Страж | Усмиритель душ | Guardian | 镇魂

Всякий раз, когда они при встрече невзначай соприкасались, Чжао Юньлань чувствовал, что Шэнь Вэй питает к нему скрытую симпатию. Однако, если он сам проявлял интерес, профессор вёл себя как Танский монах в плену у девы-оборотня: вмиг терялся от смущения и отстранялся. Никого похожего Чжао Юньлань прежде не встречал. Шэнь Вэй ни с кем не соревновался. Он ни на кого не ругался, как бы кто к нему ни относился. Он был благовоспитанным, утончённым и напоминал благородного мужа древности. Он словно существовал вне времени и пространства, был удивительно старомоден, всегда поступал по-своему и слегка сбивал с толку. Изначально Чжао Юньлань подумывал пригласить его в местный развлекательный центр — там была отличная западная кухня, которая, как ему казалось, идеально подходила для соблазнения. За европейской едой, бесконечно болтая о том о сём, можно было легко потерять счёт времени. Однако, во-первых, вряд ли бы Шэнь Вэй согласился, во-вторых, от одной мысли о чужеземных — холодных, масляных, полуготовых — блюдах у него заныл желудок. «С таким трудом поймал. Нельзя дать ему сбежать», — решил он и с притворной беззаботностью отвёл в давешнюю едальню. Он добавил к заказу суп хуньтунь и несколько фирменных закусок, а затем расставил пышущие жаром блюда на столе. В это время в закусочной, кроме них, уже никого не было. Шэнь Вэй немедленно напрягся. Чжао Юньлань, бросив несколько незначительных фраз, заговорил о Ли Цянь. — Она призналась в предумышленном убийстве. Ей предъявили публичное обвинение, дело передали в народный суд. Отец от неё официально отказался. Мать, говорят, так рыдала, что дважды потеряла сознание на процессе. Где они только раньше были? Даже предположить не могу, что ей грозит, и не представляю, что там решат. От адвоката многое зависит. Может, народный суд и смягчит наказание — всё-таки она сама полностью признала вину. Шэнь Вэй долго молчал, а потом вздохнул. — Я был плохим учителем. Чжао Юньлань зверски проголодался — дорвавшись до еды, он глотал словно тигр. Рот его был полон жареного риса, щёки надулись как барабан. Он не мог ничего произнести, но в глазах отчётливо читалось: «Ты-то здесь при чём?». Шэнь Вэй, опустив голову, вяло, без аппетита тянул суп. — Прежде, если ученик ошибался, учителя тоже привлекали к ответственности. Моя цель была обучить истине, передать знания и развеять сомнения. А в итоге… Он вдруг замолчал на полуслове, нахмурился. Видимо, чуть не сказал нечто неприличное. «Ну и чушь. Дремучее средневековье», — подумал Чжао Юньлань, однако озвучивать мысли не стал и проглотил фразу вместе с жареным рисом. Не хотел выглядеть грубияном. Шэнь Вэй, всеми правдами и неправдами избегавший его, за столом почему-то расслабился. Его не тяготило чужое общество, и настроение, кажется, улучшилось. Он оказался весьма внимательным, даже заботливым: когда Чжао Юньлань в третий раз бессознательно потянулся за одной и той же закуской, он подставил тарелку поближе. Он даже решил налить им чай. — Я сам, — поспешно заявил Чжао Юньлань. — Сам. — Горячий. Не трогай. — Шэнь Вэй легко увернулся от руки и наполнил ему чашку. — Ты так быстро ешь. Это вредно. Желудок заболит. Чжао Юньлань торопливо вытер рот. — Ах, я просто ещё не ужинал. Проголодался немного, — с очаровательной вежливостью объяснил он. — Обычно я ем куда медленней и тщательней. Шэнь Вэй улыбнулся. Чжао Юньлань, вдохновлённый его настроением, вознамерился было закрепить успех, как вдруг миска на краю стола задрожала, полетела вниз — и он проворно её поймал. Под потолком мягко качнулась лампа. — Землетрясение? — спросил Шэнь Вэй. Всё быстро утихло. Чжао Юньлань открыл рот, но