Страж | Усмиритель душ | Guardian | 镇魂

Гуанмин, 4 ничуть не напоминала ни грот оборотней-пауков, ни логово костяного демона. Особенно днём, когда призраки исчезали, и проходную занимал пожилой добродушный дядечка — на первый взгляд он казался совершенно обычным. Впоследствии Го Чанчэн, конечно, заметил странности: дядечка обожал резать по кости, поэтому в дальнем углу частенько валялись черепки, рёбра, мослы, и при любом порыве ветра из окна в воздух невесомым туманом взмывала жёлто-белая пыль. Офис в следственном отделе был светлый, чистый и солнечный. У каждого был свой стол, компьютер, набор канцелярских принадлежностей и растение в горшке. Ежедневно в два часа дня приходила уборщица, наводила порядок. У них был центральный кондиционер, шкаф для вещей и холодильник, где хранился кошачий корм, йогурт, фрукты и прочие закуски. Однажды в морозилке Го Чанчэн заметил пакет с тонкими длинными пластинами сырого мяса. Он удивился и не мог понять, зачем он тут, ведь обычно так режут для хого. Однако на следующий день загадка разрешилась. Красотка Чжу Хун вытащила пакет из холодильника, разморозила мясо и — съела. Не готовя, сырым. Легко и непринуждённо, словно чипсы. А ещё через день, сославшись на ежемесячные хлопоты, взяла отгул. Го Чанчэн подумал об одном, но ошибся — когда через день она приползла на работу, у него отвисла челюсть: вместо ног у неё был длиннющий змеиный хвост. Чжу Хун питалась сырым мясом ещё несколько дней — она перешла на обычную еду через два дня после того, как вернулись ноги. В следственном отделе, помимо змеи-красотки, лже-монаха и толстого чёрного кота, работал ещё один сотрудник. Когда Го Чанчэн только устроился, он был в командировке и вернулся спустя полмесяца после случая с голодным духом: уставший до умопомрачения, заявился в офис сразу с дороги, засел за документы и до обеда готовил отчёт о расходах. А потом уснул за столом — и спал, пока шеф не прогнал домой. Го Чанчэн узнал его имя из настольной таблички: «Чу Шучжи». Все его, впрочем, звали «Чу-гэ». Го Чанчэн, однако, не осмеливался сам к нему обращаться. Чу Шучжи был хмурый, ужасно худой — одна кожа да кости, — с резкими чертами лица и впалыми щеками. На вид он был одного возраста с Линь Цзинем. Да и завидев его, Чу Шучжи мгновенно мрачнел — по крайней мере, складка меж бровей залегала глубже и отчётливей. А может, Го Чанчэну это просто чудилось. Первые дни после устройства в бюро прошли суматошно, но затем всё изменилось. Работа оказалась лёгкой. Как говорится, просто идеал — платят много, требуют мало да и к дому близко. В месяц к ним поступало всего два-три дела. Чжао Юньлань строго руководствовался принципом «Духов берём, людей нет» и обыкновенно поручал кому-нибудь проверить, относится ли происшествие к ним. В мире людей духов было не так много, поэтому от большинства случаев они отказывались и, написав отчёт, возвращались к ничегонеделанию. Читали, торчали в интернете, изредка болтали — в общем, в унылом томлении ждали окончания рабочего дня. Порядок действий тем не менее был строг. Они никогда не брали дело сразу. Сначала кто-нибудь выезжал на местность, потом готовил отчёт, затем шеф решал — входит ли оно в их юрисдикцию. Если входило, он писал донесение, ставил печать и отправлял наверх. В неотложных случаях приказ о переходе дела обычно издавался через день и немедленно доводился до сведения отделов. Когда Чжао Юньлань получал все полномочия, он связывался с соответствующим подразделением. Случай с голодным духом был исключением. Череда совпадений в середину седьмой луны нарушила привычный порядок. Первое, девушку убили рядом, в Лунчэне. Второе, из штаб-квартиры никто не мог выехать на место преступления. Третье, Да Цин учуял чужой, плохой запах. Медлить было нельзя, поэтому Чжао Юньлань решил поставить начальство перед фактом — как говорится, сначала казнить, потом доложить, — и забрал дело без приказа. С формальностями потом разбирался Линь Цзин — и три дня не садился на стул. Го Чанчэн, почти не участвуя в расследованиях, чудом