних словах: они прозвучали столь быстро и бесчувственно, что ей стало жалко Блэйка. Но девушка предпочла промолчать, рассматривая вдумчивую Кларк, которая с абсолютно тем же хмурым лицом прожигала дыру в обивке ее дивана. — Все в порядке, я с уборкой сама справлюсь, а ты езжай. Завтра рано вставать. — Ну что ты, — тут же очнулась Гриффин. — Я не оставлю тебя с этим свинарником наедине, — попыталась шутить Кларк, но получалось не шибко. — Уверена? — прищурив глаза, переспросила Лекса. — Конечно, — сдавленно вздохнула Кларк и Вудс положительно кивнула, скорее для себя. Они быстро собрали весь мусор, так и не обменявшись и словом. И вот, когда пришло время выходить, когда Кларк на телефон пришло сообщение от водителя, они медленно, считая шаг за шагом, приблизились друг к другу. Девушки сами не поняли насколько близко стоят, пока Лекса не почувствовала лёгкое дыхание рядом с собой, и это послало кучу мурашек по её телу. Вудс еле поборола желание прикрыть веки от удовольствия. — Была рада провести этот вечер с тобой, — первой тишину разрушила Кларк, и только сейчас они поняли, насколько им неловко. — Ага, — Александра скорее выдохнула, нервно пережимая руки за спиной, и Кларк просто не смогла не улыбнуться. А после Гриффин неожиданно нагнулась к щеке и оставила быстрый, но такой тёплый поцелуй на коже. Это напомнило тот раз у дома Кларк, но теперь сердце Лексы не далось вскач. Лишь больно сжалось, до желания заскулить: как же Кларк была жестока. Она сильнее сжала руки за спиной и осознала, что не дышала, лишь когда дверь за Гриффин быстро хлопнула, посылая лёгкий ветерок в красное, разгоряченное лицо Александры. — Блядство.×××
AC/DC рубило во всю, её пальцы легонько постукивали по краям настежь раскрытого окна автомобиля в ритм песни, а сама Кларк осознала, что впервые за долгое время была по-настоящему в хорошем настроении. Непонятно, то ли из-за вчерашнего вечера с Лексой, то ли из-за понимания, что сегодня они встретятся вновь. Что ж, если уж говорить начистоту, Гриффин решила не обманывать себя хотя бы в мыслях и полностью приняла тот факт, что погрязла в пучину своих чувств слишком глубоко, чтобы продолжать их отрицать. Тем более, ей слишком нравилось проводить с Лексой время, вместе или наедине – без разницы, главное, что с ней. А что насчет Бэллами? Кларк не знала, что делать. С одной стороны самая потрясающая девушка, которую она когда-либо встречала, с другой – преданный, любящий Бэллами Блэйк. Хорошая партия. Хотя, как бы Кларк не думала о том, что не решается на разрыв с женихом из-за матери, это ложь. Она просто гребаная эгоистка, которая боится оказаться одна в конечном итоге. И эта мысль больше не пугала, скорее заставляла думать больше. Заставляла думать, но не сегодня. Сейчас она ехала к дому подруги, где та, словно сумасшедшая, бросалась из стороны в сторону в поисках своих бутсов, если верить словам Аньи. Вы спросите, какого черта за этой идиоткой едет Кларк, а не автобус, полный спортсменок? Что ж, Рейвен объяснила это так: их менеджер сказал, чтобы они сами добирались до стадиона, аргументируя это тем, что матч проходит в их округе, так что все смогут спокойно добраться и на своих двоих. Тупо? Совершенно так, но что уж поделаешь. И теперь Кларк остается остановится у хорошо знакомого ухоженного дома и приглушить мотор. Гриффин отстегнула ремень и уверенно вышла из машины. Красные обтягивающие брюки немного помялись, но это не ухудшило её внешний вид. Сжав челюсть от боли в ногах из-за черных туфлей на низком каблуке, она поправила белую блузку и настойчиво постучала в дверь, которая, к её удивлению, почти сразу открылась. На пороге появилась взбалмошная Рейвен, которая пристально обсмотрела каждый дюйм тела Кларк и специально громко хмыкнула, закатив глаза. — О Боже, Гриффин, ты идешь на футбольный матч или выставку в галерее? — недовольно пробурчала Рейес, забирая сумку с порога и натягивая любимые черные кроссовки. — Определенно