Одинокий дедушка

Дедушка был разочарован. Пусть он не ругался, не повышал голос и даже не наказал её как следует. Но во взгляде его сквозила та самая эмоция, что Сакура больше всего боялась увидеть. Особенно у дорогих сердцу людей. Харуно Акира посмотрел на неё печально и, тяжело вздохнув, отвернулся. А когда девочка попыталась сказать ему хоть что-то, оправдаться, он лишь обронил краткое:«Тебе стоит подумать, что именно ты сделала не так. До этого момента твои извинения я слушать не буду.» Сакура и задумалась. Полностью упавшая духом, наказанная родителями до конца года и лишённая права бродить куда вздумается без присмотра. Звучало ужасно. Но девочка не имела смелости спорить, хоть и считала наказание слишком сильным. В конце-концов, в Конохе с ней точно ничего не случится! Но взгляд Харуно Мебуки был остр, тяжёл и непримирим. Так что дочь её лишь сглотнула назревающие слова обиды и, послушная, опустила голову. В конце-концов, не просто так ей влетело. – Да, заставила ты родителей поседеть, – протянул оказавшийся неподалёку джонин. – Повезло тебе, что наказание вышло мягким. Розоволосая удивлённо обернулась. Сейчас, на пути обратно в скрытое селение, каждый привал встречался девочкой как маленький праздник. Ведь это был прекрасный шанс выйти из повозки, скрываясь от угрюмо молчащих родителей. Благо, нанятая дедушкой охрана была рядом. Харуно Акира, не усложняя себе задачу, просто доплатил сверху отряду шиноби, что спасли его внучку. Всё-равно в одну сторону возвращаться. – Мягким? – растерянно переспросила юная куноичи. Генма-сан, привалившись к ближайшему клёну, задумчиво перекатывал сенбон из одного уголка рта в другой. Будучи в смешанных чувствах, она не решалась спросить про это оружие поподробнее. Хотя, очень хотелось. – Мягким, – кивнул старший парень. На лице у него была растянута лисья улыбка. Такими изображают шальных кицуне на старых гравюрах и в детских книжках со сказками. Сакура отметила, как легко и привычно ему давалась эта эмоция. Будто что-то вросшее в кожу на лице. «Только вот,» – отвлечённо подумала розоволосая, – «неестественная для его глаз. Они совсем не улыбаются.» – А что было бы жёстким? – тем не менее, с любопытством уточнила Харуно, отслеживая, как отстранённо изучали её карие глаза. – Вы бы наказали по другому? Джонин на секунду застыл, перестав постоянно катать свой сенбон туда-сюда. Моргнул. А потом посмотрел на Сакуру первый раз за всё время. – Я бы? – Генма-сан склонил голову чуть набок. – Сложно сказать. Меня, вот, пороли. На какую-то долю секунды юноша будто обратился внутрь себя. Взгляд его сделался расплывчатым и пространным. Фоном, его товарищи, молчаливый Мута-сан и проворная Шизуне-сан, что-то делали, шумели, шуршали. – И вы бы пороли? – в этот цветастый букет звуков вплёлся детский голос. Сакура смотрела открыто, снизу вверх. Янтарно-карие глаза застыли на ней, когда улыбка джонина дрогнула. – Не думаю, – ей показалось, что Генма-сан скривился, произнося это слово. – Ты же пополам переломишься. А потом, поглубже засунув руки в карманы, юноша снова перегнал сенбон в другой уголок рта. Он замолчал. Улыбка его, словно сдувшийся шарик, потихоньку уменьшалась в размерах, пока вовсе не осталась лёгким изгибом губ. Кто-то разрубил топором ствол дерева, готовясь к ночёвке. Впереди — разведение костра и походный ужин. – Да. Вы же сильнее, – шмыгнула носом Сакура, изучая, как бледнеет лицо её собеседника в вечерних сумерках. – Это было бы совсем нечестно. Генма-сан хмыкнул. Звук этот прозвучал горько. – И правда. А потом, развернувшись на пятках, он оставил её, удаляясь. И пусть её сразу же окликнула мама, Сакура на секундочку обернулась, выискивая ссутуленную спину в форменном жилете.

