Страж | Усмиритель душ | Guardian | 镇魂

— Ну-ка, верни. Чжао Юньлань, разделившись с Го Чанчэном, поехал обратно на Гуанмин, 4, где первым делом трижды просмотрел записи с камер наблюдений. Днём в офисе было пусто, только в следственном отделе дежурила одетая по форме сотрудница. На вид ей было около двадцати. Лёгкий макияж и волосы, собранные в простой конский хвост, подчёркивали прелестные черты и высокий лоб. Лицо у неё было сонное, глаза полузакрыты. Она неподвижно сидела на стуле, укрыв ноги большим длинным пледом. Можно было подумать, что она недавно перенесла тяжёлую болезнь и была без сил, но цветущий вид и шустро порхающие над клавиатурой руки уверяли об обратном. Плед частично лежал на полу, и Чжао Юньлань, по неосторожности наступив на угол, стянул его вниз. Вдруг из-за края высунулся острый кончик змеиного хвоста и, мелькнув на мгновение, стремительно исчез. Не отрывая взгляда от видеозаписи, девушка подтянула плед обратно. В углу стола стояла табличка с именем: «Чжу Хун». На записи было мало полезного. Камера зафиксировала только мимолётную встречу Ли Цянь и Лу Жомэй около десяти двадцати вечера. В конце концов, убили в переулке, ведущем к боковым воротам, а не на улице Дасюэ, где было установлено видеонаблюдение. Да и качество было так себе: помехи, белый шум, сигнал то пропадал, то появлялся. Как Ли Цянь и говорила, она ходила через главные ворота в супермаркет напротив университета. Она пробыла там минут пять. На обратном пути пересеклась с Лу Жомэй, вежливо ей кивнула. Они поставили видеозапись на паузу сразу после встречи. На экране Лу Жомэй перешла дорогу, направляясь к переулку. Картинка была нечёткая, выражения лиц смазанное. Ли Цянь машинально взглянула на Лу Жомэй, а затем — резко отступила, словно перепугавшись не на шутку. Чжу Хун уставилась в монитор и — вдруг широко открыла глаза. Зрачки у неё были совершенно удивительные, нечеловеческие. Вертикальные, а не круглые. — Она смотрит на землю у фонаря? Чжао Юньлань кивнул. — Получится рассмотреть, что там? Чжу Хун приблизила, но качество у картинки оставляло желать лучшего. — Старалась как могла. Толку нет. — …Дня через два отправлю тебя в аспирантуру. Будешь и работать, и учиться, технические навыки повышать. — И займёт это года три. — Чжу Хун хлопнула себя по «бедру»: — А как я это объясню? Мне нужен отгул каждый месяц. — Скажешь, что у тебя дисменорея, — абсолютно равнодушно произнёс Чжао Юньлань. — Бестолочь. — … — Чжу Хун помолчала. — Вечно ты, шеф, разрушаешь мои сладкие фантазии о тебе. — Смеешь грезить о шефе? — Чжао Юньлань положил ей ладонь на макушку. — А как же премия? Не нужна? Зрачки её сузились в щёлочки. — Одна ночь, — Чжу Хун облизнула губы тонким змеиным языком, — и я согласна работать бесплатно. — Правда? — Чжао Юньлань опустил голову и, глядя на неё, притворно улыбнулся. Чжу Хун промолчала. У неё возникло подозрение, что шеф-бесстыдник не шутит и вполне способен воспользоваться сомнительным предложением. — Домогаешься начальника в рабочее время, — Чжао Юньлань рассмеялся. — Великолепно, товарищ Чжу Хун. Запишу тебя в этом году на лекции по партийному просвещению для поднятия идеологической сознательности. Чжу Хун, жалея, что не замолчала вовремя, сменила тему. — Раз камера ничего не зафиксировала, значит, обычный человек без третьего глаза ничего бы и не увидел. А девочка, видимо, разглядела, потому что держала в руках Часы перерождения. Чжао Юньлань опёрся рукой об стол. — Они какие-то особенные? — легонько постучав пальцем о столешницу, спросил он. — Я знаю о часах перерождения, так называли солнечные часы. На них ещё наносили гравировку — какое-нибудь крылатое изречение. Имели по большей части символический характер, нежели практическое значение. — Я о них сразу подумала, как только ты сказал о старых солнечных часах. — Чжу Хун, нагнувшись, достала из нижнего ящика стола старомодную счётную книгу в форме прошивной брошюровки. — Позаимствовала в Царстве теней. Будет время, почитай, только бережно. В ней сказано, что сами Часы перерождения сделаны из осколка Камня трёх существований, а круг на обратной стороне — из чешуи с брюха змееголова. Змееголов этот водится только в реке Забвения. В длину он — три чи и три цуня. Чешуя у него твёрже камня и направление роста одно. Чжао Юньлань кивнул, дескать, продолжай. Чжу Хун открыла книгу. — Когда Паньгу сотворил мир и отделил живое от мёртвого, Царства связала дорога На-тот-свет и граница прошла по реке Забвения. Врата воздвигли позже из-за сложностей с управлением — слишком много стало живых и мёртвых. Ещё до Врат в мире теней появились четыре Дара, и впоследствии все они пропали в мире людей. Часы перерождения — один из этих Даров. Чжу Хун скользнула длинным тонким пальцем вниз по странице и остановилась рядом с фразой «Часы перерождения». Чжао Юньлань заметил ниже примечание, написанное мелкими буквами: «Позволяет дать жизнь в долг». — Жизнь в долг? — Чжао Юньлань нахмурился и тут же вспомнил необычного духа, который преследовал Ли Цянь. — Ты проверяла