***
Йоэл проснулся от ударов дождевой воды по окнам. Он чуть приподнялся и, заглянув за спину Лау на настольные часы, с облегчением выдохнул, поняв, что может поспать ещё два часа. Было всего пять. Из-за начавшейся ещё в школе бессонницы он нередко просыпался посреди ночи, иногда несколько раз подряд, и снова засыпал. Или мог проснуться часов в пять утра и после не ложился спать — просто не получалось. Он молча шёл на кухню, по привычке заваривал себе чай и вымученно занимался своими делами. Почувствовав тихое копошение рядом с собой, Лаури сонно улыбнулся, едва открыв глаза. Он уложил голову Йоэла обратно на свою затёкшую руку и погладил того по волосам, укладывая спать. — Поспи ещё немного, — попросил Сантери чуть хриплым спросонья голосом, в мягкой и заботливой манере, которая всегда проявлялась только по отношению к Йоэлу. Парень не стал пытаться уйти или ворочаться под тёплым боком Лаури. Молча уснул рядом, обняв его за талию. Самому хотелось спать, а от лишних двух часов было бы глупо отказываться. В следующий раз Йоэл проснулся через два часа, когда Лау вошёл в комнату с двумя кружками утреннего кофе и тарелкой с нарезанными персиками на подносе. Мужчина сел на край кровати рядом с ним, поставил на тумбочку поднос из светло-коричневого дерева и поднёс к носу Йоэла кружку. Ощутив приятный аромат, чуть щекочущий при вдыхании, Аалтонен не спеша открыл глаза. — Просыпайся, Йол, — промурчал Лаури и поцеловал мужа в лоб, улыбаясь уголками губ. Он подождал, пока тот приподнимется на локтях, а после вручил ему кружку с кофе. Лау знал, что Аалтонен особо кофе не жалует, но продолжал заваривать его ему небольшими порциями каждое утро, чтобы помочь проснуться. — Как тебе спалось? Ты сегодня рано утром проснулся… Из-за грозы? — Да, наверное. Но в целом, спалось хорошо. Мне сегодня ничего не снилось. — Похоже, таблетки тебе помогают, — отметил мужчина, взяв в руку блистер со снотворным и оценивающе повертев его. После он аккуратно положил его на прежнее место рядом с графином и стаканом. — Главное ими не злоупотреблять и тогда всё будет в порядке. — Я понимаю… — кивнул Йоэл и кончиком языка слизал оставшиеся на губах капли сладкого кофе. — Во сколько ты сегодня уходишь? — поинтересовался парень. — В девять. Это только через два часа. Время ещё есть, я побуду тут с тобой. — Лаури погладил мужа по щеке большим пальцем и мягко ему улыбнулся, глядя в его светло-голубые сонные глаза. — А ты? — К десяти в библиотеку. Рива сказала, что поступили новые книги и газеты на реставрацию. Ко мне обычно попадают книги… Думаю, я буду работать с одной из них. А ты что будешь делать? — Ну, для начала я встречусь с представителями одной компании. Помнится, я тебе рассказывал… — начал Лау. Он наколол на вилку небольшой кусок персика и положил его в приоткрытый рот Йоэла, после чего провёл по розовым губам подушечкой большого пальца, смахивая с них сок. — После проведу с ними переговоры и, если всё будет хорошо, мы подпишем контракт. После я приеду в здание и продолжу работу там. А в конце я заеду за тобой, и мы поедем домой. Можем немного изменить планы на вечер, если хочешь. Что думаешь? — Даже не знаю… Я был бы не против сходить вечером куда-нибудь. — Тогда определишься к тому времени, а я всё устрою, хорошо? Йоэл кивнул, выпив кофе, и встал с кровати. Он пошёл в ванную комнату, попутно поцеловав Лаури в лоб. В ванной он встретился со своим отражением. Уставший взгляд, а ведь проснулся он всего пару минут назад; спутанные пепельно-русые волосы, поблёскивающие в свете ламп; побледневшая на нервной почве кожа; тёмные круги под глазами, отсылающие к многолетней бессоннице. Казалось, будто за эту неделю он постарел на десять лет. Даже блеск в глазах куда-то пропал… Аалтонен включил кран, из которого потекла холодная вода. Он выплеснул небольшую порцию на лицо, но и этого хватило для того, чтобы окончательно проснуться.***
