* * *
– Да ничего особенного, – отмахивается рукой Рин на поток детских вопросов. Они вдвоём сидят на скамейке в парке и уминают уже вторую порцию данго. Девочка болтает ногами, что пока не достают до земли, и с жадным любопытством смотрит на старшую. – Но это же задание, – тянет розоволосая, делая большие глаза. Для ученицы Академии сам факт этого события кажется чем-то необыкновенным. Это же сколько приключений! Нохара закатывает глаза, как-то тоскливо улыбаясь. – Это раньше было занятно, – бурчит она, откусывая кусочек от своего десерта. – Сейчас то что? Меня выпускают лишь потому, что не хотят, чтобы я от скуки околела. Девочка чуть склоняет голову набок. Палочка с данго в её руках опасно кренится, но она успевает её вовремя подхватить. – Раньше? – уточняет она. Брюнетка задумчиво переводит взгляд на алеющие вдалеке стены. Она вертит в руках деревянную шпажку, не замечая, как сироп медленно стекает на пальцы. – До одного… случая, – карий взгляд становится пустым. – Это случилось, когда мы были чунинами. Мне не повезло попасться ребятам из Ива, а потом… Нохара обрывает себя, видимо, не желая говорить больше про эту историю. – А потом, наша команда почти распалась, из-за моего «особого статуса», – старшая горько улыбается. – Учителя повысили, а ребята ушли в разные ведомства. Мы даже не виделись толком, хоть и живём в одном селении. Хотя, они иногда вроде как друг с другом общаются, но меня не зовут… Сакуре становится невероятно грустно. Она представила, что Ино вдруг перестаёт с ней общаться, игнорирует. Это горьким комом собирается в горле, заставляя шмыгать носом. Видя это, Рин несколько раз моргает, а потом, вытерев испачканную сиропом ладонь, переводит тему. – Но что я только о себе, – мозолистая рука ерошит розовые волосы. – Что у тебя нового случилось? Девочка хмурится, но, стараясь быть вежливой, не настаивает на продолжении разговора. – Я организовала книжный клуб, – гордо улыбаясь, говорит Сакура. – И ты туда приглашена! Старшая куноичи тепло улыбается и понятливо кивает. – Само-собой, – лиловые полосы чуть искажаются от весёлой эмоции. – А кто-то кроме нас там уже есть? Харуно начинает загибать пальцы. – Вредина Шисуи, – на этом имени брюнетка хитро щурится и фыркает, – тихоня Итачи и Какаши-сан. Я планировала организовать первую встречу в эти выходные. У Учихи-оджисама. Если ты свободна, то приходи! Обито-нии тоже хотел зайти. По непонятной причине Нохара выглядит удивлённой. Ранимой. Смущённой. – Удивительно, – шепчет она, – а сама я трусила. Спасибо тебе. Сакура не совсем понимает, почему её ласково обнимают и гладят по голове. – За что? – девочка не уверена, что успела сделать что-то великое. – За шанс поговорить, – отвечают кратко. Карие глаза лучатся чем-то, что розоволосая не может описать. Остальная часть их разговора проходит более штатно. Истории про домашнее задание, забавные случаи на миссиях и сложное чтение стихов. После упоминания нового поэтичного друга, Рин заговорщически прикрывает рот рукой и хихикает. Сакура ничего из этого не понимает, но, если куноичи весело, то пусть. Ей не нравится, когда она грустит.* * *
– Это тренировка, – поясняет темноволосый мальчик на очередной тяжёлый вздох. – На миссии тебе может понадобиться запомнить за краткий срок большое количество информации. Так ты тренируешь сознание. Харуно, у которой не было никаких проблем с тем, чтобы выучить всю таблицу умножения, смотрит на него, поджав губы. Парнишка на удивление легко запоминает любые рифмованные строчки. И не просто запоминает, а красиво. После, читая на память, он звучит мелодично — заслушаешься. – Я могла бы запомнить что-то другое, – бурчит она себе под нос, но послушно распрямляет спину, готовясь к декламации. Это