За изумрудной занавесью

      Ты затаила дыхание и постаралась стоять максимально неподвижно, моля, чтобы только что вошедший Ниалл не заметил твои именитые ботинки, торчащие из-под самого полога на уровне пола. Как назло, они были ярко-красные и абсолютно не вписывались в общий приглушённый антураж.       — Энки и Четверо Первых, чтобы я ещё раз соглашался выпить с Ияром, — голос Ниалла был почти что стоном в приглушённой тишине. — Голова болит так, что хоть на месте умри.       Ты не видела, но и без этого представляла, как его ладонь устало сползает по лицу, а потом нервно теребит ворот рубашки. Столь же частая привычка, как и потирание переносицы. Послышались лёгкие шаги, следом же скрипнула кровать, на которую Ниалл, скорее всего, уселся, а после… после ты заметила, что он стал снимать с себя плащ, а следом и жилетку.       Ой ей ей ей, он же сейчас не будет полностью-?!       Но именно это он и делал, и ты могла только в очередной раз саркастично посмеяться с того, как умудрилась оказаться в самой худшей ситуации из возможных — бежать было некуда, а отвернуться, не вызвав лишнего шума и не сдвинув штору, было почти нереально. Вот и оставалось лишь одно — через малюсенькую щель наблюдать, как в двух шагах от тебя стремительно раздевался тот, о ком ты не должна, НЕ ДОЛЖНА была думать, как о мужчине — не только в виду его положения в академии, но и в виду ваших непростых отношений.       Они и так всё время скользили где-то на грани, столько тонкой, что тебе порой казалось, что вас волнами качает то в одну, то в другую сторону — назвать семьей ты его не могла, но и полностью перечеркнуть факт того, что он приютил тебя в свое время тоже. В итоге, и в голове, и в сердце была сплошная каша, в которой разобраться было столь же тяжело, сколько и в магии.       Тем временем от верхней части одежды уже почти ничего и осталось — всего-то тонкая рубашка, через которую, если приглядеться, можно было разглядеть очертания мыщц. Невольно понимая, что будет дальше, ты сглотнула, чувствуя, как смущение волнами пятнает щёки.       Ты честно-честно пыталась заставить взгляд скользнуть куда-нибудь чуть левее его плеча, например, в сторону висевшего светильника на стене, но он упрямо возвращался к пальцам, что расстегивали пуговицы, оголяя мощную грудь. А следом и крепкие руки. И пускай ты видела лишь малую часть, но и этого хватало с лихвой, чтобы подтолкнуть воображение, рисовавшее далеко не самые невинные сценарии, вопреки всем мыслимым и немыслимым запретам.       Хотя, когда тебя вообще останавливали какие-либо правила? Правильно, никогда.       Да и что греха таить — Ниалл был объективно привлекательным, даже чересчур, со своими этими длинными волосами, статной осанкой, подтянутой фигурой в этом почти что вычурном ректорском костюме. Пахло от него тоже приятно — летними цветами, немного книгами и какой-то смесью чайных трав, которые будто бы впитались в его образ наравне с лёгкой улыбкой и выразительными глазами.       Всё это в совокупности не могло оставить равнодушным никого, а тебя, пожалуй, и подавно.       И всё же ты пыталась не слишком уж сильно увлечься фантазией — как-никак друг от друга вас отделяла почти что хлипкая занавеска, а не огромные метры коридоров. Если заметит — бежать будет некуда, а пояснять, что ты забыла в его комнате было последним, что хотелось делать.       Кровать вновь протяжно скрипнула, и ты моментально вытянулась, стараясь даже не дышать, не то что двигаться.       Лишь бы пронесло, лишь бы пронесло.       — Хм, я что окно не закрыл?       