первый вариант. Для выставки я надела бы что-то более элегантное. Рейвен прыскнула от смеха, а Кларк весело улыбнулась, когда подруга крепко обняла её, совсем не беспокоясь, что та может помять одежду. И вот, они сидели в салоне машины, AC/DC сменился любимой группой футболистки – W.A.S.P. Они ехали молча, но это было уютное молчание. Кларк постукивала большим пальцем по рулю, а Рейвен молча смотрела в окно, подперев голову рукой. Все было отлично до тех пор, пока Рейес не потянулась к магнитоле и прикрутила звук, тихо откашлявшись. — Так, что у тебя с Лексой? И в этот момент Кларк почувствовала, как все мышцы в её теле сокращаются, а глаза начали обеспокоенно бегать по лобовому стеклу. Она нервно хихикнула, прежде чем заговорить: — Между мной и Лексой? Ты вообще о чем? — она пыталась звучать более беззаботно, но, видимо, это выходило плохо, потому что Рейвен уставилась на нее так, будто больше была готова поверить в то, что енот сдал на права, чем в сказанные Кларк слова. Ко всему прочему, её бровь угрожающе выгнулась, но Гриффин видела, что та пыталась не давить. Рейвен вздохнула, скрестила руки на груди и откинулась на удобное сиденье машины. — Ты поэтому позвонила мне в то утро? Поэтому ушла с вечеринки после разговора с Аньей? Она знает то, чего не знаю я, не так ли? Какое-то время они обе молчали, пока Кларк на пару секунд не зажмурилась и вздохнула, притормаживая перед небольшой пробкой. — У меня жених, Рейвен, — да, Кларк была готова признаться себе, но сказать о своих чувствах вслух – это значило начало конца. — Да, я знаю. А еще я знаю, что ты его не любишь. Кларк тут же сжалась, понимая, о чем говорит Рейвен: того разговора пол года назад не должно было случиться. Кларк не должна была говорить это кому-либо, особенно Рейвен, потому что теперь Октавия считает её врагом номер один, даже если и улыбается в лицо. Рейвен правда не умеет держать язык за зубами. Они немного сдвинулись с места и, если бы Гриффин не была почти полностью сосредоточена на вопросах подруги, возможно, она бы увидела странное поведение автомобиля впереди. — Рейвен, прошу... — её голос был настолько жалок, что лицо футболистки тут же смягчилось: она правда сочувствовала Кларк. — Ты любишь её? И вопрос подруги отдался эхом в ушах. Ладони были слишком потные, поэтому Кларк не удержалась и вытерла их об ткань брюк. Все хорошее утреннее настроение улетучилось вмиг. Черт, конечно, она любит Лексу. — Я... — Кларк была готова это признать, но когда её разум обработал то, что она увидела за секунду до столкновения с огромным черным джипом впереди, когда её пульс в голове пустился вскач, вызывая звон в ушах – все это тут же рассеяло слова. Гриффин попыталась вырулить в бок, но грузовик, который до этого плавно ехал за ней, тут же врезался в бок поворачивающей машины и Кларк ощутила ужасную боль в боку. Руки машинально разжали руль. Они оказались прижаты между двумя транспортами настолько быстро, что Кларк успела лишь зажмуриться и стиснуть зубы, услышав пронзительный крик Рейвен сбоку. В следующий миг она была в отключке, так и не дождавшись прибытия скорой. Будь проклят чертов водитель черного джипа. Иронично, но даже в такой ситуации в её голове все еще кружилось лишь недосказанное «Я люблю её»...×××
Многие люди задаются вопросом, что ощущает человек после аварии? Что ж, Кларк определенно чувствовала скованность в движениях, а еще ужасную сухость во рту, как от какого-то непонятного косяка, который ей когда-то давно предложила Рейвен. Боли почти не было. Лишь фантомный дискомфорт где-то в районе ребер. Сбоку раздался какой-то шум, когда на пару секунд веки Гриффин задрожали и перед глазами промелькнула размытая картина чьей-то фигуры. Она не совсем поняла, кто это, но голос был столь взволнованным, что вызывало бóльшую тревогу, чем столкновение с транспортом. Перед тем, как вновь провалиться в глубокий сон, Кларк умудрилась лишь тихо проворчать что-то неразборчивое, возможно, даже не имеющее никакого словарного смысла, и ощутила теплое прикосновение к ладони. Это успокоило её, поэтому погрузиться в полную темноту оказалось куда легче.×××
