×××
Её встретили утренние лучи и звонок телефона, и для Лексы это казалось адом. Она чувствовала жуткую головную боль и мерзкий привкус во рту, возможно, все еще была пьена и кляла себя за вчерашнее. В очередной раз она обещала себе больше никогда не пить, а потом тихо смеялась, ощущая пульсацию в висках. Александра заставила себя потянуться к телефону и ответить на звонок, и в тот момент, когда голос в динамике окончательно отрезвил её, Лекса подумала, что ей и вовсе стоило выбросить этот чёртов телефон. Она не думала, что в это утро сможет почувствовать себя еще хуже... — Доброе утро, Александра. Это Бэллами и я бы хотел сегодня обсудить с тобой свадьбу. Лекса отставила телефон подальше от лица и промычала в подушку. Она щипнула себя за переносицу, но все же вернула смартфон к уху. — Доброе утро, — ее хриплый голос звучал недостаточно профессионально, особенно если учитывать, что за окном шел десятый час. — Да, конечно, но вы все еще не определились с датой. — О, не переживай об этом, десятое ноября, — пролепетал счастливый голос по ту сторону. Казалось, Бэллами ликовал. — Что, прости..? Лекса правда думала, что это утро не может стать хуже, но как же чертовски она ошибалась. Было такое ощущение, будто органы в её желудке в миг скрутились в один тугой узел. Она срочно нуждалась в крепком кофе и долгом душе, потому что от выпитого алкоголя ей уже всякое мерещилось. Так ведь? — Ох, да, мы с Кларк вчера пришли к решению, что хватит тянуть время. И вот, как-то так, — он тихо посмеялся, явно широко улыбаясь. Это ужасно взбесило Лекса. Девушка попыталась звучать как можно дружелюбнее, потому что его слова ощущались так насмешливо: — Десятое ноября это очень... скоро, — она сглотнула, хватаясь руками за голову. Почему-то в один миг воспоминания со вчерашнего вечера разом нахлынули на бедную Лексу. Она вспомнила бутылку и еще одну, и еще несколько после них. Много слез и разбросанные подушки (ей явно придется устроить генеральную уборку). А потом Кларк. Ошеломленная Кларк. Обозленная Кларк. Уничтоженная. Она понимала, что сама сподвигла ее к столь скорому решению. Она понимала, что глубоко влипла и испортила абсолютно все. Боже, какая же Лекса дура. — Да. Так вот, мы могли бы обговорить это, может, ближе к вечеру? Но Лекса колебалась, она не знала, что ответить. Хотелось как можно сильнее оттянуть этот момент. Она просто не готова принять всю нынешнюю ситуацию. Вот только Бэллами даже не дал ей ответить: — Подожди, что думаешь насчет того, чтобы прийти сегодня к нам на ужин? И, прости, я только понял, мы ведь можем перейти на "ты", как-никак, твой брат буквально живет у меня и... Но Лекса уже не слушала. Единственное, что крутилось в ее голове: Нет, Боже, что угодно, но не это. Лекса представила себя, Бэллами и Кларк за одним столом, воркующих и таких милых, ей стало тошно. Ей казалось, что стоило бы прямо сейчас сбросить звонок и побежать к уборной, потому что ни её желудок, ни психика не выдержат вечера в том доме. Но Лекса так растерялась, что очнулась лишь в тот момент, когда из уст вырвалось необдуманное сонное: — Конечно. Растерянная. Её согласие звучало как приговор. Бэллами по ту сторону телефона просто загудел от счастья, захотелось закрыть ему рот, потому что голову начало кружить. Ну почему все не может быть проще? — Отлично! Тогда до вечера, — и он сбросил вызов. Лекса не пошла сегодня на работу, она так и осталась до вечера в постели, пропустила завтрак и обед, обдумывая свой ответ. Как? Как она могла подписаться на собственную смерть так легко и не раздумывая. Что ж, этот вечер будет ужасно неловким, а еще ей абсолютно точно нужно извиниться перед Кларк.×××
Рейвен уже второй час ворочалась на койке. Ее донимали фантомные боли в ноге, из-за которых она каждый раз вспоминала тот злосчастный день. Как грёбанный бампер того ублюдка врезается в машину Кларк и кусок двери пронзает коленную чашечку. Сами мысли об этом заставляют жмуриться, а в дуэте с колющей болью Рейвен сжимала челюсть – хотелось выть. Но в те минуты, когда судороги отпускали ее бедро и девушка облегченно выдыхала, она вспоминала вчерашний разговор с Кларк. Анья. Конечно, они не могли оминуть её. Хотя, если честно, Рейвен даже была рада поговорить о ней с подругой и не сильно злилась, когда Кларк лично решилась завести разговор. Разбитой – так её описывала Гриффин. Она была разбитой и злой, и Рейвен могла это понять, но её упертость просто не позволяла впустить кого-либо еще прямо сейчас. Она понимала, что не только Кларк была готова тут же примчаться по её зову, только двери больницы откроются для приема. Она понимала, что приносит своим отчуждением много боли близким, но не могла что-либо с этом сделать. Ей было страшно. Страшно перед собой, перед будущим и страшно, как бы Анья не рвалась к ней, что любовь всей её жизни откажется от гребанной калики. Одно дело принять тот факт, что у Рейвен больше нет ноги, а другое осознать это. Все не будет так, как прежде. Самое сложное лишь впереди. Физиотерапия, вечные больницы – все это сложно вынести любому человеку, даже если это происходит не с тобой. Но, конечно же, на самом деле все это отговорки. Рейвен страшно, она не может бороться сама с собой. Потому что впустить Кларк обратно в свою жизнь, не то, что впустить в нее Анью. Кларк всегда будет рядом, чтобы не произошло, и это было проверено так много раз. А Анья... Анья красивая, молодая женщина. Она достойна лучшего, чем экс-футболистка с непонятным будущим. И все же, дыхание Рейвен замирает, когда она нащупывает кнопку вызова при очередном приступе боли. Она слышит шум за дверью, после которого медсестра влетает в палату так быстро, как только это возможно. Она смотрит на всю вспотевшую и раскрасневшуюся Рейвен, пытается понять в чем дело, и когда девушка переворачивается на спину и сжимает верх бедра медсестра понимает. Она сочувствующе смотрит на пациентку и Рейвен хочется вывернуть её голову в другую сторону, чтобы больше никто и никогда не смотрел на нее с такой жалостью. Медсестра вводит ей немного обезбола и, может, успокоительного. Оно действует не сразу, но Лилит (вечно болтающая медсестра) не уходит, пока Рейвен не сжимает её руку с благодарностью – говорить больно. Слова все же вырываются из её горла хрипом, когда русая девушка доходит до выхода из палаты: — Скажите доктору, что Анья Лакмэн может меня навестить, — Рейвен немного краснеет и чувствует, что даже успокоительное не справляется с её волнением (а ведь Рейес только назвала её имя). Медсестра улыбается широко и по-доброму, остается в проходе и просто смотрит в неуверенные карие глаза: — Похоже, Вы идете на поправку, капитан. Второй посетитель подряд, я горжусь Вами. И Лилит уходит, так и не уловив ироничный смешок. — Она еще не пришла, так что... — говорит в пустоту Рейвен. Если честно, Рейес даже не надеялась, что Анья появится на её пороге в ближайшее время как Кларк. Не потому, что не была уверенна в ней так же сильно, как в этой идиотке, нет. Просто Рейвен так сильно погрязла в своем дерьме, что забыла – она может ранить своих близких. Что ж, это было огромным шагом вперед. Посмотрим каким будет ответ.×××