— Йол! — девушка налетела на него с порога мастерской и крепко обняла, подпрыгнув от радости. Риву всегда можно было узнать по сияющей улыбке и весёлым зелёным глазам. — Тише, тише… Мы же в библиотеке, — напомнил Йоэл, отходя к двери. — Тебя неделю на работе не было, вот я и соскучилась. Как ты? Как Лау? — Всё хорошо, не волнуйся… У нас есть новые издания? — Да, пришли газеты на реставрацию. Есть ещё пара книг. Одну из них отдали тебе. Она лежит на твоём столе. — Спасибо. — Аалтонен улыбнулся подруге и пошёл к своему рабочему месту, по пути похлопав Риву по волосам. Парень подошёл к столу и сел за него, надев очки. Он внимательно посмотрел на книгу. Старая, местами порванная и грязная, где-то даже отсутствуют края листов, страницы жёлтые, окислились под воздействием солнечных листов. «Нужна промывка…» — мысленно оценил Йоэл, медленно и осторожно просмотрев станицы. Вдруг рука парня замерла в воздухе, придерживая плотную обложку над первой страницей. «Нурминен». Он прекрасно знал эту фамилию и людей, которые её носят. Правда, отношения между ними едва можно назвать неплохими или нейтральными. Единственное, чего не знал Йоэл, так это имя человека, который принёс эту книгу на реставрацию. Он однажды видел это произведение у Рикки. Но книга попала в мастерскую только пару дней назад, как ему сказали. Сама она принести её уже не могла… — Рива, — позвал Аалтонен подругу, не отрывая взгляд от подписи на титульном листе. — Да? — отозвалась девушка, подойдя к Йоэлу. В зубах была зажата чёрная резинка для волос, руки собирали их в высокий хвост. — Ты не видела человека, который принёс эту книгу? — он указал на роман в старом тёмно-коричневом переплёте с золотистым названием «Семеро братьев». Корхонен слабо нахмурилась, собирая светло-русые волосы резинкой. Она опустила взгляд в пол, пытаясь вспомнить лицо. — Точно! — она щёлкнула пальцами и посмотрела на друга, резво вскинув брови. — Её принёс какой-то парень… Высокий такой… — Рива подняла руку, пытаясь показать Йоэлу примерный рост клиента. — Угу… А ещё что-нибудь запомнила? — Волосы были чуть выше плечей, собраны в хвостик на затылке. — Корхонен приложила ладонь ребром к шее. — Он попросил почистить книгу, подклеить разрывы и восполнить утраты, рукописные пометки и обложку не трогать. Голос был низким, если это важно. А что, кого-то припоминаешь? Раймо. По приметам, названным Ривой, Йоэл вспоминал только его. — Да так, просто интересно… У моей подруги просто была такая же фамилия. — Не у той ли, которая умерла чуть больше недели назад? — осторожно уточнила Рива, прищурив зелёные глаза. Она испуганно ахнула, когда Йол кивнул. — Соболезную… Девушка крепко обняла его и погладила тёплой ладонью по волосам. — Мне так жаль… Прости, что снова напоминаю, — тихо извинилась Рива. — Эта книга принадлежала ей? — Да… Я часто видел её именно у Рикки… А тот парень, которого ты описала, — её старший брат. Значит, он решил отнести её книгу к нам на реставрацию… — Хочешь поговорить с ним? По-моему, он должен был оставить контактную информацию, чтобы мы могли связаться с ним в случае чего. — Нет, нет… Спасибо. Если что, общение с клиентами на тебе, ладно? Не будем отступать от привычной схемы. Пожалуйста… — А почему так?.. Этот парень же брат твоей подруги. Разве не будет легче, если с ним говорить будешь именно ты? — спросила девушка, взяв роман в руки. Она осмотрела его и подняла глаза на Йола. Не будет. Ни в коем случае не будет легче… Йоэл поёжился, представив, как Раймо избивает его прямо здесь, на его же рабочем месте. С ним иногда случалось похожее, потому волноваться смысл был. Но подобное случалось в школьные времена, когда одноклассники, отличавшиеся особой жестокостью, могли облить его водой или в самом деле избить. Почему? Йоэл и сам не мог ответить. Может, они ненавидели его за излишне мягкий характер и даже трусость? А может быть, он просто выглядел настолько маленьким и незащищённым, что его хотелось обидеть ещё больше? Вероятно, так… На его памяти, единственными людьми в его жизни, что однажды сами решили позаботиться о нём, были даже не родители, которых он толком не