Она пахнет сном и ноткой лемонграсса

      Результатом этой актерской игры была необходимость возвращаться к нормальной жизни, словно между ними ничего не происходило. Фрэнки просто не могла притворяться, что ничего не помнила, и при этом избегать Джералин, иначе это посеет в мыслях девушки подозрения, что Фрэнки лишь делает вид, что потеряла память на том моменте, когда на вечеринке закрылась дверь спальни Рэя. Джералин вела себя точно так же, как и она, отчего Фрэнки очутилась в каком-то бесконечном круговороте мучительных запутанных мыслей после того, как пришла к выводу, что нечто в ней все же точно изменилось. Она сменила взгляд на многие вещи, а вселенская тяжесть каждый раз опускалась на ее колотящееся сердце, когда Джералин проходила мимо нее по коридору, одаривая ее яркой улыбкой с ноткой неуверенности во взгляде, словно она раздумывала над всеми теми вещами, что она сделала или желала сделать в непредвиденном будущем. А Фрэнки вела себя точно так же, придерживаясь своей обычной рутины, чтобы ее тайну не раскрыли.       И раз уж они собирались поддерживать этот фарс, что якобы ничего ужасного не произошло, Джералин вернулась к своей по обыкновению ласковой натуре, отчего сердце Фрэнки делало кульбит каждый раз, когда на ее талии в приветственном объятии сцеплялись руки, или же пальцы рассеянно взъерошивали ее волосы, пока они тихо болтали на различные темы. Фрэнки заставляла себя больше никогда не разглядывать Джералин так, как позволяла это себе раньше, убеждая себя в том, что Джералин не была для нее какой-то особенной, — просто еще одной подругой, которой и должна была быть с самого начала. Ее нельзя было выделять на фоне остальных.       Фрэнки всегда смотрела Джералин прямо в глаза, пока та говорила, и в основном держала руки при себе, но это всегда превращалось для нее в целую борьбу, особенно когда ее разум начинали заполонять фрагменты намеренно забытого события. Когда бы Джералин ни наносила на губы стершийся за день блеск, она всегда вспоминала, как тогда в последние секунды удовольствия сияли ее губы. Когда бы Джералин ни пришла в школу, одетая в платье намного выше колен, Фрэнки всегда думала только о непристойности того, как широко тогда были разведены в стороны ее ноги. Фрэнки мечтала вытащить из головы эти воспоминания и на самом деле забыть все то в Джералин, что так ее соблазняло (как вообще-то и любого другого человека с хорошим зрением).       Одновременно с этим глаза Фрэнки постоянно предавали ее намерения оставаться сдержанной и блуждали по телу Джералин, пока та не видела. Ее взгляд бродил вдоль ее сутулых плеч, вниз по линии ее спины, упиваясь идеальностью ее изгибов, демонстрирующих такие мягкие формы, которые Фрэнки очень привлекали. Она ловила себя за тем, что делает это бессознательно, и мысленно корила себя за это, чувствуя при этом нескончаемую боль, бушующую в груди и доводящую чуть ли не до тошноты от того, сколько раз ей приходилось подавлять ее, вместо того, чтобы разобраться в причинах. Она также не могла избежать и чужих глаз, блуждающих по ее телу. Глаз, которые не принадлежали Рэю Торо или похотливым мальчикам, которые проходили мимо нее в коридорах по пути на следующий урок. Чувствовалось, как этот взгляд с нежностью осматривает ее, разжигая под кожей Фрэнки ощущение уверенности, что кто-то находит ее соблазнительной. А когда она поворачивалась и встречалась с глазами Джералин, между ними проскакивала некая искра, которую Фрэнки быстро гасила спустя несколько секунд тяжелого напряжения, словно свинцовой пылью повисшей в воздухе.       Ее подруги знали, что что-то мучало Фрэнки, но та ничего не признавала. В особенности Алисия всегда была начеку, следя за поведением Фрэнки, с которой, как ей казалось, на вечеринке произошло нечто ужасное, но Фрэнки не могла облегчить ее переживания и рассказать правду. Она все время отмахивалась от подруг, когда те доставали ее по этому поводу, и говорила, что с ней все в порядке и она просто переутомилась от домашней работы и чирлидинга — по факту, единственных вещей, о которых ей действительно стоило переживать. Фрэнки даже вовлекла в это Свит Пи, соврав, что та болеет, и Фрэнки тревожится из-за ее возраста. Но Свит Пи отлично себя чувствовала и по-прежнему мирно храпела вместе с Фрэнки в ее комнате, когда та должна была спать, но все никак не могла выкинуть из головы мысли о Джералин.       Когда продолжились занятия по чирлидингу, Фрэнки решила посвятить все тело и душу рутине физических упражнений и даже получила аплодисменты от капитанши за приложенные усилия, которая сказала остальным участницам команды ровняться на нее, если они хотят получить завтра выходной от тренировки. Девочки переутомлялись, следуя приказу, и недовольно поглядывали на Фрэнки, которая гордо щеголяла по полю, двигаясь чересчур энергично, и крепко сжимала помпоны в руках.       Команда Фрэнки была примерно в середине своей тренировки, когда Фрэнки заметила знакомую фигуру, сидящую на трибунах недалеко от того места на поле, где они расположились. Неповторимое пламя шокирующе-красных волос ярким пятном горело на фоне исполосованного облаками бледно-голубого неба, вдалеке уже окрашенного в желтый от скорого заката. Она смотрела на девушек через все поле, наблюдая за их тренировкой, и Фрэнки вздрогнула, понимая, что взгляд Джералин был прикован именно к ней. Кожа покрылась мурашками, сердце заколотилось, а в животе зародилось странное чувство, похожее на подступающую тошноту, но все же ощущалось оно чем-то совсем иным. Дыхание Фрэнки дрогнуло, когда она глубоко выдохнула, заставляя себя отработать остальную часть тренировки без запинок из-за Джералин, которая по какой-то непонятной причине решила заявиться на стадион, чтобы издалека понаблюдать за командой. Фрэнки притворилась, что не заметила, как волосы Джералин каскадом струились вниз к ее талии, и как ее красное вельветовое платье, надетое поверх белого лонгслива, обтягивало ее талию, округлость бедер и живота. Она обернулась по команде и позволила подбросить себя в воздух, несмотря на то, что потеряла чувство равновесия, когда отвлеклась. Она чуть было не рухнула на землю, за что получила нагоняй от капитанши.       Когда всех отпустили с тренировки, Фрэнки вытащила бутылку с водой из своей сумки и выпила, по крайней мере, половину, параллельно вытирая капли пота, скатывающиеся вниз по шее. Она подняла взгляд и почти замерла на месте, увидев, что Джералин идет прямиком к ней, пока ветер играет с ее длинными локонами, отчего они красными лентами развевались по воздуху. Фрэнки судорожно стерла пот со лба и смахнула былинки травы с покрасневших от газона коленей, к которым теперь едва ли прилеплялись те пластыри, что защищали от грязи мелкие царапины.       Джералин встала перед ней с широкой улыбкой на губах и, собрав волосы в руку, перекинула их через одно плечо на грудь, чтобы те не хлестали ее по лицу, загораживая обзор.       — Я никогда раньше не видела тебя в действии. Ты такая молодец!       Мысли Фрэнки тут же снова ушли в какое-то похотливое русло, что вводило ее в абсолютное отчаяние, и ей хотелось просто похоронить себя под этим полем и больше никогда не вылезать наружу. Она провела пальцами по волосам и с придыханием рассмеялась, вспоминая, что должна поддерживать нормальное общение.       — Я там немного потеряла равновесие, но я редко когда чуть ли не падаю на задницу. — Фрэнки бросила свою пустую бутылку из-под воды в сумку, не отрывая при этом глаз от Джералин, пока нагибалась, чтобы быстро ее застегнуть и снова встать в полный рост. — А что ты тут делаешь? Разве сегодня репетиция у группы?       — Ты всегда приходишь, чтобы посмотреть на нас, но мне вдруг пришло в голову, что я никогда не приходила посмотреть на вас. — Джералин взглянула на остальных чирлидерш из команды, которые занимались растяжкой, потягивали воду из бутылок и с любопытством поглядывали на нее, потому что раньше никто не приходил за ними понаблюдать.       — Здесь мало что интересного вне отчетной игры, так что я рада, что ты не умерла со скуки. Зрелище становится намного более захватывающим, когда мы произносим всякие кричалки и двигаемся под ритмичную музыку. — Фрэнки отстегнула от волос бантик в цветах герба их школы, который Джералин тут же выхватила у нее из рук, дабы изучить украшение.       — Я так и знала, что ты флаерка, ты же, блин, такая крошечная. — Нахальная улыбка Джералин, заставила щеки Фрэнки покрыться румянцем. — Как же много в тебе энергии, спортсменка.       Фрэнки притворилась, что это ласковое прозвище никак на нее не действовало, хоть внутри у нее все переворачивалось от одного только звука этого слова.       — Может, ты бы тоже вписалась в нашу команду.       — Я постоянно дезориентирована в пространстве, так что это вряд ли. — Джералин приколола бантик обратно на волосы Фрэнки, а ее проворные пальцы, задержавшиеся вдоль ее прядей, только испытывали нервы Фрэнки. — Ладно, я пришла сюда не только, чтобы поглазеть. Я наконец-то закончила финальный принт для тех футболок, что хотел сделать твой двоюродный брат.       Все прежние мысли тут же испарились от любопытства и восторженности, загоревшихся в глазах Фрэнки. Она просияла улыбкой, которой Джералин тут же ей ответила, и подпрыгнула на носочках от предвкушения.       — Я хочу посмотреть! Я все это время так ждала, когда ты его нарисуешь, — с восторгом воскликнула Фрэнки.       — Пойдем тогда быстренько к трибунам, не хочу тебя задерживать. — Джералин бросила взгляд на девушек, которые собирали свои вещи уже готовые пойти в душевые.       Они прошли тем же путем к трибунам и устроились на самом нижнем ряду — Джералин решила сесть на скамейку верхом, обхватив ее бедрами с обеих сторон, вместо того, чтобы сесть как полагается и как сделала это Фрэнки. Джералин сняла рюкзак с плеча и порылась внутри, доставая старую папку, украшенную на обеих поверхностях уже потертыми стикерами вместе со всякими глупыми надписями, которые она наверняка накалякала от скуки. Джералин открыла папку на странице аккуратно заламинированного рисунка, который был закреплен металлическими кольцами, и положила папку на колени Фрэнки, после чего та сразу же вцепилась в нее заинтригованным взглядом.       Логотип полностью отражал название группы — это был злобный восставший из мертвых лебедь, обнажающий ряд зазубренных острых клыков с каплями слюны и крови, стекающей из насмешливого клюва. Глаза с бельмом были вокруг покрыты мрачными тенями, а изящные белые перья — потрепаны и испачканы кровью доверчивой жертвы. Название группы было размашисто написано под маскотом шрифтом из старых фильмов ужасов, а неоново-зеленый и фиолетовый цвета отлично сочетались с этими тенями, придающими болезненный вид и искажающими изначальную красоту этого грациозного существа. Фрэнки кончиками пальцев провела по жирным линиям, будучи полностью очарованной каждой мелкой деталью, точно вычерченной на странице.       — Это просто охренительно, — выдохнула Фрэнки от вида такой достойной работы, созданной поразительно талантливыми руками. Фрэнки бы почувствовала себя благословленной, если бы след этого таланта отпечатался на кончиках ее пальцев.       — Мне хотелось сделать что-то слегка экстравагантное и жуткое, чтобы отвлечь всех от жалкого названия их группы. — Джералин была уже на грани того, чтобы проявить свою застенчивость, но этому всегда мешала ее уверенности в себе, которой хватало, чтобы не показаться кому-нибудь слишком скромной.       — Это без сомнений будет обалденно смотреться на футболках. — Фрэнки уже представляла, как этот логотип будет напечатан на ткани, готовый показаться всем, кто придет на концерт. — Ребятам просто пиздец как понравится. Ты им уже показывала? Они обязаны это увидеть!       — Только Майки, но это лишь потому, что он живет со мной, а еще он доставучий придурок. — Джералин говорила с предельной нежностью, невзирая на ее слова. — Он был в шоке. В хорошем смысле.       — Я тоже немного в шоке. Боже, ты супер талантливая. — Губы Фрэнки все больше растягивались в улыбке, пока она продолжала блуждать завороженным взглядом по мягким линиям.       — Приятно слышать, особенно после того, как тебя много лет называют ненастоящей художницей за то, что ты училась рисовать, переводя рисунки с комиксов. — Джералин пару раз стукнула кончиком пальца по краю страницы. — Но на самом деле так можно развить довольно полезные навыки. Ты даже не представляешь, сколько раз я перерисовывала Человека-паука и Чудо Женщину, просто чтобы научиться нормальной анатомии.       — Правда? И сколько ты так перерисовывала?       — Наверное, все свое детство, пока не запомнила, как рисовать их без референса. — Джералин звучала гордо от того, что была самоучкой. — Зато теперь вот я рисую зомби-лебедей для крутой группы, а одна очень милая девушка нас сильно выручила.       Щеки Фрэнки заполыхали, соревнуясь с жаром солнечных лучей, проливающих свет на футбольное поле и освещающих трибуны, на которых они устроились. Она медленно подняла глаза с папки вверх, сталкиваясь с пристальным взглядом Джералин, который пронзал насквозь ее сознательное решение держаться от нее подальше, отчего теперь ее искушало желание придвинуться к Джералин чуть ближе, словно они теперь были частями какого-то парада планет. Ее уносило течением в пугающее место где-то за пределами Земли, без какой-либо защиты от испепеляющих лучей. И в то же время Фрэнки размышляла, вернутся ли к ней прежние оберегающие ее мысли, в которые она так куталась, или же она сбросила их с плеч насовсем, пока парила вперед, бросая вызов самой гравитации. Сколько, интересно, открытий, которые пока ввергали ее лишь в необъяснимый страх, ждет Фрэнки дальше. Она начинала чувствовать себя так, будто постоянно движется неосознанно, а все ее тело заключено в твердый пластик, который не прекращал ее душить.       Резко вернувшись в реальность, Фрэнки попыталась перебороть свою застенчивость, но все же опустила взгляд на колени, встряхнув головой в надежде, что волосы скроют ее робкую улыбку.       — Это не такое уж и большое дело. Мне просто показалось, что это будет круто. Я же могу отдать рисунок своему двоюродному брату, да? Постараюсь сделать это, как можно скорее.       — Да! Но ты не торопись, можешь даже принести футболки в день Музыкальной Битвы. Мы не против. — Джералин переложила папку на свои колени и открепила ламинированный принт от металлических колец.       — Лучше успеть сделать их до этого. Футболки будут выглядеть очень круто, я гарантирую.       — Еще раз спасибо, спортсменка. — Она аккуратно расположила листок на коленях Фрэнки и игриво дернула ее за юбку, вызывая у Фрэнки непроизвольный смех. Джералин смотрела на нее с нежностью и теплотой во взгляде, а на ее губах играла самая искренняя улыбка, когда она наклонилась вперед и поставила локти на скамейку, подперев голову собственными ладонями.       — Ты такая милая, знаешь об этом?       Фрэнки тут же растерялась. К ее дичайшему удивлению, несмотря на робкую улыбку на лице Джералин, она вдруг поняла, что та с ней в открытую флиртовала. Фрэнки не знала, что на это ответить и как реагировать, что по итогу выставляло ее не в лучшем свете. Разум сразу атаковали множество непристойных картинок, залитых горьким алкоголем, чуть более чувственные моменты проявления скрытой симпатии и все эти переглядки, во время которых (Фрэнки клянется еще не существующей, но, похоже, в очень скором времени вырытой себе могилой) ее причины разглядывать девушку кардинально отличались от намерений Джералин. Внутри нее все бурлило, а сердце сделало кульбит и ушло куда-то вниз живота, когда Джералин наклонилась ближе, пальцами играя с краем ее юбки и трепетно усмехаясь. И вдруг с тугим узлом, сжимающим грудь и затрудняющим дыхание, на Фрэнки снизошло озарение, еще больше подпитавшее ее ужас.       Вполне вероятно, что причина, по которой Фрэнки ощущала себя так, будто распадается на части под слоем затвердевшего пластика, заключалась в том, что она жила в ложной реальности. А еще вполне вероятно, что, возможно, только возможно, — Фрэнки все-таки не была такой уж натуралкой, как ей казалось.       — Джералин. — Фрэнки услышала, что издала какой-то хрип вместо нормального голоса.       Джералин заметила серьезную смену настроения Фрэнки, и ее кокетство тут же сошло на нет. Она убрала свою руку подальше от ее юбки и нахмурилась.       — Что не так?       — Ты не можешь вот так просто… — Фрэнки заставила себя сглотнуть, несмотря на горло, пересохшее, словно пустыня, в то время, как ладони покрылись липким потом, а кожа — мурашками от того урагана, что она чувствовала внутри. — Ты не можешь говорить мне такие вещи.       — Почему не могу?       Фрэнки отвела взгляд, после чего вздрогнула. Она не могла разрушить ту картинку своего образа, которую собственноручно создавала, не могла запятнать свои планы на будущее, опорочить светлые ожидания и предать собственные обещания. Весь этот ураган неразберихи разрывал ее мир на части, отчего перед глазами постоянно всплывали картинки малиново-красного и фарфорового цвета, играющие в ее голове, словно симфония из фотоснимков. Вот бы был способ очистить от всего этого ее мысли.       Однако Фрэнки сидела здесь, прямо напротив примера безупречной красоты, которой она сама всегда мечтала стать, но теперь уже то потрясение, которое она называла завистью, откликалось в ней совершенно иным чувством. Оно было ей знакомым, что только подтверждало его постоянное присутствие в ее сердце. Оно просто скрывалось под пеленой однообразия, которое использовала Фрэнки, чтобы замаскировать то буйство красок, напоминающее ей чем-то о королевских хоромах, потому что мерцали они не хуже драгоценных камней под золотой лихорадкой непристойных мыслей. Эти глаза, что несколько ночей назад заволокло алкогольным водоворотом, бурлящим в крови, теперь были наполнены воспоминаниями, и это убийственное понимание того, что Джералин помнит все так же ясно, как и Фрэнки, всегда заставляло ее чувствовать себя будто бы обстрелянной целым градом из пуль. Вот только на коже не осталось ни единой раны, чтобы это доказать. Все было вымышленным, как и сам образ Фрэнки. За исключением Джералин. Нет, Джералин была до боли настоящей, может, даже единственной настоящей вещью в ее жизни.       Сдавленные и искаженные слова Фрэнки были давно позабыты и теперь разлагались где-то под ее языком, крепко прижатым к нёбу, чтобы случайно не выпалить что-то бездумное. Джералин смотрела на нее практически умоляющим взглядом, будто бы все понимала и ждала, когда же их воспоминание всплывет на поверхность, и она сможет убедиться, что на самом деле Фрэнки вовсе не так легко ее забыла. Джералин было невозможно забыть. Кто бы смог забыть все эти искры чистейшего восторга, которые сыпались на Фрэнки весь тот вечер? Ее алые волосы были языками пламени, развевающимися на ветру, а глаза — фейерверками на 4 июля, проведенного в компании виски, фруктового льда и ароматного лимонада, сладко освежающего пересохшее горло. Фрэнки была первой свидетельницей торжества этого долгожданного освобождения, а ведь ей пришлось столько времени просидеть в клетке, чтобы теперь в полной мере ощутить вкус чистой свободы. Но Фрэнки не могла подобрать приемлемого способа, как сказать Джералин, что ее ни за что на свете невозможно было забыть или бросить, не признавшись при этом в том, что она ей солгала. Фрэнки не была к такому готова, когда ей самой пока еще не удавалось взять себя в руки и найти нужные ответы на свои же вопросы.       Ладонь Джералин медленным и нежным движением сжала колено Фрэнки, словно проверяя ее реакцию. Та ахнула от того, как жар ее ладони спустился под мелкие царапинки и проник внутрь ее кровотока, отчего она внезапно подпрыгнула, чувствуя, как это ощущение поднимается выше по ее бедру прямо к низу живота.       — Ты можешь рассказать мне, что угодно, Фрэнки. Я же твоя подруга, — прошептала Джералин, наклоняясь еще ближе, и Фрэнки оказалась загипнотизированной ее едва заметными веснушками, словно звезды усыпающими небесную карту ее переносицы.       — Могу? — выдавила из себя Фрэнки, несмотря на более рассудительное решение ничего не говорить. — Я большую часть времени даже себе не знаю, что сказать.       — Нет в мире таких людей, кто бы полностью разобрался со всем своим дерьмом. — Губы Джералин изогнулись в еле заметной кривой улыбке, а глаза блеснули. — Даже я, хоть может показаться иначе.       — Не все так просто. Я не могу вот так… — Фрэнки быстро облизнула губы, а ее глаза все метались между лицом Джералин и рукой на ее колене, которая внезапно пробудила в ней триллион чувствительных нервных окончаний. От этого ей хотелось вскрыть себя и вынуть эту импульсивную часть, которая вынуждала ее продолжать говорить. Боже, как бы она мечтала просто уже заткнуться нахер, но вот, пожалуйста, она снова говорит. — Я и тебе иногда не знаю, что сказать.       — Просто говори то, о чем думаешь.       Фрэнки безрадостно рассмеялась, а ее руки не переставали подрагивать.       — Проблема как раз и заключается в том, о чем я думаю.       Джералин в замешательстве нахмурилась. Она наклонилась чуть ближе, только чтобы их разговор никто не подслушал, но Фрэнки и так уже едва дышала, а ее сердце бешено колотилось о грудную клетку, словно больше всего на свете хотело выпрыгнуть наружу. И именно в тот момент, когда Фрэнки чуть было не лопнула по швам, выдавая все то, что хранила в секрете, — их прервали. Кейли, которая снова подвозила Фрэнки домой, неловко влезла в разговор, но тут же поняла, что вмешивается во что-то слишком интимное. Их тесная близость, рука Джералин на ноге Фрэнки и сама Фрэнки, которая в изумлении неотрывно пялилась Джералин прямо в глаза.       Они рывком отпрянули как можно дальше друг от друга, как только Кейли забралась на трибуны и дала знать о своем присутствии. Фрэнки почувствовала, что ее колено внезапно замерзло без летнего тепла ладони до этого покоящейся на ее коже. Воздух ощущался уже прохладным, пока она одним резким глубоким вдохом наполнила им свои легкие теперь, когда Джералин сохраняла между ними дистанцию. Румянец сиял на ее щеках и распространялся дальше на грудь лишь от одной мысли, как они, должно быть, выглядели со стороны. Фрэнки необходимо было всем видом показывать, что ничего необычного не происходило, но в ее баке заканчивался бензин, чтобы подпитывать эту лживую машину. Однако она все-таки вдавила педаль газа и тронулась с места, резко вскочив на ноги и схватив принт, который дала ей Джералин.       — Кейли! Эй, прости за задержку, мне просто нужно было взять у Джералин рисунок для заказа футболок, — на одном дыхании, уже распирающим ее грудь, выпалила Фрэнки. Она кашлянула, завидев высоко поднятые брови Кейли и ее подозрительный взгляд, мечущийся между ней и Джералин, которая уселась на скамейке так невозмутимо, насколько это было возможно. Что ж, из нее актриса выходила куда лучше, чем получалось у Фрэнки. Фрэнки была самая никудышная лгунья на всем белом свете, ее буквально видели насквозь, когда она говорила неправду, но, по крайней мере, она могла хотя бы попытаться.       — Ее родственник делает печать на футболках. А группе моего брата они нужны для концерта. — Джералин закинула ногу на ногу, а ее губы расплылись в приветливой улыбке.       — Да без проблем. Я не хотела мешать, просто все остальные девочки уже ушли в раздевалку. — Кейли кивнула головой за свое плечо. Сердце Фрэнки буквально ушло в пятки, когда она повернулась и поняла, что за Кейли, которая терпеливо ее ждала, пока их разговор с Джералин закончится, простиралось уже совершенно опустевшее футбольное поле. Она даже не заметила, как быстро пробежало время, и была в еще большем ужасе от того, что знала этому причину.       — Бля, прости, — Фрэнки с нервным придыханием хохотнула, — я просто так погрузилась в… в концепт этой штуки, которую Джи нарисовала. Время летит незаметно, когда разговариваешь о любимых вещах.       — Все нормально, нам просто нужно поторопиться, пока там все не закрыли на ночь.       — Кейли с шелестом перехватила помпоны чуть удобнее, все еще выглядя настороженной.       — Музыкальная Битва пройдет в Гриттисе через несколько дней. — Губы Джералин растянулись в очаровательной улыбке, а ее глаза стрельнули прямо на Кейли. — Тебе точно стоит прийти.       Некое острое и жаркое чувство пронзило грудь Фрэнки прямо насквозь. Было предельно ясно, что Джералин намеренно произнесла эти слова с толикой флирта, судя по языку ее тела. Это было впервые, когда Джералин вела себя в этом духе рядом с Кейли, раньше она ни капли симпатии к ней не проявляла. Походило это на все те нахальные улыбочки и томные взгляды из-под длинных ресниц, которые до этого предназначались только Фрэнки и никому больше. Фрэнки была поражена этим тошнотворным ощущением, которое взбудоражило все ее тело, поэтому она с трудом его проглотила и в недоумении посмотрела на Джералин. Да, это не справедливо — кидать в ее сторону немую претензию, как и у этого чувства не было никаких прав сковывать грудь Фрэнки, когда она все еще боролась с собой.       — Эм, может быть. — Кейли медленно отвела от Джералин взгляд шокированных глаз, тоже будучи пораженной ее словами и чувствуя себя слегка неуютно от такой резкой смены положения дел. — Нам нужно идти, Фрэнки.       — Ага, — прошептала она. Фрэнки схватила свои помпоны и постаралась вместе с ними удержать в руках ламинированный принт, при этом почти не встречаясь взглядом с Джералин. Фрэнки все еще ощущала это скручивающее чувство в сердце, продирающееся дальше к ее внутренностям и вызывающее множество комплексов, которые как доминошки почередно рушили всю ее нервную систему. — Увидимся позже. Спасибо за принт.       — Увидимся, спортсменка. — Голос Джералин прозвучал с той же лаской, как и всегда, когда она обращалась к Фрэнки по этому прозвищу, но сейчас чуть более грубая нотка все же присутствовала в нежном тоне ее голоса. Фрэнки не рискнула посмотреть на нее, чтобы узнать этому причину.       На середине футбольного поля, пока Фрэнки шла, вцепившись дрожащими и липкими от пота пальцами в помпоны, Кейли толкнула ее в бок и наклонилась ближе, округлив глаза.       — Джералин что, со мной флиртовала, или я уже схожу с ума? — прошипела Кейли, явно сбитая с толку, потому что не привыкла быть под прицелом Джералин. Фрэнки сжала зубы так же, как и пальцы, которые инстинктивно с большим усилием вцепились в помпоны, когда ее накрыла очередная назойливая волна обжигающего гнева.       — Джералин все время так себя ведет. — Фрэнки знала, что лжет, потому что всегда была видна четкая разница между естественным неотразимым гламуром всей из себя такой привлекательной Джералин Уэй, и очаровывающими искорками в ее глазах, которые намертво вцеплялись в кожу Фрэнки, чтобы заманить ее к себе всякий раз, когда бы та мельком ни взглянула в ее сторону; она осматривала Фрэнки с ног до головы и так упивалась видом, как никто другой, кто когда-либо выражал Фрэнки свою симпатию. Джералин погружалась прямо под ее кожу и улыбалась той краснеющей дурочке, которая пряталась под игривой и уверенной в себе внешней оболочкой. Все внутри Фрэнки с жаром разбушевалось, словно у нее под кожей началась июньская гроза, когда она допустила мысль признаться Кейли в том, что, да, Джералин действительно с ней флиртовала прямо на глазах у Фрэнки. И самое главное — Джералин прекрасно понимала, что делает.       — Она же знает, что… я не лесбиянка, так ведь? — Кейли обернулась через плечо, на что у Фрэнки не хватало мужества. — Это, конечно, очень льстит. Но я просто не могу ответить ей взаимностью.       — Кей, просто она такая. — Фрэнки вздрогнула от тремора в тоне своего голоса и скрыла его за кашлем. — Она и со мной так все время себя ведет. Это же ничего не значит.       Кейли затихла. Фрэнки почувствовала сбоку взгляд девушки, прикованный к ее лицу, но Фрэнки не стала поворачиваться, чтобы посмотреть ей в глаза. Она сжала зубы и, высоко задрав голову, быстрым шагом направилась в раздевалку, чтобы поскорее сорвать с себя удушающую форму, наконец-то оказаться дома и снова продолжить разлагаться в своей кровати.       Быстро переодевшись в свою обычную одежду и упаковав все остальное в спортивную сумку, Фрэнки тихонько подошла к Кейли на парковке и после того, как они закинули вещи в багажник, забралась в машину. Кейли включила радио на небольшую громкость, просто чтобы заполнить тишину, повисшую между ними. Этого было достаточно, чтобы заглушить звук прерывистого дыхания Фрэнки, когда ее сердце снова начинало трепетать от воспоминаний о том, что произошло несколько минут назад.       Это была смесь всех эмоций: радость от каждой встречи, каждое чувство вины и каждая частичка шока, пропитанная страхом, который так до сих пор и не исчез полностью. Головная боль разрасталась еще большей пульсацией в ее глазницах от того круговорота мыслей, которым не было конца и края, а если попытаться запихнуть их поглубже в подсознание — они все равно не исчезали. Но ни при каких условиях Фрэнки не хотела сталкиваться с ними лицом к лицу, потому что не знала, к чему это может привести. Это не в первый раз, когда Фрэнки с такой одержимостью прокручивает в голове свои проблемы. Она прошла через множество мигреней, которые были вызваны стрессом, и уже могла поклясться, что на ее лбу появились морщины от того, как она постоянно хмурилась. Эта «замечательная» способность чересчур много размышлять над всем подряд досталась ей по наследству от мамы. Женщины семьи Айеро были печально известным примером людей, которые доводят себя до изнеможения тем, что повышают свой уровень стресса собственными загонами.       Фрэнки вглядывалась в окно, оперевшись щекой на свой кулак. Они проехали мимо кафе, в которое она с родителями ходила каждое утро после церковной службы, когда Фрэнки была помладше. По какой-то непонятной причине в церковь они больше не ходили, так что теперь им редко удавалось найти время, чтобы плюхнуться на эти глянцевые диванчики цвета жвачки и заказать большую порцию завтрака, который едва ли можно было назвать полезным, но никому не было до этого дело, ведь еда там была слишком вкусной.       Фрэнки так глубоко предалась воспоминаниям, что, поймав в окне свое отражение, когда они пересекли светофор на главном бульваре, ее вдруг накрыло осознанием, как же сильно с тех пор все изменилось. Когда все стало таким сложным? Фрэнки не была все время подавленной неуверенностью в себе и сомнениями насчет окружающего мира, когда была приличной католической девочкой. Все, о чем ей приходилось переживать, — это решение на алгебре сложных дробей и размышления о том, приготовит ли мама что-нибудь вкусненькое на обед, когда она вернется со школы. Преимущество быть ребенком заключается в том, как же все вокруг легко решаемо по сравнению с мучениями взрослой жизни и даже жизнью подростка. Ты всегда торопишься вырасти, мечтаешь, чтобы время шло быстрее, но лишь до того момента, когда оно действительно начинает идти быстрее, и тогда ты с ужасом осознаешь свою ошибку, умоляя все вернуться назад.       Из своих тревожных размышлений, которые, скорее всего, никак не способствовали ее противоречивым эмоциям, Фрэнки выдернул голос Кейли, отчего она вернулась в реальность, где, свернувшись, сидела на пассажирском кресле.       — Фрэнки, могу я тебя кое о чем спросить? Только пообещай, что не начнешь психовать, — спросила Кейли, сосредоточенно и серьезно следя за дорогой.       Фрэнки озадачил этот вопрос.       — Конечно, спрашивай.       — Это серьезный вопрос. Я просто предупреждаю тебя на случай, если ты не готова на него отвечать.       — Такими предупреждениями ты только больше меня пугаешь. — Фрэнки полностью вышла из своего забвения и заметила, что Кейли впервые в жизни выглядела на самом деле встревоженной. Кейли всегда была самой зрелой, собранной, спокойной и организованной в компании. От этого Фрэнки начинала волноваться.       — Тебе не нужно ничего бояться. — Кейли на короткую секунду отвела взгляд от дороги, кусая нижнюю губу. — У меня было кое-какое подозрение, но я особо не думала о нем до сегодняшнего дня.       — Кейли. Рассказывай уже. — У Фрэнки просто не было сил терпеть стресс еще и от этого.       Кейли глубоко вздохнула. Она подъехала к стоп-линии и остановилась на красном свете, вперившись взглядом в лобовое стекло вместо того, чтобы посмотреть на Фрэнки.       — Между тобой и Джералин что-то есть?       Лицо Фрэнки тут же обдало пламенем румянца, который, должно быть, распространился дальше вниз до самых кончиков пальцев, которые внезапно изо всех сил вцепились в край сидения. Фрэнки ничего не могла поделать с ускорившимся пульсом, а паника совершенно без предупреждения охватила ее тело, отчего она в мгновение ока пришла в состояние подавленности. Фрэнки разинула рот и еще какое-то время тупо открывала и закрывала его, прежде чем с опаской задать Кейли встречный вопрос.       — Что? — выпалила Фрэнки натянутым голосом. Ее большие глаза начали метаться, но потом тоже уставились в лобовое стекло, не желая смотреть куда-то в сторону Кейли.       — Я просто… ты ведешь себя странно рядом с ней, — объяснила Кейли причину своего вопроса, оставаясь осмотрительной в выборе слов, видя, как Фрэнки колебалась. — Ты постоянно хихикаешь и все время краснеешь, когда она с тобой флиртует. И, да, она с тобой именно флиртует, Фрэнки, это же очевидно. И ты кайфуешь от этого.       — Вовсе нет, — рефлекторно выпалила Фрэнки.       Кейли не сдавалась.       — Я знаю тебя довольно долго, Фрэнки. То, как ты ведешь себя рядом с ней… даже с мальчиками ты такой не становилась. По крайне мере, это не было искренне. Мне кажется…       — Только потому, что Джералин лесбиянка, а я — девушка, внезапно должно значить, что я нравлюсь ей, а она — мне? — оборонительно воскликнула Фрэнки и прервала Кейли на середине фразы, прежде чем та успела наговорить еще чего, что добавится к невыносимому рою ее мыслей, от которых уже фонило в ее измученной голове.       — Нет! Это совсем не то, что я имела в виду. Я говорю конкретно про вас двоих.       — Кейли, все совсем не так, поэтому я вообще не понимаю, о чем ты. Кейли на мгновение сжала губы в тугую линию, когда ее заставили замолчать. Фрэнки не намеревалась вынуждать свою подругу чувствовать себя так, будто она вмешивается не в свое дело, ведь она просто высказала предположение, которое вообще-то оказалось не так уж и далеко от истины. По правде говоря, она настолько попала в яблочко, что ощущались ее слова так, словно кто-то когтями проводил по нежным местам тела Фрэнки, которые она усиленно пыталась спрятать.       — Я не хотела грубить, — извиняясь, прошептала Фрэнки в свою защиту, когда ее охватило чувство вины.       — Все хорошо. Я понимаю твою реакцию. — Кейли затихла на пару долгих минут, не отрывая внимательный взгляд от дороги и кусая губы, после чего в конце концов продолжила. — Я просто надеюсь, ты знаешь, что в твоих чувствах нет ничего неправильного, если я все же не заблуждаюсь. Знай, что я все равно буду любить тебя. Как и все твои подруги.       Фрэнки издала дрожащий вздох и почувствовала ужасно густой ком в горле, когда в уголках ее глаз внезапно начало жечь от теплых слез, пока она покорно, собрав все силы в кулак, пялилась в окно.       — Не так страшно падать, когда знаешь, что у тебя есть люди, которые тебя поймают, — закончила Кейли, давая своим словам раствориться в волне тишины, окружившей Фрэнки, которая внимательно слушала подругу, но на самом деле мечтала никогда не слышать того, что она сказала.       