их последняя тренировка перед сдачей стиха. Завтра Ирука-сенсей будет принимать их класс, проверяя выученный урок. И, что неудивительно, Сакура чертовски волновалась. – Ты — шиноби, – отвечают ей размеренно, – нам приходится запоминать то, что требуется, а не то, что хочется. К работе это тоже применимо. Голос его становится на пару делений мягче, когда он продолжает: – Попробуй ещё раз. У тебя получается, просто ты этого не замечаешь. И, в который раз девочка слушает своего учителя. Что странно, имени его она так и не узнала — на все вопросы мальчик хранил молчание. Малый намёк мог дать разве что клановый символ, мелко нашитый на его странной куртке. Но Харуно плохо была знакома с этим семейством, чтобы пытаться угадать человека лишь по форме носа, губ и подбородка. В любом случае, он оказался добрым и спокойным человеком. Так что она решила его не пытать, а узнать как-нибудь со временем. Попозже. Например, после экзамена. Именно поэтому, завершив уже ставшую привычной тренировку, она целеустремлённо направилась домой, легла спать и настроилась на успех. Утром, репетируя даже во время чистки зубов, девочка ощутила самую что ни на есть боевую готовность. В этом ощущении она дошла до Академии и, стараясь не расплескать это чувство, вызвалась самой первой к доске. – Молодец, – сказал после старательного чтения наизусть Умино. – Отлично. И все эмоции внутри девочки превратились в чистую незамутнённую радость. Она сдала! В этот же день, сразу после занятий, она помчалась в привычное место, забыв о том, что условленное время было гораздо позже. Логично, что её никто там не встретил. Лишь стрекочущие жучки кружили у дуба, иногда пролетая совсем рядом с розоволосой. Вздохнув, она было развернулась обратно, домой, как её окликнули: – Что-то случилось? – мальчик, словно призрак, появился на поляне. – Ты приходишь в другое время. На светлом детском лице тут же расцветает широкая улыбка и Сакура срывается с места. – Мне поставили отлично! – она готовится на радостях обнять своего учителя, но тот отшатывается от неё, как от чумной. Они замирают. На поляне тихо, даже ветер не беспокоит листья старого дуба. Сакура смотрит на то, как сжимаются тонкие бледные губы на лице напротив — то немногое, что она действительно может видеть. – И-извини, – запинается она неуверенно, спешно припоминая, что могла сделать не так. На её памяти — это первый раз, когда кто-то настолько уклоняется. Может, она слишком навязчива? Если подумать, то этот мальчик позволил себя уговорить, когда она наткнулась на его секретное место. Терпеливо объяснял и спокойно выслушивал. Отвечал на вопросы. Но сам никогда не приближался, не расспрашивал, не интересовался. «Может быть,» – приходит тяжкая мысль, – «он устал ждать, когда я от него отвяжусь?» – Нельзя, – будто в подтверждение этих горьких мыслей, произносит темноволосый, – меня трогать. Харуно чувствует, как на корне языка собирается горечь. Ей становится стыдно, что сразу не заметила такого отношения. Глупая-глупая. – Прости меня пожалуйста, – шмыгнув носом, она вежливо кланяется, надеясь поскорей убежать с поляны. – Я не хотела тебя обидеть. Однако, стоит только розоволосой начать разворачиваться, её окликают. – Нет, я не… – она оглядывается, чтобы увидеть, как мальчик в чёрном тянет ей руку вслед. – Не в этом смысле. Просто… Он запинается и, она может только догадываться по повороту головы, смотрит на неё, изучая. – … из-за моего кеккай-генкай, ко мне опасно прикасаться, – протянутая ладонь неловко сжимается в кулак. – Ты отравишься и, если касание будет достаточно долгим, умрёшь. Зелёные глаза в ужасе расширяются, а бледные ладошки прикрывают распахнувшийся в неверии рот. В ответ на это тонкие губы кривятся, но