знал, а Лау и Рикка. — Нет, не думаю. Я плохо схожусь с людьми, — возразил Йол, нервно посмеявшись. — У меня за всю жизнь из друзей были только Рикка и ты, не считая Ури… Я, пожалуй, начну реставрацию. — Ладно… — Рива вздохнула, положив книгу на стол. — Нужна будет промывка, я подготовлю спецраствор. Пока достань ёмкости. Спустя почти тридцать минут приготовлений парень постранично опустил издание в воду, предварительно пройдясь по рукописным пометкам мелкой кистью с закрепляющим раствором. Из-за листов вода приобрела ржавый цвет. Он повторил это ещё пару раз, пока жидкость не стала прозрачной, а после чуть подсушил листы. Любимой частью реставрации любой книги или газеты у Йоэла была работа с листами на световом столе. Восполнение утрат и подклейка разрывов всегда успокаивали его, заставляя забыть обо всём за столь кропотливой работой. Но не в этот раз. Казалось, за неделю он избавился от большей части переживаний и сожалений, отпуск, который он взял на работе, пошёл на пользу, и теперь только Нурминен были его проблемой. Оглядываясь назад, Йоэл не понимал или просто не знал, за что именно они его так не любят. Нет. «Ненавидят» подходит куда больше. Их с Риккой дружба началась ещё в младших классах, когда Нурминен заметила его. В полном одиночестве, хотя вокруг было много людей, с еле заметными слезами на глазах, пока все веселились. Стало его жаль, захотелось помочь. Ей, девочке из благополучной семьи с радостными искорками в глазах, ему, мальчику с вечно побитыми коленками, постоянно одетому в одежду с длинными рукавами и воротом, чтобы не было видно синяков, порезов и ссадин на коже. Они были абсолютно разными. Жизнерадостной и подавленным; светлой как день и тёмным как ночь; яркой как падающая звезда и блеклым как его собственный взгляд; разноцветной как радуга и серым как его старый свитер. Но и в этом Рикка находила плюсы. Они идеально друг друга уравновешивали. Её семья изначально не одобрила наличие такого друга, который, честно говоря, одним своим видом наводил на странные мысли. Кто знает, что происходит в его семье? А если из-за влияния он может быть опасен для их Рикки? Подобные опасения ни за один день, ни за один год их дружбы он не подтвердил ни своими действиями, ни своими словами, ни своим к ней отношением. Такого друга, как Йоэл, можно было искать бесконечно долго по всему миру и всё равно не найти. Столь добрые и чувствительные люди нынче редко встречаются, если встречаются вообще. А после, когда им едва исполнилось по восемнадцать лет, случилась зависимость. Рикка стала совершенно не похожа на ту себя, которой так гордились родители и брат, с которой когда-то подружился Йоэл и к которой привязался. Сильно изменились её привычки, характер, внешность. Ему было сложно называть эту девушку именем лучшей и единственной подруги. Ожидаемо, Нурминен во всём винили его. Считали, что сказалось его влияние, говорили это ему в лицо каждый раз, когда речь заходила о зависимости Рикки. И тем не менее, человеком, который помог ей выбраться из этой «ямы» и жить дальше, был именно он, но и это её семья не признавала. Его значение во всей этой истории было приравнено к плинтусу. После единственным, что могло подтолкнуть Рикку на суицид, но не было главной причиной — большее влияние оказала начавшаяся в то время депрессия и остатки побеждённой наркозависимости, — стало её признание Йоэлу. Разумеется, как его лучшая подруга, она знала о том, что Аалтонен женат и счастлив со своим мужем, всё же лично присутствовала на их свадьбе. Но рассказать о своей к нему любви она решилась примерно за месяц до самоубийства. А после отказа в слезах сбежала и не выходила на связь около недели (было неловко общаться так, будто ничего не было). В этом Нурминен ошибочно видели причину, потому их неприязнь к Йоэлу в считанные дни переросла в самую настоящую ненависть. Сам Йол некоторое время действительно винил себя в случившемся. Но за прошедшую неделю всё же смог осознать, что не он виновен в её смерти — во многом, она