***
Автомобиль остановился напротив чёрных резных ворот кладбища. Внезапно нахлынули августовские воспоминания о похоронах. Тогда они так же сидели в машине, когда Йол не решался выйти и пойти, а на трясущихся коленях подрагивали цветы, теряя белые лепестки. Лаури как и в тот день взял мужа за руки и улыбнулся. — Всё будет хорошо, Йоэл. Отнеси цветы, поговори. Так тебе станет легче. Йоэл тяжело вздохнул, опустив взгляд на букет белых роз. Парень медленно вдохнул и выдохнул, уверенно кивнул Лау и вышел из машины. Дорога к могиле впилась в память, словно ядовитая змея в тело жертвы, оставляя в плоти две кровавые точки. Аалтонен подошёл к влажному от дождя гранитному надгробию с ангелами. На траве у него всё ещё лежали несколько букетов из алых, белых и сиреневых цветов. Он добавил ещё один из двадцати белых роз. Парень сел на маленькую скамью напротив могилы и печально улыбнулся, слегка наклонив голову влево. — Я скучаю, Рикка, — тихо произнёс Йол, положив голову на ладони. — Должен признать, что мне уже намного легче, чем было сначала. Но я всё ещё думаю об этом… Всё ведь правда могло быть иначе. А если бы… — он хотел задать вопрос, но внезапно оборвал речь и потряс головой. Взгляд переместился с надгробия куда-то вверх. — Хотя… Нет. Забудь. К слову, Раймо отдал мне твою любимую книгу на реставрацию. Он пришёл посмотреть на промежуточный результат недавно. Там случилось кое-что неприятное, но… Лаури сказал, что со всем разобрался. Надеюсь, он несильно навредил ему. Парень помолчал минуту, медленно дыша. Йол заправил назад волосы и выдохнул, обняв себя за плечи. — Честно… Рикка, иногда мне хочется навредить Раймо, потому что он этого заслуживает. Но в то же время и не хочется, чтобы кто-то серьёзно пострадал. Раймо до сих пор тяжело переживает твою потерю. Он об этом не говорит, но это ясно. Боюсь, что он может повторить то же, что и ты. Йоэл сжал губы в тонкую полоску, и на секунду вскинул брови.***
Тем временем Лаури сидел в машине, слушая радио. Какая-то незнакомая, но быстро запоминающаяся песня на французском языке. Он тихо подпевал, постукивая пальцами по рулю. Однако Сантери замолчал, заметив отдалённо знакомый чёрный автомобиль, остановившийся рядом. Из него вышел высокий мужчина с короткими светлыми волосами, одетый в полностью чёрный костюм. А в руках был букет белых пионов в крафтовой бумаге с белой лентой. Лау вспомнил, что видел этого мужчину на похоронах среди членов семьи ныне покойной Рикки. Вероятно, это её отец. Уж слишком сильно он похож на детей. Эти одинаковые горбинки на носу у Раймо и Рикки, которые Лаури всегда успевал разглядеть в первую очередь, определённо достались от Теро. Сантери осторожно вышел из машины, когда Нурминен прошёл за ворота. Ури проследил за Теро, что подошёл к могиле, на скамье у которой сидел Йоэл. Он положил цветы поверх других букетов и посмотрел на Аалтонен. Лицо его было безэмоциональным, постаревший взгляд выражал сожаление. Сантери был готов броситься в атаку в любую секунду, притаившись за елью неподалёку. Казалось, что Теро навредит Йолу, как того хотели практически все Нурминен. Разве что только Рикка никогда не хотела видеть страданий друга. Йоэл старался не обращать внимания на мужчину, но всё равно так или иначе следил за ним, чтобы вовремя защититься. Он продолжал сидеть на скамье, не двигаясь, будто в таком случае сразу умрёт. Теро сел рядом и бросил в сторону парня короткий взгляд. Нурминен молча выудил пачку сигарет из левого кармана лёгкого чёрного пальто. Вставил в зубы одну штуку и достал из правого кармана зажигалку, тревожно нащупав её. Теро поднёс огонёк к сигарете и прикурил. Аалтонен поморщился от неприятного запаха, старательно не подавал виду, отвернувшись. Теро ничего не говорил. Просто курил рядом с ним, глядя на могилу дочери с невероятной тоской в одном лишь взгляде. Йоэлу было его жаль. Он потерял лучшего и единственного друга, Теро потерял единственную дочь. Но не это заставляло жалеть его. У Нурминен остался только сын. Ужасный, словно прогнивший изнутри, эгоистичный Раймо, просто быть с которым — уже пытка. Молчание напрягало Йоэла сильнее, чем оскорбления и язвительные слова, которыми Нурминен обычно атаковали его. Но и сам он не спешил начать диалог. Говорить просто было не о чем, да и не хотелось… Чувствуя, что Йоэлу ничто не угрожает, Лаури тихо ушёл к машине. Аалтонен встал со скамьи через пять минут, вдоволь надышавшись никотином и кислородом, после чего направился к машине. — И как, Йол? Тебе стало легче? — поинтересовался Ури, грустно улыбаясь. — Да, гораздо… — Поехали. Я отвезу тебя в библиотеку и сам поеду на работу, — сказал мужчина, открывая дверь автомобиля. Парень сел на пассажирское сидение и пристегнулся ремнём безопасности. Вскоре в машину сел и Лау.***
