Одинокий дедушка

– Ромашка, допустим, – бурчит себе под нос Сакура, – она просто ищется. Но как отыскать дикий латук? Дополнительное задание, выданное на курсах ирьёнинов, могло показаться странным. Зачем в полевых условиях собирать травы? Однако, девочка прекрасно понимала — может произойти что угодно. Умение самостоятельно собирать, обрабатывать, высушивать и хранить лекарственные растения должно быть на уровне рефлекса. Вдруг пригодится? В своих поисках она успела забрести достаточно далеко, хоть и не покидала охраняемых территорий Конохи. До сих пор поражало, как много земель подмяло под себя Селение. Неудивительно, что Харуно Акира, её родной дедушка, иногда, упоминая кланы ниндзя, раздражённо хмурился. Но девочка списывала это на старые распри столицы с военным поселением. – Листочек, кажется, должен выглядеть… так? – детский голос звучал неуверенно. Да и откуда взяться уверенности, если Харуно занимается подобным первый раз в жизни? Под её ногами давно уже была не протоптанная дорожка, припорошённая сухой пылью и мятыми травинкам. Юная куноичи ступала по густому разнотравью, деловито вертя головой. Осока, высокая и острая, порой даже лезла в глаза, мешая осматриваться. Душный солнечный день нагнетал запахи природы, буквально выжигая окружающую зелень. Заставляя щурится и прикрывать ладошкой глаза. Она могла брести так достаточно долгое время, если бы не увидела чью-то ногу. Эта самая нога, обутая в классические гэта, выглядывала из-за зарослей смуглыми пыльными пальцами и стоптанной деревянной подошвой. Любопытная, девочка проследила, как нога переходит в спрятанное в тёмно-зелёную штанину бедро, а потом и в торс, укутанный в хаори. Раскинутые руки неизвестного парня тоже были смуглыми, как будто он частенько проводил время под солнечными лучами. На груди, как и у своих клановых одноклассников, она заметила у него мелкую аккуратную вышивку. Мон. Редкий в селении символ. В учебниках и то чаще встречается. Неизвестный мальчишка, возрастом примерно с Шисуи, развалился посреди поляны. Выражение лица его было крайне индифферентное. В совокупности с тёмно-зелёной одеждой и смуглой кожей, этот незнакомец весь был какой-то древесный. Длинные каштановые волосы, путающиеся в колкой соломке. Густые брови и какие-то лошадиные ресницы, что золотились в солнечных лучах. Огромные миндалевидные глаза, что пугающе, почти не моргая, уставились своими карими радужками в звенящее летней синевой небо. Задумчивый, мальчишка на неё даже не посмотрел. – Привет, – осторожно начала розоволосая, заинтригованная таким необычным человеком. – А что ты тут делаешь? Медленно и лениво, как какой-то дремлющий телёнок, брюнет моргнул. И только потом перевёл взгляд на девочку. – Фотосинтез, – кратко ответил парень. Озадаченная, Харуно сделала пару шагов поближе, опускаясь подле мальчика на корточки. Где-то в траве стрекотали цикады и жужжали пчёлы. – Но ты же человек, а не дерево, – внимательно изучая точечки веснушек, уточнила Сакура. Судя по оливковому отливу его кожи, парень подобными медитациями под ультрафиолетовыми лучами занимался достаточно часто. – Иногда я хочу быть деревом, – выдаёт тот монотонно. Этот человек с символом почти вымершего клана кажется ей крайне занимательным. Настолько, что девочка успевает забыть о домашнем задании и плюхается рядом. – А что хорошего в том, чтобы быть деревом? – задумчиво уточняет Харуно, неуверенно поднимая свои глаза к небу. Вдруг там и правда что-то интересное. – Меня дразнили деревом. Мало приятного. От чего-то этот незнакомец создаёт вокруг