мальчик продолжает говорить. – Поэтому нельзя, – он опускает голову. – Ни в коем случае. Тишина паузы ненадолго задержалась на поляне. В секунду её разорвал возглас: – Это несправедливо! – девчачьи глаза горели праведным гневом. – Как же ты собираешься провести жизнь, не взяв ни разу никого за руку?! Мы обязаны что-нибудь придумать! Бледный рот открывается в изумлении, когда мальчишка вскидывает голову. Он молчаливо наблюдает за тем, как его напарница по чтению стихов беснуется, драматично вскидывая руки. А когда Харуно утомилась достаточно, чтобы остановиться на передышку, то она видит лёгкий румянец, что выглядывает из-под плотной маски. – Спасибо, – говорят ей тихо. В ответ она широко улыбается и берёт с него слово — обязательно продолжать видеться у этого старого дуба. Стихи, в конце-концов, из программы книжного клуба никто не исключал.* * *
Звук фурина казался громогласным в этой тишине. Сакура, немного опоздавшая из-за того, что старалась как можно аккуратнее донести мамин пирог, с недоумением изучала компанию, что собралась в саду. Шисуи и незнакомый ей Итачи, который в прошлый раз лишь представился на прощание, неловко стояли почти у самого забора, тихо перешёптываясь. Обито-нии и Рин-нее, задумчиво разглядывая полные чая кружки, сидели за низким столиком. Какаши-сан, что сидел чуть поодаль, разместился на досках веранды с книжкой. Учиха-оджисама, абсолютно не обращающий внимание на странную атмосферу, изучал старые свитки с символом веера. – Мама просила передать, – не уверенная, к кому именно обращается, начала розоволосая. – Он с юдзу и мёдом. С чаем будет вкусно… Пространство тут же пришло в движение. Шисуи и тихий Итачи, как утята-переростки, проследовали за ней до веранды, аккуратно размещаясь за столом. Неловко вжимая голову в плечи и осматриваясь. Обито-нии и Рин-нее, закружив вокруг почти синхронно, изображали старательных наседок, принимая из рук ношу, умещая пирог на тарелку, разрезая на куски… Какаши-сан, почти незаметно, придвинулся поближе, кажется, вовсе не меняя своей позы и не отрывая взгляда от строк в книжке с глянцевой обложке. Учиха-оджисама вздохнул, плавно покачав головой. – Начинай, – шутливо донеслось со стороны седоволосого, – председатель. Ну, Сакура и начала. К её удивлению, активней всего в обсуждении участвовал новенький — Итачи. Он честно изучил книгу, прочитал сопровождающую её статью и даже подыскал дополнительную литературу. Дискуссия у них вышла презанимательная, потому что мнение Харуно отличалось от точки зрения самого младшего Учиха. Со стороны их спор, наверняка, выглядел необычно. Розоволосая девочка, что размашисто жестикулировала и то повышала, то понижала голос, и сдержанный мальчик, что высоким языком излагал все факты, которые мог вспомнить. В какой-то момент один из слушателей не выдержал подобной динамики. – Да что ты как всегда упрямишься, – прогундел Шисуи. – Ита прав. Сакура, чуть не поперхнувшись от подобной наглости, не заметила, как осуждающе покосился на старшего товарища мальчик с низким хвостом. Судя по всему, ему тоже было весело спорить. – Ты вообще в клуб вступил, потому что обнылся, – огрызнулась девочка, прищуриваясь. – Так что права на слово не имеешь. За спиной фыркнули, когда скулы Шисуи покрылись оскорблённым румянцем. – Я имею слово всегда, – вызывающе задрал подбородок мальчишка, сверкая чёрными глазами. – Особенно перед такими как ты. У меня звание повыше будет. – Эй, – голос Обито звучал непривычно строго. – Ты опять перепутал плац со двором, мелочь? Что за фразы? Харуно, сжавшаяся от внезапной перемены, ощутила на плече тёплую ладонь. – Потише, бойцы, – голос Рин был как всегда мягок. – Никаких драк в книжном клубе. Особенно тем, кто в нём даже