* * *

– Почему всё-таки «мягкое»? Брюнет, что уже закончил сборы перед последним рывком до селения, как-то неоднозначно вздохнул. Сакура, честно находящаяся в зоне видимости родителей, не нарушала никаких выставленных ограничений. Просто нарезала круги по неторопливо сворачиваему лагерю. Сидеть на месте столько часов подряд девочке было невыносимо сложно. – А разве нет? – Генма-сан дёрнул плечом, когда на его лицо встала, будто выверенная маска, ироничная улыбка. – Тебе хоть что-то сделали, кроме как отчитали? Поджав губы, Харуно нахмурилась. Будучи послушным ребёнком, она каждое поучение воспринимала особенно близко к сердцу. Да, баловалась иногда. Но ведь её никто на этом не ловил! А тут — первый раз за всю жизнь что-то действительно серьёзное. – Мне сказали «подумать», – пробурчала розоволосая, ковыряя мыском обуви мягкую землю с зелёными пучками клевера. Сбоку кого-то окликнули. Не справившись с любопытством, девочка обернулась, вылавливая взглядом что-то втолковывающую брюнетку сложившему на груди руки Абураме. Его массивный сосуд, пока не нагруженный на плечи, стоял рядом, приглушённо (или возмущённо) жужжа. – Ну если «подумать» для тебя что-то страшное, – вернул Сакуру к разговору смешливый голос джонина, – то могу только посочувствовать. Надув губы, девочка почти сразу выпалила в ответ: – Как я могу думать над тем, что совсем не понимаю? – сверкнули зелёные глаза. Кажется, в эту фразу, против воли хозяйки, вложились эмоции, что она слишком долго сдерживала. Да, ничего страшного не произошло. Её не ударил никто даже ни разу. Но тогда, в той странной комнате, ей было страшно. В той палате ей было больно. Из-за взгляда дедушки, разочарованного, ей стало горько. Будучи обучающейся куноичи, девочка прекрасно знала правила и нормы поведения. Честно держалась до последнего. Но вот эта случайно брошенная фраза человеком, чьей фамилии она даже не знает, оказалась последней рисинкой, сломавшей колесо телеги. Всё посыпалось. Из глаз, непослушные, потекли тихие слёзы. – Эй, – вид у парня сделался озадаченный. – Ты чего? Боясь, что родители поднимут шум или, что страшнее, разозлятся за устроенную сцену, Харуно спрятала лицо за ладонями. Искажённая её гримаса плача походила на немую маску актёров Театра Кабуки. Словно не её, что-то чужое, надетое на лицо. Сакуре это чувство не нравилось. – М-может л-лучше бы м-меня н-наказали к-как н-надо-о, – выдавила она глухо и почти не слышно. – Т-так я не п-понимаю-ю… Зашуршала трава. К ней подошли. Выглядывая одним глазом меж пальцев, Сакура увидела, как Генма-сан присел перед ней на корточки. Этот человек не торопился её утешать или суетиться рядом. Он просто смотрел на неё, деловито приподняв брови. – Ну так разберись, – впервые за их краткое знакомство, Сакура отметила, как из-за ухмылки у джонина на щеке появилась маленькая ямочка. – Делов то. «Улыбнулся,» – промелькнуло у неё в голове, в тот момент, когда девочку безболезненно щёлкнули по лбу. – А, – начала она робко, выглядывая вторым глазом, – у м-меня самой п-получится? Брюнет необычайно весело цыкнул. – Не факт, – выдал он неутешительный вердикт. – Но я тебе разрешаю спросить у меня совет. Розоволосая растерянно отняла обе ладони от лица. Генма-сан, судя по растянувшимся уголкам губ, от чего-то веселился. – Но, – продолжил джонин мысль, фыркнув, – если увидишь меня где-нибудь на улице. Так уж, прости, искать я тебя не буду. Шмыгнув носом, юная куноичи задумалась. Этот человек отличался от её других знакомых. Он вёл себя так, будто она ему одновременно абсолютно безразлична и словно он чуточку о ней заботится. Может, для советов нужен именно такой человек? Что просто скажет, как обстоят дела, а не будет пытаться её утешить? – Всё? – какое-то время выждав, старший шиноби пожал плечами и встал единым слитным движением. – Тогда я пошёл. – Погодите! – спохватившись, окликнула его девочка. – Мы с вами кое-что забыли! Это очень важно, если вы будете давать мне советы. Сенбон сделал свою привычную дугу в противоположный край ухмыляющегося рта. Джонин выжидающе изогнул бровь. – Харуно Сакура, – голос её, укрывший так и не выплеснувшиеся рыдания, чуть дрожал. – Приятно познакомиться. Вежливо сложив руки перед собой, девочка поклонилась. – Ширануи Генма, – последовал незамедлительный ответ, – будем знакомы. А потом он скоро развернулся и, не прощаясь, ушёл заниматься своими делами.

