И по хлебным крошкам мы придем домой

Конечно, Грег растерялся. Не то чтобы он всегда терялся, когда на него так наскакивали, но одно дело – когда ты можешь и огрызнуться, и наорать в ответ, и другое дело – мама возлюбленного. «Мамуля», черт ее побери! А миссис Холмс тем временем, продолжая осыпать его оскорблениями, неуклонно повышала голос, и все это грозило перетечь в грандиозный скандал. Грег было порадовался, что в этот момент внизу кто-то поставил пластинку. Но преждевременно. Миссис Холмс отвлеклась на нее, однако всего лишь на пару мгновений - и тут же набросилась на Грега с удвоенной силой, стараясь перекричать музыку, которая была не очень-то и громкой. - Как вы только посмели появиться здесь?! В его доме! На свадьбе! Какой наглостью нужно обладать, чтобы пользоваться тем, что он не может вам отказать?! Вон отсюда! Убирайтесь! Убирайтесь, пока вы его окончательно не опозорили! - Ухожу, ухожу! – Грег поставил недопитый бокал на стол, хотя ему гораздо больше хотелось выплеснуть шампанское в лицо «мамуле». – Я уберусь, для того, чтобы вы его окончательно не опозорили. Он обошел миссис Холмс и стал не глядя спускаться по лестнице, когда обнаружил, что его поймали за руку. Это оказалась поднимавшаяся ему навстречу Элейн. - Грег, подожди! Что случилось? – спросила она, переводя взгляд с него на миссис Холмс, стоявшую у перил. - Она права. Мне лучше уйти, - сказал он. – Это была очень плохая идея. - Ах вот как, - протянула Элейн. – Пошли. И она стремительно пошла вверх по лестнице, практически волоча Грега за собой. - Элейн, что это значит? – спросила миссис Холмс, тщетно пытаясь скрыть растерянность. - Сюда! – скомандовала та, не отпуская руки Грега. Они вошли в «комнату Уолли». В нее составили всю лишнюю мебель, так что поперек нее теперь стояла громоздкая кровать, а на ней лежал шкаф, и на нем - комод. Около всей этой громады едва оставалось место для пары человек. Миссис Холмс пришлось подпереть собой дверь. - Элейн, детка, что это значит? – повторила она. - Что вам сделал Грег? – спросила Элейн. – Вы его попросили уйти, так? Я, как хозяйка этого дома, хочу знать, на каком основании вы попросили уйти моего гостя и моего друга? - Элейн, детка, ты не понимаешь… - начала было миссис Холмс. - Чего же я, по-вашему, не пониманию? – уточнила Элейн спокойно и тихо, но таким тоном, что у Грега мурашки побежали по спине. - Что Грег - любимый человек вашего сына? И что ваш сын имеет право на счастье, каким бы гением он ни был? И что я, как жена, должна поддерживать своего мужа всеми способами, как и он поддерживает меня? И я собираюсь его поддерживать, нравится вам это или нет. Грег останется здесь и в любом другом доме Майкрофта - и точка. У миссис Холмс, кажется, чуть удар не случился. Несколько мгновений она хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, потом бросилась из комнаты со словами: - Мы уезжаем! Немедленно! Ноги моей в этом доме никогда больше не будет! Элейн вышла вслед за ней и сказала на галерее кому-то невозмутимо: - Миссис Холмс все не так поняла. Грег сделал шаг к ней, но она вернулась в комнату, захлопнула дверь и села на угол кровати, не занятый шкафом. Протянула: - Да-а-а, мне пора писать пособия в духе «Как сделать мужа несчастной парой фраз». Тут только до Грега дошло, как отъезд мамули ударит по Майкрофту. - Я верну ее! – воскликнул он. – Извинюсь перед ней и попрошу остаться. Я уговорю ее! Они ведь должны еще сначала собрать вещи? Где их комната? - Грег, - Элейн поморщилась. – Не надо этого делать! - Но ведь она права! – продолжал Грег. – Она права – и то, что я делаю - это возмутительно. Это нарушение всех приличий. Как я только мог додуматься прийти сюда?! - Вот видишь, что она сделала, - спокойно и все так же негромко отметила Элейн. – За минуту разговора убедила тебя, что ты можешь сделать что-то плохое для Майкрофта. Может быть, ты скажешь, и как ты мог додуматься быть в его жизни? Это ведь тоже