Бэллами едва ли не летал по кухне, и это могло бы продолжаться и дальше, но сонный мозг Октавии не мог все это переварить. Она раздраженно сощурилась и бросила влажное полотенце в брата, пропуская мимо ушей недовольный выкрик. — Боже, угомонись. Ты расскажешь мне от чего столько счастья? Они наконец остались вдвоем и могли сполна посплетничать. Октавия любила своего брата, а еще больше – говорить с ним о подобных вещах, и была благодарна спящей Кларк, развалившейся на втором этаже, и своему парню, который укатил в магазин по просьбе старшего Блэйка, что позволили им остаться наедине. — Чувствую себя победителем, — пролепетал мужчина и по хмурым бровям сестры он понял, что девушка явно не поняла смысл сказанных слов. — Вчера Кларк подтвердила дату. Сегодня я пригласил Лексу на ужин. И это правда застигло Октавию врасплох. Во-первых, что? Во-вторых, какого черта? Зачем ему приглашать Лексу домой на семейный ужин? Нет, она конечно крутая, и была бы еще круче, если бы не смотрела на невесту её брата, как на кусок мяса. Если честно, Блэйк слишком давно перестала понимать этих троих, но когда до младше дошел смысл сказанных слов, Октавия всполошилась. — Что, дата? Когда? — тут же засыпала вопросами младшая Блэйк. — Десятого ноября, — пожал плечами мужчина, вдыхая аромат только заваренного кофе. — Знаешь, я бы не считала это победой. Может она и выбрала тебя, но это ничего не меняет, — Октавия украла кусочек моркови со стола и встала из-за барного стула. — Ладно, я пойду, просто нуждаюсь в пробежке. Девушка махнула брату рукой и вышла из дома, затягивая тугой хвостик. А Бэллами лишь осталось стоять на одном месте. Он смотрел на сковороду совершенно пустыми глазами, потому что Октавия была права. И Блэйк понял, что просто обязан услышать все это лично от любимой девушки. Он бросил лопатку на столешницу и тяжело вздохнул. День точно будет не из легких.×××
Что ж, какое-то время назад Анье позвонил врач Рейвен, – лично, черт возьми, – и сказал, что она допущена к посещениям. Если честно, девушка не сумела из себя выдавить даже короткое приветствие, её спас срочный вызов мужчины. И после того, как звонок был резко сброшен, тогда Анья осталась на месте, посредине кабинета с папкой документов в руках. Она пыталась осмыслить сказанные врачем слова, но мозг никак не хотел обрабатывать желанную информацию. И сейчас, когда она так долго ждала решение Рейвен, Лакмэн было страшно. Что уж таить, она буквально заставила себя прийти, потому что так правильно. Это может прозвучать странно, но именно сейчас Анья не хотела видеть её. Она была не готова. Столько дней молчания, неведения, и теперь это. Неужели Рейес правда считала, что ее действия никак не повлияют на девушку? Да, она лишилась такой важной частички себя, но черт, это не оправдывает бессонные ночи, литры пролитых слез и вернувшуюся нервозность. Анье было очевидно плохо, но она так же не была готова просто отпустить свою любовь из-за этого. Она переступила через себя и потянулась к ручке двери, которая была под запретом для нее так долго. Вот она. Рейвен копошилась в своем телефоне и томно вздыхала, набирала длинные сообщения, и вновь вздыхала. Она настолько погрузилась в процесс, что даже не заметила тихий скрип двери. Анья была рада, ведь ей выпали лишние минуты, чтобы привести мысли в порядок. Она смотрела на свою девушку по-новому, потому что Рейвен не казалась ей той самой Рейвен, в которую она влюбилась. И, конечно же, нет, нога здесь была вовсе не причем. Это не было так важно для Аньи, потому что она была готова принять это. За столько дней она подготовила себя к мысли, что ее любимая, черт возьми, инвалид. Просто Рейвен казалась безразличной ко всему, вдумчивой. Словно весь тот шум и задор, что таились внутри нее, её искра исчезли. Это давило неприятным грузом на грудь. Но даже с этим Анья была готова смириться, потому что главное, что она осталась жива. О большем и не стоило мечтать. Когда Рейвен наконец подняла голову к верху, то застыла. Она смотрела на свою девушку нечитаемыми глазами, но я точно могу сказать, что теперь все ощущалось именно по-новому, как и казалось Анье. А она, честно говоря, возможно даже выглядело хуже самой Рейес. Её мешки под глазами, затертые до красноты, явная худощавость и усталость пугали. Хотя, слово "усталость" казалось слишком сильным приуменьшением. Все выглядело так, будто жертвой той чертовой аварии была именно она. Может это и не так, но прямо сейчас Рейвен стоило поздороваться, а не вести себя словно немая. — Привет, — просто, тихо, виновато. Именно так звучала Рейвен. Анья лишь усмехнулась, достаточно громко в замкнутом помещении, и прошла дальше в палату. Девушка села на стул, проигнорировав свободную часть койки, это заставило Рейвен скрыть сжатые губы. От любимой веяло холодом, но она не могла её в этом винить. — Как ты себя чувствуешь? — О, в порядке. Нога уже почти не болит, — ложь. Боли не проходили даже после всех принятых лекарств, и даже сейчас ей с трудом удавалось держаться при Анье, чтобы не беспокоить. — Ты? Вновь эта усмешка. Если честно, обеих начала раздражать подобная столь обыденная реакция на стресс, но ни одна не могла достойно ее сдержать. — Ты правда позвала меня сюда, чтобы перекинуться любезностями? — её слова были колкими и склизкими, проскальзывали через горло к грудной клетке, оставляя за собой противный привкус разочарования и боли. Рейвен правда было стыдно за все, что она сделала, за сказанные слова, но она нуждалась в этом времени. И даже губительные колкости ее девушки не изменят этого. — Анья, — Рейвен вздохнула. — Прости меня, ясно? Мне правда жаль, за то, что я наговорила тебе в тот день, и за то, что я не сказала. За причиненную боль. Но пойми меня. Мне тоже было сложно. Я потеряла чёртову ногу и совершенно без понятия, что с этим, блять, делать. — О, конечно, у тебя на все одно оправдание – твоя ампутированная нога, — грозно выплюнула Анья, едва сдерживая себя, чтобы не взлететь с этого стула. — Но знаешь что, люди живут с этим и справляются, а ты и твой чертов комплекс жертвы не дают тебе посмотреть дальше собственного носа. Эти слова отрезвило Анью. Они ощущались как пощечина для обеих. И Рейвен не знала с какого момента из ее глаз начали течь слезы, но когда пальцы коснулись мокрой щеки, коньячный взгляд напротив уже был наполнен страхом. Анья