Фраза была скорее каким-то приглушённым бормотанием, но ты всё-таки расслышала его, пускай и не сразу смогла различить слова. Сказать, что твоя душа ушла в пятки было бы лютым преуменьшением — сердце загрохотало в груди, ладони вспотели, а мысли зароились лихорадочным клубком в, казалось бы, абсолютно пустой голове.       Нет, нет, нет. Ну за что мне всё это то?       Каждый его шаг в твою сторону был сроден неумолимо приближающейся смерти, от которой и деться то было некуда — разве что провалиться под землю или каким-то боком сигануть из окна до того, как он сообразит, кто это был.       Увы, долго думать тебе не дали — не прошло и десяти секунд, как единственное укрытие было рывком отодвинуто в сторону, открывая взору Ниалла довольно прозаичную картину в виде тебя, застывшей в самой неестественной позе. Ещё более неестественной была разве что натянутая улыбка на твоем лице.       Однако, вопреки ожиданиям, криков, возмущений или даже удивлённых восклицаний не последовало — Ниалл просто-напросто застыл на месте, вглядываясь в покрасневшее лицо с придирчивым недоверием, да так пристально, что тебе показалось, что он мог прожечь в тебе дырку.       — Отлично, просто прекрасно, теперь ещё и галлюцинации. Клянусь Ишкуром, как только я отойду, Ияр у меня получит за подобные выходки. Ему смешно — а я должен мириться теперь не только с опьянением, но и… с этим!       Он стал лихорадочно сокрушаться по поводу какого-то зелья, что Ияр ему подсыпал в напиток, пока ты, ошеломлённая не меньше его, пыталась не осесть на пол и не разрушить случайную иллюзию, что создала — как-никак, возможно, был ещё крохотный шанс дать дёру прежде, чем он сообразит, что ты вовсе не плод уставшего воображения.       Увы, ты не успела сделать даже шаг в сторону оконной рамы — Ниалл прекратил наматывать круги по комнате и вновь развернулся в твою сторону. Ты сглотнула и замерла с занесённой в воздух ногой, надеясь, что он не заметил существенных изменений в твоей и без того нелепой позе. Однако воплей не последовало, и ты слегка расслабилась, понимая, что в его опьянении была и своя польза — меньшая внимательность относительно каких-либо деталей.       Ты честно хотела мысленно выдохнуть, но и тут судьба-матушка выдала очередной любимый финт — его ладонь потянулась в сторону твоего лица. Видимо, влекомый любопытством, Ниалл захотел также и ощупать столь искусную иллюзию. Только вот иллюзией ты уж точно не была, и его тёплые пальцы в итоге коснулись вполне реальной щеки — мягкой и горячей.       Сказать, что на лице Ниалла застыло полное недоумение было бы преуменьшением — он почти что выпятил глаза, словно не мог до конца осознать, что дотронулся не до сотканного магией образа, а до реальной тебя. Живой и вполне спокойно стоящей в его личной комнате.       Возможно, сейчас было самое время попробовать уносить ноги, да только почему-то ты словно приросла к полу, страшаясь не то что что-то сказать — банально поднять на него глаза.       Длинные пальцы ещё раз мазнули по коже, пытаясь в последний раз развеять мысль, что ты могла быть прямо рядом с ним. Но ты была — всё ещё скрюченная какой-то дикой буквой зю. Взгляд Ниалла скользнул по собственному оголённому торсу, затем спешно пробежался по твоим бордовым щёкам и в итоге встретился с твоим собственным. Не найдя внятных слов, ты лишь нелепо улыбнулась.       Казалось, что абсолютно сбитый с толку Ниалл не знал, что ему сделать сначала — отпрянуть, прикрыться или начать требовать объяснений. В итоге он как-то завороженно сглотнул и начал скашивать взгляд в сторону слегка видневшейся дыры за твоей спиной — той, что и стала причиной раскрытия твоей маленькой (или не очень) шалости.       