И с этой финальной фразой дамба Фрэнки окончательно рухнула. Вся ее решимость померкла, когда грудь сжалась от боли, все внутренности скрутило, а лицо скривилось от зарождающейся истерики. Подступающие рыдания перекрыли дыхательные пути, пока не вырвались наружу сквозь приоткрытые губы в страдальческом звуке, вторящим печальному чувству, охватившему ее сердце. Фрэнки впустила воздух в легкие, жадно хватая его ртом, и никак не могла остановить потоки слез, ручьями стекающими по ее лицу. Это было сдерживаемое все это время чувство вины, подавляемая все это время истерика, теперь выходящая наружу в жидкой форме, когда Фрэнки оказалась в той ситуации, где у нее больше не оставалось другого выбора, кроме как во всем себе признаться.       — Фрэнки? — пронзительно вскрикнула Кейли с явным беспокойством.       Фрэнки ответила лишь очередным всхлипом, вырвавшимся из горла. Она была уверена в том, что выглядела безобразно, потому что у нее едва ли получалось открыть глаза, губы скривились под гнетом ужасно страдальческого выражения лица, а все тело дико тряслось. Она чувствовала, как мимо них пролетают машины, ускользая дальше по шоссе, и только в этот момент до нее дошло, что они уже припарковались около ее дома. Фрэнки не могла пройти через порог дома в таком виде, ведь ощущалось все так, словно внутри нее прорвало трубу, которую не так-то просто было отремонтировать. Фрэнки уже буквально выла, так что ей точно не удастся быстро прийти в себя, чтобы войти в дом, не вызвав подозрений.       — Прости меня, я не хотела, чтобы ты плакала, и не хотела давить на тебя, — с сожалением извинилась Кейли, пытаясь исправить то, что натворила, однако ее вины в этом не было. Просто Фрэнки больше не могла все держать внутри себя.       — Т-ты не виновата, — смогла выдавить из себя Фрэнки. — Это я. Я — ходячая катастрофа.       — Ничего подобного.       — А вот и да! — безутешно заревела Фрэнки.       — Я не могу полностью понять, с чем у тебя проблемы, но ты обязательно со всем справишься, что бы ты там ни думала.       — Я не знаю, чего хочу, не знаю, кто я, я ничего не знаю. Когда появилась Джералин, и… и она такая идеальная, и она… и на вечеринке, между нами кое-что произошло, и с тех самых пор я стала пиздец какой… какой сумбурной! — Фрэнки пустилась в очередную волну рыданий, резкими приступами вдыхая воздух.       — Я даже не уверена, что точно значит это слово, но. Что еще раз? — Кейли заговорила чуть тише, почти переходя на шепот. — Кое-что произошло?       Фрэнки еще больше покраснела, когда поняла, что взболтнула лишнего, пока бормотала что-то в состоянии истерики. Она сделала попытку успокоить свое дыхание и бесконечно пробивающий ее плач. Фрэнки сжала в руках свои волосы и постаралась сконцентрироваться. Она уже находилась в точке невозврата, Кейли и так знала, что между ними с Джералин что-то происходит. Фрэнки просто не могла взять свои слова обратно или тупо проигнорировать подозрения Кейли.       — На вечеринке. Мы обе были очень пьяными. Мы поднялись наверх в одну из комнат и… кое-что случилось. Я не могу вдаваться в подробности. — Фрэнки кое-как смогла медленно произнести все без заиканий и слишком резких вздохов. Она лихорадочно вытерла свои слезы и отвела взгляд в сторону. — Я испугалась и попросила Алисию отвезти меня домой. Я даже смотреть на Джералин не могла, я начинала слишком сильно паниковать. Да я до сих пор напугана. Поэтому я просто… когда я увидела ее после выходных, то притворилась, будто бы тогда я была слишком пьяная и поэтому все забыла. Но я все помню. Как и она, потому что я знаю, что она хотела со мной об этом поговорить, но я ее заткнула, и она просто смирилась.       — Ох, жесть. И по-твоему то, что между вами произошло, было ошибкой?       — Я… — Сердце Фрэнки просто взорвется, если она еще хоть раз скажет неправду. Она зажмурилась и проскулила, как израненный щенок. — Это… не ошибка. Я очень этого хотела. Я хотела ее. Я просто… меня напугало то, что я бы с легкостью зашла дальше, если бы не остановилась.       — Фрэнки, — нежно сказала Кейли и утешительно погладила Фрэнки по плечу. — Почему ты так этого боишься?       — Потому что это я. — Фрэнки ударила себя по груди, плотно закрывая глаза. — Я должна быть примером идеальной девушки. Я получаю отличные оценки, все парни меня хотят, а в будущем я должна буду уехать отсюда в престижный универ, где встречу мужчину своей мечты, и мы должны будем пожениться и завести детей в загородном доме с качелями на веранде и ёбаным бассейном.       — Не существует никакого образа идеальной девушки. — Кейли сочувственно гладила ее вдоль плеча, пока пыталась утешить своими словами. — Если ты этого всего не хочешь, никто не может тебя заставить. Никто.       — Я готовилась к этому всю свою жизнь. — Фрэнки наконец-то встретилась взглядом с Кейли и поникла еще больше, когда увидела в глазах напротив невероятную печаль. — Просто представь, что ты потратила кучу времени на то, чтобы создать что-то для себя, например, маленькую милую вазочку, которую ты вылепила своими собственными руками. А потом кто-то приходит и разбивает ее на куски, и теперь ты просто пиздец в каком ужасе, потому что запасной вазы у тебя нет. Но затем ты понимаешь, что та, кто разбила твою вазу, очень красивая и ненавидеть ее просто невозможно, даже если тебе очень хочется, потому что на самом деле она и не специально разбила твою вазу, это вообще не ее вина. И теперь тебе нужно снова все переделывать, но ты вдруг понимаешь, что ты вообще-то ненавидишь делать вазы, но кроме этого ты совершенно ничего не умеешь. — Фрэнки сделала глоток воздуха после своей тирады, и из нее снова вырвался дрожащий всхлип.       — Фрэнки, некоторые люди осознают себя, только когда повзрослеют, такое случается. Вещи могут меняться, это нормально.       — Но я не могу вот так просто отбросить прошлое в сторону, я сбита с толку. — Фрэнки яростно хлопнула ладонями по своим бедрам. — Что если это не то, чем кажется? Что если, это просто восхищение и зависть?       — Я не думаю, что ты сбита с толку, — нахмурилась Кейли, а затем произнесла два предложения, которые лишили Фрэнки дара речи. — Я думаю, ты точно знаешь, чего хочешь. Ты просто слишком боишься, что о тебе подумают другие, когда единственный человек, чье принятие тебе на самом деле нужно, — это ты сама.       Перед глазами Фрэнки мелькали образы ее огромного провала, которым ей представлялась вся сложившаяся ситуация, но только пока сила успокаивающих слов ее подруги, желающей утешить, не разнесла их вдребезги. Отсутствие видимого света в конце тоннеля, который бы вызволил Фрэнки из темницы собственной тревожности, сильно сдавило ее горло и грудь, а при малейшем движении ощущалось, будто шипы вонзаются в ее плоть. Только теперь она чувствовала иной вес на собственных плечах. Вес возможностей и озарения. Вес ужаса изменений.       За неимением сил дальше поддерживать этот разговор Фрэнки извинилась и поблагодарила Кейли за то, что та уделила время решению ее проблемы, будучи лишь отчасти уверенной в Кейли, которая поклялась сохранить это в тайне. Фрэнки забрала свои вещи и постаралась привести свой вид в порядок, прежде чем войти в дом, стараясь не вызвать чересчур много вопросов. Тем не менее ее мама за ужином все же отметила, что Фрэнки выглядит нездорово, судя по отеку вокруг ее измученных от слез глаз. Фрэнки только отмахнулась от этого, сказав, что сегодня у нее был тяжелый день, и она стрессовала из-за разбора статьи на пять страниц, к которому добавлялись усиленные тренировки, где их гоняли, пока все не будет выполнено идеально. Она вежливо извинилась перед родителями и вышла из-за стола, с наслаждением поднявшись в спальню, чтобы свернуться калачиком на кровати поверх покрывала и прижать к груди свою плюшевую игрушку в виде коровки. Она заставила себя отогнать все мысли о случившейся истерике, повторяя строчки всяких стихотворений, которые у нее получалось вспомнить, пока в ее наушниках ревела музыка. Так она и пролежала с сухими глазами и трепетом в груди, пока не погрузилась в сон.       На следующий день в школе Рэй Торо пригласил Фрэнки после уроков на старую добрую прогулку по парку с обещанием поесть фаст-фуда и чего-нибудь выпить. Фрэнки ума не могла приложить, как Рэй вообще был заинтересован в ее компании, когда она явилась в школу с едва ли скрытыми кругами под глазами и потрескавшимися бледными губами, но все же решила, что нет ничего страшного в том, чтобы подышать свежим воздухом и отвлечься от всех этих тяжелых мыслей, которые она мечтала навсегда выкинуть из своей головы. Фрэнки приложила усилия, чтобы перекрыть консилером свои круги под глазами и привести волосы в приличный вид, прежде чем за ней заехал Рэй на своей старой хлипкой Хонде, которая странным образом очаровывала Фрэнки. Она сконцентрировалась на тяжелом метале, орущем из колонок, и на шатком тарахтении двигателя машины, который вот-вот готов был сдаться, и вся эта обыденность обстановки вызвала на лице Фрэнки слабую улыбку.       Персиковый и золотистый цвет наступающего заката окрашивал подстриженную траву газона в местном парке в такой же летний медово-зеленый цвет, как и погода, которая пробуждала во Фрэнки тягу к чаю со льдом и лимонаду. Дорожка привела их с Рэем к свободным качелям, которые располагались далеко от детской площадки, так как стали слишком ржавыми и хлипкими, чтобы работать по назначению. Скрип, который они издавали при каждом легком движении, был не слишком обнадеживающим, но даже если цепочки порвутся, и Фрэнки свалится на задницу, то хотя бы особо не пораниться, потому что до земли было недалеко.       Фрэнки слегка покачивалась с половиной съеденного бургера на коленях и стаканчиком фруктового пунша, зажатым между бедер. Очень редко она все же становилась не самым лучшим примером вегетарианки, ну и что? Она заслуживала возможность иногда заесть свои печали. Фрэнки постоянно боролась с искушением съесть огромный немного пережаренный бургер без лука и горчицы. И если кто-то предлагал купить ей еду, пока она молча страдала, то Фрэнки пользовалась такой возможностью прежде, чем ее накрывало чувство вины, но тогда она просто покупала в ответ напитки или сладости.       — Тебе тоже не терпится уже пойти на Музыкальную Битву? — Вопрос Рэя отвлек внимание Фрэнки от тусклого света солнца, которое постепенно опускалось все ниже ветвей самого высокого дерева в округе. Фрэнки вопросительно хмыкнула и повернулась к нему, вскинув брови, после чего до нее дошли его слова.       — Оу! Ах, да. Очень не терпится. Я уверена, что вы, ребята, победите.       — Надеюсь. Но другие группы тоже довольно крутые, я уверен, так что проиграть будет не обидно. — Рэй сделал глоток своего Доктора Пеппера. — Никто из нас на самом деле не рассчитывает на равную конкуренцию. Почти все там уже студенты колледжей.       — А кто знает. Может быть, некоторые из них окажутся просто ужасными, и это немного успокоит ваши нервы, если у вас они еще остались, — усмехнулась Фрэнки себе под нос, опуская взгляд на стаю птиц, приземлившуюся на траву, чтобы немного отдохнуть.       — Победители получат пять тысяч долларов. Мы планируем их разделить.       — Большая сумма.       — Ага.       Между ними повисла тишина, но Фрэнки особо об этом не думала. Она просто исчерпала все возможные темы для разговора. Тихо вздохнув и сделав несколько маленьких глотков своего напитка, она смаковала его фруктовый вкус и старалась не думать о нарастающей неловкости, которая мешала продолжиться их разговору. Дело было не в том, что Рэй был каким-то неприятным парнем, и Фрэнки не нравилась его компания, — если что, она искренне радовалась, что смогла завести с ним дружбу. Но сидя вот так рядом с ним на предполагаемом свидании, когда никто из них не мог выдавить из себя ни слова, Фрэнки не чувствовала ничего. Никаких захватывающих бесед, которые бы продолжались сами по себе, никаких бабочек в животе, которые бы заставляли радостный смех слетать с ее губ, когда бы Рэй ни заговорил, и уж точно никакого приятного возбуждения от мыслей о том, что бы было, если бы их губы слились в поцелуе. Но одна мысль, которая материализовалась в ее голове, все же оказалась действительно навязчивой. Никто не мог упрекнуть Фрэнки в том, что, несмотря на свое оцепенение, она не пыталась все это почувствовать.       — Фрэнки? — позвал ее Рэй.       — Да? — Фрэнки немного настороженно округлила глаза, словно Рэй вдруг прочитал ее мысли.       Улыбка Рэя не была враждебной или обвиняющей, как думала Фрэнки. Напротив, она была нежной, немного смущенной и понимающей.       — Тебе же это все не слишком нравится, да?       Внутри Фрэнки все напряглось, но она тут же проглотил зародившуюся тревогу. Она прикинулась, будто не поняла, о чем он, и схватила бургер, махнув им в воздухе.       — Я просто медленно ем, но он вкусный.       Рэй весело рассмеялся и покачал головой.       — Нет, я не про еду. Я о нашем свидании.       Сердце Фрэнки сжалось. В этот раз она не могла притвориться, что не поняла, и ее натянутая улыбка тут же поникла, а взгляд метнулся в сторону. Ее плечи резко опустились, когда она протяжно выдохнула.       — Дело не в тебе, Рэй.       — Ты бы могла сказать мне, что хочешь тусоваться, как друзья.       — Я боялась ранить твои чувства. — Фрэнки стыдливо посмотрела на него. — Я знаю, что я… производила немного другое впечатление. Нет, я… я делала это намеренно.       — В каком смысле? — спросил Рэй, и в его голосе слышалась нарастающая подозрительность, которая была совершенно справедливой, но Фрэнки просто не знала, как объясниться, чтобы у Рэя не было причин возмущаться ее поведением.       — Я думала, что так для нас обоих будет лучше. Я знала, что нравлюсь тебе, а ты невероятно милый и талантливый парень, которого все обожают. — Пальцы Фрэнки нервно теребили обертку недоеденного бургера. — Я предполагала, что между нами и вправду что-то происходит. Ты всегда очень внимателен ко мне, и я думала, что хоть раз заслуживаю кого-то вроде тебя.       — Но что-то изменилось? — Рэй попытался закончить это финальное «но», повисшее в воздухе, выходя из оборонительной позы и пытаясь ее понять.       Нижняя губа Фрэнки уже начала подрагивать, потому что она осознавала, что вот-вот обидит его, если продолжит и дальше весь этот спектакль. Даже если она и не могла рассказать всю правду, Рэй заслуживал хотя бы ее часть. Он заслуживал того, чтобы его отшили как можно более безболезненно. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, отрывая от нее кусочек кожи, поддавшись своей нервной привычке, и набралась смелости сделать правильную вещь.       — Ничего не изменилось. — Фрэнки глубоко вздохнула и в открытую посмотрела Рэю в глаза. — Правда в том, что есть кое-кто. И этот кое-кто был все это время. Я думала, что смогу отбросить эти новые пугающие меня чувства и пойти по правильному пути, но… в последнее время я начала думать, что в том направлении, куда меня тянет, вовсе нет ничего неправильного. Я просто трусиха. — Смех Фрэнки выдался удрученным.       Блять, у нее колотилось сердце, она буквально чувствовала, как его звук пульсирует по всему телу и эхом раздается в горле. Она была поражена тем, как правда все это время терзала ее душу, и теперь произносить ее вслух было просто каким-то сюрреализмом, пусть даже она и не упоминала ни имени, ни гендера, никаких других намеков на то, кем был этот человек. И неважно, что Фрэнки точно знала, о ком именно она говорит. Она задержала дыхание и вздрогнула, когда ее охватило понимание, что она наконец-то была честна сама с собой.       — Оу, — пробормотал Рэй. Фрэнки оцепенела не в силах посмотреть на него и увидеть боль в выражении его лица. Фрэнки была не единственной, кто устраивала это шоу, флиртуя с другим человеком и пытаясь тем самым вызвать ревность у той, кто ей действительно нравился. Хотя ее поступок менее злостным от этого не становился.       — Прости меня, Рэй, — с сожалением прошептала Фрэнки. — Я не использовала тебя. Я просто была убеждена, что то, чего я на самом деле хотела, просто невозможно заполучить.       К полнейшему удивлению Фрэнки Рэй помолчал пару секунд, а затем ответил:       — Все в порядке, Фрэнки. Я на тебя не злюсь.       Фрэнки вскинула голову, посмотрев на него широченными глазами, уже почти влажными от слез. Она уставилась на Рэя, который выглядел несомненно разочарованным, но в его глазах читалось спокойствие, которое тут же передалось Фрэнки, а еще эта доброта, идущая от его чистого сердца.       — Не злишься? — продолжала таращиться Фрэнки.       — Не-а. Все нормально, не переживай об этом, — пожал плечами Рэй и взглянул на заходящее солнце, отпив из своего стаканчика. — Сердцу не прикажешь, так ведь? Ты мне нравишься, но это нормально, если чувства не взаимны.       — Ты правда так считаешь?       — Честно. Лучше уж ты будешь счастлива с тем человеком, который тебе по-настоящему нравится, чем станешь несчастной со мной, — искренне сказал Рэй. — Ты не выглядела слишком радостной последнее время. Это все из-за этого человека?       — Да… — Фрэнки была поражена тем, как спокойно и по-доброму к ней отнеслись, когда она ожидала совсем другого, возможно, потому, что сама себя часто за все ругала.       — Я последние дни много боролась с собственными чувствами.       Рэй рассмеялся, качая головой.       — Если это причиняет тебе только вред, зачем себя сдерживать.       — Я просто уже не знаю, что мне делать, — тоскливо улыбнулась Фрэнки, опустив взгляд на пыльную землю под ногами.       Какое-то время Рэй молчал, а потом сказал то, отчего Фрэнки чуть не рухнула с качелей.       — Это ведь Джералин, да?       Фрэнки запнулась, не зная, что ответить, а ее лицо окрасилось густым румянцем цвета спелой свеклы. Рэй никак не смог сдержать смеха, что только усугубило ситуацию.       — Твою же мать, неужто это настолько очевидно? — Фрэнки прижала ладонь к бешено стучащему сердцу.       — Ага. Несложно догадаться, учитывая, что Лин вряд ли можно назвать тактичным человеком, — широко улыбнулся Рэй.       — Я знаю, что она бывает несдержанной, но просто… Я даже не думала, что люди обращают на это внимание.       — Трудно этого не заметить, когда все буквально под носом. Вы двое вообще говорили об этом?       Фрэнки крепко сжала свой стакан, не веря тому, что вот так открылась перед кем-то, когда даже своим лучшим подругам не смогла об всем рассказать. Она предположила, что это как-то связано с психологическим явлением, когда тебе проще быть честной с незнакомцами, чем с близкими людьми. Рэй, конечно, не был незнакомцем, но Фрэнки не слишком долго его знала, чтобы вот так доверять.       — Нет. И это, скорее всего, моя вина. — Фрэнки замолкла на секунду и поморщилась.       — Вообще-то, это сто процентов моя вина.       — Ну, она может напугать своей настойчивостью, — с пониманием кивнул Рэй.       — Дело не только в этом. Это в целом… кризис ориентации, через который я сейчас прохожу, — выпалила Фрэнки, чуть ли не задыхаясь от звука собственных слов, наконец-то увидевших свет, словно она вовсе не собиралась их произносить, но все же это сделала. Широкими глазами она уставилась на свои потрепанные вансы и захлопнула рот на замок.       — А вот это уже серьезный вопрос, — медленно произнес Рэй. — До появления Лин я никогда даже… мне казалось, что ты не по девочкам.       — Да я и сейчас в этом не уверена, — тут же выпалила Фрэнки. Потом она все же проанализировала эти слова, понимая, как глупо они звучали после того, как она буквально излила перед Рэем душу, и аккуратно перефразировала. — То есть… Раньше я никогда не чувствовала такого к другой девушке. Хотя, может, тот факт, что из знаменитостей я всегда влюблялась только в девушек — это уже был звоночек… — Да кому не нравилась Вайнона Райдер из «Эдварда Руки-Ножницы»?       — Как натурал, я, конечно, не могу всецело тебя понять, но я прекрасно знаю, что такое эмоциональный кризис. Так что я с уверенностью могу сказать, что с тобой все будет хорошо, Фрэнки. Просто не торопи события.       Именно это Фрэнки и нужно было услышать. Убежденность без каких-либо завышенных ожиданий, безоговорочное принятие. В эту же секунду Фрэнки оказалась просто ошеломлена, и ее глаза защипали от слез. Она тихонько шмыгнула носом и медленно отпила своего пунша в качестве предлога, чтобы ее волосы упали на лицо, и потом она могла бы задумчиво зачесать их назад, потянув время. Завернув оставшийся бургер в желтую упаковочную бумагу, она поднялась на ноги и встала перед Рэем, чтобы утянуть его в крепкие объятия. Буквально секунду он беспомощно стоял, сбитый с толку, но потом все же обхватил ее руками и неловко похлопал по спине.       — Мы же все еще можем вместе обжираться бургерами и слушать Slipknot в твоей машине? — Фрэнки зажмурила глаза.       — Блять, ну, конечно, можем. — Широкая улыбка Рэя так и слышалась в его голосе. — У меня кстати есть целая коллекция фильмов по вселенной Людей-Икс, если вдруг ты хочешь снова как-нибудь заглянуть ко мне.       — Еще бы.       — Дай знать, когда будет желание. — Рэй утешающе поглаживал Фрэнки по спине. — А теперь давай отвезем тебя домой, пока не стемнело.

***

      День Музыкальной Битвы, а другими словами — кульминация тревожного ожидания — наконец-то наступил. Огромная толпа народу в баре, который переоборудовали под концертную площадку, была уже на грани допустимой нормы, поэтому в какой-то момент двери в заведение закрыли, чтобы не превысить лимит посещаемости. Непривычная красно-белая светомузыка зажигалась в ритм грохочущих колонок, из которых доносились ремиксы поп-панк гимнов, дабы разогреть толпу, прежде чем группы выйдут на сцену. Суматошные работники и работницы бара носились в толпе, поднося напитки и закуски к забитым столикам и местам в лаундж-зоне, оккупированным теми, кто решил насладиться концертом сидя. Оставалось только надеяться, что за вечер получится набрать щедрые чаевые, учитывая, сколько препятствий было на пути и как мало места, чтобы элементарно продвинуться к столикам.       Фрэнки пробиралась сквозь море восторженных зрителей, активно используя свои локти, чтобы расталкивать зажимающих ее людей, раз уж преимущества в росте у нее перед ними не было. Щеки Фрэнки раскраснелись, пока она кое-как выбралась из толпы к кулисам. Она с облегчением глубоко выдохнула и направилась за ширму в поисках своих друзей. Она уже чувствовала, как ей начинают натирать лодыжки, но поклялась не осуждать себя за то, что выбрала высокие конверсы на мероприятие, где ей большую часть времени придется быть на ногах.       Группа собралась вместе в круг, излучающий лишь нервозность и предвкушение. Все они надели черные футболки с собственным мерчем, которыми их обеспечила Фрэнки, тоже одетая в нее, — все были как никогда стильные, в надежде впечатлить толпу зрителей. Джералин уже находилась с ними, стоя рядом с братом и толкая напутственную речь, чтобы вывести из транса Майки, зацикленного на ужасной боязни сцены.       Фрэнки была приятно удивлена, что они с ней оделись очень похоже: футболки с Зомби-Лебедем были заправлены в юбки, разве что у Фрэнки она была из черно-красной шотландской ткани, отличаясь тем самым от просто черной теннисной юбки, которую выбрала Джералин. Из аксессуаров Фрэнки надела многослойную цепочку на шею и сетчатые колготки, а Джералин из украшений выбрала высокие гольфы и красный бархатный чокер, который сочетался с цветом ее завитых локонов, свободно спадающих вниз по спине, в то время как прядки спереди были заколоты на затылке черным бантом. Так совпало, что даже их обувь была похожей, разве что кеды Джералин были белыми, а Фрэнки — черными. Наклейки в виде звездочек красовались поверх сияющего хайлайтера на щеках Джералин, а ее губы расплылись в радостной улыбке, от которой у Фрэнки свело низ живота. Эту эмоцию она определила как «страстное желание».       