Лекса просто сходила с ума. В один момент она сидела в своем кабинете, заканчивала работу вместе с Аньей в попытке успеть скорее все доделать, как-никак, сегодня был важный матч для Рейвен, а Вудс считала её достаточно близкий подругой и не хотела пропускать что-то столь важное. И вот, один звонок от Индры, и они сидят в больнице. Смотря сейчас на умиротворенное выражение лица Кларк, то, как она совсем легко сжимает её ладонь в ответ, когда она знает, что эта чертовка будет жить, Лекса не может не вспомнить, как ехала сюда с самыми ужасными мыслями. Она даже не знала, предоставят ли им хоть какую-то информацию. Про Анью даже не хотелось говорить. Она была разбита. Рейес попало куда сильнее и не обошлось без жертв, и я не говорю о пьяном, теперь еще и мёртвом водителе черного джипа. Не только о нем. Хотя, они бы даже не узнали этого, если бы не крестная Лакмэн. Как бы там ни было, сейчас Лекса сидела в палате Кларк абсолютно одна. Она разглядывала разбитый нос, который был спасен лишь благодаря подушке безопасности, на шею, на которой виднелись царапины. Она точно знала, что с левого бока на ребрах девушки располагался огромный синяк, удивительно, что без переломанных рёбер, а ногу порезала часть изогнутой из-за столкновения с грузовиком двери. Это было ужасно, но не могло сравниться с Рейвен, которую Анья до сих пор ожидает в операционной. Бэллами совсем не брал трубку. Как ей сообщил автоответчик, либо он был на операции, либо очень занят. Но что, черт возьми, может быть важнее собственной невесты? Хотя, он ведь не знал, что случилось, да и телефон Кларк был разбит, а звонки из больницы ни Бэллами, ни миссис Гриффин не принимали, что уж говорить о каком-то свадебном организаторе. Октавия была в настоящем ужасе. На самом деле Лекса звонила своему брату, но не хотелось задавать эти глупые вопросы, когда человек, которого она по-настоящему любит, лежал на больничной койке, правда, теперь было ясно куда он пропал пару дней назад. Блэйк-младшая сказала, что возьмет еще несколько выходных и приедет в Вашингтон, а пока пообещала дозвониться до своего брата. Тишина, разбавленная пищащим звуком приборов, начала утомлять. Лекса прикрыла глаза и облокотилась на стул. Её ладони потянулись к лицу, и она неосознанно выдохнула в руки, когда сбоку послышалось знакомое кряхтение. Вудс тут же спохватилась, когда поняла, что Кларк начала потихоньку приходить в себя. Где-то полчаса, а может, и час назад девушка открыла глаза, но тут же провалилась в то же состояние. Похоже, теперь Кларк правда очнулась, потому что два уже не таких мутных ярко-небесных глаза пристально следили за каждым движением Лексы. А Александра не сразу поняла, что вообще происходит, но когда осознание подкралось, Вудс радостно улыбнулась и подскочила с места с такой скоростью, что Кларк показалось, она сейчас упадет куда-то вперед. Но через пару секунд неловкого молчания, Лекса вновь приклеилась к стулу, смущенно уперев глаза к рукам, из которых болезненно торчали трубки. — Воды, — жалостливая просьба разрезала тишину. Сомкнутые к переносице брови Гриффин твердили об её удивлении насчет своего же голоса. Кажется, теперь Кларк начала лучше понимать своих пациентов. Лексе не составило труда взять больничный стакан и набрать воды в куллере. Даже при том, что с руками Кларк все относительно было хорошо, девушка не была уверена в том, что сможет удержать стакан в нынешнем состоянии, но даже так она стоически молчала, уверенно поглядывая на чашку в руках Вудс. Но, кажется, Лекса не собиралась отдавать ей воду, поэтому Гриффин вопросительно подняла бровь, а Александра лишь улыбнулась своей маленькой улыбкой и убрала волосы с лица Кларк. Девушка даже не успела что-либо сказать, чашка была у её губ, а вода заполнила рот. Следующие пару секунд Кларк