* * *

Умино Ирука, будучи человеком очень занятым, всегда основательно подходил к вопросу покупки продуктов. Раз в неделю молодой специалист выделял себе целый день, когда он занимался всевозможными бытовыми задачами. Уборка.Стирка. Готовка.Поход по всем необходимым лавочкам их скромного селения. Вот и сейчас, нагруженный покупками, он двигался в сторону последней точки своего сегодняшнего маршрута. Сумерки в это воскресенье были уютными. Тепло и безветренно. Уже начали зажигаться огоньки палаток и магазинчиков. Бурлящие запахи еды заставляли желудок учителя бурчать и ворчать, напоминая, что дома есть еда. Не стоит так заинтересованно смотреть на вон те такояки. Коротко вздохнув, Ирука постарался взять верх над своим бренным телом и последовать совету разума. Тем более, неподалёку от той палатки стояла парочка, с которой он, если честно, не особо ладил. Дуэт джонинов стоял расслабленно, уплетая горячее лакомство. Видимо, беседовали о чём-то своём. Перемежая смятые вечерним шумом слова редкими смешками. Хатаке Какаши и Учиха Обито были знакомы ему лишь шапочно, через знакомых знакомых. Выпускники старших классов Академии, они с ним ни разу не пересекались, давая о себе знать лишь слухами. Пусть этот тандем и останется для него чем-то отдалённым. Умино и так есть чем заняться. Однако, только он собирался пройти дальше, движимый волевым решением не портить себе аппетит, как фоново уловил знакомую чакру. Вскинув брови, учитель Академии повернул голову в сторону главной дороги. По ней, как он и ощущал, шла его ученица. Что удивительно, шла она не одна. И если семью он понять мог, пусть чета Харуно и выглядела поразительно уставшей, то вот элитное сопровождение — не совсем. Перебирая какие-то документы, ворча себе под нос, чеканила шаг Като Шизуне. Самая способная ученица легендарной Сенджу Цунаде, гениальный специалист по ядам и диагностике. Плавно и бесшумно двигался подле Кизаши один из сильнейших своего клана — Абураме Мута. Тот кратко перебрасывался с торговцем какими-то пространными фразами. Кажется, хваткий мужчина обсуждал применение кикайчу в уничтожении красного плодового клеща. И, что удивительно, скрытный джонин выглядел заинтересованным. Но особенное впечатление на него произвел третий член отряда. Вальяжно и расслабленно, впрочем, как всегда, шёл Ширануи Генма. Руки в карманах, сенбон в зубах, хитрая улыбка на лице. Всё было при нём. Только вот рядом с учеником Четвёртого Хокаге, мастером печатей и самого хирайшина, одним из лучших представителей Медовой дивизии, семенила Харуно Сакура. – Получается, – лепетала девочка, пытаясь заглянуть старшему парню в лицо, – мне надо будет перестать думать о чём-то, чтобы не пугать мысль? Как это работает? Ирука был готов поспорить, что услышал треск деревянной палочки, на которой были нанизаны такояки. Но оборачиваться к ларьку он не решился. – Да, мысль сама тебя найдёт, – закивал брюнет, гоняя свой сенбон меж зубами. – Иногда мысли, как пугливые зайчата. Нужно показать им, что тебя не стоит бояться. Странная процессия прошла мимо них, в сторону башни Хокаге. Что, если честно, вызвало ещё больше вопросов. – Ясно, – донеслось до него приглушённо детским голосом, – тогда я не буду их пугать! Умино пару раз моргнул. Шмыгнул носом. Поправил на плече сумки с продуктами. – Какого хрена это сейчас было?! – вопросила вселенная голосом Учиха Обито, озвучивая мысли самого молодого специалиста. «Я слишком давно задаю себе этот вопрос,» – устало подумал Ирука. А потом всё-таки купил такояки.