Поняв, что сейчас он-таки заметит, ты сделала то, что сделал бы любой человек на твоём месте — попыталась переключить его внимание. Увы, слегка запаниковавший мозг не подал тебе идеи лучше, чем впопыхах обхватить его шею руками, согнуть почти вполовину и неуклюже впиться губами в его собственные, тем самым не позволяя рассмотреть ни то, что дыру, а вообще что-либо, кроме тебя.       Тиамат меня раздери, что я вообще творю?!       Однако отступать было уже поздно, и ты лишь сильнее прильнула к нему, утягивая за собой всё ниже и ниже, пока, в итоге, Ниалл не пошатнулся, и вы не повалились на пол в каком-то клубке из сплетённых конечностей. Ты оказалась прижата к поверхности его оголённой грудью, а белокурые волосы, ниспадавшие с плеч, защекотали неприкрытые уши.       Сердце загрохотало пуще прежнего, пусть даже назвать это нормальным поцелуем было сложно — твои губы лишь несколько раз мазнули по его плотно сжатым, прежде чем ты нервно отпрянула. Взгляд было девать некуда, и ты в итоге уставилась в приоткрытую шею, рассматривая пульсирующие вены под кожей.       Это, однако, не помешало тебе почувствовать практически ощутимый взгляд на своём лбу — столь явный, что ты испугалась, что тебя сейчас испепелят прямо на месте преступления.       — Если бы я не знал тебя столь хорошо, то подумал бы, что ты пытаешься меня соблазнить, однако, — он развернул голову в сторону раскуроченного окна, — подозреваю, что твой внезапный порыв поцеловать меня был попыткой скрыть свидетельства твоего… непрошенного проникновения в мои покои.       Мозг начал лихорадочно пытаться выдавить из себя хоть что-то, но как назло все аргументы буквально испарились из головы — видимо, голая мужская грудь в непосредственной близости не способствовала умным мыслям. Или мыслям как таковым.       В итоге с губ сорвалось лишь глупое и спешное:       — А вот и пытаюсь.       Ты не видела, но знала - скорее всего, Ниалл сейчас смотрел на тебя, как на умалишённую. Хотя в такой ситуации ты была с ним согласна — из всех возможных оправданий ты выдала самое худшее.       — Во имя Пяти, Никкаль, если и пытаться врать, то хотя бы не столь неумело. Должно же во вранье быть хоть немного смысла.       Если уж позориться, то позориться до самого конца.       — Что, думаешь, такого не может быть? — ты попыталась напустить на себя более уверенный вид. — Думаешь, я бы не решилась на столь отчаянный шаг?       — Я, может, и пьян, но пока что не слеп. Тут нет необходимости быть гением мысли, чтобы сложить два и два и понять, что ты сейчас просто пытаешься избежать выговора.       Ну да, ну да, куда же без этого. Я твои выговоры могу уже на завтрак есть.       Твои пальцы неуклюже скользнули вдоль его плечей и стали нарочито нежно оглаживать спрятанный за локонами затылок. Ниалл слегка напрягся, однако на его лице не дрогнула ни единая мышца. Почему-то тебе внезапно захотелось заставить его сбросить эту дурацкую маску хладнокровия — пускай для этого и пришлось бы завраться в край относительно твоих мотивов. Не чувств, нет — даже для дубоголового Нанны твоя симпатия к Ниаллу уже была очевидна.       — Значит, считаешь, что я пробралась через лахаму сколько знает препятствий в твою комнату, пряталась за занавеской и ждала твоего возвращения просто так, забавы ради? Мол, стало скучно, десяти наказаний не хватило, захотела ещё парочку себе получить?       — Не сомневайся, ты их получишь вне зависимости от твоих настоящих мотивов, — отчеканил он таким тоном, что у тебя невольно чуть не скрипнули зубы. — Однако, если ты сознаешься в истинной причине, то их количество сократится как минимум на две единицы.       Какая невиданная щедрость, прямо скидка века — беги, налетай, честной народ, только сегодня вы можете получить три наказания вместо пяти. Каждому, кто сознается в своих нарушениях, будет выдан бонус — постоянное минус одно наказание на время учебы.       