не состоит. Парень со шрамом растерянно моргнул и, чуть нахмурившись, сосредоточил своё внимание на лице с лиловыми полосками. – Я думал… – было начал он, но его перебил тягучий тон. – А мы уже исключили Шисуи? – Какаши, даже не оторвавшись от своего чтива, перелистнул страницу. – Предлагаю ему наказание за нарушение субординации. В рамках клуба, он ниже председателя. На эту странную ремарку парочка старших шиноби ответила тихим фырканьем. На лице Обито появилась тонкая улыбка. – Тебе лишь бы исключить, – серые глаза лениво оторвались от строчек на это. – Кинул нас, псина. Сакура ощущала себя запутавшейся в этой перепалке. Впрочем, как и два мальчишки, что вертели головами, прислушиваясь к пространному диалогу. Эту несправедливость Харуно решила исправлять. – А Рин-нее говорила, что наоборот, – она заправила прядку за ухо, оценивающе изучая спорящих. – Что вы вдвоём её оставили. А сами дружите. Троица старших замерла, прерываясь. Хатаке нахмурился, опуская книгу. Обито неловко потёр шею, отводя глаза. – А я думал, – вставил Шисуи, уже вовсе забыв, что именно с него началась перебранка, – что они втроём друг-друга бросили. Получается, Обито остался с Капитаном? Дети переглянулись. Озарённая, Сакура решила развить мысль. – Ино сказала, что таких парней, что проводят время друг с другом, а не с девушками, – глаза её горели внезапной догадкой, – называют гомо… – ТАК, – её перебивают резко. Парень со шрамом строго складывает руки на груди, прожигая девочку своим единственным глазом. Выражение лиц у присутствующих передать сложно. Шисуи, испуганный, прикрывает рот. – Быть не может, – мальчик делает пару шагов подальше от мужчин, ненавязчиво прикрывая плечом Харуно и своего друга. – Я всегда знал, что ты странный, Обито-нии. Но отказаться от Нохары-сан ради… Он с сомнением осматривает Какаши. –...вот этого? Рин фыркает, сдерживая смех. Она старательно прикрывает рот ладонью, но редкие всхлипы прорываются наружу. – Обито, нас раскрыли, – весело подыгрывает светловолосый. Итачи, за весь разговор не проронивший ни слова, задумчиво скользит взглядом меж присутствующими. На лице мальчика умиротворённое выражение. – Я тебя сейчас убью, – тихо и спокойно выдаёт Обито. Сакура решает не останавливаться в своих наблюдениях, и считает нужным добавить ещё одно. – Рин-нее, не расстраивайся. Ты крутая именно тем, что сама всё можешь, – она воинственно сжимает кулачок, вскидывая его к небу. – Зачем они тебе? Книга, что была в руках Хатаке, вовсе оказывается забыта. С тихим шелестом он закрывает роман, пряча его куда-то за пазуху. Юноша, весело щурясь, пододвигается к столу поближе. – Звучит обидно, – распевно тянет он, протягивая руку к отложенному специально для него куску пирога. Присутствующие за ним наблюдают со странным выражением лица. Будто не могут дождаться, когда он начнёт есть. Кажется, у мальчишек даже мелькает шаринган. Но девочка не понимает такого странного поведения. Чем может удивить обычное лицо? Нос, рот, щетина. Ну, маленькая родинка смешная. Шрам. А так, обычный человек. – Папа говорит, что влюбился в маму сразу после того, как она сломала дубовый поднос о голову человека, что его обидел, – гордо делится она, обосновывая свою точку зрения про сильных женщин, как Рин-нее. Например, Харуно Мебуки. Присутствующие смотрят теперь уже на неё. Обито, почесав подбородок, присвистнул. – …знаешь, – выдержав задумчивую паузу, первым заговорил одноглазый Учиха, – у меня всё меньше вопросов к тому, как ты реагируешь на странности. Розоволосая, оглядываясь по сторонам, видит несколько пар глаз. Но она вовсе не понимает, к чему такие фразы. Девочка пожимает плечами. – Какие странности? – уточняет она, решая доесть уже свой кусок пирога. Джонин