Einsamkeit

Проснувшись, Герберт лениво потянулся и сел на кровати. Рядом с ним продолжал мирно спать Альфред, и, по подсчетам Герберта, не должен был очнуться в ближайший час. Хотелось продолжить вот так просто лежать рядом, любоваться и осторожно гладить Альфреда по волосам, но это была недоступная виконту роскошь. У него, как у сына графа фон Кролока, были обязанности. И эти обязанности следовало выполнять, если они не хотели ненароком как-то обидеть или оскорбить гостей Бала или их господ. Нехотя, Герберт переоделся из ночной рубашки в элегантный костюм голубого бархата, подвязал волосы лентой, собрав в низкий хвост, и, поцеловав возлюбленного в лоб, вышел из комнаты. Он слышал, как оживал в ночи замок, как постепенно просыпались все его гости, как некоторые из них уже обсуждали минувший Бал в своих покоях, прощались и приглашали друг друга в гости. Только кладбище безмолвствовало, погрузившись в очередной сон, длиною в год. – Доброй ночи, сын, – граф буквально выплыл из-за угла, и если бы Герберт каким-то внутренним чутьем не чувствовал его и не привык к тому, насколько бесшумно тот передвигается, вздрогнул бы от неожиданности. Но вместо этого он только улыбнулся: – Вам доброй ночи, отец. В этом году обошлось без сюрпризов? Граф усмехнулся. Он понимал, что имеет в виду сын, как понимал и то, что может не отвечать на почти риторический вопрос, но все же ответил: – Как видишь. Куколь уже похоронил нашу гостью. Я сожалею, она не стала одной из нас. Впрочем, судя по интонации, сожалел граф только на словах. Улыбнувшись, Герберт взял отца за руку и, слегка сжав его ладонь в своих руках, заглянул в глаза. Иногда он не мог подобрать слов, но они были не нужны – старший Кролок прекрасно понимал своего сына и без них, поэтому он просто сделал шаг и обнял Герберта, прижав того к своей груди. – Вас ждет вечность впереди. Вряд ли кто-то рискнет разлучить вас, Герберт. Ты достаточно долго ждал, и теперь вознагражден. Альфред, как видно, пересмотрел свое отношение к тебе, и больше не боится, не так ли? – Но я…, – коротко выдохнул Герберт куда-то в складки камзола отца. – Все будет хорошо. Прояви немного терпения, и будь аккуратен с ним, вот и все. Не наседай, и тогда у него не будет поводов для того, чтобы снова убежать от тебя. Я вижу в его глазах интерес, не спугни его. *** Попрощавшись и пожелав легкой дороги тем, кто первым покидал их замок, Герберт, наконец, пришел к Каллисто. Рядом с ним сидел вампир, очень на него похожий, и если бы Герберт не знал, что в этом году их навестили оба брата, решил бы, что у него двоится в глазах. – Твой отец превзошел сам себя, – начал Каллисто вместо приветствия, когда за виконтом закрылась дверь. – Это же надо было так придумать. – Продолжил второй брат. – Уверен, вопросы есть не только у меня. Или Его Сиятельство были уверены, что никто ничего не заметит и не вспомнит? Ваши с кладбища, может, и не узнали его, но остальные. – Амадео прав. Многие шепчутся. И я не могу представить, насколько далекими от реальности станут слухи, когда разойдутся по миру. – Надеюсь, твой отец знает, что делает. Как бы не хотел Герберт встать на защиту отца и поспорить со старыми друзьями, он понимал, что они правы, а он сам не до конца понимает, почему граф поступил именно так, и чем руководствовался, объявляя и представляя Альфреда (совсем дитя по их меркам!) всем гостям сразу. В самом деле, не мог же он думать, что все закроют глаза? Для некоторых это представление и вовсе могло выглядеть как оскорбление или насмешка. Над гостями. Над теми, кто стоит за некоторыми из них. Над порядками и традициями их общества. – Куколь сказал, вы задержитесь на