Страж | Усмиритель душ | Guardian | 镇魂

— О, Амитабха! — Линь Цзин, ринувшийся к двери на подмогу Чжао Юньланю, уставился в окно. — Мир безнадёжен! Почему черепушки такие милые?! Кто это? — Зачем ты им? — обернувшись, спросил Чжао Юньлань у Ван Чжэн. — Если они хотят сожрать людей — это понятно. Но чем их привлёк пластик? Отравятся же. Линь Цзинь украдкой подёргал шефа за одежду. Мол, болтаешь лишнее. Староста фыркнула с усмешкой, но тут же закрыла рот — одногруппники странно на неё посмотрели, да и сама она почувствовала, что веселье не к месту. — В тысяча семьсот двенадцатом году среди ханьганьцев вспыхнула междоусобная борьба. — Чжу Хун помогла Ван Чжэн накинуть капюшон. — Бунтовщики победили, глава племени был убит. По давнему обычаю всю его семью и верную ему сотню воинов казнили. Обезглавили. Тела сожгли, а головы закопали во дворе горного стражника. Обрекли на вечное рабство, до скончания времён лишили покоя. — Так это они снаружи? — обомлела Чжу Хун. Дверь дрожала от ударов. Чжао Юньлань и Чу Шучжи переглянулись. Чу Шучжи распахнул штормовку. Джемпер на нём был необычный — по всей доступной поверхности были нашиты карманы. Не человек, а сумка на ножках. Пробежавшись пальцами по бесчисленным карманам, Чу Шучжи вытащил пачку бумажных талисманов и, отсчитав несколько, наклеил по углам двери. Жёлтая бумага вспыхнула холодным белым светом — и дверь перестала сотрясаться. Чу Шучжи ровным слоем налепил талисманы на окнах и стенах — везде, куда смог дотянуться — так что вскоре комната стала напоминать обклеенный рекламой фонарный столб. Черепа, напуганные чужой силой, прекратили долбиться в дверь и грызть окна — и отпрыгнули от дома на метр. Чжаю Юньлань отпустил дверь. Несмотря на холод, он весь вспотел. Он сел около спиртовки и, будто дед, сгорбился. Поставил на огонь кастрюлю, налил воды и высыпал пакет сухого молока. — Как сварится, все выпьем по чашке, и ты расскажешь мне, что здесь творится, — сказал он Ван Чжэн. — Прошу прощения, — произнесла она — и замолчала. Как партизан на допросе — скорее умрёт, чем признается. Наконец она только коротко выдавила из себя: — Выкинь меня наружу. Вас без меня не тронут. — Ты сама себя слышишь? — спокойно спросил Чжао Юньлань. — Что за бред ты несёшь? В ответ Ван Чжэн молча опустила голову. Она чувствовала, что ведёт себя недостойно. Несмотря на всю свою жуть, по характеру она была мягкой и нежной. Она была неразговорчивой и замкнутой, но вежливой и учтивой. Она почти никогда не дерзила. Чу Шучжи чуть приоткрыл окно — и выглянул. Убедившись, что все черепа отступили, он повернулся и махнул рукой Чжао Юньланю: — Оставь кого-нибудь сторожить, остальные — пусть ложатся спать. Всё в порядке. Опасность миновала, но кое-кому, кажется, не терпелось найти неприятности на свою голову. — Учитель, можно мне их сфотографировать? — спросил юноша-жердь. — Из окна. Выходить не буду. Шэнь Вэю даже стало интересно, откуда растут ноги у такого любопытства и озорства. Чжао Юньлань приблизился к юноше и, распустив руки, крепко приобнял за плечо. — Снимать не запрещено, — чуть понизив голос, сказал он. — Однако раньше считалось, что фотография может украсть душу. Души живых крепко привязаны к телам, но здесь — души мёртвых… Хочешь обзавестись домашним призраком? Юноша-жердь поёжился и, напуганный его тоном, нервно задрожал. Чжао Юньлань будто рассказывал страшилку на ночь. — Возьмёшь себе несколько, закопаешь в цветочные горшки, — продолжил он с милой улыбкой. — Минет полночь — и они проснутся. Сначала обглодают горшки, затем стол, потом кровать… Он не договорил — юноша-жердь внезапно весь извернулся. — Что с тобой? — поджав губы, спросил Шэнь Вэй. — Я… Я… Я хочу в туалет, — сконфуженно ответил юноша. От страха готов штанишки обмочить? Чжао Юньлань на мгновение обомлел, а затем — подлец этакий — расхохотался. — Рассветёт часа через три, — проговорил Чу Шучжи. — Не переживай, сил в моих талисманах хватит минимум на пять. Однако ты всё же лучше потерпи до рассвета. А если нападут — прямо на них и лей. Мальчишеская моча ограждает от нечистой силы. Не убьёшь, но покалечишь. — Я постерегу… — тихо начала Ван Чжэн, но Чжао Юньлань оборвал её: — Я сам. Если что-то случится, ты не справишься. Он достал из кармана ветрозащитную зажигалку. — Ну, надеюсь, никто из вас не боится пассивного курения. Дяденьке полицейскому нужна прелесть, чтобы взбодриться. Опасность миновала — испуг прошёл. Студенты на удивление быстро расслабились и, перешучиваясь, забрались обратно в спальники. Возможно, рядом с Чжао Юньланем они чувствовали себя в безопасности, а возможно — просто не до конца проснулись. Вскоре вновь наступила тишина. Только слышалось, как во дворе скрипит снег под катающимися черепами. Да