со шрамом лишь качает головой. – Вот именно, – вздыхает он. – Ладно, что там про рыб было?... И разговор вновь возвращается к занимательному спору, что был между ней и Итачи. Только теперь в нём участвуют почти все, кроме одинокого дедушки. Учиха-оджисама молчит, тихо наблюдая. Иногда он пригубливает свой чай и тонко тянет уголки губ в тени улыбки. Они сидят так несколько часов, пока не приходит время расходится. Прощаясь, Сакура вспоминает о важном деле и тянет за рукав самого старшего Учиху, загадочно поднося палец ко рту. Намекая на большой секрет. Тот, к её удивлению, шумно и резко выдыхает — самое близкое к смеху, что слышала она от этого человека. Кивает согласно, приглашая в дом. – Я хотела с вами посоветоваться, – шепчет она в тени закрытых сёдзи. – У меня есть друг, у которого кеккай не позволяет даже руки пожать. Он и близко подходить к себе запрещает. Можно что-то сделать? Её вопрос встречают сложным внимательным взглядом. Учиха-оджисама молчит. Сакура, неловкая, переступает с ноги на ногу. – Понимаете, он меня стихи красиво читать научил, – суфлёрским шёпотом настаивает она. – А я даже простое спасибо сказать не могу! Даже обнять его не могу! Старик вздыхает, прикрывая глаза. – У меня осталось несколько печатей от старой знакомой из Узумаки, – взгляд его будто смотрит сквозь неё. – Она разрабатывала их во время войны с Ветром. Редкая вещь её руки, созданная с помощью невероятно вредного альбиноса. Девочка поджимает губы. Такую ценность ей точно не доверят. Никогда-никогда. Особенно от самих Узумаки! Однако, одинокий дедушка её удивляет: – Я сам закреплю на тебе одну. Только учти, тебе нельзя будет попадать под воду, – чёрные глаза возвращаются к лицу с зелёными глазами. – И вернуться ко мне вечером, чтобы я её аккуратно снял. Их не стоит оставлять надолго. Внутри у Харуно порхают бабочки, когда она, на справившись с чувствами, хватает старческую руку и крепко её сжимает в ладошках. – Спасибо вам огромное! – в голосе юной куноичи счастливый смех. В ответ её мягко гладят по голове. – Думаю, тебе будет пользы больше, чем мне, кодама, – старик хмыкает. – Жди здесь. Он делает это удивительно быстро, прикрепляя что-то к её затылку настолько скоро и незаметно, что девочка не замечает ни единого движения. Лишь улавливает мерцание складываемых печатей. Сложная очерёдность, которую она бы, наверно, никогда не запомнила. Но это становится не важно. Выскакивая на улицу, она лишь машет рукой стоящим снаружи, проносясь мимо. Ей надо успеть до вечера.* * *
– Я знала, что ты придёшь! – вырывается у неё, когда неизвестный мальчик, как приведение, материализуется на поляне. Тот, как обычно стоя в отдалении, заинтересованно склонил голову набок. – Тебя заметно, – отвечает немногословно. – Что-то случилось? Ты примчалась. Она, резво повернувшись на пятках, оттягивает воротник вниз, чтобы было видно шею. – Смотри, мне кое что дали! – сзади молчат, и Харуно находит важным дополнить. – Только это очень секретно и ты никому не должен говорить! Когда она поворачивается, мальчик стоит рядом. Рот его приоткрыт, неверяще и как-то забавно. – Я не совсем всё прочёл, – начинает он тихо. – Но чакра в этой печати, как у… Розоволосая весело улыбается, делая шаг ближе. В этот раз темноволосый не отшатывается. – Давай? – она протягивает руку, когда её собеседник робко вжимает голову в плечи. – Если что, позовёшь врача. У нас в селении есть Сенджу-химе. Она меня спасёт. Этот аргумент, видимо, оказался последним кирпичиком на весах сомнений мальчика в стрекозиных очках. Он, как-то неловко, стягивает с руки перчатку. Под ней прячется самая обычная ладонь – со сбитыми от тренировок костяшками, рабочими мозолями и угловато подстриженными ногтями. Сакура