ничего не интересовало, кроме попытки осушить весь стакан, с чем она хорошо справилась. Когда горло больше не казалось наждачкой, а глаза привыкли к свету и даже успели обсмотреть палату – интерьер не так уж и отличался от их больницы, и если бы не другой цвет стен, Кларк могла бы подумать, что она находится на работе, но ни Бэллами, ни мамы рядом не было — молчание продолжилось. Кларк даже вспомнила день знакомства с Лексой, тогда было так же неловко и в то же время совсем наоборот. Гриффин была рада, что никого из её родных не было рядом, но вопрос, что здесь делала Лекса, не отпускал её. На телефон Вудс пришло уведомление, и улыбка облегчения напомнила ей о кое-чем важном. Рейвен ехала вместе с ней, и зад проклятого джипа прилетел точно в сидение Рейес. — Лекса, — взволнованно подозвала Кларк, и девушка тут же обратила все свое внимание к ней. — Что с Рейвен? И в этот момент лицо Лексы стало куда серьезнее, усиливая беспокойство Кларк в разы. Вудс отложила телефон в сторону и придвинула стул ближе к койке, чтобы Кларк не пришлось выгибать шею. — Её раны хуже твоих, но она жива и однозначно будет в порядке. Анья сейчас с ней, это было её уведомление. Рейвен наконец-то выпустили из операционной. Кларк вздохнула с великим облегчением, ощущая, как Вселенский груз скатывается с её плеч. Гриффин не была уверена, смогла бы она жить с мыслью, что по её вине подруга лишилась жизни. Хотя, отчасти это была не её вина: если бы не черный джип, сейчас она бы сидела на трибунах и размахивала символикой команды, а не валялась в больничной койке с многочисленными ушибами. — А что на счет виновника ДТП? Его поймали? — Да, — раздраженно вздохнула Лекса, потирая глаза. — Эта пьяная свинья накачалась алкоголем и экстези и не смог справиться с управлением. В полиции удивлены, что он смог так далеко уехать. Кларк почувствовала, как каждая клеточка в её теле начала закипать. Из-за какого-то безответственного подонка Кларк подвергла свою жизнь и жизнь Рейвен опасности. Если бы она не вырулила, кто знает, может сейчас она бы не говорила с Лексой. Кстати, что насчет Лексы, почему она все это время сидела здесь, ожидая, когда очнется Кларк? Может, это и не было подходящим временем для столь глупых вопросов, но Гриффин было слишком важно знать. И вот, когда Кларк хотела задать заветный вопрос, дверь с грохотом отворилась, и в палату вбежал взъерошенный Бэллами. Он выглядел уставшим, обеспокоенным и запыхавшимся, но Блэйка это, казалось, совсем не интересовало. Сейчас главным была Кларк, которая всеми силами пыталась не выдать разочарование и сожаление. Когда дыхание мужчины выровнялось, Бэллами замер, уставившись на Лексу. — Что она здесь делает? — кажется, этот вопрос не должен был выйти за пределы его головы, потому что щеки тут же стали пунцовыми. Кларк не знала, что Лекса держит её за руку, пока не ощутила отсутствие такого привычного тепла в ладони. Голубые глаза метнулись к Александре, и Кларк отчетливо видела, что Вудс ощущает себя лишней в сложившейся ситуации. Поэтому девушка поднялась со стула и тихо поприветствовала застывшего на месте Бэллами, вышла из палаты. Они так и остались в тишине, пока темные брови начали сползать на переносицу, а лицо суроветь. Он недовольно сел на стул, на котором совсем недавно расположилась Лекса. Запах её духов до сих пор витал в воздухе, и это единственная причина, по которой Кларк чувствовала себя хоть немного спокойной. — Что она здесь делает? — вновь повторил мужчина, суровее выделяя каждое слово. Кларк почувствовала себя загнанным зверем. Для нее Лекса была подругой, а вот для Бэллами она все еще была их свадебным организатором, и в его голове было достаточно странным увидеть Вудс в палате своей невесты, даже если он знал, что Александра была подругой Аньи. Но в тот же момент к Кларк пришла верная мысль: — Ты надо мной издеваешься? Твоя невеста попала в аварию, а ты ревнуешь меня к подруге, которая сидела здесь со мной, пока я не очнулась. Где ты был, черт возьми? Бэллами явно стух под яростными нотками в голосе Кларк. Он опустил голову и жалостливо заглянул в глаза любимой. Ему правда было жаль, и это почти заставило Гриффин быть немного снисходительнее. Почти. — Прости меня, любимая. Как ты себя чувствуешь? Кларк не успела ответить ему, едва не вздрогнув, когда его ладонь накрыла её собственную. Но Кларк спасла вновь открывающаяся дверь, и даже если она не увидела Лексу, в которой она прямо сейчас нуждалась, Гриффин была очень рада её лечащему врачу.×××