внезапно в груди опустело и сердце замерло. Он словно потерял опору и, как бывает в полуночном кошмаре, провалился в бездну. «Выбрался… Он выбрался», — почему-то проговорил он себе. Непонятное чувство, впрочем, быстро схлынуло. А затем живот пронзила резкая, колющая боль. Может, рис был слишком холодным, может, каша была чересчур горяча, может, он перестарался за поздним ужином — надо было пожалеть хрупкий желудок и не смешивать кислое со сладким, холодное с горячим. Чжао Юньланя пробила дрожь. — В чём дело? — забеспокоился Шэнь Вэй. — Ох… — Чжао Юньлань, ссутулившись, поставил локти на стол. — Что болит? — Шэнь Вэй придержал его за плечо. — Живот? Чжао Юньлань, вопреки недомоганию, кокетничать не перестал и попыток очаровать не бросил. Он поймал его запястье и, едва касаясь пальцами, погладил тыльную сторону ладони. Как бы заигрывая, как бы случайно. Грань была тонкой. — Немного, — гнусаво произнёс Чжао Юньлань. — Клюв твой вороний. Это всё ты накаркал. Шэнь Вэй не знал, что на это ответить. — …Я принесу ещё супа, — быстро забрав свою руку, сказал он. Чжао Юньлань терялся в догадках, что это было — отказ или смущение? Он выпрямился и, как благородный человек, легко улыбнулся. К сожалению, вскоре возмездие настигло его — боль в животе усугубилась. Притворная улыбка тут же увяла. Чжао Юньлань согнулся, на лбу проступила холодная испарина. Он, впрочем, не забыл оплатить счёт. Когда профессор отошёл за добавкой, он украдкой подозвал официантку. Шэнь Вэй принёс ему ещё одну порцию супа хуньтунь, но Чжао Юньлань больше не мог есть. Он похлебал немного и отодвинул от себя тарелку. Губы его побелели. — Думаю, мне лучше отвезти тебя в больницу, — поглядев на его лицо, сказал Шэнь Вэй. Чжао Юньлань, как говорится, был сломлен, но не покорён. Он с трудом выдавил из себя улыбку. — Какая больница. Было бы ради чего. Всё что нужно у меня дома есть. Он опёрся руками об стол, попытался встать, но тут же осел обратно. Шэнь Вэй посуровел. — Надо ехать. Чжао Юньлань одной рукой обнял живот, другой схватился за Шэнь Вэя. — Они сделают или гастроскопию, или рентген с контрастом. Мне придётся глотать либо трубку, либо воняющий краской барий. Всё одинаково ужасно — лучше уж умереть. Умоляю, не отдавай меня на мучения. Шэнь Вэй глубоко нахмурился. — К тому же завтра мы с тобой идём на спектакль. Билеты я уже… — Сдашь их, — оборвал его на полуслове Шэнь Вэй и, придерживая под руку, помог подняться. — Девушка, пожалуйста, принесите… Он не успел договорить — официантка уже принесла чек и сдачу. Коварный соблазнитель и его уловки… «Испей эту боль до дна. Ты её заслужил», — подумал Шэнь Вэй, пристально изучая Чжао Юньланя. А тот, ухмыляясь, рассматривал носки своих ботинок. Шэнь Вэй всё-таки сдался и повёл его домой, а не в больницу: слишком уж тот активно упирался — совсем не желал сотрудничать. Он впервые переступил порог квартиры Чжао Юньланя и, в темноте, не успев включить свет, тут же споткнулся о раскрытый зонт. Дождь зимой шёл редко; последний раз, наверно, полмесяца назад. Владелец, видимо, был ленив как тюлень, раз до сих пор не убрал. На обувнице валялся запакованный мешок из прачечной. Судя по бирке, лежал он тут уже два дня. В чистой одежде, вероятно, острой нужды не было. Шэнь Вэй окинул взглядом комнату. На софе небрежно лежала рубашка, брюки и шерстяная жилетка. На кровати — груда новых и старых книг; на полу рядом стоял открытый ноутбук в спящем режиме. Тут ни то что лечь — даже сесть негде было. Шэнь Вэй молча взглянул на Чжао Юньланя, затем усадил его на свободный угол софы и занялся кроватью. Чжао Юньлань, свернувшись клубочком, лихорадочно глотал слюну и безмолвно облизывал взглядом, полным