в ожидании тепла

***

Прошло около часа. Время тянулось до безобразия быстро, но ни разу за этот промежуток я не увидел Аллана. Возможно, глаза не могли сфокусироваться на его кучерявой голове из-за плохого освещения, но мне стало досадно. Досадно, что он говорил, что будет рядом, но мы ни разу не пересеклись. В голову лезли разные мысли, разъедая мои надежды. За всё то время, что я сидел здесь, Стэфан сумел рассказать более сотни историй, которые случались с ним во время рабочей смены. Выпил ещё один коктейль, который меня расслабил. Я ощущал себя до невозможности прекрасно, всё казалось таким уютным и спокойным. Во рту горчила цедра апельсина, а в носу стоял сладковатый запах сиропов. Выдохнув с усталостью, что мой друг не собирается появляться, я лёг за стойку, уткнувшись лицом в руки. — Ты не мог напиться двумя стаканами, что случилось? — попутно разливая самбуку по стопкам, парень заметил моё унылое настроение. — Я не знаю, все мысли как-то смешались, не могу понять, что именно заставляет меня нервничать. — Может мне позвать Аллана? Он знает тебя куда лучше, чем какой-то бармен за час беседы. — улыбаясь, он поставил на поднос 10 стеклянных чашечек и кивнул официантке, чтоб та начала разносить жгучий напиток в главном зале. — Я ни разу не видел его. Ощущение, что оставив меня здесь, он просто напросто ушёл. Это не может меня не огорчать, можно сказать, что я даже напуган, потому что пошёл сюда исключительно из-за него. — в животе неприятно булькнуло, а глаза зачесались от сухости. Внутри становилось невыносимо душно. — Я пойду подышу. — встав со стула и поправив всклокоченные волосы, двинулся в сторону выхода, у которого толпились группы людей. Не знаю, что делать. Могу остаться сидеть здесь и дальше, без возможности поговорить с Бейкером, а могу сразу двинуться домой на последнем автобусе в 22:10, прихватив из подсобки пальто. Небо было тёмно-красным, несвойственно пылающим для начала октября. Облака распылены по огненной простыни, словно пудра на испечённом пироге, хаотично рассыпана и моментами скомкана. Сильный северный ветер бил по плечам, как бы прогоняя меня обратно внутрь, в тёплое дурманящее атмосферу помещение. Но я не хотел. Мне нравилась эта отрешенность, где стоял только я, полосатый маяк и пара людей, курящих у огромных окон с деревянной рамой из тёмного дерева. Обхватив руки под опекой легкой рубашки, я двинулся к пристани. Океан был очень спокойным, волны мягко били промёрзшие пески, ударяясь в каменный берег. Волосы хаотично кружились где-то сверху, иногда неприятно попадая в глаза. Где-то далеко, догоняя горизонт, плыли огромные тёмные массивы, тучи, предвещающие сильный ливень, накрывший нас через пару часов, застав ночь. Я вспомнил детство. Мне было 9 лет, когда я попал в самую настоящую грозу. Тёплый июнь сопровождала маленькая книжка, с которой я постоянно ходил на огромный луг, где сидел под деревом, наблюдая за огромным стадом овец. Мужчина по имени Билл каждый день выводил свой скот с 13 часов дня, загоняя их обратно только в 17:30. Наслаждаясь тишиной, мне нравилось сидеть под небольшой яблоней, наблюдая за белыми кудрявыми облачками, которые изредка подходили ко мне и засыпали рядом. Тогда начался сильный дождь и я быстро ринулся домой, дабы вещи не успели промокнуть насквозь и простуда не застала меня в первые недели лета. Я не успел даже добежать до леса, как сильный дождь сменился убийственной дробью капель, которые с силой били меня по оголённой коже. На небе сверкали вспышки молний, сопровождаясь оглушающим громом. Моя повесть в руках была слегка намокшей, но я берёг её, как зеницу ока, пряча под лёгкой кофтой. Пытался свести потери к минимуму, сохраняя бумагу нетронутой. Я остановился у выхода из леса и обернулся на луг. От земли шло испарение, пар которого напоминал картинки из прошлого. Фотографии с лёгкой дымкой и белыми пятнами. Небо было несвойственно синим, а земля контрастной салатовой. Посреди поля росла одинокая яблоня, а далеко за ней виднелся красный амбар, в который бежали овцы. В тот момент я поймал себя на мысли, что моя жизнь равняется жизни в книгах, которую я прочитываю из раза в раз, и то, что люди считают за выдумку, на самом деле происходит с ними, просто они не замечают этого. Тогда, очарованный видом, я вновь продолжил путь до дома, слушая, как капли громко разбивались о листву деревьев. Стоя у самой глади, я вздрогнул, потому что на моей талии сильно