пережил три месяца испытательного срока и остался в бюро. Другим чудом было то, как разительно переменилось отношение Чжао Юньланя. Шеф будто забыл, как вначале бесился и мечтал прогнать взашей. Чжао Юньлань с искренней радостью подмахнул заявление о переводе в штат, и Го Чанчэн, ликуя от счастья, умчался прочь. Он, словно на крыльях, потащил документ в отдел кадров — за три месяца он мало-помалу привык к царящей там днём пустоте. Да Цин проводил взглядом худую спину и, гордо задрав хвост, забрался на стол Чжао Юньланя. — Люди всё-таки непостоянные. Ты ведь хотел от него избавиться, а сам оставил. Чжао Юньлань строчил эсэмэску. — Ты бы видел, какой благодатью он сияет, — не поднимая головы, ответил он. — Ослепнуть можно. Просто отличный талисман — принесёт нам удачу. К тому же с ним весело. Он забавный. — Благодать? — переспросил Да Цин. Чжао Юньлань кивнул на ящик стола, и любопытный кот, подцепив задней лапкой дверку, немедленно туда залез. В пухлой папке были собраны разные документы за десять лет: фотографии с волонтёрских мероприятий, список пожертвований, и многое другое. Были даже копии снимков. На одном была запечатлена открытка, приклеенная к стене начальной школы где-то в горах, на которой корявым, как у курицы, почерком было написано: «Берегите себя». — Хочешь сказать, это всё — дело рук Го Чанчэн? — изумился Да Цин. — Ага. Ты ведь знаешь его семью — в деньгах они не нуждаются. Однако он всё тщательно скрывал. Стеснялся, наверное. Тратил все свои карманные деньги, годами жил чуть ли не впроголодь. Старшие же его были не в курсе, думали, что обеспечивают его как следует. Он не просто заслужил благодать — он её удвоил. — Да… Редкость. Редкость, — чёрный кот грузно вздохнул. За осень он ещё сильнее раздался в боках. Он незаметно приблизился к Чжао Юньланю и, украдкой заглянув в телефон, свысока сообщил: — С тобой всё в порядке? Три месяца его донимаешь, а дальше приглашения на ужин не продвинулся? Чжао Юньлань, отправив эсэмэску, хлопнул Да Цина по затылку. Кот невольно сел на стол. — Ничего ты не понимаешь. Тише едешь, дальше будешь. Шэнь Вэй тем временем ответил: «Мне очень жаль, вечером у меня очередное собрание». — Очередное собрание! Очередное собрание! — кот от смеха покатился по столу и едва не свалился на пол. — Шеф, ты же мнишь себя непобедимым. Хвастаешься, дескать, нет ни одной крепости, которую бы не взял. Как ты там говоришь? У сестричек глазки горят, у братишек слюнки текут. А тут — отказ. Вежливый, но от этого не менее болезненный. Каково, а, Чжао Юньлань? Чжао Юньлань заскрипел зубами. На мгновение ему невыносимо захотелось отведать кошачьего мяска. Встретиться с Шэнь Вэем оказалось сложнее, чем добиться аудиенции у императора. Все три месяца, прошедшие после случая с голодным духом, Чжао Юньлань не без тайного умысла поддерживал с ним связь. Сначала нагло злоупотреблял служебным положением — сообщал, как продвигается дело Ли Цянь, потом без стыда и совести звал то туда, то сюда, однако всё было напрасно: Шэнь Вэй либо на самом деле был так занят, либо сознательно его избегал. Впрочем, Чжао Юньланя влекла его сдержанность. Он устал от липких сладких мальчиков. Да и Шэнь Вэй действительно ему приглянулся. И чем безразличней он был, тем сильнее у Чжао Юньланя зудело. Тут зазвонил телефон. Да Цин — известный сплетник — пододвинулся поближе и навострил уши. — Алло… Господин Чжао? — несколько взволнованно проговорил в трубке незнакомый голос. — Вы сказали, что хотите купить старинные книжки моего дедушки. Да? — Да, да! — живо ответил Чжао Юньлань, глаза его вспыхнули. — Когда я смогу их забрать? Чем быстрее, тем лучше. — Цена высоковата, — предупредил голос на той линии. — Вы уверены… — Цена не имеет значения, — отрезал Чжао Юньлань высокомерным тоном — ни дать ни взять какой-то денежный мешок. — Давайте встретимся поскорее. Продавец не на шутку взбудоражился. Он предложил встретиться после обеда и, нудно проговорив одно и то же на разные лады — «вы большой любитель старинных книг» и «вы осознаёте ценность культурного наследия», — неохотно повесил трубку. — Ясно. Не догоню, так куплю, — холодно произнёс Да Цин. — Шеф, да вы типичный представитель золотой молодёжи. Бедный ребёнок и не представляет, какому придурку достанутся его драгоценные книги. Любителю блокбастеров и романчиков о боевых искусствах! Чжао Юньлань взял чековую книжку и ключи от машины, затем схватил кота за шкирку и под истошный вопль выкинул за дверь. Чу Шучжи сидел в кабинете напротив. Заслышав шум, он оторвался от биржевого статистического графика и поднял голову, но увидел только промелькнувшую мимо тень. Неподалёку вздохнула Чжу Хун. — Вновь умчался беспутничать. Чжао Юньлань заявился в Лунчэнский университет в тот же вечер и перехватил Шэнь Вэя на выходе из учебного корпуса. Когда Шэнь Вэй увидел его машину, его охватило дурное предчувствие. Он тут же притворился, что ничего не заметил: опустил голову и быстро пошёл к парковке. Чжао Юньлань, мурлыкая песенку под нос, медленно поехал следом. Встречные студенты с любопытством на них оглядывались. Шэнь Вэй беспомощно вздохнул. Он остановился, подошёл к машине и, нагнувшись, постучал по стеклу. — Офицер полиции Чжао, что за дело вас ко мне привело? Чжао Юньлань опустил стекло и ярко ему улыбнулся, затем взял с пассажирского сидения огромный деревянный ящик и сунул через окно Шэнь Вэю в руки. — Это тебе. Шэнь Вэй на какое-то время лишился дара речи. — Ни за что, — заглянув в ящик, он попытался затолкать его обратно. — Слишком ценные. Как можно… — Эй, выслушай меня, — воспротивился Чжао Юньлань, остановив рукой ящик. Он разлился соловьём, отдавая должное своему таланту с важным видом нести откровенную чушь: — Это книжки моего друга. Он скоро эмигрирует. У него много старинных книг. Из шёлка, из полосок бамбука. Их не так-то просто перевозить, но и отдать кому-то страшно — вдруг испортят от невежества и глупости. Мне кажется, ты единственный, кто оценит их по достоинству. Я сразу о тебе подумал. Профессор Шэнь, помоги мне. Присмотри за книжками моего друга. Вот же сладкоречивый болтун. Врёт — и глазом не моргнёт. Как говорится, уста масляные да язык скользкий. — Я… — начал было Шэнь Вэй, но его перебил Чжао Юньлань. — Да что «я» да «я». Чай, не чужие мы. Как можно отказывать другу в такой мелочи? Мне пора, у меня ужин с приятелями. Увидимся. Позаботься о них хорошенько. На выходных пообедаем. Я приглашаю. Чжао Юньлань, не дав профессору вымолвить ни слова, вдавил педаль газа и умчался прочь. Шэнь Вэй остался с насильно всунутым в руки увесистым ящиком. Он смотрел вслед исчезающей в сумерках машине, а в душе царило смятение. С одной стороны, он был глубоко тронут, даже задумался, не дать ли себе волю хоть разок. С другой — он вспомнил, каков Чжао Юньлань на поле любви. Как легко добивался чужого расположения. Как часто он так завоёвывал чужие сердца? Шэнь Вэй в ярости заскрипел зубами. Поймать бы его да запереть… Но вскоре и радость, и возмущение улеглись в душе — осталось только неизбывное чувство горького одиночества. Шэнь Вэй знал, что не случайно в прошлый раз столкнулся с Чжао Юньланем. Кто-то это подстроил. Живые и мёртвые ходят разными путями. И ради… И ради него, он должен держаться как можно дальше. Книжки отдал, свидание назначил. Чжао Юньлань насвистывал от удовольствия — он считал, что отлично справился. Излишняя простота утомляла. Какой толк в милом личике и крепкой жопке, если мозгов нет? Даже в стриптизе всегда соблазнительней та, «у кого в руках безмолвна пипа, и чьё лицо полускрыто». Чжао Юньлань считал, что человеку со вкусом не дело довольствоваться пустышкой. Как богач покупает не только виллы да золотые цепи, но и антикварную каллиграфию с живописью, так и мужчина, чтобы было чем похвастаться, выбирает пару себе под стать. Безумно довольный собой Чжао Юньлань посмотрел в зеркало заднего вида и мысленно произнёс: «Шэнь Вэй». Профессор — словно редкая ваза из бело-голубой керамики. В вечное пользование не получишь, но и подержать несколько дней дома неплохо.