Её дыхание было размеренным и веки трепетали с каждым усиленным звуком за пределами палаты. Больничная одежда совсем не шла к каштановым волосам. Анье было страшно смотреть ниже пояса Рейвен. Пару часов назад Лекса написала ей и сказала, что поедет домой, что пришел Бэллами и ей не хочется бросать лучшую подругу, но слишком больно сидеть за дверью палаты, где раненая Кларк лежала на койке, держась за руки со своим женихом. Конечно, Анья поддержала подругу в её поступке, потому что могла представить, насколько больно ей было видеть любимую с другим. Она не могла даже подумать, что делала бы, если бы Рейвен была не с ней, и что-то случилось. А может это лишь потому, что её мысли прямо сейчас были забиты тем, что их с Рейвен жизни перевернулись слишком быстро. Когда тот чертов джип врезался в дверь со стороны Рейес, часть двери просто воткнулась в её ногу, повредив кость. Помимо других повреждений, врачи больше всего провозились с ногой. Анье пришлось решать судьбу Рейвен, как самого близкого родственника, раз ни родителей, ни братьев или сестер у Рейвен не было. Черт, что ей нужно было делать? Она бы умерла, если бы врачи не ампутировали ногу. И даже мысль об этом и о том, как Рейвен отнесется к этой новости, ведь футбол был всем для нее, причиняла столько боли. И, естественно, в голове Аньи не было места, чтобы даже подумать о расставании с любимой. Тот факт, что на месте правой ноги больше ничего не было, не меняло чувств Лакмэн. Но вот Рейвен... Это будет слишком сильным ударом для нее. Больше всего на свете Анья хотела, чтобы Рейвен скорее очнулась, а с другой стороны ей было до жути страшно. Ей пройдётся разгребать последствия, и это так сильно давило. И в то же время какая-то частичка Аньи все еще надеялась на хороший исход: что Рейвен поймет и простит, что она поверит в их силу и то, что они справятся общими усилиями. А потом хотелось истерически смеяться, потому что более вероятно, что прямо сейчас пойдет снег, чем то, что Рейес просто не возненавидит её. И Лакмэн бы ни капельки не осудила её. Это был не её выбор. Она просто испортила своей девушке всю жизнь и теперь не понимает, что с этим делать. Вот только, если бы Индра не позволила ей сделать этот выбор, переступая через все существующие законы, им пришлось бы ожидать, когда Рейвен проснется, но тогда было бы слишком поздно. И вот, тот момент настал. Голова Рейвен обернулась на Анью, и когда её глаза вновь устремились на любимое лицо — и даже сейчас, в такой ужасно неподходящий момент, её сердце трепещет — улыбка Рейвен, столь яркая и немного уставшая. А Анья не знает, что делать. Она судорожно тянет свою руку к еще неуверенной, вялой ладони любимой, и сжимает её так сильно, что, кажется, еще немного и сломает кости, но Рейвен преданно терпит и с нежностью наблюдает за нервной любимой. Она разглядывала это лицо часами каждый день, поэтому не могла не заметить разницы в поведении. Сначала улыбка стала спокойнее, а после брови стали более хмурыми. Рейвен попыталась подняться на локтях, но тут же зашипела, да и Анья не позволила. Она открыла пересохшие губы и впервые за долгое время вспомнила, каково это — ощущать целую пустыню в своем рту. Она повернула голову к прикроватному столику и улыбнулась заботливо подготовленному стакану с водой заранее. Она потянулась к желанной жидкости и осушила стакан за пару секунд, так что Анья тайно удивилась, как у нее получилось не