потянула руку к губам в надежде, что если она прикроет свой рот, то факт вылетевших слов просто исчезнет. К сожалению, так не бывает. — Да, блять, Анья. Я ебанный инвалид, и я хочу, чтобы моя девушка пожалела меня, уверила, что все будет хорошо. Но нет, теперь я понимаю – больше ничего не будет хорошо. У нас не будет хорошо. Рейвен было больно. Так чертовски больно. А Анье страшно, потому что слова любимой девушки не казались пустыми угрозами. Они были пропитаны явным намеком и так не хотелось слышать правду, скрытую под коркой горечи. Это не мог быть их конец. И Анья замотала головой, хмуря брови. — Боже, прости, детка. Но Рейвен лишь махнула головой. Она не хотела этого говорить. Ее тошнило даже от одной мысли, какие слова должны были вылететь из ее рта в следующие минуты. Но это было нужно для них. Так просто было правильно. — Нет, Анья. Дело даже не в твоих словах. Ты права. Просто, — Рейес судорожно вздохнула. Ее нога невыносимо ныла, а голова казалось сейчас взорвется. Она пыталась, правда пыталась не плакать, потому что так устала. — Все изменилось Анья. Я больше не хочу этого, — Рейвен махнула в пространство между ними и это было худшее, что можно сказать Анья закачала головой. — Не говори этого, — прошипела сквозь сцепленные зубы Лакмэн, но Рейвен не собиралась останавливаться. — Я люблю тебя, так сильно. Но я просто не могу довести нас до того, когда расставание окажется еще более болезненным. Поэтому просто... Но Рейвен не смогла этого сказать. Она пыталась. Вдохнула больше воздуха в свои легкие, вновь попыталась, но выдох ее был влажным. Рейес была уверена, что выглядела жалко, правда Анью это не волновало. Она чувствовала себя так же. Боже, как они довели друг друга до этого? Обе были уверены, что останутся вместе до конца, а теперь... — Я тебя поняла, — слова не требовались в озвучке. Анья не была уверена, что выдержит их, поэтому она просто подняла рука, останавливая поток губительных слов. — Поняла, — тише повторила девушка. Какое-то время они просто сидели в тишине. Они даже не смотрели друг на друга, просто сидели и думали. Рейвен невольно вспомнила, что в этот раз она была уверена, почти купила кольцо. Планировала сделать предложение после победы команды. Но не свезло. Может оно и к лучшему. И похоже Анья считала также. Потому девушка просто молча встала со стула и... ушла. Рейвен выпишут не скоро, поэтому до ее возвращения домой вещей Аньи там больше не будет. Как и её, собственно. Рейес просто не выдержит жить в доме, полном воспоминаний о ней. В одиночку. После этого они, скорее всего, больше никогда не увидятся. Только если Кларк не решится бросить Бэллами ради чертовки Алекс. Но Рейвен надеялась, что в это время будет уже где-то далеко, жалеть о своем собственном поступке, попивая сладкий коктейль в полном одиночестве, или... Но в этот момент её раздумья прерывает громкий хлопок двери об стенку. Анья выглядит прекрасно в своей ярости. Ее глаза горят, а оскал и приподнятый подбородок лишь придают величия. И теперь все казалось, будто на своих местах, потому что да, именно в эту девушку влюбилась Рейвен. В этот вечно бунтующий сильный нрав, с каплей ярости и силы в крови. С самым добрым сердцем и вкуснейшими булочками с корицей. Это была ее Анья, когда она разрезала воздух палаты и целовала, целовала губы своей девушки. Своей любимой. — И больше не смей нести подобную херню, ты меня поняла, Рейес? А Рейвен не осталось ничего, кроме как тихо улыбнуться, кивнуть, и вновь поцеловать губы по которым она так соскучилась.×××
Кларк не помнила как давно она в последний раз позволяла себе понежиться в постели чуть дольше. Вечная работа и чувство долга не давали поспать немного больше или провести поистине ленивый день. На секунду ей даже показалось, что плюсов в аварии было больше, чем минусов. Но потом Кларк вспомнила Рейвен и Анью, быстро отбросила эти глупые мысли. Кстати, что насчет подруги, стоит отправить ей сообщение, проверить как она. Поэтому девушка тянется за телефоном, но понимает, что проспала слишком много даже для ленивого дня. В горло закралось чувство вины, но оно отошло куда подальше, когда Гриффин открыла чат с подругой. Вчерашнюю переписку отделяло свежее фото сцепленных рук. Кларк радостно улыбнулась, отписала что-то милое и полная сил поднялась с постели, готовая к сегодняшнему дню. Она была по-настоящему рада за этих двоих, но пора было вставать. Девушка спускалась со ступенек, разглаживая влажные волосы. Весь дом приятно пах едой, а кухня разрывалась разговорами. Октавия о чем-то раздраженно сетовала, пока ее брат крутился во все стороны с лопаткой в руке. Линкольн спокойно сидел за барным стулом, что-то шустро печатая на клавиатуре. Он первым заметил вошедшую на кухню хозяйку и сдержано улыбнулся. — Доброе утро, ребята. Что за погром в такую рань? Кларк прошлась к холодильку и достала немного сливок для кофе. Бэллами тут же счастливо оторвался от плиты и оставил нежный, почти детский поцелуй на губах невесты. — Ох, лишь для некоторых это рань, Кларки. Неужели идеальный будильник Гриффин дал сбой? Нет других вариантов, почему ты встала в час с лишним дня, — Октавия ворчала, но было заметно, что это ворчание прямо сейчас было направлено не на Кларк. Младшая Блэйк смотрела точно в экран телефона, а это означало, что Рейвен порадовала фотографией не только её. — Да ладно тебе, перестань. Неужели ты не рада, что личная жизнь этих двоих налаживается? — хватая виноградинку из миски, щебечет довольно Кларк. Даже при свете вчерашних событий, на удивление, её настроение было чертовски хорошим. — Тебе то легко говорить, Кларк. Она все еще не пускает меня к себе. Кларк пожала плечами. — Ну, может тому виной твоя горячность, О? — и Кларк хихикнула бы на покрасневшее лицо подруги, если бы гнев не был направлен на нее. — Кларк, хорошо подумай на чьей стороне ты хочешь меня видеть, — черные брови сомкнулись на переносице, казалось, что Октавия была готова бросить в нее скруткой бумажных полотенец, но ее парень достаточно хорошо изучил свою девушку за эти дни, лишь вздохнул и провёл ладонью по нежной руке, успокаивая. — Как ты себя чувствуешь, Кларк? сегодня Линкольн был чрезмерно дружелюбным и по-странному заинтересованным в Гриффин, впервые за все время их знакомства. Кларк лишь надеялась, что это признаки того, что они стали ближе, а не вчерашней ссоры с Лексой. Ссора, да? Этим ли был их вчерашний разговор? Если честно, Кларк до сих пор избегала любые мысли о вечере у квартиры Вудс, потому что было так больно осознавать все происходящее. — О, все в порядке, — но это не было важно важно, не сейчас. Верно, прямо сейчас она стояла на своей кухне, в окружении родных, ей не стоило думать о какой-то пьяной идиотке, которой наверняка было