***
Войдя в библиотеку, Аалтонен на ходу снял куртку и прошёл к мастерской. По привычке опустил ручку, но оказалось заперто. Видимо, Рива всё ещё не пришла. «Странно…» — подумал он, глядя на часы. Уже двадцать минут одиннадцатого, а ведь Корхонен обычно приходила ровно к десяти. Йоэл пошарил по карману куртки рукой и, обнаружив ключ, открыл им закрытую дверь. Внутри было прохладно, немного темно. Парень поднял жалюзи и закрыл окно, оказавшееся открытым. Он достал с полки листы и подошёл с ними к станку для сшивания, когда Рива ворвалась в мастерскую. — О, боже мой, Йол! Я проспала, — сказала девушка, снимая куртку и шарф. — С чего вдруг так? — удивлённо уточнил Аалтонен. — Телефон забыла поставить на зарядку. Ты будешь шить? — быстро сменила тему Корхонен, доставая газету и инструменты. — Да. Все полосы я уже отремонтировал, сейчас нужно будет сшить тетради. Рива понимающе кивнула и подняла кулак, желая другу удачи.***
Раймо проснулся, когда у открытого окна громко закричали птицы. Он встал с кровати, с ненавистью повернул голову к источнику звука и, посмотрев на часы, показывающие три часа дня, вышел из спальни. Который день он ловил себя на мысли, что находит время бессмысленным. Раньше он куда-то торопился, считал минуты, чтобы успеть. Теперь же это просто цифры от нуля до двадцати трёх, которые повторяются день ото дня. Вместе с цифрами смысл постепенно утрачивало всё, что его окружало. Помнится, ещё неделю назад он злился и ненавидел Йоэла. Видел смысл в том, чтобы отомстить. Но после Лаури, его слов и ударов осознал, что Аалтонен не виноват. И тогда что-то глубоко внутри начало резать и колоть его без ножа и вил. Совесть. Он понял отца, который после утраты двух самых дорогих ему людей нашёл смысл в других. Раймо начал представлять свою жизнь в виде длинной железной дороги, каждая шпала которой — его день, наполненный самыми разными действиями. Теро недавно сказал: «— В последнее время мы о нём только честно и говорим. И столько хорошего вдруг открылось… Замечал?» Заметил. И почему-то только теперь решил, что хочет, чтобы что-то подобное заметили и в нём. Чтобы каждый его день был набором действий, направленных не на отравление жизни других людей, а на улучшение. По жизни он был редкостным эгоистом, который больше всего заботился о себе и о тройке по-настоящему дорогих людей — его сестра, мать и Хейкки. Со временем остался только один, Хаависто. И пришёл другой. Йол. Раймо перестал печься о себе, когда пропали всякое желание, интерес и мотивация. Двоих больше нет, один может позаботиться о себе сам, а последний… У Йоэла есть люди, которые заботятся о нём. И о том, чтобы Нурминен не делал ему хуже, в частности. Осознавая это, Раймо становилось обидно. Но почему? Ведь это очевидно. Он сам создал о себе такое впечатление. Высокомерный, заносчивый, эгоистичный и жестокий. Понятны причины, по которым Йол ему не верит. Наливая кофе в чашку и думая об этом, Раймо чётко решил, что сделает для Йоэла хоть что-нибудь хорошее. Он любой ценой найдёт его родителей, устроит им встречу и просто за них порадуется. Но для начала нужно найти Йола и издалека поговорить с ним. Нурминен вышел из дома через полчаса, не имея чёткой цели. Он надеялся погулять по городу и как бы случайно найти нужного ему человека. А пока Раймо просто шёл по улице, спрятав одну руку в кармане пальто, а вторую время от времени поднося к лицу с зажатой меж двух озябших пальцев сигаретой. Погода стояла пасмурная, было холодно и вот-вот собирался пойти дождь. Парень посмотрел в небо, выдыхая дым, и ускорил шаг, когда первая капля упала на его лоб.***