студентку? У неё недавно кто-то умер? — Да, бабушка. В конце августа. Чжао Юньлань отклонился назад и, запрокинув голову, медленно прикурил. — Всё верно, значит. Неудивительно, что душа бабули бродит при свете дня. Ей преграждает путь Камень трёх существований. Вот же лживая бесстыдница, как она могла взять жизнь у старушки… — Шеф, ты ошибаешься. Часы перерождения символизируют смену дня и ночи, и путь один — от рассвета до заката. Чешуя у змееголова из реки Забвения тоже растёт в одном направлении. Пожилой может взять жизнь у молодого, а молодой — нет. — Чжу Хун выпростала руку. В её ладони из воздуха появился лист сюаньчэнской бумаги. Сверху было написано «Ли Цянь», чуть ниже и чуть мельче — расшифровка даты рождения по карте восьми знаков, в конце — неразборчивая пометка из двух строчек, явно исправленная. — В Царстве теней проверили по моему запросу. Срок предначертанной жизни у Ли Цянь действительно изменился. Но не увеличился, а сократился. Чжао Юньлань обескураженно вскинул брови. — Часы перерождения. Часы перерождения. Три оборота на Камне трёх существований. Полжизни тебе от меня. Родились врозь, умрём вместе, — проговорила Чжу Хун. — Иными словами, когда Часы перерождения возвращают человека с того света, они берут половину оставшейся жизни просящего и отдают умершему. Срок жизни у них становится одинаковым и заканчивается в один день. Два года назад жизнь бабушки Ли Цянь подошла к концу. Видимо, тогда девочка и выменяла её обратно. Чжао Юньлань слушал, не проронив ни слова. — Я проверила её прошлое, пока тебя не было. Хотя она и местная, раньше она жила в деревне. Я позвонила в домохозяйство, к которому она была приписана. Мне сказали, что Ли Цянь с детства растила бабушка. Родители, видимо, работали где-то в другом месте. Правда, никогда не приезжали. У Ли Цянь есть младший брат, а в то время рождаемость строго регулировали… Понимаешь, да? Чжао Юньлань хмыкнул. — В домохозяйстве рассказали, что два года назад у бабушки случился ишемический инсульт — продолжила Чжу Хун, — Все думали, что она умрёт, но она внезапно поправилась. Однако, не до конца. У неё развилась деменция, ей поставили диагноз — болезнь Альцгеймера. Раньше это называли старческим слабоумием. Полагаю, из-за инсульта было нарушено кровообращение, что вызвало гибель нервных клеток. Сначала она забывала бытовые мелочи. Потом стало хуже. Она перестала узнавать людей. Интеллект тоже деградировал. А через полгода Ли Цянь поступила в магистратуру, и родителям пришлось забрать их обоих. — Значит, «обмен» произошёл, когда бабушка была тяжело больна, — Чжао Юньлань щелчком стряхнул пепел с сигареты. — Ли Цянь жила в старом доме семьи, где и нашла старинную семейную вещицу. Да, это логично. Но я не могу понять одного, зачем лгала? Почему не сказала? — Возможно, скрывает что-то другое, — Чжу Хун развернулась на стуле и, опустив локти на подлокотники, посмотрела на Чжао Юньланя. Её нечеловеческие глаза отчего-то располагали к себе, а не пугали. — Только представь, ты любишь кого-то так сильно, что отдаёшь ему половину своей жизни, но он всё равно умирает. Каково, а? Чжао Юньлань равнодушно нахмурился. Кажется, в душе он всё ещё колебался. Чжу Хун слегка вздохнула. И кто из них холоднокровная тварь? Его не проняла душещипательная история. Он не успокоится, пока не раскопает грязную тайну. — Ладно, — Чжао Юньлань пожал плечами. — Госпожа Чжу, убеди меня. — Ли Цянь постоянно что-нибудь брала в сети. Я изучила её покупки. В основном медицинские предметы обихода для пожилых. У неё было мало денег. Она репетиторствовала и иногда подрабатывала у научного руководителя. Другие девочки любят наводить красоту, она же редко покупала что-нибудь для себя. Думаю, она хороший ребёнок. Раз её тайна не имеет отношения к делу, зачем её травить, зачем перегибать палку? Ну не хочет говорить — это её право. — Покупки не показатель. Иногда это как раз признак отсутствия настоящих чувств… Она с укором посмотрела на него, в её взгляде отчётливо читалось: «Ты — бессердечное, хладнокровное чудовище», и он умолк. — Хорошо, — проговорил Чжао Юньлань. — Предположим, ты права. Она отдала половину своей жизни бабушке. Бабушка умерла, почему Ли Цянь всё ещё жива и здорова? — Возможно, по воле случая. Иногда умирают до срока, — ответила Чжу Хун. — Линь Цзин прислал мне список пропавших душ от той стороны. Я проверила — старушки в списке нет. О ней, судя по всему, даже и не знают. Она бродит где-то между. Старушка связана Часами перерождения с живым человеком. Видимо, поэтому и ускользнула от посланцев теней. — Хм… — задумчиво протянул Чжао Юньлань. — Что? — Я вдруг подумал. Не знаю, заметила ты или нет, но Ли Цянь и Лу Жомэй чем-то похожи. Одинаковая комплекция, причёски. Со спины их легко спутать. К тому же были одеты в одно и то же. Лу Жомэй погибла сразу после встречи с Ли Цянь. Как думаешь, остался ли на ней запах Часов перерождения? Если с помощью них можно спрятаться от посланников тьмы, то, возможно, беглец… — Ты хочешь сказать, что целью голодного духа была Ли Цянь!