очень плохо этим утром, или все еще. — Ребра до сих пор болят время от времени, но поверхностные раны сошли. Еще немного и я вновь вернусь в строй. Эх, а так не хочется на работу. Линкольн лишь знающие пожал плечами и усмехнулся, вернулся к своей работе. Молчавший все это время Бэллами, окрыленный повернулся к собравшемуся у кухонного островка семейству. — В пятницу к доктору? — спросил парень, вытирая руки об полотенце. — Да, врач сказал, что я в норме, но стоит провериться на всякий случай. Вдруг что. — Я подвезу тебя? — и это звучало как вопрос. Кларк нравилось, что Бэллами никогда не давил, это было мило. — Посмотрим, — Кларк лишь пожала плечами, наслаждаясь утренним кофе. В какой-то момент в комнате повисла неловкая тишина. Гриффин заметила ее, но решила не влезать. Уж слишком много всего произошло за все эти дни, а может это лишь Кларк и ее паранойя, и на самом деле все хорошо... Октавия прокашлялась, и Линкольн перестал печатать, но так и не оторвался от экрана, словно секретарь, пытающийся подслушать очередные сплетни. Кларк до последнего надеялась, что все хорошо, но когда Бэллами вновь повернулся к ним, нет, к ней, уперев левую руку об столешницу, он выглядел неуверенно. — Я сегодня звонил Лексе на счет свадьбы. В этот момент ее чашка остановилась у самих губ, Кларк будто раздумывала, стоит ли пить, или её прямо сейчас так и стошнит этим чертовым кофе. Все ведь не может быть просто, так? И эти пристальные взгляды со всех сторон ничуть не помогают. Кларк откашлялась. — И? — жидкость медленно попала на язык, но Кларк так и не смогла разобраться, что это было, кофе или вода. Что-то горячее или холодное. — А потом мы заговорили про ужин и я пригласил ее, — и в этот момент Бэллами выглядел выжидающе. Будто он ждал какого-то прокола со стороны Кларк, чтобы сделать окончательные выводы. Но Гриффин уже было все равно. Она отставила чашку, больше не хотелось кофе, и просто заставила проглотить себя остаток во рту. Она так надеялась, что не встретитса с Лексой вновь, хотя бы какое-то время. Но нет, жизнь всегда должна была вставить палки в ее колеса. Кларк больше не ждала вечера с тем предвкушением, которое вело ее в кухню десяток минут назад. — Ладно, — это звучало буднично. Она пыталась сделать вид, что ей все равно, и Бэллами даже смог поверить ей, но не Октавия. Или Линкольн, который сжимал свою девушку в руках, ощущая абсолютно каждую напряженную мышцу. Вот это уже плохо, — пронеслось в голове Кларк. Но, если честно, прямо сейчас ей было плевать, Гриффин просто хотела провалиться сквозь землю и вернуться в постель, потому что какая разница, столь прекрасное утро(обед) было испорчено. Она по крайней мере заслужила, нуждалась в дополнительной паре часов покоя.×××
Она стояла на ненавистном пороге с каким-то сладким тортом в руках, за которым Лекса успела заскочить по дороге. Ее слегка трясло, но дрожь пробиралась под кожу, играя с костями, чем вызывала "перезагрузку нервной системы". А еще Лексу все еще тошнило (только возможно, она решила допить остаток виски на дне, может там было чуть больше, но вы тоже ее поймите, Вудс бы чокнулась, если бы пришлось сидеть за столом этого семейства на трезвую голову). Если честно, единственный, что все еще держало ее на планете Земля был Линкольн. Он пообещал, что будет оставаться рядом как можно больше и не оставит её наедине ни с одним членом семьи Гриффин-Блэйк, включая Октавию. Особенно Октавию, как он объяснил. Хах, на самом деле даже немного смешно от того, что Лекса уже в своей голове называет их Гриффин-Блэйк, больше не Кларк и Бэллами, нет. И эта перемена слишком резко ощущалась на ее языке с привкусом крови, теперь она поняла отличие между женихом и невестой с неизвестной датой и... этим. Лекса даже поняла, что возможно лишь поэтому позволила себе большее, позволила себе сблизиться с Кларк достаточно сильно, чтобы причинить боль им обеим. А мысль, что она поспособствовала выбору Гриффин, ее шагу вперед к "правильному" будущему кружили голову (или это виски так действовал на голодный организм?). Лекса поняла, что простояла слишком долго, когда ее телефон зазвонил и через слишком короткий промежуток времени дверь в логово Гриффин-Блэйк (она принципиально теперь будет называть их только так) открылась, раскрывая немного красное лицо хозяйки. Кларк выглядела смущенной, а еще злой, хотя было странно, что Лекса смогла разглядеть хоть что-то под толстым слоем обиды и напускного безразличия. Что ж, похоже она научилась достаточно хорошо распознавать эмоции этой чертовски привлекательной девушки Нет, серьезно, Лекса не могла не отметить то, как хорошо Кларк шла эта голубая блузка, отлично подчеркивающая холодные глаза. Кто вообще так наряжается на семейные ужины? Лексе стало неловко, когда через три минуты абсолютного молчания, разбавленного разговорами из глубины дома, как напитки младшей Блэйк, потому что они просто не могли позволить ей напиться, она все еще осталась стоять на пороге, а столь ненавистные, как и любимые глаза продолжили прожигать в ней дырку. Александра просто откашлялась, отдергивая себя, чтобы не потянуть за ворот свитера, потому что она поняла, что не может дышать. — Я принесла торт, — это выглядело как извинение. Это им и было, если честно, но похоже оно не сильно впечатлило Кларк, потому что девушка лишь безразлично глянула на занятые руки и отошла от двери. Когда они прошли к столу в том же тяжелом молчании, Лексе стало не по себе. Похоже Кларк была на нее обижена куда сильнее, чем Вудс могла себе представить, или признать. Тортом тут уж точно не отделаешься. Но Лекса попыталась переключиться, потому что было бы чертовски неприлично весь вечер просидеть в собственных мыслях, ей нужно было поздороваться. Да, отличное начало. — Добрый вечер, — слишком официально. — Привет, — Лекса усмехнулась, вновь поприветствовавшись с достаточно маленькой группой людей. Возможно даже в другой день Лекса бы назвала ее комфортной, но уж точно не сегодня. — Привет, сестренка. Выглядишь ужасно. Не думал, что работа свадебного организатора настолько сложная. Лекса со стопроцентной уверенностью могла сказать, что услышала тихую насмешку от Кларк, и поднятые к верху глаза явно были тому подтверждением. Что ж, справедливо. — Да, можно и так сказать, — Лекса почесала затылок и села рядом с братом, оказавшись напротив чертовки Кларк (как иначе?). — Рад, что ты пришла, Лекса, — Бэллами, как всегда, вежлив, но что-то точно изменилось. Обычно мягкие глаза, казалось, горели от предвкушения, или это было злорадство? Вот это уже что-то новенькое. — Я тоже. Спасибо, что пригласил, — девушка попыталась не обращать на это внимание, пока что. Было интересно что с этого получится. Слава Богу, они тут же приступили к ужину, беседуя