сжались чужие руки. Мягкие волосы упали на мой затылок и я почувствовал до боли знакомый запах мужского парфюма. — Я боялся, что ты можешь меня не дождаться. — Аллан говорил тихо, трепет отразился в голосе, из-за чего его касания казались теперь более нежными, нежели грубыми. Как новорожденный кот, прятался носом в моей шее, держа изо всех сил свои сцепившиеся руки. Я не был зол, и подобные эмоции не окружали меня в данный момент. Наоборот. Я был до безумия рад, что всё мои опасения оказались не явью. Я был рад его присутствию. — Знаешь, я даже в какой-то момент успел пожалеть. — мои руки накрыли его, на удивление, тёплые ладони, не успевшие остыть на холоде, и сжались, обхватив каждый дюйм. — Но я искренне рад, что эти мысли меня не убедили в том, что ты мог просто не прийти. Я обернулся. Внутри играло самое настоящее тепло, которое, как говорила моя бабушка, вытекало из сердечных ранок от сильных искренних эмоций. Аллан смотрел на меня глазами полного восторга, смешанного с сожалением. Один его вид заставлял меня откинуть всё дурное куда-то назад, от чего мне хотелось верить ему, верить каждому его слову, и ни в коем случае не сомневаться в них. — Где ты пропадал? — спросил я, одергивая воротник на шее. — Сегодня наш пианист не выходит на связь, хотя вечером было зарегламентировано выступление на клавишах. Мы с напарником обзванивали музыкантов, выискивая пианистов, которые ранее давали выступления у нас в баре, но ни у одного не нашлось возможности приехать, а когда я спустя 1,5 часа отлучился вниз, проведать тебя, то Стэфан сказал, что ты вышел около 20 минут назад. — он выдохнул, нервно дёргая кончиком носа и эмоционально жестикулируя. Мне не нужно было иметь третье чутьё, чтобы понять, как он волновался. — Я очень испугался, что подвёл тебя. — Твой коллега не дал мне заскучать и угостил фирменным коктейлем с черникой и апельсином. — я мягко улыбнулся. Мне хотелось успокоить его, дать понять, что всё хорошо, что не случилось ничего плохого и он всё успел. Мне хотелось внушить ему, что всё в порядке, потому что его растерянный вид доставлял мне невыносимую боль. Раскрыв руки для объятий, я закрыл глаза. Шум океана смешался с постукиванием о деревянную площадку пристани, после чего меня накрыли руки Бейкера. Крепкие трепетные объятия, которые дарил мне только он. С его появлением в моей жизни я стал более тактильным, мне начали нравиться его касания, его манера вечно шутить и улыбаться, яркость темперамента. Он зажег меня по-новому, впустил в моё существование что-то телесно-тёплое и комфортное. Я был благодарен ему, что тот дал мне возможность ощутить что-то странное, доселе неизвестное моему сознанию и телу. Аккуратно усмехнувшись его детской искренности, с которой он меня обнял, мои руки потянулись вверх по спине, обняв его в ответ. Прохладный ветер бился мне в спину, а крики чаек стали приглушёнными, смешавшись с океанскими волнами. Холодало, от чего я вздрогнул. — Так чем тебя угостил Стэфан? — спросил Бейкер, смотря куда-то за меня, всё так же крепко держа руки, накрывая моё тело своим и делясь теплом. — Он сказал, что это " tendresse ", фирменный коктейль. — я почувствовал, как его руки сжались, а сердце забилось чуть сильней, отдавая мне в грудь. — И больше ничего? — уточнил тот. — Ничего. — ответил я. — Знаешь, это и правда фирменный коктейль " Пеликана". — Его голова упала мне на плечо, а хватка ослабла. Как губка, он словно впитывал меня, обволакивая моё тело. Голос стал игривым и довольным, что возбудило во мне минутный интерес. — Но его придумал я. Я оступился. Полузакрытые лисьи глаза прорезали мой взгляд. Он был доволен, очень доволен, и как оказалось, собой. Как только до меня дошли все мысли, я покраснел. Мне стали привычны эти нападки смущения, потому что они стали слишком частыми. — Название тоже дал ему ты сам? — его взгляд пожирал во мне все сомнения, что так оно и было. — Да, это французский. — услышав ответ, я закрыл глаза и отвернулся. Получается, в прошлый раз он сразу понял, о чем шла речь, когда я с ним прощался. — Тебя не смутило моё обращение в тот раз? — fleur du soleil ? si tu ne connaissais pas le français, je t'appellerais encore plus affectueux, autant que je le sache. — он воссиял в улыбке и внутри, с очень большим треском, что-то растаяло. Что-то очень значимое, от чего я не смог отвести от него глаз, когда он взял меня за руку. — пойдём скорее внутрь, ты весь дрожишь.