себя атмосферу даже своим молчанием и непонятными ответами. Так ощущаешься в чаще леса, шелестящего листьями и скрипящего ветками. Настороженно, но спокойно. Под защитой, но на виду у всех. Дома и в гостях. Сакура отмечает, как золотящиеся в свете солнца огромные глаза изучают её. Медленно сканируют, пробегаясь от макушки до пяток. Что интересно, не было в этом взгляде ничего настораживающего. Подозрительного. Просто внимательный нейтральный взгляд. Так, любой другой человек на материке, смотрит на природный пейзаж или плывущие по небу облака. Созерцательно. – Если ты и похожа на дерево, – тем же спокойным голосом подытоживает неизвестный, – то лишь на весеннюю сакуру. Они красивые. Ты тоже. И он снова переводит свой глубокий карий взгляд на небо, будто стараясь впитать зрачками солнце. Совсем не замечая, как краснеет сидящая подле него девочка, сливаясь своим лицом по цвету с примечательными румянцевыми волосами. – М-меня, – робко начинает она, внезапно заикаясь и не зная куда смотреть, – д-дразнили из-за волос. Цвет… Завершить мысль у неё не получается, сминая слово «дурацкий» меж сжавшихся губ, давая ему стечь по нёбу обратно в горло и осесть там горьким осадком. – Да? – карие глаза снова находят яркий оттенок. – Какая глупость. Внезапно смуглая рука отрывается от земли, выхватывая выбившуюся из-за ветра прядь девичьих волос. Харуно фоном отмечает, что ладони у мальчика необычно крупные и грубые. Будто он с самых малых лет приучен к тяжёлому труду или работе в поле. Под короткими ногтями, местами неровными, виднеются тёмные полоски то ли земли, то ли грязи. Но, по какой-то причине, обычно крайне чистоплотную девочку это не отталкивает. Наоборот. Разнотравье смешивается с ароматами сена, чернозёма и чужой разомлевшей от жары кожи. Сакура смущается. А неизвестный, чуть склонив голову набок, говорит: – Этот цвет лишь значит, что у тебя цветение будет идти всю жизнь, – но вдруг он фыркает, будто в голове у мальчика сложилась одному ему понятная шутка. – Но вот плодоносное или нет, сразу не узнать. Надо ждать урожай. Говорит он странно. Девочка на всякий случай хмурится, вскидывая подбородок. – Я не декоративное дерево, – она щурит свои яркие глаза, отмечая, какие большие тени отбрасывают на золотистые щёки эти огромные ресницы. Красивый. Впервые за их странный разговор, мальчик как-то печально улыбается. Вздыхая, он отстраняется и садится, опираясь на собственные руки. Однако, он ничего на это не отвечает. Сглотнув собравшуюся в горле нерешительность, девочка выпаливает, не дожидаясь какой-либо ещё путанной реакции. – Я — Харуно Сакура! – а потом пугается своего же громкого голоса, сразу скатываясь почти в шёпот. – А ты кто? Парень, будто вынырнув из увлёкших его мыслей, выглядит удивительно озадаченно. Даже можно сказать — растерянно. – Я… – начинает он и будто бы не решается сразу озвучить ответ. – Недавно мне дали имя «Ямато». Сенджу-химе приняла меня в клан, усыновив. И тут в голове у Сакуры всё как следует складывается. И загадочность парня, и его натруженные земляные руки, и странности поведения, и занятная чудаковатость. – Так ты потеряшка! – восклицает она, хлопая в ладоши. – Тебя наконец-то нашли и привели домой? Её дедушка мог бы назвать кого-то подобного «бастард», но сама девочка таких грубостей в речи не любила. Мальчишка и так выглядел растерянно, видимо, вытащенный откуда-то из дальней деревни для того, чтобы выполнить роль кланового наследника. Для увядающих Сенджу это наверняка стало подарком судьбы. Такая находка! – … нашли? – произносит Ямато