Ты уже пожалела, что вообще ввязалась во всю эту авантюру с книгой, которая, ясное дело, теперь была самой меньшей из твоих проблем. Куда важнее была та проблема, которая сейчас прижимала тебя всем весом к коврику — зайди кто посторонний, вряд ли бы подумал, что вы тут отработки в таком виде обсуждаете.       — Я уже созналась, это ты мне верить не хочешь.       — Повторюсь — не держи меня за дурака, Никкаль.       Видимо, чтобы убедить тебя, придётся тебя не за дурака держать, а, прости меня Ану, за кое-что иное.       В слух ты лишь буркнула нарочито недовольное:       — Да как не держать, если тебе в лицо говоришь, а ты отнекиваешься? Неужели в это НАСТОЛЬКО трудно поверить?       Ниалл слегка отодвинулся, чтобы окинуть тебе придирчиво-укоризненным взглядом: таким, каким обычно отчитывают нашкодивших детишек. Мол, даже не пытайся, Никкаль, меня всё равно не проведешь.       — Я скорее поверю, что ты внезапно решила взяться за голову и начала учиться, чем в то, что ты внезапно увидела, — он вытолкнул эти слова с таким трудом, будто они цеплялись за язык всеми силами, — во мне мужчину.       Тебе казалось, что меж вами скоро могли летать искры от напряжения — никто не хотел отказываться от своих слов. К счастью или к худу — отступать ты уже точно не собиралась.       Если начну отнекиваться, то выставлю себя ещё большей идиоткой, чем уже выставила. Ох, Ника Ника, знала же твоя душа, что нельзя было соглашаться крутить эту кружку, Лаббу её сожри вместе с Шимуном и его глупыми правилами.       Ты не верила, что действительно это делала, но иного выбора у тебя, пожалуй, не было. Пробормотав невнятный набор ругательств себе под нос, ты спешно обвила его шею руками и вновь потянула на себя — настолько близко к своему лицу, насколько это было возможно, учитывая его мощное телосложение.       Ниалл невольно замер, однако, к твоему удивлению, не принял попыток вырваться или как-то отстраниться от тебя. Лишь практически ледяным тоном отчеканил короткое:       — Что ты делаешь?       Ты пальнула в него почти что осязаемый столп искр одними глазами, а затем, прошелестев в ответ: «доказываю свои слова», во второй раз за один вечер поцеловала его. На секунду тебе почудилось, что Ниалл сейчас взревёт и силком отцепит тебя от себя, но этого не произошло — он лишь как-то сбивчиво выдохнул в твой приоткрытый рот и, кажется, даже слегка обмяк в стальной хватке, что удерживала его широкие плечи.       Ты не сильно думала, что именно делала и как — просто отдавалась мимолетному импульсу, позволяя внутреннему чутью вести тебя в этой небольшой игре. Твои пальцы уже больше не ласкали шею, а зарывались в распущенных волосах — губы же ловили его с таким диким напором, что Ниалл просто-напросто неразборчиво пыхтел, не находя возможности как-то перевести дух.       И всё же он отвечал на твои пылкие ласки, несмотря на все громогласные заявления. Вероятно, конечно, то был алкоголь, но тебе было чистосердечно всё равно — больше всего ты жаждала выйти из этого безмолвного противостояния безоговорочной победительницей.       Кончик твоего языка мазнул по его нижней губе, а следом, чувствуя лёгкое покалывание от столь необузданных ощущений, ты слегка прикусила её, вырывая из Ниалла не то стон, не то какой-то еле слышный рык. Он аж весь вжался в тебя, почти до тупой боли впечатывая спиной в пол. Не знай ты его столь хорошо — подумала бы, что ему до одури нравятся твои действия, пусть даже существенного опыта в таких распалённых поцелуях у тебя не было.       А тот, что был, не шёл ни в какое сравнение с тем, что ты сейчас вытворяла, буквально подминая Ниалла под себя. И не важно, что теоретически это он был сейчас сверху — ты была ведущей, что задавала темп, ногтями легонько царапала кожу и сплетала ваши языки.       