Йол прошёл по привычному маршруту через стены из книжных полок к двери, ведущей в корпус, где располагается мастерская для реставрации. Рива уже была на своём рабочем месте, работала с газетой на световом столе. Аалтонен снял куртку и повесил её на крючок в небольшом шкафу при входе. — Доброе утро, Рива, — поздоровался Йол, садясь за стол. — Доброе. А ты сегодня немного припозднился, — заметила девушка, не отвлекаясь от реставрации. — Заезжал на кладбище, хотел навестить могилу Рикки, — коротко объяснил парень, подготавливая инструменты для работы. — И как ты сейчас? — спросила Корхонен, на секунду остановив руку с тоненькой кисточкой в ней. — Лучше. Подобное часто помогает. Теперь стало немного спокойнее… Рива молча кивнула, выражая солидарность со словами друга. Он достал оставшиеся развороты. Работа шла быстро. Все листы были промыты ещё в первый день, некоторые из них нуждались в восполнении утрат, некоторые не нуждались в каком-либо вмешательстве вовсе. Было отреставрировано уже восемьдесят три разворота. Работая с листами, Йоэл думал о случившемся на кладбище. Увидев Теро перед собой, он думал, что тот собирается навредить ему. Иного он от Нурминен не ожидал. Потому удивился ещё больше, когда тот просто молча сел рядом, не противясь ему. Сел рядом, ничего не сказав, и закурил. На секунду он в самом деле испугался за свою жизнь и жизнь Лаури. Должно быть, Теро ещё не знает, что Сантери избил его сын. А если узнает, что будет тогда?.. Йоэл реставрировал разворот за разворотом, изредка вглядываясь в закреплённые ещё в первый день пометки, оставленные Риккой. Глядя на них, Аалтонен представлял, как девушка читает книгу и оставляет записи. Как она делает это, будучи живой. Теперь же её нет, зато есть книга со следами, которые она оставила после себя. Будто связь между ними двумя, которая осталась даже с потерей одного из них. Он всё ещё скучает. Всё ещё видит её во снах и всё ещё надеется, что однажды она позвонит ему с очередной проблемой. Пока Рикка была жива, Йоэл относился к этому как к должному. Иногда постоянные просьбы о помощи и звонки даже ночью могли его раздражать, но он всё равно находил для неё время как для единственной подруги, которая была с ним с детства, за что, собственно говоря, он и был ей благодарен. После её смерти Йол осознал важность таких моментов. Перед сном, по пробуждении, в течение дня он постоянно смотрел на телефон, словно гипнотизируя его, чтобы Рикка снова позвонила. Были и моменты в их дружбе, из-за которых Йоэл ощущал вину или же просто было стыдно. Например, тот июльский день, когда она призналась ему. Пришла к нему на работу поздно вечером, попросила вместе пойти в кафе, чтобы обсудить что-то «крайне важное». По пути туда Аалтонен предполагал, но верил, что ошибается. Вертел головой, чтобы отогнать мысли. И в конце концов… «— Я тебя люблю, Йол.» Тишина, звон стекла, упавшего на пол, и незнание, что делать. «— Нет.» «Нет». Слишком ли это было жестоко? Ответить на признание простым и коротким, но ранящим словом… «Нет». Жестоко. Будто приказ. Он помнил, как Рикка вскочила с места и выбежала из кафе, не допив жасминовый чай, который с тех пор ненавидела. Он помнил, как не понимал, что делать с простым, казалось бы, признанием. Только вот… Если бы всё было так просто… Единственный раз, когда он слышал признание, которое хотел слышать, ответил на него взаимностью, был с Лаури. Тогда Йоэл не знал: оставить её или бежать за ней? И он побежал. Догнал её у какой-то остановки, пытался успокоить и всё объяснить. А после решил не попадаться ей на глаза, думая, что «само пройдёт». Кто из них был неправ? Рикка, которая полюбила лучшего друга, причём женатого человека, и не смогла принять отказ? Или Йоэл, который уже три года в браке, неосознанно ответил «Нет», а после решил не лезть к Рикке, чтобы дать ей время самостоятельно всё принять? Аалтонен считал, что виноватых нет. Чувствам ведь не прикажешь… Но Нурминен думали иначе. Рикку отвергли? Виноват Йоэл. Рикка умерла? Виноват Йоэл. И так было всегда, он даже успел привыкнуть. Йоэл скривился