несколько ночей? – Ничего от тебя не утаить. Но да, мы планируем воспользоваться вашим гостеприимством. – К тому же, я хочу пообщаться с тем, кто так вас очаровал, – хохотнув, добавил Амадео. – Должно же в нем быть что-то кроме милого личика, я прав? Герберт закатил глаза. Иногда он задавался вопросом, как столько лет они трое терпят друг друга, и за все десятилетия ни разу всерьез не поцапались. *** Попрощавшись с Гербертом и послав несколько писем вместе с Магдой и Куколем, граф вместо кабинета пошел в покои сына. Туда, где продолжал мирно спать Альфред. Граф знал, что юному вампиру полезнее было бы провести этот день в саркофаге, в фамильном склепе, куда практически не долетают звуки из замка. Но ночью, когда Альфред и Герберт, переговариваясь и тихо смеясь, покинули бальный зал и направились в покои Герберта, граф не стал их останавливать. Ему самому хотелось улыбаться от тепла, которое, казалось, исходило от этих двоих, хотя вряд ли кто-то, кроме старшего фон Кролока заметил или почувствовал что-то похожее. – Gute Nacht, – поздоровался граф, зайдя в комнату, и заставив Альфреда вздрогнуть от неожиданности. Взъерошенный после сна и слегка растерянный, он казался Кролоку похожим на птенца. Впрочем, именно что неопытным еще птенцом граф и считал Альфреда, испытывая к нему чувства средние между теми, что испытывает учитель к ученику и теми, что испытывает отец к сыну. – Доброй ночи, Ваше Сиятельство. – Альфред, испытывая легкое смущение, плотнее закутался в одеяло. Хотя он и был одет в длинную ночную рубашку, он считал, что это не тот вид, в котором следует сидеть перед графом. Даже если граф сам пришел, и вряд ли обратит внимание на его одежду. – Не буду скрывать, я пришел к тебе не просто так. Этот разговор касается моего сына, – Альфред буквально почувствовал, как потеплел голос графа, когда он упомянул Герберта. Но сам он, беспокоясь, а нет ли виконта поблизости, чуть нервно огляделся, что не осталось незамеченным. – Сейчас он провожает гостей. Поверь, это не самое быстрое дело. Альфред кивнул. – И все же, я не понимаю. – Не страшно. Понимание придет со временем. – Граф, до того стоящий по центру комнаты, подошел к Альфреду и сел рядом на край кровати. – Герберт может показаться тебе слишком настойчивым. Я прошу, не осуждай его. Он был эмоциональным и при жизни, а после стал проживать многие эмоции еще ярче. Но знай, даже если он напугает тебя – это не со зла, и он никогда не причинит тебе вреда. Поверь, если это случится, даже случайно, он не простит себя. – Он был добр ко мне все эти дни… – И будет. Герберт влюблен, и он будет стараться сделать все ради тебя. – Но я… – Не любишь его? – Нет…, – Альфред осекся. – То есть…Я не знаю. Возможно. Или да…я не знаю…правда, не знаю. – Ты не должен торопиться с ответом, – тяжелая ладонь графа опустилась на плечо Альфреда в успокаивающем жесте. – Я только хотел попросить тебя присмотреть за Гербертом. Он может изводить себя, и в этом не будет твоей вины, но ему, как и всем нам, нельзя забывать о питании. Ты кажешься мне разумным юношей. – Я буду делать все, что в моих силах, – Альфред кивнул. Он понимал беспокойство графа по поводу единственного сына. – Благодарю, Альфред. – Кролок убрал руку с плеча юноши. – Что же касается наших с вами уроков, жду вас следующей ночью в своем кабинете. Приходите как проснетесь, я попрошу Куколя принести завтрак для тебя ко мне. Сейчас же отдыхайте. Многие гости уже покинули нас, так что ты сможешь спокойно погулять по замку, если, конечно, захочешь. – С этими словами Кролок поднялся с кровати и обернулся только у дверей: – Еще раз доброй ночи, Альфред. Добро пожаловать в семью.