Цин и тот уснул, пригревшись в объятиях Чжао Юньланя. Ван Чжэн спряталась в самом дальнем углу и, скособочившись около стены, о чём-то задумалась. Дом затопила темнота. Лишь талисманы на двери и стенах бледно светились. Чжао Юньлань встал к подоконнику. От окна, которое давеча приоткрывал Чу Шучжи, тянуло холодом. Чжао Юньлань прислонился спиной к щели, загораживая сквозняк, и прикурил сигарету. Когда он неожиданно проснулся, то заметил, как на него смотрел Шэнь Вэй, однако притворился, будто ничего не понял — слишком уж тот смутился. Чжао Юньлань почти не сомневался, что Шэнь Вэй бодрствовал не случайно. Не похоже, что его мучила бессонница или разбудил шум. Он выглядел слишком спокойным и довольным. Во взгляде царила нежность и какая-то горькая истовость… Он словно полночи не сводил с него глаз. Если Шэнь Вэю нравились мужчины, Чжао Юньлань вполне понимал природу его влечения. О себе он полагал, что он — приемлемый вариант. У него были деньги и оптимальный возраст — не молодой, не старый. Несмотря на некоторую склонность к доминированию, в основном он прислушивался к чужим чувствам. Как правило, малознакомым людям он не показывал свой дурной нрав, поэтому слыл человеком весьма приятного характера. Наверное, только его близкие знали, насколько это впечатление обманчиво. И всё же даже будь это страсть желания или огонь любви с первого взгляда, он никогда не думал, что однажды кто-то будет с одержимой горячечностью наблюдать за ним всю ночь напролёт. Он вспомнил первую встречу с Шэнь Вэем. Они были знакомы прежде. Как-то крепко связаны. Определённо. Но когда и как? Чжао Юньлань глубоко задумался. Сигарета дотлела до фильтра. Он рассеянно смял окурок и совершенно неэтично выбросил в окно. Попал в прыгающий напротив двери череп — тот вмиг почернел, рухнул на землю, судорожно дёрнулся и застыл. До десяти лет он мало что понимал, наверное, даже женщин от мужчин отличал с трудом. Самое значительное, что помнил, — это как бросал камешки в окна. После он повзрослел и поумнел. Воспоминания были чёткие и связанные. Как ни пытался он найти несостыковку, ничего у него не получалось — он не видел ни путаницы, ни провалов. На чужую память в действительности можно влиять. Например, гипнозом. Он сам знал несколько способов. Как правило, после вмешательства человек не мог думать о подложных воспоминаниях. Однако в памяти всё взаимосвязано. Одно вытекает из другого. Постороннему невозможно вычленить все цепочки. Например, человек попал в маленькую аварию. Из-за чего спрашивается? Он опаздывал. Почему опаздывал? У него был запор, и он проторчал в туалете дольше, чем обычно. Из-за чего запор? Днём ранее он съел слишком много жаренной в масле пищи. А почему съел так много жаренной в масле пищи? У него заканчивался срок бесплатного купона в закусочную быстрой еды… И так далее и тому подобное. От кого он получил купон, где он его получил. Любое достоверное воспоминание — даже самое незначительное — можно разложить на простые причину и следствие. Ни один умник не способен взять в расчёт всё: кишечник, менструальный цикл, дружественные связи, случайную идею. В подложном воспоминании же наоборот: никаких подводных течений, всё зыбко и мало связано. Они кажутся неправдоподобными. К сожалению, у Чжао Юньланя была великолепная память. Он с малых лет осознавал её хрупкость и важность: передав Указ стража, Да Цин перво-наперво научил его регулярно медитировать для отслеживания и упорядочивания воспоминаний, поэтому знал — с Шэнь Вэем он не был знаком. А тогда… Или милый и приятный профессор Шэнь Вэй — тайно влюблённый в него сталкер. Конечно, Чжао Юньлань понимал — вряд ли это возможно. Он скорее поверит в обратное. Или «Шэнь Вэй» — это маска и под ней скрывается кто-то совершенно другой. А раз он его не узнал — либо это кто-то обычный, либо совсем наоборот. Три часа пролетели незаметно. Едва небо на востоке посветлело и ночная мгла расступилась, черепа во дворе вмиг замерли и недвижимо повалились на землю. Из них будто батарейки вытащили. Неизвестное, странное пламя тоже погасло. Мягко отворив дверь, Чжао Юньлань вышел во двор. Убедившись, что рассвет разогнал всех призраков, он вернулся внутрь и устало потёр лицо. Решив немного вздремнуть, он сел около стены и, сложив руки на груди, прикрыл глаза. Наверное, он всё же слишком сильно устал. Предыдущей ночью толком не отдыхал, весь день вёл машину сквозь снег и лёд. Дорога была долгой и тяжёлой. С мыслью, что днём надо обязательно поговорить с Шэнь Вэем, он крепко уснул. Чжу Хун разбудила его где-то через час. Чжао Юньлань обнаружил, что кто-то укрыл его одеялом. Непроизвольно поискал взглядом Шэнь Вэя, но прежде, чем нашёл, — его ударили слова Чжу Хун: — Шеф, ты знаешь, где Ван Чжэн?