Он не понимал как оказался у здания библиотеки через час, если не больше. Создавалось впечатление, будто ноги сами принесли его в это место. И Раймо был только рад, хоть и удивлён. Фигура, стоящая на крыльце, вызвала на его холодном лице слабую улыбку. Нурминен подошёл ближе, пока сократившееся расстояние не позволило ему увидеть знакомые серо-голубые глаза. — Йол… — прошептал Раймо, подходя к нему так, как обычно подходят к маленьким испуганным животным. — Привет, — он неуверенно поздоровался с ним и потушил сигарету, после чего выбросил её в мусорное ведро. — Что ты тут делаешь? — поинтересовался парень, наклонив голову вправо от удивления. Нурминен хотел ответить, но лишь промолчал, не найдя ответа. Он неловко посмеялся. — Не знаю… Просто пришёл. А ты? — Решил отдохнуть, на дождь посмотреть… Я завершил реставрацию книги, вот, сегодня дошил. Обложку я не трогал, как ты и просил. Не хочешь взглянуть? — Чуть позже, ладно? — попросил Раймо, прикрыв глаза от слабости. — Без проблем… Тебе нехорошо? — Всё в порядке. Я вот что хотел обсудить… — начинать разговоры ему всегда было трудно. Что сказать? Как подобраться? Нурминен мог надеяться только на свои навыки импровизации. — Каково жить… вот так? — То есть? — непонимание возникло в глазах Йоэла. Впрочем, начиная с их самой первой встречи восемнадцать лет назад, оно никогда не исчезало при виде Раймо. — Ну… так. Когда ты один. Когда у тебя никого нет… — Я тебя понял… Каково быть сиротой? — Аалтонен приподнял брови, наклонив голову к Нурминен. Раймо чуть приоткрыл рот из-за растерянности и проронил тихое «да». — Я не знаю, что сказали бы тебе другие люди, выросшие в детском доме, но это было больно. Такое положение дел всегда заставляло копаться в себе. Я, например, постоянно думал о том, что не был им нужен. Да, наверное, у них были другие причины. Я догадываюсь… Но почему? — И ты хотел бы с ними встретиться? Спустя столько лет… — протянул Раймо. — О, поверь, я с детства этого хочу. Но будут ли они рады? И как я поведу себя в этот самый момент?.. Неизвестно. Но я всё ещё хотел бы просто увидеть их хоть раз в своей жизни. Этого было бы достаточно. Слушая его, Нурминен мысленно делал заметки. Не хватало только достать блокнот с ручкой и записывать всё, что говорит Йол. — Как думаешь, у тебя могут быть братья или сëстры? — Может быть… Я был бы счастлив. Но они… Представь, быть ребёнком своих родителей на протяжении стольких лет и в один день узнать, что до тебя был кто-то другой, от кого просто отказались, сдав в детдом, — проговорил Йоэл и посмеялся, опустив взгляд. — Пф, меня бы это травмировало… На минуту между ними воцарилась тишина, разрываемая раскатами грома и шумом дождя. — Раймо, — обратился к нему Аалтонен. — М? — откликнулся парень, зажигая другую сигарету. — Знаешь, ты можешь быть хорошим. Будь таким чаще, — сказал Йоэл заходя в библиотеку. — Идём, покажу тебе результат. Они вместе прошли через ряды с книжными шкафами и вошли в светлую мастерскую, где работала Рива. — О, вы пришли, — произнесла она, подняв голову. — Она на столе, Йол. — Да, спасибо. Аалтонен взял отреставрированную книгу и протянул её Раймо. Парень пару секунд молча смотрел на неё, а после неуверенно взял. Нурминен провёл подушечками пальцев по нетронутой обложке и аккуратно, даже осторожно открыл книгу. На титульнике он встретился с заголовком, именем автора и написанным чëрным маркером именем сестры. «Р. Нурминен». Раймо сделал глоток воздуха, который явно дался ему очень тяжело. Его дыхание ускорилось, и он прикусил нижнюю губу, будто сдерживая слëзы. — Йол… — проронил он, грустно улыбнувшись. — Спасибо. Ты не представляешь, как много это значит. — Поверь, я представляю. Она была моим лучшим другом. — Аалтонен положил ладонь на плечо Раймо, приподняв краешки губ в слабой-слабой улыбке. Нурминен переворачивал страницы одну за другой, каждый раз наталкиваясь на заметки младшей сестры, написанные невинным детским почерком, когда ей было всего восемь или девять лет. Смотря на эти пометки на краях страниц и между строк, Раймо всё больше погружался в прошлое. Тогда Рикка ещё была жива. Она не просто существовала, как последние пару лет, а по-настоящему жила, понимая свою цель. Даже смотреть на эти надписи было тяжело. Вновь накрывало чувство вины, хлестающее его по щекам. — Я выйду, воздухом подышу, — проговорил парень, торопливо открыв дверь и выйдя из мастерской. Появилось ощущение, будто там, где он находился, в мастерской, где было достаточно кислорода, он задыхался и вот-вот рухнул бы замертво. Раймо прошёл через книжные ряды так быстро, чтобы никто не увидел его слëз. Он вышел на улицу и опустился на ступеньки, листая книгу. Это причиняло всё больше и больше боли, но Нурминен не хотел останавливаться. В конце концов, Раймо закурил сигарету, смотря вдаль. Озябшие пальцы тряслись, ветер продувал мокрые вещи на нём. Было холодно, но дым, заполнявший лëгкие, временно согревал его. Темнело рано и уже через несколько минут на город опустились сумерки. Стало ещё холоднее, из-за чего Нурминен поëжился и укутался в шарф.***