крайне странным тоном. Будь Сакура более опытной куноичи, то смогла бы уловить в этом детском голосе что-то большее, чем растерянность. – Ну да, – девочка деловито покачивает пальцем. – Некоторые дети теряются с самого рождения. Но потом их находит настоящая семья. Не всегда даже кровная. Вот и ты так. Новоявленный Сенджу сидит, глупо хлопая своими огромными глазами, не замечая, как внимательно его изучают, отмечая и аккуратную горбинку на носу, и еле заметные брызги веснушек, и даже маленькую ямочку на квадратном подбородке. – Может ты и права, – шелестит Ямато тихо-тихо, растягивая губы в улыбке. – Спасибо. Сакура из-за этого нервно сглатывает. К её ужасу, теперь парень смотрит на неё по-настоящему внимательно. – У тебя и глаза красивые, – бесхитростно выдаёт Сенджу. – Тоже к зелени деревьев. Мне нравится. Совсем оробев, девочка пытается как-то занять руки, сминая листки с заданием и рисунками нужных растений. – О, – это брюнет тоже замечает, – ты за травами? Сейчас… Совсем её не спрашивая, из бледных ладоней выхватывают список, деловито изучая названия да картинки. Ямато бормочет себе под нос: – Тут должны быть такие семена, мы же на поле… А потом делает вовсе что-то невероятное. Сложив несколько странных, неизвестных Сакуре печатей, он буквально вгрызается пальцами в податливую землю, рыхля её короткими ногтями. Секунда. Две. Три и… – Ничего себе! – восклицает поражённая девочка. … вокруг вьются ростки и тоненькие молодые веточки. Всё как полагается, всё по списку. Кроме нескольких незнакомых бутонов. – Это хризантемы, – с лёгкой улыбкой говорит смуглый мальчишка. – Просто так. От меня. И Сакура совсем смущается.

* * *

Ей кажется, что всюду видит похожие цвета. Древесный. Оливковый. Мшистую зелень и золотистые блики. Ино задумчиво провожает её взглядом, когда Сакура мечтательно вздыхает на уроке ботаники. Харуно, не замечая внимательный взгляд подруги, рисует на полях дубовые ветви и цветы фиалок. Тоскливо перебирает пальцами по учебной столешнице и косится в окно, отслеживая мягкое движение листьев. На неё сомнительно косится Киба, когда она делает комплимент цвету его волос, широко улыбаясь. Мальчишка дёргает пару раз носом, многозначительно шмыгает и качает головой, продолжая свою забавную историю с клановой тренировки. Чоджи и Шикамару настороженно переглядываются, но лишь благодарят, когда Сакура бросает тёплые слова оттенку их глаз. Девочка накручивает на карандаш прядь волос, когда сама задумчиво изучает всё, до чего может дотянуться взгляд. Даже Намиказе к ней не лезет особо, обычно шумный и громкий. Он, по какой-то странной привычке, донимает единственного Учиху класса, что тоже настороженно, хоть и редко, стреляет глазами в её сторону. Сакура всего этого не замечает. Набрав дополнительные задания по первой помощи, она по несколько раз за неделю ходит в то самое место. Где среди ароматного разнотравья прячется мальчик с задумчивым взглядом и тёплой улыбкой. Добрыми тихими словами и внезапными букетами цветов. Пускай он старше, но девочка сама давно не считает себя глупым ребёнком. Она первая на потоке, лучшая в классе и вообще — прекрасная ученица. Харуно уверена, что может стать интересным собеседником. Потому она штудирует энциклопедии и справочники, книги по садоводству и методички по прививанию деревьев. Это сложно. Особенно совмещать с выбранным списком её особенного Книжного клуба, но она отчаянно старается. Потому может поддерживать разговор о растениях с тем самым красивым Сенджу. Спрашивать, обсуждать, шутить. Ей так сильно это