Шесть шляп страдания

      Я начал плохо сосать.       Стоит мне только моргнуть, как я разбиваюсь на 166 осколков. Нет, на 167. Да, точно, на 167 непохожих на себя, но ведомых одним лишь страхом частей.       Вы знаете, как представить боль в ладыжке, зубную боль, боль в животе от месячных. Но можете ли вы представить боль в душе других? Мою боль. Я не знаю, где она находится. Она нестерпима. От нее идёт пот по всему телу. Она страшна.       Я непривлекателен собой. Я худой. Я монстр. Я сейчас скину вам свою фотографию и вы посмеетесь. Думаете, я надумал. Но как мне принять такое же, как у вас мнение? Что делать, если я считаю себя страшным?       И чем больше я себя запускаю: не ем, не сплю, тем страшнее становлюсь. Моих сил хватает лишь на то, чтобы пройтись за вином до гастронома. Целый день сижу один, за окном летят года, делать нечего сегодня, остаётся пить вина. Натуральный антидепрессант, между прочим.       Правда на утро дрожат руки и все падает. Я просыпаю работу, учебу, просыпаю все, но мне не уснуть. А мой парень говорит мне, что я плохо сосу.       Брендон милый, подтянутый мужчина старше меня на 6 лет. И он столького добился. Хорошая работа. Машина и… Погодите, я не могу уже продолжать…       На пушистых ресницах выступили слезы. А в прочем не важно. Они быстро высохли. Я выплюнул свою еду, она была на вкус как пепел, и уставился пустым взглядом на блевотину.       Мой парень не абъюзер. Он забится обо мне, его руки делают все за меня — готовят, убирают, одевают, — но мы не можем быть вместе. Мальчик плюс мальчик не приветствуются в обществе, ровно как и девочка плюс девочка. Актив плюс пассив считаются гетеронормативными, и я не могу сказать никому, что я считаю это нормальным. Все люди разные, и если вы универсалы, то радуйтесь своей свободе, но отпустите член моего мужчины и дайте ему проникать в меня, ведь я не чувствую себя способным делать это самим. Я ничтожество.       Если вы актив и испытываете то же самое, то на вашем фоне я ещё пуся. Ведь трахать мальчика с тоскливыми глазами проще, чем быть маскулинным и самим иметь грустые глаза, обреченную в пустоту размером с дыру Грей. Вам не позавидуешь. Возможно, стоит обратиться к психотерапевту?       А в прочем плевать. Я просто боюсь, что потяну на дно свое парня. Если я потеряю его рабочую — прямо-таки лошадиную силу, — то потеряю себя как живущего на сей замечательной стране и в мире.       Но парень сказал, что я плохо сосу. Я не имею двенадцать волшебных сил и мне нечего предложить, а готовиться для анала я просто не имею возможности в связи с настроением. Да и сосать. Я опять плачу.       Я боюсь потерять его. Он для меня делает всё, я же ничего. Утратил последнее свое преимущество, а круги под глазами подкосили и мою красоту. Шутка. Красоту. К Р А С О Т У. Что за незнакомое слово?       Даже моего парня нельзя назвать красивым. Обычный рядовой граждан. Разве что задница охуенная, да и вены на руках доставляют. Доставляли. Когда-то.       Мои глаза не стоят на месте. Они красные. То втыкаются в точку, то бегают, опасаясь, что кто-то заберется ко мне в окно и изнасилует меня. Я же живу на первом этаже, прямо как в «Не одна».       Недавно я увидел переписку парня с каким-то ноунеймом. Он ролил.       «Мой член 23 сантиметров тебя не распорет? Если не справишься, придется тебя отшлепать и заставить».       «Я сделаю все, чтобы выжать из твоих мясистых яиц побольше смазки, можешь меня отшлепать, представляя на месте бывшего».       «Так и сделаю, а то он давно не доставляет мне удовольствия, поэтому я и начал общаться со шлюшкой вроде тебя. Я вообще подумываю его бросить»       «Мфф»       Уголки губ тогда съехали, а уголки глаз заблестели. Руки по прежнему дрожали, выронили телефон. Мне просто захотелось окончательно сдохнуть.       Я не признался Брендону, что знаю о его отношениях на стороне. Ведь я сам виноват в том, что не могу его ублажить, а тот ведь все так старается для меня.       Если бы не его высокооплачиваемая работа, я бы точно умер. Я помню, как когда-то он целовал мои шрамы на руках, ещё когда я с благодарностью делал минет. Я глубоко брал в глотку до слез и заставлял его бурно кончать. Он и сейчас этого достоин. Это я виноват, что я такой. Я ничего не хочу делать.       Я благодарен Брендону, но мне даже не встать с кровати. Я схуднул до невозможности. А ведь помню, когда меня звали в шутку «свинкой», «хомячком» или «жабой». Не в силу веса, а силу милоты и пухлой сексуальной попки. О каком минете можно вести речь.       Я достал нож и хотел уже было резать себя, но сегодня мы встретились. Вернее он пришел ко мне.       — Привет, котенок! — он поцеловал меня в щеку, но было видно, что делает это лицемерно.       — Брендон… я хотел с тобой поговорить… — я снял с себя кофту. — Давай я тебе сделаю минет!       У меня не оставалось другого выбора. Ведь я терял своего неудавшегося жениха. Белая кровь больше не текла из его члена при виде меня.       — Я, конечно, не против, но… А ладно, давай. Только не двигайся ели-ели как в прошлый раз.       Брендон снял с себя футболку и оголил свою блядскую дорожку на прессе, а затем снял штаны и лиловые трусы, оголив мускулистые ноги.       — Приступим?       Я старался как мог, но все бестолку. У парня едва встал, я заплакал. Он взял мою голову за волосы и начал насильно насаживать на свой член, но моя глотка будто бы не пускала дальше. Меня тошнило от моря смазки, что распространилась по моему рту.       — Прости меня, Брендон! Я очень хочу быть с тобой! — я окончательно разревелся. — Я исправлюсь!       — Не надо… — парень встал и стал надевать штаны. — Давай лучше расстанемся. Я не хочу больше с тобой возиться. Ты меня заебал. Даже не можешь отсосать.       — Брендон! — я схватился за нож и приставил его к своим запястьям. — Я начну резать себя!       — Ну и режь.       Мужчина развернулся, но вдруг в его мускулистое плечо воткнулся тот самый нож.       Чуть позже я отрезал ему руки и захотел пришить к своим, ведь только его руки могли что-либо для меня делать. Только его сильные руки заставляли меня кушать и радоваться.       — Прости меня! Но я тебя не отпущу! — на окровавленном лице выступила улыбка.