о чем-то относительно нейтральном. Все началось с того, что Линкольн затронул тему футбола и Бэллами ее поддержал. Через какое-то время Кларк упомянула команду Рейвен и как мило было с их стороны навестить ее, за что Октавия зацепилась, наверное, на целый вечер, продолжая возмущения о том, как по-дерьмовому поступила Рейвен, что ей хочется задушить ее, а потом обнять так крепко, как только можно. Лексе это показалось милым. Но когда тема перешла к Анье и Рейвен, к тому, что они наконец взялись за разум и начали решать свои проблемы, Лексе стало тяжело на душе. Она этого не знала. Ей было больно от ссоры с подругой, но она была достаточно упрямой, чтобы не быть первым, кто извиниться. И в то же время поступок подруги вдохновил ее. Наверное, ей стоило бы ощутить эту уверенность вчера, когда Кларк добровольно согласилась к чему-то большему, а не сейчас, когда девушка даже не смотрела на нее, что уж говорить о том, что за весь ужин они так и не обмолвились и парой слов. Они убирали со стола, когда Бэллами и Линкольн продолжили болтать что-то о новой тачке ее брата, конечно же Октавия, которая ни на шаг не отходила от своего парня в этот вечер (или она была такой всегда, Лекса не знала), решила, что она будет куда полезней на диване по правую сторону Линка с телефоном в руках. И, если честно, Лекса даже не знала, стоило ли ей радоваться шансу наедине с Кларк или бежать со слезами на глазах. Они делали это десятки раз, но сейчас Кларк продолжала настойчиво игнорировать ее. Это было больно, вот только она знала, что не одинока в этом чувстве. Они обе оказались у мойки, когда Лекса решилась наконец заговорить с Гриффин: — Хэй, — ноль реакции. — Ты не можешь игнорировать меня вечно, — вздохнула Лекса, принимая мокрую тарелку. Краем глаза Вудс заметила подозрительные подглядывания Бэллами, но не придала этому значения, она и так уже поняла, что что-то не так. — Ты так думаешь? Обе едва ли не перешептывались. Не понятно, было ли это из-за боязни, что их услышат, или от ненадобности говорить громче, потому что они стояли достаточно близко друг к другу. Достаточно близко, чтобы Кларк начала ненавидеть собственную посуду и приставшую к ней еду. Лекса сжала челюсть. Неприятно. Но она проглотила эти слова, потому что понимала, что это всего лишь защитная реакция. Как-никак, вчерашние слова с ее стороны были куда хуже и на месте Кларк она бы уже давно засыпала себя кучей проклятий и ругательств. — Пожалуйста, давай поговорим, — Лекса лишь надеялась, что не слишком поздно. На самом деле она даже не расчитывала хоть на что-то. Что Кларк бросит своего мужа, нет, жениха, и укатит с ней в тот чертов закат. Она просто не могла вынести этого напряжения между ними и искренние извинения не были бы лишними. Кларк лишь отложила посуду и.возможно впервые за этот вечер посмотрела на Лексу. Александра подумала, что лучше бы она этого не делала, потому что красные глаза были наполнены непролитыми слезами, а ее собственный подступающий к горлу ком был совсем не в тему. — О, так значит ты наконец достаточно трезва для разговора? — Кларк усмехнулась, этот смешок был наполнен ядом и невысказанной болью. Если честно, Лексе захотелось себе врезать. И вновь они погрузились в молчание: оно было ярче слов. Кларк простояла у мойки, уперев обе руки в сталь. Она думала достаточно долго, чтобы Лекса взвизгнула от неожиданности, когда ее свитер был бесповоротно испорчен водой, смешанной с жиром и моющим. — Черт, прости! — Кларк тут же всполошилась и начала рассматривать красивый вязаный свитер. Может быть в глубине души ей было жаль одежду Лексы, но первой мыслью было "Так тебе и надо". Если честно, Лекса не сразу поняла, что она делает, но когда всеобщее внимание было обращено к ним... — Ладно, пойдем, я дам тебе во что переодеться. Кларк не смотрела на нее, но ее глаза говорили больше, чем было нужно, поэтому Александра просто согласилась и поплелась на второй этаж за хозяйкой дома. Они прошли в светлую комнату с большой двухместной кроватью. На вид она была мягче всего, что Лекса видела в своей жизни. Мысли заставили ее поморщиться, потому что это их спальня. Лекса не заметила, как Кларк закрыла дверь, но девушка уже повернулась к ней и уставилась прямо в хвойные глаза со словами: — Раздевайся. Это ввело Лекса в ступор. Просто, что? Раздеваться? Зачем? И похоже все это отразилось на ее лице, потому что Кларк просто развернулась к своему шкафу и достала какую-то не менее теплую кофту. Лекса почувствовала себя идиоткой. — Спасибо, — но Кларк тут же ее перебила: — У тебя есть пара минут, или Бэллами решит проверить, что мы делаем. Её слова заставили Лексу нахмуриться. — Он знает? — голос Лексы был серьезным, казалось, это правда интересовало Вудс, а лицо Кларк все таким же безэмоциональным, точнее наоборот. Ее поджатые губы говорили о много и Александра уловила тот момент, когда Гриффин почти отвела взгляд. — Да, — после короткой паузы она добавила: — Возможно, — Кларк глубоко вздохнула, вплетая пальцы в густые волосы, села на край кровати. — Не знаю, он ведет себя странно со вчера. Мне кажется он догадался. — Понятно, — коротко ответила Лекса. Что ж, это объясняло его поведение. — Слушай, мы здесь не для этого. Выкладывай, что хотела и пойдем. Мне хватает головной боли и без допросов Бэлла, — Кларк сжала свои предплечья, будто защищаясь, вот только непонятно от себя или Лексы. Она снова не могла смотреть на лицо Вудс, потому что каждый взгляд сдавливал сердце до темных кругов перед глазами. — Кларк, пожалуйста, посмотри на меня, — она колебалась. — Пожалуйста, — но Лекса умела быть настойчивой, а Гриффин просто не знала, как противостоять ее голосу. — Мне правда очень жаль за свои слова. Если бы у меня был шанс отмотать время назад, я бы вернулась во вчерашний день и даже не притронулась бы к выпивке, — но это не сильно действовало, поэтому Лексе пришлось сменить тактику. — Я испугалась, — это было хорошей идеей, потому что теперь голубые глаза были точно направлены на нее. — Я говорила себе, что слишком устала от... всего этого, — она понимала, что своими словами подтверждала все то, что было между ними, но просто не могла остановиться, потому что "все это" копилось уже так много времени. — Мне было страшно. Я давно запретила себе любить кого-то и, черт, Кларк, появилась ты и я просто влюбилась по уши, — Лекса наблюдала, как щеки Гриффин с каждым новым словом наливались румянцем все больше и больше, и это заставило ее сердце бунтовать. — Я испугалась взаимности и ответственности, которая следует после нее. Я испугалась того, что ты была готова бросить своего жениха, а мне нечего тебе предложить, потому что все, что у меня осталось – страх. И молчание больше не было таким тяжелым и вязким. Оно не