нравится, что, кажется, она не справится ни с чем, если эти разговоры внезапно прекратятся. И, пока Сакура думала, что она ведёт себя как обычно, то окружающие так не считали. – Ты постоянно витаешь в облаках, – обвинительный тон выдёргивает девочку из раздумий о том, что ещё следует сделать к следующему уроку. – Опять какую-то новую книжку про Второго нашла? Шисуи, видимо, сильно скучающий без привычного внимания на свои ремарки, ковырялся мизинцем в ухе. Заседание клуба почти закончилось. Интересное обсуждение старинной истории из Кумо, о пернатом змее со сложным именем, прошло плодотворно и занимательно. Однако, видимо перемену в поведении много кто заметил. – Ну… – замялась пойманная некстати Сакура, не зная, как правильно ответить. Кучерявый учиха лишь фыркнул. Его младший родственник, что, как всегда чинно, пил чай подле, задумчиво изучал девичье лицо. Будто почти нашёл на нём все ответы на свои вопросы. – И почему вообще столько внимания к Сенджу? – продолжал неуёмный Шисуи. – Не такие они и интересные. На это утверждение юная куноичи почти поперхнулась воздухом. Вскинутая приливом эмоций, она хлопает ладошками по столешнице. Та, как и полагается от этого действа, чуть вздрагивает, заставляя остальных с интересом обратить внимание на происходящее. – Неправда, Сенджу очень крутые! – восклицает девочка, не понимая, что с каждым словом краснеет всё больше. – Господин Первый! Господин Второй! Госпожа Цунаде! И ещё.. ум… Загибая пальцы с каждым именем, она успевает загнуть и четвёртый, так и не озвучив, в честь кого это сделано. На такое поведение косятся. – Почему мы вообще должны это слушать? – изгибая свою смоляную бровь, уточняет Обито. Он уже прикончил свой кусок пирога и подъедал долю седовласого товарища. Хатаке на это внимания не обращал, философски почёсывая щёку. – Это разве не ваш промах, – тянет Какаши, стреляя в друга серым глазом, полным смешинок, – как клана, что ребёнок, буквально сидя в сердце поместья, говорит о Сенджу? Рин на это утверждение фыркает в кулак. – Согласен, – задумчиво кивает Учиха со шрамом. – Над имиджем ещё работать и работать. Однако, эти переговоры меж старшими не продлились долго. Всё их внимание было вскоре возвращено к препирающимся детям. Самый старший Учиха лишь тихо вздохнул, припоминая что-то своё при звуке кланового имени старых соперников. – Может что-то из дзюцу? – подсказывает Торуне, крайне внимательно изучая светлое лицо с зелёными глазами. – Из изобретений Тобирамы-сама. Харуно краснеет ещё больше, озадачивая такой реакцией присутствующих. – Са-ама-а, – издевательски передразнивает Шисуи своего давнего соперника, но оказывается перебит старым союзником. Абсолютно цинично и неожиданно. – Старые выдержки из легенд Огня? – уже не выдерживает Итачи. Девочка, полностью румяная, отводит взгляд и трагично вздыхает. На это острее всех реагирует Рин, поражённо прикрывая рукой рот. – Только не говори мне, – по лицу старшей расплывается понимающая улыбка, хитрая и весёлая, – что ты с кем-то познакомилась? Немножко растерянная, Харуно кивает. Она перебирает пальцами по несчастной столешнице и поджимает губы. Собирается с мыслями и наскребает смелость. – Я вс-стретила д-д-др… – она смущена, припоминая миндалевидные глаза, золотые лучики в карей радужке и смуглые руки с крупными ладонями, – д-друга. Он такой крутой… Последнее слово звучит с мечтательным придыханием. На энгаву опускается тишина, прерываемая лишь очень тихими смешками старшей куноичи. – Боже-боже, – первым прерывает тишину, как ни странно, Какаши, что умудряется