хватает эту ладонь первая. Тёплая. Неизвестный стоит, замерев, так что девочка продолжает сама, сжимая его пальцы покрепче, как полагается. – А если так? – со смехом добавляет она, и, веселясь, дёргает на себя. Объятье получается чуть ломанным, но две мальчишечьи руки крепко сжимают её бока, кажется, чуть подрагивая. Они стоят так достаточно долго. У розоволосой начинает немножко затекать спина, так что она, не уверенная как отстраниться, аккуратно гладит парня по спине. К её удивлению, он тихо всхлипывает. – Ты чего? – она чуть отдаляется. Темноволосый мальчик, судя по розоватым скулам, смущённый, тянется к лицу. Его бледные пальцы стягивают странную маску привычным жестом. Очки уходят с лёгким щелчком фиксирующей резинки. – Я просто… – выдыхает он, промакивая слёзы рукавом. – Давно такого не было. Глаза у него невероятного оттенка. Золотистый янтарь, что под солнцем переливается, словно фасеточный. Как у настоящей стрекозы. Выглядит будто драгоценный камень. Это кажется Сакуре очень красивым, но она, поражённая, не говорит комплимента. Лишь выпаливает смущённо: – Давай и дальше будем читать друг другу стихи? В этот раз ей везёт видеть его лицо целиком. Улыбка растягивает бледные губы, когда глаза щурятся от света. – Давай, – выдыхает темноволосый, улыбаясь шире, но потом он спохватывается. – Я так и не спросил твоего имени. Розоволосая кратко смеётся. – Сакура! А ты? Он кривит неловко рот, отводя взгляд на долю секунды. Но потом всё-таки решается на ответ. – Торуне. Второй раз обнимает он её уже сам, выдыхая на ухо: – Спасибо.* * *
Умино Ирука привык к странностям своих учеников. Пусть он сам когда-то учился в Академии, и даже успел поработать в команде, такое сборище клановых детей могло смутить и бывалых джонинов. Но он, как ему казалось, неплохо справлялся. Вот и сейчас, молодой специалист старался игнорировать странное поведение наследника Абураме. Шино, обычно спокойный и тихий, ёрзал на стуле и постоянно косился на Харуно. Дай Ками этой девочке здоровья. Устав отвлекаться, Ирука и сам присмотрелся к розоволосой. На плече её сидел кикайчу. Крупный, с выраженными жвалами и жалом. Не похожий на тех, что таскал с собой его ученик. Однако, жук, как воспитанное домашнее животное, лишь чистил усики, деловито перебирая хитиновыми лапками. Пока остальные ребята выполняли письменное задание, наследник Абураме, видимо, не выдержал. Буквально протягиваясь через проход, он тыкает Харуно пальцем в руку, чтобы спросить: – Он ядовитый, – звучит тихо. – Прогнать? Умино напрягается, готовый действовать. Уж кто, а этот парень точно знает о жуках побольше присутствующих. Тем более, своих, клановых. – Но он же не кусает, а просто сидит, – шепчут в ответ. – Чего его бояться? Умино недоумевает. Не желая оставлять без присмотра потенциально ядовитого жука в классе, он сам подходит к парте. – Зачем тебе жук, Сакура? – спрашивает он тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Всё также размеренно скрипят ручки и чиркают карандаши. – А, – отмахивается девочка, – это мой друг зовёт погулять. Чтобы не выходить к людям. Шино смотрит задумчиво, но в итоге согласно кивает. Будто эта парочка понимала, что или кто стоит за смирно сидящим кикайчу. – Потом у брата спрошу, – пространно выдаёт мальчишка, и тут же сам утыкается в тетрадку. Ирука натягивает улыбку и решает не обращать внимания. «Я даже знать не хочу,» – думает он про себя. Мало ему было Учих в этой Академии. Эта Харуно добралась до ещё одного клана. Жук, будто чувствуя недовольство преподавателя, зажужжал и вспорхнул, удаляясь важно в окно. Оба ребёнка махнули ему вслед. «Просто не хочу знать,» – кивает себе Ирука. Остаётся надеяться, что на этом странности закончатся. Ну, а вдруг?