сама, — а все выпады со стороны Нурминен бессмысленны. Они могут и будут считать его виноватым, лишь бы только не признавать, что у Рикки была депрессия и зависимость, а единственной белой полосой в её жизни в тот промежуток времени была дорожка кокаина на столе. Безответственно. Этим словом он мог описать взваливание на него вины. За шесть с половиной часов работы отреставрировано было сорок разворотов или восемьдесят полос из трёхста. Йоэл с гордостью окинул готовые развороты взглядом и взялся за сорок первый. Такими темпами страницы будут отреставрированы к концу недели, сушка займёт ещё около семи дней. В мастерскую кто-то вошёл, но Аалтонен не отреагировал, даже не поднял голову. Просто продолжил работать кисточкой, изредка потирая уставшие глаза тыльной стороной ладони. — Йол, — обратилась к нему Корхонен. — Пришёл тот парень… Раймо, кажется? Он хотел бы посмотреть на то, что ты успел сделать. Парень нервно сжал зубы и выдохнул, забегав глазами по столу. Когда он работал, то желал находиться в полном одиночестве, ни с кем не разговаривая и никого не видя. А видеть во время реставрации кого-нибудь из Нурминен, Раймо в частности, хотелось меньше всего. — Ему это необходимо? — взгляд умоляющий, просящий о помощи. Рива отрицательно покачала головой. — Ладно… Корхонен вышла из мастерской. Вместо неё вошёл Раймо. Йоэл старался не смотреть на него, а спокойно заниматься своим делом. — Что успел? — сухо спросил парень, остановившись позади, в одном шаге от него. — Сорок разворотов. К концу недели успею отреставрировать оставшиеся. Сушка под прессом займёт ещё около недели. — Обложку не трогал? — Нет. — Рукописные метки? — Закрепил раствором до промывки. — Ты очень быстро работаешь. Неплохо… Как и прежде сосредоточиться на работе не получалось. Дыхание и присутствие Раймо за спиной напрягали до предела. Рука предательски дрожала. — Работай аккуратно, не тряси рукой, — приказным тоном сказал Нурминен, склонившись над ним. Парень наклонился, уперевшись в стол ладонями так, что голова Йоэла оказалась между ними. Аалтонен испуганно наклонился ближе с столу, пытаясь отдалиться от Раймо. Но тот, словно поняв это, и сам наклонился ближе. Нурминен убрал правую руку и пропустил меж её пальцев короткие пепельно-русые пряди. Он схватил Йола за волосы на затылке и рывком потянул его голову на себя. Раймо посмотрел на парня, хищно оскалившись. — Не смей ничего испортить… Ты меня понял? — его лицо оказалось близко. Слишком близко, чтобы всё это было реальностью. Йоэл испуганно кивнул. Но Раймо не отпустил его, а лишь усилил хватку. Он ухмыльнулся и резко впился в и без того покусанные губы своими. Аалтонен шокировано распахнул голубые глаза, пытаясь оттолкнуть его от себя. Однако его сил не хватало. Нурминен отстранился сам, когда почувствовал солёные капли, падающие с ресниц Йоэла. — До скорого, — прошептал Раймо и ушёл, напоследок оскалившись. Парень был не в силах сдержать слёзы. Он уронил голову на сложенные на столе руки и тихо всхлипывал, с шумом вдыхая и выдыхая воздух. Телефон неподалёку завибрировал. Аалтонен поднял голову и посмотрел на светящийся экран. «Лаури». Страх и ненависть в глазах сменились сожалением и бессилием. Он не знал что сказать, как объяснить причину своих слёз, как рассказать ему о том, что произошло минуту назад. Да и стоит ли рассказывать?.. — Привет, солнце, — ласково поздоровался Лау. — Я уже освободился, заеду за тобой. Ты же закончил? Он не может так с ним поступать… За секунду Аалтонен чётко для себя определил, что о случившемся мужу рассказать не просто следует, а необходимо. Так будет лучше, чем врать, скрывать, притворяться и подрывать твёрдо устоявшееся в их отношениях доверие. — Да… — ответил Йоэл максимально тихо, пытаясь успокоиться и не подавать виду. Но дрожь выдала его. — Что-то случилось? — поинтересовался мужчина. — Поговорим об этом позже? — Ладно… Йол, солнце, дыши, успокойся. Хорошо? Что бы то ни было, я верю, что мы это решим. Аалтонен кивнул, будто Лау мог это видеть.