звучать одновременно и весело, и лениво, и крайне незаинтересованно, – и как же он связан с Сенджу? Девочка, погружённая в свои мысли, не замечает снопа внимательных агатовых глаз, и парочки стрекозиных стёкол, что тщательно изучают её задумчивую улыбку. – Он цветы из ладоней выращивает, – Сакура не удерживается, и мечтательно крутит локон, глупо хихикая. Её мечтательное настроение прерывает резкое: – Ну уж нет! – Шисуи удивительно раздражён. – Только не тот странный тип! Обито, видимо, понимая что-то своё, начинает неприлично громко гоготать, прикрывая себе лицо ладонями. Хатаке протяжно стонет, роняя голову на руки, бормоча что-то непонятное. Рин, ничего не понимающая, со странным выражением лица косится на друзей. – Не такой он и странный, – вмешивается Абураме, видимо, тоже понимая что-то своё. – Просто… не такой. Итачи, что удивительно для него, лишь просто пожимает плечами. – Да он на аутиста похож! – взмахивает в запале руками кучерявый Учиха, не замечая, как хмурится на это Сакура. – Притащили откуда-то и пустили задания выполнять. Выращенный в пробир… – Как мерзко! Мерзко, мерзко, мерзко!– девочка, ощущая невероятную злость, резко вскакивает. – Ты так просто говоришь про человека, что мне понравился, гадости! В этот раз тишина на энгаве другого рода. Сакура же, пылая всем своим естеством, лишь сильнее распаляется: – Значит, не зная меня, то же самое говорил бы? – внезапно, она понимает, откуда такая острая обида на Шисуи. – Я ведь тоже даже не из Конохи! И меня тоже сюда «притащили»! На мальчишку с раскосыми глазами жалко смотреть. Он выглядит одновременно паникующим и растерянным. Однако, что интересно, помогать выбираться из этой ситуации ему пока никто не рвётся. – Я не то… – начинает было он, только вот эту попытку игнорируют. Аккуратно поправляя свою одежду, Харуно вежливо кланяется остальным присутствующим и особенно тепло улыбается Учихе-оджисама. – Я вернусь где-то через неделю, – она машет рукой, даже не смотря в сторону провинившегося мальчишки. – Удачи. А потом юная куноичи, словно юркая мышка, скрывается в густоте сада, выскакивая через дыру в заборе. И уже не слышит, как Обито, покачивая головой, выдаёт многозначительное: – Ну ты идиот.

* * *

Умино Ирука с интересом наблюдает за притихшей ученицей. Сакура, задумчивая, разглядывает засушенные лепестки и бутоны, вложенные в школьные учебники. Она аккуратно трогает их самыми кончиками пальцев, проходясь по шероховатым жилкам листьев и стебельков, а потом вкладывает обратно осторожно-осторожно. Он слышал, что девочка вынуждена, по семейным обстоятельствам, на пару дней покинуть Коноху. Потому и подготовил лучшей ученице класса дополнительные материалы для подготовки. Да, всего неделя, но Харуно всегда переживала из-за любого упущенного урока. Это его в девочке крайне умиляло. Покачав головой, молодой специалист не выдерживает этой печальной картины и подходит поближе к ребёнку. – Не переживай ты так, – он мягко кладёт руку ей на плечо, – ты точно не успеешь отстать. Сакура тяжело вздыхает. Умино, видя её муки, тоже – А если и отстанешь, – он старается звучать веселей, – то я обязательно тебя подтяну. После этих слов на него поднимают яркий зелёный взгляд. Юная куноичи смотрит на него, шмыгая носом. – Знаете, – говорит ему Сакура внезапно, – я раньше думала, что у вас обычные волосы. А русый, оказывается, очень-очень красивый цвет. А потом она, что ещё более внезапно, кратко его обнимает и прощается, убегая к воротам. Ирука ничего не понимает, но умилён. Интересно, кто так хорошо на неё влияет?