смеси боли и радости, длинные ноги Шэнь Вэя. — Куда ты обычно всё складываешь? — обернувшись, спросил Шэнь Вэй. — Днём на кровать, ночью на пол. Шэнь Вэй потерял дар речи и — вздохнул. Чем ближе он был к Чжао Юньланю, тем чаще вздыхал. Шэнь Вэй привёл в порядок письменный стол, разделил книжки на две стопки и аккуратно переложил на освобождённое место, ноутбук переставил на прикроватную тумбочку. — Ложись. Я принесу лекарство… Где оно, кстати? Чжао Юньлань кивнул на нижний ящик письменного стола. — Раздевайся да ложись, — не задумываясь бросил Шэнь Вэй. — Я-то разденусь, — помедлив проговорил Чжао Юньлань, — но, боюсь, ты решишь, что я тебя совращаю. Шэнь Вэй потрогал его лоб, стёр ладонью холодный пот. Как же ему, наверное, плохо — внутри холод, да ещё зимой. Сердце заныло. Обожаемый негодник продолжал озорно нести чушь, а Шэнь Вэя раздирало желание забрать его боль себе. …Какая напрасная трата чувств. — Что за чушь, — угрюмо произнёс он. — Раздевайся и ложись. Чжао Юньлань без всякого стеснения скинул пальто и брюки — и в одной пижаме предстал перед Шэнь Вэем. Ворот распахнулся, обнажив половину груди. Шэнь Вэй вмиг зарделся. Чжао Юньлань демонстрировал себя без всякого стыда. Он считал, что недурно сложен. — Ты же сам велел мне раздеться. Шэнь Вэй резко отвёл взгляд. Он положил подушку в изголовье кровати, расправил скомканное одеяло. — Подай мне чашку, я принесу… Чжао Юньлань, где носки?! Чжао Юньлань, сев на кровать, скинул обувь. Ступни его посинели от холода. — Я же на минутку вышел, — безразлично отозвался он. — А носки потом опять стирать надо… Он резко умолк — Шэнь Вэй взял его ступни в ладони. Руки были ледяными, но всё равно теплее одеревеневших ног. Чжао Юньлань от неожиданности дёрнулся прочь, однако вырваться не сумел — Шэнь Вэй держал крепко. Он с силой надавил пальцами на акупунктурные точки. — Нет-нет-нет… Я-я-я же сегодня не мылся… А-а-а! — Чжао Юньлань вскрикнул. — Больно, значит? — Шэнь Вэй нахмурился. — Меридианы заблокированы. Селезёнка и желудок слишком ослабли, вот и болят. Ты… — он вдруг осознал, что говорит слишком вольно и ласково, и, опустив голову, умолк. Чжао Юньлань, чуть не потерявший сознание от боли из-за Шэньвэевского точечного массажа, лежал со сложным выражением лица. Безумно хотелось пронзительно вопить и ругаться. Он держался из последних сил: не желал выходить из образа. А потом в ногах вдруг разлилось чудесное тепло. Шэнь Вэй укрыл его одеялом, потом принёс лекарство и чашку горячей воды. Чжао Юньлань всё выпил под внимательным взглядом. В комнате повисла неловкая тишина. Оба молчали. Пижама идеально соответствовала распущенному и самовлюблённому облику: рубаха была застёгнута на несколько пуговиц, и грудь была открыта чуть ли не до пупка. Когда Чжао Юньлань прижал руку к левому боку, в просвет мелькнул крепкий плоский живот. Шэнь Вэй с трудом отвёл взгляд и, осмотревшись, вдруг заметил в мусорной корзине пустую упаковку от хлеба и крошки. — Что ты сегодня ел? — спросил он. Чжао Юньлань прислонился к изголовью и кивнул на мусорную корзину. — Весь день? — Шэнь Вэй потемнел лицом. — А вчера? — Не помню. Вчера я пил с друзьями. Шэнь Вэй едва не взорвался. Он помолчал минуту. — Ты всегда так живёшь? — понизив голос, наконец спросил он. Он старался звучать как можно спокойнее. — Да, а что? Шэнь Вэй, окинув его мрачным взглядом, молча ушёл на кухню. В холодильнике зияла пустота. На полках сиротливо стояла коробка просроченного молока — и лежала начатая пачка кошачьего корма. Шэнь Вэй чувствовал, что вот-вот лопнет от ярости. Злость на Чжао Юньланя переполняла его. Вены на тыльной стороне ладони вздулись, и увесистая дверца хрустнула под пальцами.