возмутительно и нарушение приличий. Что именно, кстати? Любить человека своего пола? Мешать такому гению, как Майкрофт? Грег издал долгий вздох. Он примостился на краю письменного стола. - На данную минуту дело между мной и миссис Холмс вообще не в тебе, - терпеливо пояснила Элейн. – Я ее, между нами, ненавижу с самого детства. Я обожала Майкрофта, как только можно обожать друга старшего брата, который, к тому же, замечает твое существование. И я могла проплакать целый день, когда видела, как Майкрофт, мой кумир, весь сжимался после ее слов. Она очень жестока, хотя, конечно, никто так никогда не подумает. И ведь он ее любит, в этом беда. Он так уязвим перед ней, что она может за несколько минут убедить его в том, как он никчемен и что он ничего не стоит без нее. Даже не говоря этих слов, а, например, просто особым образом нахваливая кого-то еще или даже Шерлока. Такие, как она, творят чудовищные вещи совершенно незаметно. Ты понимаешь, она не могла справиться с Шерлоком с самого первого года и назначила ответственным за его поведение Майкрофта. Майкрофту было восемь лет. Удивительно еще, что не назначила ответственным и за сестру. Он, конечно, гений, но… - она покачала головой. – Принеси мне лимонаду, пожалуйста. Грег вышел. У перил пасся Валентин, с бокалом в руке, ненавязчиво контролируя коридор и не позволяя никому подойти к двери комнаты Уолли. Возле столиков уже было несколько гостей, все незнакомые. - Сам-то он где? – спросил Грег, поприветствовав Валентина. - Рад, что ты интересуешься моим здоровьем, - ухмыльнулся тот. – К Майкрофту прислали от королевы. Он разговаривает с этим гостем в домике для слуг. - Это хорошо или плохо? – уточнил Грег. - По нынешним временам скорее очень хорошо, - промурлыкал Валентин, как бы невзначай заступая дорогу гостю, который двинулся было в сторону спален. - Я хотел по нужде! – возмутился тот. - По нужде – это вот в тот коридор, первая дверь налево, - сказал Валентин таким ласковым тоном, что и Грегу стало понятно, что гость прекрасно знал, где находится туалет, но, вероятно, рассчитывал поживиться в хозяйских комнатах. Грег налил Элейн лимонада, взял свой бокал и вернулся к ней. - Она не может оправиться от шока, что я жду ребенка не от Майкрофта, - продолжила Элейн, отпив с видимым удовольствием, - и что его гены не передадутся ему. Она-то уже расписала, как будет воспитывать внука. Видишь ли, она всю жизнь носится с историей, как она оставила науку, чтобы воспитать детей-гениев. Но сдается мне, она бросила науку, потому что побоялась конкуренции. И если дело в генах, то чем она гордится? А если не в генах, то она что, гордится тем, что испортила мозги дочери настолько, что та убила друга Шерлока и подожгла дом? - Убила друга Шерлока? – изумился Грег. - Да. Но ты об этом не знаешь. Шерлок не помнит, что она это сделала. Он придумал себе историю, что у него погибла собака вместо друга. И вообще не помнит никакой сестры. - Как такое возможно? – изумился Грег. - Я рассказываю тебе об этом как члену семьи, чтобы ты знал, с чем Майкрофту приходится иметь дело. И почему при Шерлоке нельзя упоминать о сестре, о которой тебе наверняка в городе уже насплетничали. Не факт, что разум Шерлока выдержит возвращение воспоминаний. - Но как он может не помнить? И ведь он общается с местными жителями. Он общается с родственниками. - Его память блокирует все «ненужное», - усмехнулась Элейн. – Он отметает или забывает все неприятные вещи. Может, это и к лучшему, потому что Майкрофт ничего не блокирует, и это все по нему бьет. - Но сколько лет было сестре, когда?.. - Лет пять или шесть. И она уже тогда была гениальнее их обоих вместе взятых. Я, честно говоря, сама плохо помню тот период. Майкрофт ничего не рассказывал, но мама Виктора – Глория, мамина троюродная сестра, и они очень дружили. Она до сих пор не совсем в себе, хотя прошло уже больше пятнадцати лет. Эвр заманила Виктора в какую-то ловушку. Она так