подавиться. Она продолжала молча ожидать, когда Рейвен будет готова сказать свои первые после пробуждения слова. После короткой паузы девушка серьезно заглянула в любимые глаза и ровным голосом произнесла: — Пожалуйста, скажи, что наши выиграли, — и ухмылка на лице Рейвен после жалостливого стона Аньи не могла не появиться. Черт, даже в такой момент она думала о футболе, и это грызло душу лишь сильнее. — Ты идиотка, — тихо проговорила Лакмэн скорее себе, но слова заставили улыбнуться Рейвен чуть сильнее, пока брови вновь не сомкнулись на её переносице, и Анья напряглась. Оцепенение. Она видела это своими глазами. Рейвен просто оцепенела, не в силах сказать хоть что-то. Анья видела, как её рука сжала простынь с такой силой, что удивительно, если после её пальцев не останутся дыры. А потом резкий вздох, вынужденный выдох. Карие глаза смотрят точно в глаза напротив в поисках ответа на неозвученный вопрос. Анья понятия не имела, что именно сейчас чувствовала Рейвен, лишь могла догадаться по выражению боли и надежды на вымученном лице. Потеря. Сжавшаяся, не смеющая и шелохнуться, она источала потерю. Её губы сомкнулись, заметно потряхиваясь, и Анья увидела, как они стали еще суше, чем были. Но она подавила желание прямо сейчас встать со стула и сбежать за водой на первый этаж, чтобы оттянуть этот момент. — Мне так жаль, — она просто не сдержалась. Глаза налились слезами, и Анья поняла, что не может позволить себе услышать этот вопрос. Рейвен сделала вдох, прикрыв глаза, а потом выдох. Её затрясло еще сильнее прежнего, было видно, как она сжимает нижнюю губу в попытках сдержать слезы. Но ведь из них двоих именно Рейвен должна была плакать, вот только Анья не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от груза ответственности за произошедшее. Это выедало изнутри. Дрожащей рукой она откинула одеяло и теперь в палате раздались рыдания двух человек. Она не могла отвести карих глаз от пустующего места, где когда-то была её голень. Теперь она чертов инвалид и совсем не знает, что с этим делать. Понимание постепенно приходит в её голову: она лишилась какого-либо профессионального уровня в мире спорта. Её теперь вряд ли примут даже в детскую лигу, даже если ей поставят протез. — Как? — её жесткий, дрожащий голос вывел из туманных мыслей, и Анья метнула испуганные глаза к любимой. Её лицо было искажено гримасой боли, поэтому Лакмэн просто не могла не ощущать вину снова и снова. — После столкновения с автомобилем была затронута кость. Это дало ужасные повреждения, и когда вы доехали до ближайшей больницы, врачи поняли, что у них есть только два выхода: ампутировать ногу и оставить тебя в живых, или оставить все на самотек, что привело бы к еще более ужасным последствиям, — её брови нахмурились, а взгляд был устремлен в одну точку на полу. Похоже, Рейвен понимала, что подобное решается либо с семьей пациента, либо с супругом, но ни один вариант им не подходил. На пару секунд она задумалась, могла ли больница принять решение вместо неё? — Я не могла позволить тебе умереть, — и в этот момент Рейвен будто током прошибло. Она просто все поняла, и её распирало от ярости. Когда голова любимой медленно поднялась вверх, а испуганные глаза встретились с полной опустошенностью, что так развилась от нежности и любви, которыми Рейес была просто переполнена, она поняла, что её догадки были правдивы. Анья не пыталась оправдываться или даже касаться любимой, женщина просто протянула жалобное «Рейвен...». И, похоже, это был ужасной ошибкой, потому что то, как недобро загорелись её глаза... это убило последние крупицы надежды в груди Аньи. — Уйди, — просипела Рейвен, а Анья и не думала ей противоречить. Она просто поднялась со стула у больничной койки и ушла в направлении выхода. Анья не знала, как вышла из больницы или добралась до дома, но когда её спина коснулась стены их комнаты, ноги сами начали спускать её на пол. В тот вечер Анья впервые в жизни плакала так отчаянно.