Фрэнки уже делала прогресс, доводя себя до изнеможения в попытках изучить каждую свою эмоцию, возникающую в ней, когда она смотрела на Джералин. Она старалась дать название даже самой крохотной физической реакции. Фрэнки начала сама улаживать свою жизнь и наконец смирилась со всем после того, как призналась в своих чувствах двум друзьям. Она еще не была готова к громким заявлениям, потому что до сих пор пыталась познать новую себя, но Фрэнки все же уверенно выбиралась из своего трусливого отрицания. Это ведь уже что-то, верно? Небольшой прогресс лучше, чем никакой. Этой ночью она намеревалась продолжить путешествие в мир своего принятия, которое постигала мелкими шажками.       Джералин краем глаза заметила идущую к ним Фрэнки и тут же повернула голову, еще ярче просияв улыбкой при виде ее. Она с невиданной прежде энергией подбежала к девушке и схватила за запястья, останавливая Фрэнки на месте.       — Ты пришла! — Джералин звучала просто вне себя от радости при виде Фрэнки, отчего в сердце той затрепетало некое странное чувство, от которого к щекам тут же прилила кровь. Эта реакция была названа «лестью».       — Я же обещала, что приду. Ни за что бы на свете такое не пропустила. — Фрэнки смущенно заправила локон волос за ухо, задевая острие своей сережки-гвоздика в виде черепушки.       — Я так рада, что тебя не сожрала эта кошмарная толпа. — Джералин сделала шаг назад, чтобы осмотреть наряд Фрэнки, и пронзительно взвизгнула от удивления. — О боже, мы же одинаковые.       — У красоток мысли сходятся. — Фрэнки пригладила свою юбку, и Джералин неосознанно повторила за ней.       — У тебя наряд намного симпатичнее моего. Господи, выглядишь так очаровательно, просто пиздец. — Джералин перекинула руку через плечо Фрэнки и развернула их по направлению к остальным друзьям. — Тут недавно включали Blink-182, и я сразу подумала о тебе.       — Но я же ненавижу блинков?       — Вот именно. Знаешь, довольно много времени прошло с тех пор, как я слушала их в последний раз, и теперь на меня снизошло озарение. Типа, прям настоящее, я буквально была готова сожрать этого ди-джея за выбор музыки. Кажется, я тоже ненавижу поп-панк.       — Блять, добро пожаловать в клуб! Мы уже тебя заждались. — Фрэнки не могла сдерживать широкую веселую улыбку.       — Надеюсь, ждали не слишком долго. Боже, обалдеть. Там творится просто какой-то ад. И все эти люди пришли посмотреть на парочку местных групп. — Улыбка Джералин была ослепительной, как и ее острые широкие стрелки на веках, а также эти искорки, отражающиеся в глазах. Сердце Фрэнки бешено колотилось, когда Джералин смахнула волосы в сторону, невзначай демонстрируя самую очаровательную вещь на всем белом свете — висящие сережки в виде лебедей.       — Никогда не видела, чтобы этот бар был настолько забит. Может, нам повезет, и в первых рядах все же появится свободное местечко, где нас сожмет в лепешку, — рассмеялась Фрэнки, вызвав у Джералин звонкий хохот, от которого у нее все сжалось в животе, а одурманенная улыбка так и не сходила с лица.       Ее сердце мгновенно пустилось в бешеный ритм, когда Джералин схватила ее за руки и потянула к остальным друзьям.       — Ребята, Фрэнки пришла! — Они все дружно ее поприветствовали и чуточку сдвинулись, чтобы она могла втиснуться в их круг.       — Вот она — наш командный дух. — Такер поднял вверх кулак, ударяясь им о кулак Фрэнки. — Еще раз спасибо за футболки, я их обожаю.       — Без проблем. Мой брат сказал, что ему было приятно помочь, как, собственно, и мне, — усмехнулась Фрэнки.       — Фрэнки, мне заранее сильно жаль, если вдруг у тебя триггер на рвоту, потому что я просто не знаю, как смогу выступить перед этой толпой и не опустошить весь свой желудок. — Майки все еще был бледным как простыня и пялился куда-то за спину Фрэнки на задник, отделяющий их от моря людей, которые говорили все одновременно, отчего все здание буквально заполонял шум.       — Зато тогда ты перестанешь прикалываться надо мной за тот случай, и мы будем в расчете. — Джералин непринужденно положила локоть на плечо Фрэнки и, поддразнивая, высунула язык, отчего в тусклом свете блеснул ее пирсинг. Фрэнки не могла сопротивляться своему желанию и придвинулась ближе так, что их бедра задевали друг друга.       — Не слушай ее. Ребят, все у вас получится, у вас потрясающий звук, и вы так много репетировали, — ободряюще сказала Фрэнки, надеясь облегчить тревогу Майки от боязни сцены.       — Если мы проиграем, то не парься, дружище. Мы же все равно круто проведем время, — сказал Рэй в то время, как Адам с нахальной улыбочкой взъерошил волосы Майки, на что получил пренебрежительный взгляд.       — И тем более сегодня вечером мы устраиваем вечеринку у нас дома! — воодушевленно воскликнула Джералин, поднимая вверх руки. — Если кто-то напьется так, что вырубится в моем туалете, то будет должен мне двадцать баксов.       — А если ты напьешься так, что вырубишься в своем туалете, то будешь должна двадцать баксов мне. — Фрэнки пихнула Джералин локтем в бок.       — Довольно смелое заявление, что я могу нажраться до такого.       — Как будто прошлого раза было недостаточно, чтобы меня в этом убедить?       — Вот только не будь ханжой, — ухмыльнулась Джералин и стукнула по голени Фрэнки носком своего ботинка. — Мы обе тогда напились до беспамятства.       Растянувшаяся на губах Фрэнки улыбка на секунду дрогнула от вспышки жара, острыми иглами прошедшего по всему телу, когда ей напомнили о том, что именно произошло, когда они обе были пьяными. Она все еще не призналась девушке, что помнила буквально каждую секунду того вечера, но этого не сделала и Джералин. Джералин, кажется, прямо сейчас одолевали все эти воспоминания, учитывая, как она зубами мягко вцепилась в свою нижнюю губу, а на ее лице отразился этот задумчивый вид, когда ее щеки налились румянцем. Фрэнки занервничала и смущенно отвела взгляд, замечая Рэя, который смотрел на нее приподняв одну бровь. Она поджала губы, чтобы сдержать нервную улыбку.       Когда пришло время группам выстроиться за кулисами, Фрэнки с Джералин направились в толпу. Джералин обернула руку вокруг предплечья Фрэнки, чтобы не потеряться. Такая их близость, которую в данном случае невозможно было избежать, являлась для Фрэнки постоянной причиной, отчего ее тело слегка подрагивало при каждом соприкосновении их кожи, но учитывая, что она уже была профессионально натренированой в такого рода моментах, у нее прекрасно получалось это подавлять. Этот окутывающий аромат, напоминающий о роскошном тропическом курорте, эта бледная кожа, которая в ярком освещении выглядела еще более нежной и бледной, едва ли не вынудили Фрэнки совершить роковую ошибку и перестать сдерживать себя еще до того, как во всем признаться Джералин. Она все еще была не до конца уверена в своих чувствах, едва ли на грани того, чтобы полностью принять собственную привлекательность в глазах девушки и свою склонность быть очарованной тем, что делала Джералин.       Электричество накалялось между зрителями, тесно прижатыми в толпе, предвкушая каждый звук, который издавали группы, выходящие на сцену. Как и ожидалось, соперничество было трудным и даже пугающим, начиная от безупречных гитарных соло и заканчивая приятными мелодиями басов, грохочущими от стен и вибрирующими в полу под прыгающими ногами. Несмотря на то, какой Фрэнки обычно бывала оживленной на концертах, сейчас она слишком волновалась за ребят, хоть и верила в них на сто процентов. Она нерешительно наслаждалась музыкой других групп на сцене и только немного покачивалась в ритм, но Джералин пихнула ее своим плечом и сказала, что нет ничего зазорного в том, чтобы получать удовольствие, даже если эти музыканты их соперники. После этого Фрэнки немного расслабилась и последовала примеру Джералин, которая насквозь пропитывалась музыкой, разрывающей колонки, и прыгала вместе со всей толпой, пока пленительная улыбка сияла на ее лице, а ладонь все еще держала Фрэнки за запястье, чтобы не потеряться.       Когда их группа Зомби-Лебедь вышла на сцену, было ясно видно, что все они были на нервах, впервые в жизни оказавшись на публике, не считая Фрэнки или Кейли, которые время от времени приходили на репетиции. Как только они настроились, Адам поправил микрофон, стоя под светом прожектора, и улыбка, которая расплылась по его лицу, когда он заметил в толпе Фрэнки, показывающую ему большие пальцы, была самой что ни на есть искренней.       — Привет, мы группа Зомби-Лебедь. — Адам прочистил горло, отвернувшись от микрофона. — Я Адам, а это мои кореша. Мы группа самоучек, которые все еще торчат в старшей школе. Но, мне кажется, звучим мы довольно круто. Надеюсь, вам понравится.       Волна всеобщих аплодисментов и громкие «у-у-у!» от Джералин накрыли весь зал, направляясь к сцене, где группа настраивала свои инструменты. Адам послал Джералин воздушный поцелуй, который она поймала и прижала к груди.       — Эта песня для Джи и Фрэнки, — пробормотал в микрофон Рэй, прежде чем раздался первый рифф и барабанная партия «Hey Jealousy» группы Gin Blossoms. Одна из самых любимых ими песен, которая существует на земле.       Разноцветные огни зажигались под ритм музыки, а толпа раскачивалась вместе с идеальным звучанием группы, которая старалась сыграть так безупречно, насколько это возможно, учитывая их многочисленные репетиции. Фрэнки чувствовала, как гордость за ребят словно морской прибой разливалась по ее груди, когда, наблюдая за ними, она увидела, что их нервозность утихомирилась. Они полностью погрузились в эту ни с чем несравнимую музыкальную связь, которая была им уже знакома, и обнаружили, что нет никакой разницы в том, выступаешь ли ты в кабинете или перед толпой, когда вам всем комфортно находиться друг с другом. Даже Майки, который, казалось, вот-вот собрался рухнуть плашмя на сцену без сознания, как только увидел эту толпу, теперь выглядел менее тревожным, пока его пальцы парили над длинным грифом, а четыре струны издавали эту гипнотизирующую мелодию, которую Фрэнки помнила с того первого раза, когда она подслушивала за ними из-за угла. Если честно, это немного навевало чувство ностальгии — вот так вспоминать все те моменты, когда она робко сидела рядом с Джералин и слушала игру своих друзей, которые пока еще кое-где запинались и начинали с самого начала, но вместо того, чтобы расстраиваться — они над этим просто смеялись.       К щекам Фрэнки, которые и так горели от жара в помещении из-за движения такого количества людей, еще больше прилила кровь, когда она поняла, что каждое воспоминание о репетициях группы так же хранило в себе и особенный момент, который она разделяла с Джералин. Все те разы, когда ее дыхание сбивалось от того, что Джералин, сидя близко к ней, неосознанно цеплялась за ее лодыжку своей, или когда ее пальцы распутывали волосы Фрэнки и приглаживали их назад, после чего Джералин поворачивалась на своем месте и вежливо просила то же самое сделать и с ее волосами. Каждый раз, когда она поражалась, насколько же сильно Джералин любила обниматься, поражалась мягкости ее кожи и тела, когда бы Фрэнки ни оборачивала руки вокруг Джералин в ответном жесте, дабы не вызвать никаких подозрений, что у нее колотится сердце, а ладони уже чешутся от липкого пота. Все эти жесты сами по себе не были для Фрэнки чем-то новым, но они никогда не вызывали в ней столько чувств, как когда это происходило между ними с Джералин.       Прижавшись к Джералин вот так посреди перегретой толпы, Фрэнки никак не могла перестать бросать в ее сторону взгляды, и абсолютно каждый раз, когда она получала такой же встречный взгляд, где-то в ее теле случалось короткое замыкание. Улыбка Джералин была практически такой же ослепительной, как и блестки на ее щеках, словно Млечный путь украшающие бледное вечернее небо ее идеальной кожи.       