забивалось в нос, мешая дышать. Но знакомая дрожь никуда не ушла, вот только понимание, что всему виной не страх, а легкое возбуждение и предвкушение грело душу. — Что ты скажешь? — терпение Лексы было на исходе, она нуждалась в ответе. И если бы она знала, что последовавшие за монологом слова смогут разбить ее куда сильнее, чем измена Костии, она бы молчала до конца своей жизни: — Слишком поздно, — тягучим, тихим голосом сказала Кларк. Вся ее сущность бунтовала против, и Лекса видела это, Кларк знала это, но она была права, слишком поздно. День, один нещастный день и все могло бы быть по-другому... Лекса просто улыбнулась. Искренне, вкладывая в улыбку все свои чувства, которые она скрывала на протяжении всего времени (или скорее пыталась?). Ей было больно, но на самом деле нет, она не жалела. Александра была рада, что смогла наконец признаться любимой девушке в своих жалких чувствах, и она видела настоящий ответ в глазах напротив. Этого было достаточно. — Ясно, — Вудс встала с места и Кларк хотела что-то сказать, но ее прервал решительный стук в дверь. Бэллами, как иначе. — Все в порядке? — его голос был непривычно суровым и обе девушки вздрогнули, отшатнулись друг от друга еще дальше, чем были, будто их застукали во время чего-то неприличного, интимного. Хотя, от правды недалеко. Кларк вздохнула. — Все в порядке, мы сейчас спустимся, милый. Хах, милый В этот момент Лекса вспомнила про грязный свитер и не думая стянула его прям там. Кларк вновь повернулась к ней, вновь хотела что-то сказать, и вновь потерпела неудачу. Лекса выглядела прекрасно в тусклом свете комнаты с этим непонимающим взглядом и резким контрастом осознания. Ее щеки густо покраснели и Кларк буквально заставила себя отвернуться. О чем бы они не говорили минуту назад, все блекло перед настоящими чувствами. Боже, что они творят. — Идем? — смущенно прокашлявшись, спросила Лекса, а Кларк лишь осталось что-то угукнуть себе по нос.×××
Когда они вернулись, ребята все так же сидела на диване, вот только теперь Бэллами угрюмо глядел куда-то в угол, а Октавия с Линкольном обсуждали, чем займутся завтра. Они шли медленно и в какой-то момент их руки соприкоснулись на непозволительно долгое время, но все волшебство пропало, когда Кларк села к своему жениху и положила эту же руку ему на колено. Парень отреагировал лишь на легкое поглаживание, улыбнулся своей невесте и... уставился точно на Лексу, которая единственная сидела на кресле, отрезанная от других. Бэллами выглядел обиженным и уставшим. Было такое ощущение, будто впервые за долгое время он видел все так отчетливо. Это немного пугало, но Лекса лишь заставила себя улыбнуться. Так слабо, что улыбка даже не доходила до глаз. Это больше походило на извинение. — Так что там со свадьбой? — Лекса резко вспомнила о причине, по которой она вообще появилась в этом злосчастном доме, и её кожу ударил мороз от того, как собственнически Бэллами накрыл ладонь Кларк своей. — Как я уже говорил, свадьба назначена на десятое ноября, да, милая? — он повернулся к ней и улыбнулся так гордо, вскидывая подбородок. Кларк лишь тихо кивнула. На самом деле, она впервые чувствовала, что Бэллами на нее давит и это было очень неприятно. А Лексе лишь оставалось держаться, потому что, черт, это все еще была девушка, которой она призналась пару минут назад. — Да, конечно. Список все тот же? — Лекса уставилась в телефон, будто записывала что-то в блокнот, но на самом деле она писала Анье. И возможно Октавия, которая сидела к ней ближе всех, заметила это, потому что девушка хмыкнула с раздражением и просто отвернулась обратно к своему парню. — Ты, Линкольн и Анья тоже приглашены. На какой-то момент палец Лексы просто завис над экраном. Но она лишь вытолкала весь воздух из своих легкий, так, будто он жег все изнутри. Нет, это уже слишком. Она не переживёт их свадьбу. Не так. — Мне очень приятно, но я поспешу отказаться, — Лекса протараторила это быстрее, чем хотелось бы. Бэллами вскинул черную бровь и ухмыльнулся так самодовольно. Теперь Вудс точно понимала, что он делает. Козел. — Отказываешься? От повторенного вопроса в комнате повисла явно ощутимая неловкость. Лекса неосознанно вспомнила вторую встречу с Кларк, и она бы улыбнулась, если бы не Бэллами, который, казалось, приковал ее к чертовому креслу. Ей нужен воздух. И выпивка. Хотя, нет, без выпивки. — Да, мне нужно будет съездить в Сиэтл, — Боже, когда она уже перестанет тараторить? — Мы открываем там новый офис и кто-то должен проследить за всем процессом. Анья хотела заняться этим вопросом, но это исключено, сами понимаете. Лекса неловко посмеялась, отпивая чай, который она только заметила. От части, это не была ложь, вот только вылет был назначен на двенадцатое ноября и она бы даже успела протрезветь сполна после такого грандиозного праздника. Но нет, повторюсь, она просто не выдержит этого. — Понятно, очень жаль, — Лекса нахмурилась в непонимании. — Вы ведь с Кларк подруги, — он достаточно отчетливо выделил их статус, чтобы Лексе стало еще более тошно. — Думаю, она была бы рада видеть тебя там. Да, детка? Эта давка начинала раздражать не только Кларк, но и всех в этой комнате. Вот только Гриффин ощущала слишком большую вину перед женихом, чтобы сопротивляться этому. А ребята очень хорошо знали, что Кларк может постоять за себя, вот и не лезли. — Ну, ничего не поделаешь. Это не было ответом на заданный вопрос, и это заставило Лексу улыбнуться. Они обе не хотели видеть ее на этом празднике, и у каждой были свои такие схожие причины. На самом деле, Кларк не была уверена, что не захотела бы сбежать вместе с Лексой в Сиэтл, поэтому так будет лучше для них всех. А будет ли? В этот момент (не)комфортную беседу прервал звук колес у порога и свет фар, потому что на улице была темень, хоть глаза выколи. Лекса тут же встала, но не каждый понял, что происходит. Девушка улыбнулась удивленному взгляду Кларк. — Уже поздно, — ну конечно, она снова бежит. — Мне пора спать, завтра на работу, — Александра пожала плечами, а Бэллами лишь улыбнулся, на этот раз искренне. — Были рады тебя видеть, — сначала Лекса подумала, что это очередная насмешка, но похоже Блэйк говорил правду и это было мило (или было бы). — Еще раз, спасибо за ужин и хорошего вечера, — девушка махнула семейству Гриффин-Блэйк. Линкольн вызвался ее проводить и пока они не дошли до двери, Лекса шепнула: — Ну спасибо, братец, помог. — Знаешь ведь, сама виновата. Лекса закатила глаза, но обняла брата. Линкольн махнул рукой в сторону машины, приветствуя водителя, и ушел обратно в темное логово. Вудс вдохнула морозный воздух, ее щеки покраснели сильнее, чем от ледяного воздуха. Лексе было неловко, поэтому она начала медленно подбираться к машине Аньи, будто была уверена, что та