в лице и потряс головой, стараясь просто перестать думать. Сейчас главная его задача — реставрация книги. Спустя часа три Рива молча встала, аккуратно оставив кисточку на столе, и ушла куда-то. Наверное, за кофе. Она хотела выйти из мастерской, открыв дверь, но отошла назад, будто давая кому-то пройти внутрь. — Добрый день. Не против, если я зайду? — послышался знакомый голос за спиной. По затылку пробежали мурашки, стоило только ощутить на себе взгляд чужих серо-зелёных глаз. Рива вышла из мастерской, а Нурминен вошёл внутрь и тут же направился к Йолу. Парень продолжал работать так, будто никого нет. В конце концов, Раймо больше ничего ему не сделает, если, конечно, он не самоубийца. Аалтонен мастерски делал вид, будто всё в порядке. Продолжал восполнять утраты и подклеивать разрывы на страницах, уходя далеко в свои мысли, из которых его достанет только что-то действительно важное. Нурминен подошёл к нему и похлопал по плечу. — Привет, — поздоровался Раймо. Йоэл удивленно, даже шокировано вскинул брови. Сам Раймо Нурминен решил с ним поздороваться! Какой кошмар! То есть, честь… Аалтонен посмотрел на парня взглядом, в котором за секунду сменилась масса эмоций. Раймо всего лишь поздоровался с ним. Всего лишь раз за восемнадцать лет. Ничего необычного. — Мне не послышалось, да? — проронил Йол, всё так же глядя на Нурминен. Теперь он мог ясно видеть, что Лаури сделал с ним. На шее были синяки от пальцев, которые пытался скрыть ворот чёрной водолазки. Заметив взгляд Йоэла на них, Раймо нервно посмеялся и натянул ворот вверх. На лице виднелся слой тонального крема, который, по всей видимости, скрывал всё те же синяки… — Тебе не послышалось… — кивнул Раймо, поставив стаканчик с кофе на стол. — Карамельный латте, твой любимый. — Я даже боюсь спросить, как ты об этом узнал? — Спросил у баристы в кофейне. Не бойся, я не отравлял его. — Надеюсь… — прошептал Йоэл, с опаской глядя на напиток. — Я хотел сказать… — он остановился, нервно сглотнув. — Спасибо. И прости… Аалтонен замер, от удивления приоткрыв рот. Что с ним не так? Может, у него действительно проснулась совесть, и он решил извиниться? — Должен признать, для моей сестры, царствие ей небесное, ты правда сделал многое. Спасибо. И… прости. Мы были несправедливы. — последнее слово далось тяжело не столько ему самому, сколько его самолюбию. Раймо попытался дружелюбно улыбнуться, но вновь обнажённые клыки делали улыбку страшной и угрожающей. Он потрепал Йоэла по пепельно-русым волосам и ушёл, оставив того в полном одиночестве на пару с удивлением и шоком. Меркурий однозначно ретроградный, может, какие-то звёзды или планеты выстроились не в том порядке, а сегодня будет невероятно солнечно. Иначе объяснить проведение Нурминен Йоэл не мог. Может, у него правда есть совесть и здравый рассудок, но об этом Аалтонен задумывался в самую последнюю очередь. Ну не может этого быть…***
Йоэл вернулся домой вместе с Лаури поздно вечером. Он разулся и устало прижался спиной к стене, вздохнув. День был быстрым и сумбурным. Запомнилась только мастерская и… Раймо Нурминен. Что-то с ним было не так. Может, из-за того, что Йоэл не привык к хорошему обращению с его стороны и теперь ждал подставы в любой момент. А может, всё в порядке. Он тоже человек, у которого есть совесть. Правда, проснулась она поздно и понадобилось для этого стать жертвой избиения. — Йол, ты чего? — спросил Лау, подойдя к мужу. Он поцеловал его в лоб, обхватив бледное лицо тёплыми ладонями, и улыбнулся. Улыбнулся… Не так, как пытался улыбнуться Раймо, а так, как улыбаются по-настоящему добрые люди, даже не стараясь. — Да так… Просто сегодня был странный день. — Почему это? — удивился Сантери, снимая с Йола куртку. — Раймо… — Что он сделал? — Лау нахмурился. — Он ничего не сделал, не волнуйся. Просто извинился, даже «спасибо» сказал. Это хорошо, мне кажется… Но ощущается как-то излишне странно. И кофе мне занёс… — Думаю, у него просто проснулась совесть… И как там Раймо, кстати? Что можешь о нём сказать? — Он пришёл в водолазке, хотел шею прикрыть, но синяки было видно. И мне ясно, что он использовал тональник. Ты сильно его избил? — Крови было немало, скажем так… Йол, прости, если я напугал тебя. Я хотел решить проблему… — Я понимаю, — мягко улыбнувшись, ответил Аалтонен. — Может, покатаемся на лодке по озеру? — Хорошая идея… Идём. После такого дня спокойная прогулка по воде как минимум помогла бы отвлечься.