Вау, значит теперь Фрэнки и поэмы про нее пишет. Интересно, насколько глубоко она в этом увязла, и как долго она будет пребывать в таком состоянии?       Группа Зомби-Лебедь определенно завоевала сердца зрителей и не сдавала позиций до самого конца, закончив свое шоу на ура. Овации были оглушительными, заставляя застенчивых и радостных парней похлопать друг дружку по спинам, еще будучи на сцене. Фрэнки и Джералин, скорее всего, кричали им громче всех и отказывались замолкать, даже когда ребята убежали за сцену, и их время вышло.       Джералин обхватила Фрэнки руками и втянула ее в крепкие объятия, почти поднимая ее над землей.       — Они сделали это! И они были просто охренительными!       Сердце Фрэнки колотилось, а кровь мчалась по сосудам с двойной скоростью, чего с одной стороны, она надеялась, Джералин не заметит, а с другой — очень даже хотела, чтобы та обратила на это внимание и сама сложила все кусочки паззла. Она с придыханием рассмеялась и зажмурила глаза, стоя на самых носочках, чтобы обнимать Джералин в ответ и, может быть, даже незаметно уловить запах ее сладкого парфюма. В этом же нет ничего странного, да?       — Даже если они не победят, для нас они точно победители. — Улыбка Фрэнки была шире, чем когда-либо в ее жизни.       Эти слова заставили Джералин сжать ее еще крепче.       — С языка у меня сняла.       В этот вечер, несмотря на реакцию толпы, победу одержала группа Мертвый Октябрь, которые продемонстрировали свои навыки, сыграв исключительно только свои собственные песни, которые, Фрэнки пришлось признать, были очень хорошо написаны. Но ребятам из группы Зомби-Лебедь это было неважно, все они буквально светились от счастья и восторга после их самого первого выступления перед людьми. Не только настроение, но и их успех был неоспорим, так что больше всего для них было важно, что им вместе удалось стать частью такого запоминающегося события, а это для таких скромных людей, как друзья Фрэнки, было намного ценнее.       Они вернулись домой к Джералин и Майки на «крутецкое афтепати», о котором Джералин продолжала упоминать, уже чуть ли не подпрыгивая от предвкушения, пока они наконец не добрались до пункта назначения. Со стороны вечеринка выглядела намного спокойнее того безудержного хаоса, который творился тогда у Рэя, и который Фрэнки вспоминала не самыми приятными эмоциями, но народу здесь было предостаточно. В этот раз Фрэнки была знакома с куда большим количеством приглашенных людей: друзья друзей и даже некоторые из ее круга знакомых, которые с охотой поприветствовали Фрэнки по приезде. Музыка глухими ударами отдавалась по стенам, а небольшие компании, притаившиеся в тени задней веранды, явно наслаждались чем-то, что, Фрэнки уверена, было нелегальным. Она притворилась, что ничего не видела, и быстро развернулась на пятках, возвращаясь обратно в дом после этого мимолетного происшествия.       Весь вечер Фрэнки была немного пугливой. Теперь, когда двое ее друзей знают о ее эпичном сражении с собственной ориентацией, они постоянно бросали на нее подбадривающие взгляды, когда бы ни замечали Фрэнки рядом с Джералин, и неважно, смеялись ли они обе вместе над чем-то, или же Джералин просто проявляла рядом с Фрэнки свою по обыкновению нескромную ласковую натуру, не обращая внимания на множество глаз вокруг. Ее начинало немного подташнивать, когда она думала о том, как столкнется с Джералин и во всем признается, думала о тех вещах, к которым, наверное, никогда не будет готова, учитывая, что ей едва ли хватало смелости назвать те чувства, которые она испытывала при одном лишь взгляде на Джералин. Инстинктивно ей хотелось пожурить себя и пустить все на самотек, пока она полностью не погрязла в этих странных чувствах, которые, как Фрэнки когда-то считала, ей запрещено испытывать по отношению к другой девушке, после чего она открыла глаза на собственную сексуальность и пересмотрела свои взгляды буквально на всё.       Фрэнки не считала совпадением тот факт, что этим вечером они с Джералин решили воздержаться от алкоголя. Джералин достала всего две банки концентрированного лимонада, после которого они решили выпить обычной газировки, медленно потягивая ее, пока с кем-то болтали. Пресечь свою слабость к алкоголю было самым мудрым решением, которое могло прийти им в головы, пока они находились под одной крышей. Группа людей, собравшись в кучу, перешла к обсуждению какой-то темы, по поводу которой сегодня вечером Фрэнки было нечего сказать, хоть и в других обстоятельствах она бы нашла, что высказать. Она решила, что не хочет погружаться в этот разговор вместе со всеми, и Джералин мгновенно это уловила.       — Не хочешь немного потусоваться в моей комнате? — спросила Джералин тихим шепотом, чтобы ее слова могла разобрать только Фрэнки.       Живот Фрэнки скрутило, а сердце ушло в пятки от одного воспоминания о том, что случилось, когда они в прошлый раз улизнули с вечеринки. С другой стороны, тогда они были ужасно пьяными и даже взломали компьютер Рэя, чтобы посмотреть историю браузера, когда Джералин пыталась доказать, что у него тоже были непристойные мыслишки. Но ничего страшного же не должно произойти, пока они обе трезвые и просто хотят сбежать подальше от неинтересной беседы, да и к тому же в комнате их не будут ждать всякие изображения эротического характера, провоцирующие на нечто определенное. Фрэнки решила, что никто даже не заметит их отсутствия, учитывая, как все были увлечены разговором.       — Если никто не использует твою комнату в качестве замены траходрома в мотеле, то конечно. — Губы Фрэнки расплылись в широкой улыбке, а Джералин громко усмехнулась.       — Никто не посмеет трахаться в моей комнате, иначе я им задницы надеру. — Джералин поднялась со своего места и подала Фрэнки руку, чтобы помочь ей встать на ноги.       Они незаметно улизнули от компании и по коридору направились к спальне Джералин, которая к счастью была не занята. На всякий случай Джералин решила запереть за ними дверь, просто чтобы отпугнуть тех, кого искушало желание тайком перепихнуться в ее постели. Все внутри Фрэнки сжалось от одного звука закрывающегося замка, но причину этому она до конца не понимала — возможно, это из-за того, что она впервые за весь вечер оказалась с Джералин наедине, или из-за того, что они оказались с Джералин наедине в ее спальне.       Учитывая предпочтения и интересы Джералин, Фрэнки ожидала увидеть взрыв розовых оттенков, когда впервые вошла в ее личное пространство, но к удивлению комната встретила ее нежно-аквамариновыми стенами, яркими акцентами белого и золотого, а ещё небольшими вкраплениями цветочного узора на разбросанных подушках и занавесках с оборками, прикрывающими окна. Здесь был небольшой беспорядок из-за разбросанной на полу одежды, которую Джералин, видимо, хотела надеть, но передумала, и еще детского кресла-качалки, похороненного в углу под кучей чистого белья, которое Джералин было лень раскладывать по ящикам после стирки. Говоря о ящиках, — все они были слегка приоткрыты и доверху заполнены нижним бельем и футболками с разными группами. Фрэнки заметила, как что-то чересчур откровенное и кружевное свисало из второго ящика и сразу же отвела взгляд, услышав в голове звенящий сигнал тревоги и почувствовав волну жара, прошедшую по всему телу.       — Мне совершенно не хотелось участвовать в разговоре о политике на гребаной вечеринке. — Джералин расчистила завал из мягких игрушек на своей кровати и аккуратно усадила всех зверюшек на куче вещей в кресле-качалке.       — Да, это уж точно не та тема, которую хочется обсуждать на вечеринке. Спасибо, что забрала меня оттуда, иначе я бы заснула от скуки.       — Как и я, — закатила глаза Джералин.       Она плюхнулась на кровать, отчего матрас под ней отпружинил и немного скрипнул. Джералин поправила за спиной подушки, на которые облокотилась, и махнула Фрэнки рукой, тем самым приглашая присоединиться.       — Извини, тут такой беспорядок. В последнее время не нахожу в себе сил убраться.       — Моя комната вообще-то тоже неидеальная, так что не мне тебя судить. — Фрэнки нерешительно устроилась на противоположной стороне кровати, разглаживая мятые линии на белом покрывале, усыпанном золотыми горошинами, которые мерцали в теплом свете лампы на прикроватной тумбочке.       — Ты можешь прилечь, Фрэнки, я вовсе не против, — ухмыльнулась Джералин, завидев, как неловко Фрэнки уселась от нее за километр.       Фрэнки тяжело сглотнула. Чувствуя свое прерывистое сердцебиение, она расшнуровала конверсы и сняла их с ног, чтобы не испачкать белоснежное одеяло. Она изо всех сил вцепилась в подол своей юбки, придвигаясь ближе к Джералин, и вытянулась на кровати, очень стараясь не лежать, как труп, — что, конечно, ей не удалось, и Джералин это заметила, но решила сжалиться и никак это не комментировать.       Взглянув уголком глаза на Джералин, Фрэнки покрылась румянцем до самой шеи, когда поняла, что девушка настолько комфортно себя чувствовала, что ее юбка задралась, а волосы красными лентами свободно разметались по подушкам, на которые она откинулась, распространяя повсюду свой пляжный аромат. Она завозилась, вытаскивая футболку из-под пояса юбки и снова плавно опустилась на матрас, наслаждаясь свободой. Она облегченно вздохнула и сбросила с себя кеды, которые попа́дали на мягкий ковер рядом с кроватью. Фрэнки еле сдержала себя, чтобы не упасть в обморок при виде красивых ножек Джералин в этих черных гольфах с белой полоской у самого края.       Она заставила себя расслабиться так же, как и ее подруга, но до предела напряженные мышцы и целый рой бабочек в животе делали это практически невозможным. Она сложила руки на животе и пыталась выровнять свое дыхания, пялясь на шумные белые лопасти потолочного вентилятора.       — Я бы сказала, что сегодняшнее шоу было просто охуеть каким успешным, — начала разговор Джералин, пока Фрэнки все никак не могла придумать, что сказать.       — Ага, даже пусть наша группа и не выиграла. Хотя мне кажется, они все равно чувствуют себя настоящими победителями. — Фрэнки скрестила лодыжки. — Это ведь было даже не ради победы, я думаю.       — Это уж точно. Они там отжигали в свое удовольствие.       — Майки ведь готов был сдохнуть от страха, а теперь весь светится. Этот ребенок как будто выиграл в лотерею.       — Я еще никогда не видела его таким счастливым, — голос Джералин стал на удивление очень нежным. — Он всегда хотел быть в группе, с самого детства. Надеюсь, он останется в дружеских отношениях с ребятами.       — У них довольно крепкая связь. Думаю, это надолго, если не навсегда. — Фрэнки не могла себе представить, что такие взаимоотношения могут резко и горько закончиться, несмотря на то, что говорят люди по поводу дружбы в старшей школе.       Джералин перевернулась, чтобы быть к Фрэнки лицом, и положила голову на сложенные руки. Фрэнки тоже повернула голову и первое, что заметила, — это сияющие алые волосы, спадающие по плечу девушки.       — Нам с тобой тоже нужно когда-нибудь организовать группу. Я буду петь и играть на басу, а вы с Рэем — на гитарах.       Фрэнки нежно улыбнулась, а в ее груди разлилось теплое чувство от понимания того, что Джералин хотела оставаться рядом с ней так же долго, как этого хотела и Фрэнки.       — Я думала, у тебя фобия, чтобы вот так выходить на сцену перед огромной толпой.       — А что, девочке теперь и помечтать нельзя? Может быть, однажды я исцелюсь от своего печального травматичного опыта. — Джералин прижала руку ко лбу и притворилась расстроенной, будто вот-вот потеряет сознание.       Ей было не трудно заставить Фрэнки рассмеяться.       — Ты кстати должна мне предысторию этого происшествия.       — Это я тебе должна? Ты мне так и не рассказала ни одной истории из жизни пьяной Фрэнки!       