прямо сейчас рушит с места, оставляя её на растерзание ненавистному ей дому. Этого не произошло и Лекса села в машину, но подруга так и не глянула ни на нее, ни на зеркало заднего вида. Они не тронулись со двора, просто продолжали молча сидеть, и Лекса знала, как заставить её завести мотор. — Прости. — За что? — ее голос был резким и шипел. Но было видно, что в любой другой день Анья была бы в куда лучшей форме. Рейвен слишком перестаралась, потому что ее девушка размякла. Но это все равно подействовало на уставший ум. — За все. Мне жаль за сказанные слова и мне стыдно, потому... — Лекса осеклась, зажмурилась и попыталась продолжить, но было так сложно. — Потому что ты была права. Я облажалась. Анья вздохнула, наконец взглянула на подругу. — Что она сказала? — Анья звучала слишком обеспокоено, устало и будто знала, что Лекса сейчас скажет. — "Слишком поздно," — когда Кларк сказала это впервые, было куда больнее, но предательские слезы дали волю только сейчас, в теплой машине ее подруги. — Мне жаль, — Анья погладила ее колено и Лекса не могла не вспомнить Кларк и Бэллами (а ведь она обещала себе). Теперь машину заполнил еще и тихий смех, но Анья не спрашивала, не видела в этом надобности. Лишь дала достаточно личного пространства и увезла подругу подальше от злосчастного дома.×××
В кабинете было тихо. Ночное спокойствие перебивали лишь стук пальцев об клавиатуру и тихая музыка из колонок. Бэллами занимался бумагами, которые ему прислал Маркус, а Кларк сидела на диване задрав ноги на мягкую мебель. Плед приятно грел тело, а книга в руках была на удивление хороша. Все было спокойно, пока Бэллами не закрыл крышку ноутбука, уставившись на свою невесту. За столь длинный день Кларк уже надоели эти вдумчивые взгляды от каждого второго и разговоры, но у нее не было выбора, Октавия и Линкольн вышли на ночную прогулку (в такой-то мороз), поэтому это был отличный шанс. Гриффин вздохнула, касаясь потертых страничек лбом. — Что тебя гложет? — ее голос звучал тихо и мягко. Кларк видела вопрос в черных глазах, но не была готова дать правдивый ответ, и это было хуже всего. — Ты мне изменила? — спросил Бэллами, после некоторого времени. Его брови были сомкнуты на переносице, а руки оборонительно скрещены на груди. С каждой секундой тишины венка на лбу вздувалась все больше и больше. Казалось он ждал весь день, и терпение подошло к концу. — О чем ты? — фальшивая улыбка на лице и резко отведенные глаза вовсе не помогали. Кларк даже не сразу заметила, как руки начало потряхивать. Она не была готова признаться, не сейчас. — Не лги мне! — он хлопнул ладонью по столу и, кажется, они оба не ожидали подобного, потому что по лицу мужчины читалось сожаление. Вот только, похоже Бэллами не собирался вновь отступать: — Кларк, — прошипел сквозь сцепленные зубы Блэйк. Кларк никогда и подумать не могла, что услышит с его стороны столь грубо обращение. — Ты мне изменила с нашим гребанным организатором, — теперь он не спрашивал, утверждал. Кларк не возражала, просто не могла сказать и слово. Ей было настолько стыдно, что собственное тело не слушалось. Она всеми силами пыталась сказать хоть что-то, но не могла. Лишь глаза слезились. А молчание все затягивалось, что явно не нравилось Бэллами, потому что его тело трясло, будто он стоял на железной дороге за секунду до собственной смерти. Будто Кларк держала в руках пистолет, и он ждал контрольный выстрел. И он настал, выстрел в самую голову. Кларк смазано кивнула, прикрывая рот рукой. Бэллами показалось, будто на пару секунд он ослеп, но когда белая пелена спала с глаз, Блэйк вскочил от переполняющей его ярости, и буквально подскочил к своей невесте. — Кларк, твою мать! — взмахи его рук никак не помогали бедной девушке успокоиться, но даже так Гриффин понимала, что это лишь ее вина. Вся эта ситуация лишь ее вина. Она встала, чтобы быть на одном уровне с женихом, ее трясло, словно бездомную мокрую кошку в зиму. — Ты мне изменила, — он все не мог успокоиться, повторял это вновь и вновь, и в какой-то момент Кларк поняла, что это больше не Бэллами, кто-то другой, но точно не он. Потому что ее Бэллами не поднял бы руку, не схватил бы ее за горло, прижимая спиной к стенке. И даже так он прикладывал больше сил, чтобы не сжать руку у шеи, а не наоборот. — Ты вообще планировала мне сказать? В этот момент Кларк поняла, что нет. Она не хотела говорить об этом вообще ни с кем. Ни с Бэллами, Рейвен или Октавией, ни с чёртовой Лексой Вудс и всей её сумасшедшей семейкой. Она сделала дерьмо и просто хотела, чтобы ее оставили наедине со своей совестью, которая с каждым днем выедала по ложечке от всех принципов Кларк, а на удивление их было так чертовски много. Она не хотела об этом говорить, потому что понимала, что в таком случае уйдет. Потому что Кларк не собиралась оставаться с человеком, которому она изменила. И это смешно, ведь на месте Лексы или Бэллами, она так же не выбрала бы себя, изменщицу. Это "почетное звание" оставляло омерзительный привкус на языке, от которого было еще более тошно. Она даже не могла думать, злиться на то, что прямо сейчас была прижата к стенке, в буквальном смысле. — Прости, — это единственное, что Кларк могла сказать и никто из вас не имеет права винить ее. Она была настолько разбита до этого разговора, что сейчас мозг просто отключился, перешел на авто режим, потому что она так ужасно устала. От себя, от Бэллами, матери и просто всех и всего. Бэллами лишь сильнее напрягся, казалось вот оно, прямо сейчас ей пропишут хорошенький хук с правой, но нет, его ладонь с громким грохотом ударила в стенку по правую сторону от головы Кларк, даже чуть выше. Он резко отстранился и схватился за свои волосы. Бэллами плакал, уперевшись копчиком об стол, он понимал, что все кончилось, это конец. А Кларк просто думала о том что все это будет сложно. За эти годы они нажили слишком много совместного имущества, прийдётся подыскать новое местожительства, объяснить всем, что никакой свадьбы не будет. Слишком много запары... Кларк тихо подошла к столу, Блэйк даже не сразу заметил ладонь, тянувшуюся к поверхности, но когда рука убралась и он увидел оставленное на краю кольцо – мужчина засмеялся. Громко и отчаянно. Он просто не мог остановиться, ощущая, как спускается по столу все ниже на пол. Но Кларк этого не видела, лишь слышала душераздирающий смех и последовавшие за ним всхлипы. Она не могла остаться там, поэтому решилась уехать в единственное место, которое могла назвать своим убежищем.×××