и сказала: «Я его спрятала». И они от нее не добились ничего. Она просто молчала в ответ на все расспросы. Даже тела Виктора не нашли. Потом Эвр подожгла дом, и ее отправили в лечебницу, которую она тоже подожгла. Я думаю, все вздохнули с облегчением, когда она погибла. - Какой ужас, - сказал Грег. - Да, у Холмсов полно таких секретов. Но тебя это, кажется, не пугает. Возвращаясь, однако, к миссис Холмс… Спроси, зачем она настаивает на том, чтобы Майкрофт сопровождал ее в оперу, если он оперу терпеть не может? Опера мешает ему думать, и получается, что он теряет часы впустую, а для него это очень тяжело. Вот скажи, она, что, сама дорогу в оперу не найдет? Такси ее отвезет не туда, куда надо? Муж в подвал вместо ложи заведет? Грег хихикнул. - Нет, ей нужно играть в идеальную мать, воспитывающую совершенное дитя с утонченным вкусом. Она мне заявила утром со снисходительным выражением лица, что «мы все равно будем этого ребенка любить, ребенок же ни в чем не виноват». Я не успела сказать ей, что я своего ребенка к ней и за десять миль не подпущу, так что ее стычка с тобой оказалась весьма кстати. Теперь мне вообще не придется ничего обсуждать. - Но это же скандал, - напомнил Грег. – И кому ты сказала, что она все не так поняла? Не подумают ли они?.. - Что ты мой любовник? Конечно, подумают! Мы разыграем именно эту карту. Или ты предпочитаешь, чтобы они узнали об истинном положении дел? - Но это же ударит по твоей репутации! - Да кому она уже нужна! – отмахнулась Элейн. – Половина родственников и так уже догадались, как они выражаются, что Майкрофт прикрыл мой «позор». Тем, кто мне дорог, все равно. А на остальных – плевать. А репутация Майкрофта за счет этого только вырастет. Грег, - она сделала паузу и понизила голос, - мы оба знаем, что ты нужен Майкрофту сейчас. - Ты что-то знаешь? – спросил он. - Я вспомнила свое детство, - сказала она довольно спокойно, в то же время впившись в лицо Грега глазами. – И пьяному майору надо было излить душу, а я все же кое-чему научилась от отца… Ты-то точно знаешь, - продолжила она убежденно. - Я не собираюсь тебе рассказывать, - заверил Грег. - Я и так знаю, что Майкрофт не мог сам хотеть того, о чем просил майора. Не знаю только, что было орудием шантажа. Да это и не важно. – Она на мгновение прикрыла глаза с таким выражением, будто их невыносимо резало от дневного света. Грег взял у нее бокал, и снова сходил за лимонадом и взять еще бокал себе. Валентин был на своем посту. Внизу кто-то из родственников толкал речь, пересыпая ее шутками, видимо, понятными только своим. Толпа оглушительно хохотала во время пауз в нужных местах. - Даже не напьешься, - горько усмехнулась Элейн, когда он вернулся. – Мне кажется, когда я закончу его кормить – буду пить неделю. Или две. - То есть ты не обсуждала случившееся с Майкрофтом? – спросил Грег. - Он не станет это делать даже под страхом смертной казни. Так что эта тайна умрет со мной. - То есть Касси не знает? - Она знает, что случилось с Алексом, потому что я рассказала ей. – Она сделала паузу, прежде чем сказать тихо: - И с Уолли. – Потом продолжила обычным тоном. - Сомневаюсь, что она догадывается про Майкрофта. И я продолжу держать ее в неведении. - И как ты… после всего этого? – неловко спросил Грег. - Ну… - она фыркнула. – Полагаю, нет универсальных способов справляться с таким. Но я знаю, что не должна отворачиваться от этого. – Она снова помолчала. - Вот поэтому я и сказала миссис Холмс, что ты мой друг. Я знала, что смогу говорить об этом с тобой. – Она встала. – А теперь пора пойти повеселиться. Касси сказала, что ты уедешь сегодня ночевать в другое место? - Да. - Но обязательно приезжай завтра и послезавтра. И в ночь на понедельник останься здесь. - Почему? - Увидишь, - загадочно улыбнулась она. Дверь распахнулась и в комнату стремительно вошел Майкрофт. Вид у него был не просто несчастный – раздавленный. - Грегори, нам нужно поговорить, - сказал он.