Фрэнки вздохнула и надула губы так, что нижняя даже начала подрагивать для пущего драматизма. Напористость Джералин поугасла, когда она заметила эти щенячьи глазки, после чего громко простонала и пренебрежительно махнула на нее рукой.       — Ладно, хорошо! Ни к чему тут применять все свое оружие, чтобы меня убедить, а то у меня сердце не выдержит. — Джералин не дала Фрэнки времени, чтобы как-то среагировать, и быстро провела пальцем по ее оттопыренной нижней губе, после чего начала свой рассказ. — Это случилось в восьмом классе, когда я была жутко увлечена Тейлор Свифт. В школе проходило шоу талантов, и я как дура записалась, даже не подумав, сколько человек придет на концерт. Там была не только почти вся школа, но и родители всех учащихся, включая и моих родителей, а также несколько других родственников. Наверное, мои родители подумали, что это просто очаровательно, раз я решила спеть, поэтому пригласили нахуй всех.       — Неважно, итак, когда настал этот день, я так разнервничалась, что все за кулисами на меня косились. А когда пришла моя очередь выступать, я вышла на сцену прямо под этот супер яркий свет прожектора, и все так на меня пялились. Очевидно, конечно, что они будут пялиться, глаза зрителей должны смотреть на выступающего, когда он или она выходит на сцену. Но у меня так скрутило живот, я никогда в жизни еще не чувствовала такую тревожность, как тогда. Заиграла музыка, а я уже буквально видела звезды перед глазами, ни один ребенок не должен подвергаться такому страху сцены. И когда мне уже следовало начинать первый куплет, меня не только парализовало, а еще и забурлило все в животе, и прежде чем я это поняла, меня начало тошнить прямо на сцене.       Фрэнки расхохоталась еще в середине рассказа да так сильно, что ей пришлось схватиться за живот и выдавить из себя извинения за несдержанность. Джералин так же рассмеялась сквозь собственное унижение, зажав переносицу меж пальцев, а ее щеки стали такими красными, какими их Фрэнки еще никогда не видела.       — Это… Это та история, которую Майки так и норовит использовать против тебя, когда ты его подкалываешь? — прохрипела Фрэнки.       — Он все время пытается меня ей шантажировать, я это просто терпеть не могу. — Джералин прижала ладони к своему красному лицу, чтобы скрыть его от чужих глаз. — Боже, вот это трагедия, — хихикнула Фрэнки и тоже спрятала свое лицо в руках из-за резкой волны испанского стыда. — Такое не забудешь, над тобой из-за этого издевались?       — Все испытывали ко мне отвращение где-то до десятого класса. — Джералин провела рукой по своей щеке, и ее губы изогнулись в улыбке. — В тот год я стала выглядеть миленько, так что все решили забыть о том проклятом инциденте.       Смех Фрэнки начал затихать и в конце концов превратился лишь в редкие смешки, да и щеки уже начинали болеть от постоянной улыбки на лице.       — Что ж, если вдруг ты все же сможешь оставить позади это ужасное воспоминание, то я бы с радостью сколотила группу. Кто будет на барабанах?       — Майки говорил, что хочет научиться играть на всех инструментах. Так что я уверена, что ему понравится когда-нибудь играть на барабанах.       — А как же Такер?       — Да ты видела сколько таланта у этого парня в одном только его мизинце? Он, скорее всего, уедет в тур с какими-нибудь великими музыкантами и сам станет легендой.       — Так значит ты хочешь вырвать у Майки позицию басиста прямо из рук? — Фрэнки удивленно приподняла бровь.       — Конечно. Ни за что на свете я ему не позволю играть в моей группе на бас-гитаре, — фыркнув, будничным тоном сказала Джералин.       — Да почему нет?       — Девушки-басистки самые сексуальные. А я собираюсь стать самой сексуальной женщиной на свете и покорить этот мир. — Губы Джералин изогнулись в усмешке, а в глазах засверкал воодушевленный огонек.       От этих слов в голове Фрэнки автоматически возникла мысль, от которой ее лицо обдало жаром, и в другой ситуации она бы тут же ее прогнала и отчитала себя за такие размышления, но теперь все изменилось, когда Фрэнки решила открыться новым возможностям. Жизнь не может оставаться только черной или белой. Так что она определенно собиралась произнести вслух то, о чем она подумала, хоть и прежняя Фрэнки упала бы замертво, если бы сказала нечто подобное в присутствии Джералин.       — Тебе не обязательно для этого становиться басисткой. Ты уже этого достигла. — Фрэнки едва ли не поперхнулась, выговаривая эти слова, все еще не веря, что набралась смелости произнести их вслух. От удивления все внутри нее затрепетало и взволновалось, а сердце стучало прямо в ушах.       Джералин поначалу это поразило, и с ее губ слетел удивленный смех. Но ей это понравилось. Ее щеки залились румянцем, она прикусила порозовевшую нижнюю губу, а ресницы затрепетали, когда она ненадолго опустила взгляд вниз, после чего снова посмотрела на Фрэнки уже совсем с другой эмоцией в глазах. В них читалось кокетство, что заставило Фрэнки сделать резкий глоток воздуха.       Понеслась.       — Довольно трудно быть самой сексуальной девушкой на свете, когда это место уже кое-кем занято. — Джералин погладила ногу Фрэнки своей лодыжкой, соприкасаясь с ее нежной кожей.       Ох, твою же мать. Кожа Фрэнки тут же воспламенилась от этого мимолетного контакта, и ей должно было быть стыдно от того, как напрягся низ ее живота, но ничего подобного она не испытывала.       Фрэнки облизнула губы и решила действовать не торопясь. Она спокойно выдохнула и вдохнула через нос. Это чувство дежавю было трудно осознать, потому что вспоминать все те моменты ей было не очень приятно. Фрэнки с лихвой хватало сожалений, но с другой стороны, кто знает, пошло бы все иначе, если бы они тогда не были пьяными, чтобы полностью осознавать свои решения.       Теперь же они были трезвыми, улавливали каждую эмоцию внутри себя, и при этом ни одну из них это до сих пор не остановило. Все в груди Фрэнки так и трепетало от страха неизвестности; она не знала, как все сделать правильно, как далеко она хочет зайти, не знала, какие подобрать слова. Впервые в жизни она собиралась быть настоящей перед кем-то, кого она отчаянно не хотела терять, ведь тогда в ее жизни останется сплошная пустота на месте буйства летних красок, свежей вишни, всегда мягким послевкусием задерживающейся на языке, и без этой терпкости виски, от которого у нее кружилась голова каждый раз, когда она смотрела в глаза Джералин.       — Что случилось? — Голос Джералин вырвал Фрэнки из сплетения ее противоречивых мыслей. Она даже не заметила, как участилось ее дыхание и поджались от беспокойства губы.       — А? — Фрэнки притворилась рассеянной.       — Что-то не так?       — Почему ты спрашиваешь?       — Ну, не знаю. Ты как-то притихла и… Стала отстраненная?       Черт.       Фрэнки беспомощно повернулась к ней, чтобы проверить, поможет ли это ей решить все ее проблемы. Обеспокоенные глаза Джералин были своего рода пощечиной от реальности, тут же расчистившей весь туман, которым заволокло ее разум. Небольшая морщинка между ее бровями заставила Фрэнки размышлять, а не доводила ли она Джералин когда-нибудь до стресса и не чувствовала ли девушка себя в тайне запутанно из-за нее, не понимая намерений Фрэнки и чего та от нее хотела, в то время как Фрэнки и сама этого понять никак не могла. Не существовало идеальной фразы, чтобы начать этот разговор. Все, что Фрэнки знала наверняка, — ей нравится Джералин вовсе не платонически, и она никогда не хочет больше причинять ей боль.       Как ей развеять сомнения Джералин, если она их испытывает? Только сказав правду. Люди обычно плохо отзываются о тех, у кого язык без костей и кто говорит все напрямую, но зато у такого подхода есть свои плюсы — так ты избегаешь страданий.       Фрэнки на мгновение прикусила внутреннюю сторону щеки, простонав от раздражения из-за того, что она в последние несколько недель слишком часто жевала свою кожу от нервов. И как она сможет признаться в том факте, который она так отчаянно и глубоко зарыла, пытаясь заставить Джералин поверить в то, что это лишь пьяная ошибка, когда на самом деле это было ее подлинным желанием, все ограничения перед которым растворились в алкоголе? Джералин подыграла ей, но, похоже, у нее просто не было другого выбора, если вспомнить ужасающую реакцию Фрэнки в ту ночь. Джералин знала, как Фрэнки рыла эту яму, чтобы похоронить то, что случилось между ними, глубоко под несколькими футами земли, но, возможно, хоть раз она заслуживает услышать от Фрэнки правду.       — Есть кое-что, о чем мне нужно с тобой поговорить. — Фрэнки сделала шаг на пути к пропасти, чувствуя, как страх вспыхнул прямо под кожей. — И я знаю, что ты уже и так все поняла, но я… это просто убивает меня. Немного.       Джералин со всей серьезностью кивнула, и морщинка между ее бровей углубилась еще больше.       — Эм, хорошо. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, помнишь?       — Что ж, это… это то же, что мучило меня в тот день после тренировки. — Фрэнки тяжело сглотнула и вздрогнула от дрожащего звука собственного голоса. — Я, конечно, не уверена, что рассказала бы тебе тогда обо всем, если бы нас не прервали. Но просто это. Намного сложнее, чем кажется.       То, как чересчур быстро моргала Джералин, было знаком явного беспокойства, поселившегося в душе.       — Звучит так, словно ты кого-то убила, Фрэнки, я правда не уверена, что готова перечеркнуть всю свою жизнь и стать твоей соучастницей. Фрэнки слабо улыбнулась.       — Ничего такого.       — Ладно… но ты говоришь, что я и так это уже поняла, но прямо сейчас я даже не рискну гадать, так что, скорее всего, я ничего не знаю.       — Нет, я серьезно, ты знала об этом в ту же секунду, когда я скрыла это, как последняя трусиха, а ты, наверное, уже просто перестала надеяться на то, что я когда-нибудь с тобой об этом заговорю. — Самый главный намек был произнесен, так что Фрэнки задержала дыхание до тех пор, пока не дождется ее реакции. Она никогда не думала, что можно чувствовать, как трясутся твои кости, но все ее тело вибрировало, да так сильно, что она могла бы слечь с лихорадкой, если бы с большим трудом не проглотила бы весь этот страх.       Глаза Джералин округлились, когда до нее постепенно дошел смысл этих слов. Она пошатываясь приподнялась на локте и неуклюже убрала волосы с лица другой рукой. Девушка открывала рот, но слова так его и не покидали, а мысли, которые Фрэнки так надеялась услышать, ураганом вертелись в ее голове, пока она широко открытыми глазами металась по всему, что находилось в комнате, избегая Фрэнки. Отчасти, это было даже благословением — избавиться от давления зрительного контакта; Фрэнки и так едва ли хватило сил, чтобы подобрать правильные слова, но она все же взяла себя в руки, насколько это было возможно, потому что Джералин заслуживала услышать правду. Более того, Фрэнки должна была сделать это ради самой себя, если быть предельно честной.       — Оу, — прошептала Джералин. — Вот как, значит.       — Ага. Вот так. Можно я просто… для начала признаюсь кое в чем? Это очень поможет мне объяснить все остальное.       Джералин оглянулась и перевела взгляд на Фрэнки, отчего та чуть ли не рассыпалась на части, но Джералин лишь хотела понять ее намерения в этом хаотичном водовороте мыслей, поэтому после долгих нескольких секунд согласилась.       Фрэнки глубоко вздохнула через нос и постаралась так напрячь все свои силы, чтобы они превратились в чистую сталь, во что-то прочное и несокрушимое.       — Джералин, я, — Фрэнки чуть не упала в обморок, прежде чем хоть что-то сказать, но все же заставила себя собраться с силами, подняться с колен и сделать это. — Ты… ты мне нравишься. И не только как… как подруга. Ты нравишься мне так, что я… Я чувствую, будто вот-вот, блять, взорвусь каждый раз, когда ты на меня смотришь.