Прохладный ветер кружил листья, пробирался под ворот куртки и дарил озноб каждому, кто осмелился выйти на улицу, но Октавии не было холодно под теплым и большим шарфом Линкольна, который все еще пах им. Они шли по ярким улицам Вашингтона и просто говорили. После этого ужасного вечера, минутку тишины можно было назвать благодатью. — Я все еще не понимаю Кларк, — Октавия заговорила первой, прерываясь на яблочный глинтвейн в стакане. Ее давно терзали мысли по поводу подруги, но она никак не решалась поговорить об этом с самой Гриффин. — Что? — Линкольн нахмурил брови. Конечно он знал о чем пойдет речь. — Она ведь не любит моего брата, и не делай вил, будто ничего не понимаешь. Легкий шлепок заставляет Линкольна тихо посмеяться, но под грозным взглядом любимой сдается, возвращая разговор в серьёзное русло. — Некоторым людям сложно быть счастливыми. Скорее всего, она боится, что если не сделает верный выбор, то все просто начнет рушиться, как домино, — Линкольн хорошо понимал Кларк, вот только ему хватило достаточно мужества, чтобы сделать свой выбор. Он был уверен, что черед Кларк тоже скоро настанет. — А Лекса? Он нахмурился. — А что с Лексой? — ответ вопросом на вопрос всегда было чем-то очень бесячим для Октавии, но Линкольн в этом мастер. — Эй, я ведь не слепая, и уверена, что ты тоже заметил эти переглядки, — Октавия повела пальцем в разные стороны, от чего ее парень лишь тихо улыбнулся, пожимая плечами. — Если ты не заметила, то сегодня они почти не смотрели друг на друга. — Ага! Так и знала, что ты тоже не можешь остаться в стороне при виде этой парочки, — Октавия победно улыбнулась, будто только что купила лотерею и выиграла миллион долларов, а Линкольн лишь закатил глаза и легонько пхнул ее плечом. — Я просто заботливый брат, а кое-кто ведет себя, как заноза в заднице. — Что!? — уши и щеки Октавии покраснели от возмущения и серьезный мужчина тут же растаял под градом ее речи. — Да как ты смеешь, я вообще-то подруга Кларк и очень беспокоюсь о ней. Так что можно считать ее дела моими делами. — Я не думаю, — он сощурился и отметил у себя в голове на будущее, что стоит как-нибудь обсудить эту "гиперопеку" О, или то, чем она её называет. — Они взрослые люди, разберутся сами. И вообще, я не сильно хочу портить остаток прогулки разговорами о ком-то другом. — Да уж, взрослые люди, — пробубнила Октавия, но тут же спряталась за большим стаканом гретого вина под предупреждающим взглядом. — Ладно, ты прав. Они шли какое-то время молча, просто держась за руку и от этого на душе было чертовски спокойно. Если честно, после множества попыток, Октавия отчаялась найти того самого, но Линкольн был не как все те парни (и даже девушки), он идеальный. Галантный, уверенный в себе, мудрый, добрый и такой до чертиков привлекательный. Но самое главное, он любит ее. Просто любит, и Октавии этого впервые достаточно, потому что она любит в ответ. — Какие планы на ближайшее время? — невзначай спросил парень. Октавия знала, что этот момент настанет. Им нужно было поговорить, но так не хотелось. То, что сейчас они вместе – прекрасно. Но Линкольн все еще имел свою работу, как и Октавия, которая даже не жила в Вашингтоне. Они взрослые люди, оба понимали, что отношения на расстоянии ужасная идея. Октавия просто хотела отложить этот разговор максимально. — На самом деле я лишь надеюсь пережить свадьбу, — она решила отшутиться, потому что просто не сейчас. Не хотелось бы портить этот отличный вечер, как говорил Линкольн. И, похоже, на какое-то время она все же поняла Кларк. — Да, но... Что после? Они остановились. Тишина улиц немного пугала, но Октавия знала, что может всецело положиться на Линкольна, она была готова доверить ему свою жизнь. Все, кроме ответа на вопрос, в котором они так нуждаются. — Свадьба пройдет и придет время, когда нам придется уехать из дома Кларк и Бэллами. Что тогда? Нам. Октавия улыбнулась. Когда они только начали, когда провели самые спокойные и счастливые дни в ее квартирке в Вирджинии, подальше от всего этого хаоса, творящегося с жизнями ее подруг, были лишь он и она. Вместе парочка была счастлива, и Октавия просто не хотела думать, что все может быть иначе. Она вздохнула. — Что ж, мне нужно будет вернуться на работу, потому что мой босс убьет меня. Что насчет тебя? — в ее глазах читалось все: надежда, страх и злость. Линкольну казалось, что та просто побьет его, если ответ не устроит бедную Блэйк. Он сделал вид, будто задумался, хотя сам уже давно принял решение. — Ну, мне прийдётся подыскать новую работу. Будет сложно ездить в Чикаго каждое утро из нашей квартиры в Вирджинии. Они вновь остановились. Октавия не могла поверить в услышанное. Она снова и снова перекручивала слова своего парня в голове, но не могла найти другого объяснения. — Нашей? — переспросила девушка, а ее хватка на сцепленных ладонях стала лишь сильнее. Линкольн улыбнулся, так тепло и влюбленно. Он подошел ближе к любимой и накрыл холодную щеку свободной рукой, проводя шершавыми пальцами по линии скулы. — Только если ты хочешь. А она хотела этого больше всего на свете. И Блэйк была уверена, что все слова померкнут на фоне поцелуя. Она просто не могла остановиться целовать его, будто губы Линкольна – это воздух. Она была просто счастлива. — Да, отличный план, — шепнула в перерыве девушка, вновь погружаясь в пьянящие чувства.×××
Лекса лежала на излюбленном Аньей диване, никак не понимая, от чего он пришелся так по душе подруге. На заднем плане играл телевизор, но девушка вовсе его не слушала. Вы подумаете, наверное она о чем-то думала? Тоже мимо, хотя, если честно, до этого ее мысли были переполнены разным. Лекса просто позволила себе поплакать в машине Аньи и решила, что оставит все эти мысли об утраченном счастье, о Кларк и всем остальном там. Она поняла, что пора возвращаться к старой жизни. Если честно, ее жизнь до раздражающих Блэйков и безумной Гриффин была не так уж и плоха (нет, она была и правда ужасной). Лексе нравилась ее скучная работа, скучные путешествия на одного или с членами ее маленькой семьи. Нравились одинокие, скучные вечера под выпивкой и новыми сериалами от Netflix и HBO. Абсолютно обычная, ничем не примечательная жизнь, как и у многих других. Но когда в твоей жизни появляется ураган по имени Кларк, сложно вернуть все обратно. Кларк приходит и оставляет за собой свой распорядок, бросает тебя с ним наедине. Кларк очень жестокий ураган, и Лекса не знает, как с ней справиться. Возможно, она бы продолжила ныть себе о тяжести жизни и неудачах, что приключились с ней за все эти годы, но дверной звонок заставил её взмолить к Богу. Неужели она не достойна всего пары часов спокойствия? Неужели она просит так много? Но Лекса собралась с духом. Она встала с дивана и поплелась к двери, ожидая увидеть там своих любимых соседей, которым срочно потребовалась соль в десять вечера, или что ещё. Но каково было ее удивление, когда белокурая, голубоглазая девушка на ее пороге вовсе не являлась ее соседкой. Какого черта здесь делает Кларк!? — Привет.