— Уже уходишь? — удивилась Рива, когда Йол открыл дверь мастерской. — Сейчас только половина пятого. — Да, я знаю. Но у меня были планы на вечер. Недавно двойняшки приехали, ты знаешь, это важно. Лаури должен будет приехать через минуту. — Что ж, тогда не задерживаю. Хорошо проведи время, потом расскажешь. Аалтонен улыбнулся ей на прощание и вышел в коридор. Он направился к выходу из библиотеки и, выйдя на крыльцо, в ужасе замер. На ступенях, прижавшись плечом к поручням, сидел Раймо и курил, затягиваясь раз в две минуты. — Я думал, что ты уже дома, — сказал Йоэл, подойдя ближе к нему. Но Нурминен ничего не ответил. — Эй, ты как? Боже мой… Ты такой холодный. У тебя ещё и одежда промокла… Я попрошу Лаури помочь, — произнёс парень, увидев подъезжающую машину мужа вдалеке. — Не надо, — наконец подал голос Нурминен, ухватив Йола за рукав куртки. — То есть, не надо? Ты явно не в порядке. Хотя бы до дома ты добраться же как-то должен. — Я сам… Раймо встал со ступенек, на шатающихся ногах спустился вниз, и Йоэл испуганно спустился вслед за ним. Он попытался идти вперёд, но чуть не упал, когда Аалтонен поймал его и закинул одну руку на своё плечо. — Сам, говоришь? — с грустью усмехнулся Йол, идя к машине, в которой его уже ждал Лау. Сантери говорил с кем-то по телефону, но увидев мужа, идущего с телом Раймо наперевес, он завершил звонок и вышел из машины, чтобы помочь. — Йол, что случилось? Что с ним? — Похоже, он простыл. Отвезём его домой и подождём, пока кто-нибудь из его знакомых не приедет. — Я тебя понял. Подойдя к автомобилю, Аалтонен открыл заднюю дверь, и Лау помог ему посадить Раймо внутрь.***
До дома Нурминен они добрались без проблем. Припарковав машину на подъездной дорожке, Лаури вышел из неё и достал спящего Раймо с заднего сидения. Йол подошёл к двери и дёрнул ручку, когда обнаружил, что она всё-таки закрыта. Парень пошарил по карманам пальто Нурминен и достал связку из двух ключей и телефон. Он поочерёдно встал в замочную скважину каждый из них и, наконец открыв дверь, вошёл внутрь дома. Аалтонен включил свет в коридоре и осознал, что впервые находится у Раймо. Ещё и по такой причине… Лаури занёс парня в зал и положил его на диван. Йол опустился на пол перед лицом Нурминен. — Раймо, проснись. — Аалтонен потряс его за плечо. — Есть кто-нибудь, кто может о тебе позаботиться? Позвонит этому человеку. Пожа-алуйста. — Где телефон? — хрипло спросил он, прищурив глаза от света. — Вот, возьми. — Йоэл протянул ему вызволенное вместе с ключами устройство. Нурминен зашёл в «контакты» и выбрал один, абсолютно не заморачиваясь. Спустя пару секунд ему ответили. — Хейкки, — произнёс он имя друга и покашлял от простуды. Кажется, человеку на той стороне всё стало ясно — так взволнованно звучал его приглушённый голос в динамиках. — Можешь приехать? Спасибо. Раймо положил телефон на ковёр, опустив руку, и перевернулся с бока на спину, измученно выдохнув. — Йол, где книга? — спросил он, не открывая серо-зелёные глаза. — Я оставил её на тумбочке в прихожей. Пока лежи, отдыхай. Лаури и Йол были с ним ещё около семи минут, пока в дверь кто-то не постучал. Лау быстро открыл её, впуская Хаависто в дом. — Добрый вечер, — поздоровался Хейкки. — Добрый, — ответил Лау. — Мы привезли Раймо домой, он не мог дойти сам. — Да? Спасибо… — мужчина замолчал из-за незнания имён. — Лаури. И Йоэл, — представил он, кивнув в сторону зала. Хаависто улыбнулся и благодарно пожал ему руку. — Спасибо, что позаботились о нём. Двое вышли из дома через пару минут. Они сели в машину и выдвинулись в нужную сторону. — Прости, что так вышло. Теперь и планы придётся перенести на другой вечер… — Вовсе ничего страшного. Я говорил с Лоттой, она сказала, что Мика заснул, да и сама она тоже устала. Так что всё хорошо, не волнуйся, солнце.