Казалось, что прошла целая вечность средь этого нахлынувшего морока, прежде чем ты судорожно отпрянула, втягивая распалённый воздух с хриплыми вдохами. Ниалл же, ослабев, глядел на тебя из-под полуприкрытых век с таким явным вожделением во взгляде, что ты почувствовала себя полностью обнажённой.       — Никки, — его голос был глубоким, вязким и подрагивающим, — ещё один такой поцелуй, и я могу ненароком не сдержаться.       Шёпот некой вибрацией закрался словно бы под кожу, и оттого внутри всё скрутилось в сладостный узел — пульсирующий, ноющий и пятнающий щёки бардовыми подтёками. Ты сипло сглотнула, облизнув влажные губы, что распухли от множества ваших поцелуев. Его вполне… положительная реакция придала тебе чуть больше уверенности продолжить начатое шоу, которое чем дольше продолжалось, тем рискованнее становилось.       — А я и не хочу, чтобы ты сдерживался.       И было уже абсолютно плевать на все существующие правила, последствия и то, что вот так нагло соблазнять своего ректора, поручителя и даже просто учителя было, наверное, как минимум, слегка некорректно.       Ещё больше плевать тебе было на то, что ты изначально не планировала зайти столь далеко.       Ниалл немного отстранился, чтобы скользнуть ладонями к твоей талии и аккуратно приподнять её, позволяя твоим ногам обвить его торс. Следом же он поднырнул руками под спину, и ты выгнулась, чтобы ему было проще подхватить тебя и сжать в крепких объятиях.       Его кожа даже через хлопковую ткань показалась тебе чрезмерно горячей — того и гляди могла ненароком обжечь, оставляя рубцы там, где его пальцы особо неистово стискивали твои лопатки.       Опустив тебя на мягкие простыни своего довольно скромного ложа, Ниалл больше не спрашивал и не уточнял — он делал. Горячие губы спешно отыскали твои и принялись осыпать их бессчётными поцелуями. Властными, дикими, отчаянными. Такими, от которых сбивалось дыхание, а мысли улетучивались из головы, оставляя за собой лишь нарастающее желание. Терпкое, как запах его одеколона, безмерное, как ночной небосвод за окном.       Даже подаренные тобою поцелуи показались тебе блеклым отголоском тех, которые теперь пестрели на твоих губах вместе с хриплыми выдохами. Тебе не давали даже на мгновение отстраниться, вминая в кровать столь сильно, что ты боялась, что можешь нечаянно проломить её.       Но в этом порыве было что-то столь будоражащее, что ты позволяла ему быть самую малость грубоватым — достаточно, чтобы вызвать привкус экстаза от легких покусываний, но недостаточно, чтобы это переросло даже в малейший дискомфорт.       Его ладони заползли под довольно свободную майку и слегка сжали грудь, вырывая у тебя из горла полустон, ответом на который был приглушенный смешок в оголённую шею. Ему нравилась твоя реакция - также явно, как и тебе его прикосновения.       Время будто бы замерло, покуда ты терялась средь поглаживаний, поцелуев и соблазнительного, низкого голоса, что шептал твое имя. Распалённое тело уже не просто требовательно льнуло к его груди, а буквально изнывало от желания.       Ниалл это почувствовал, а потому позволил тебе перевести дух, переключившись на облегающие штаны и красовавшийся на бёдрах ремень. Впервые ты пожалела, что не облачилась в юбку — с ней было бы куда меньше возни. И всё же в умелых и ловких руках Ниалла даже столь мешающая одежда оказалась нещадно стянутой и откинутой куда-то в сторону того самого судьбоносного окна.       То ли от его пожирающего взгляда, то ли от потоков осеннего воздуха ты покрылась мурашками. Он смотрел на тебя так, как никто до этого не смотрел, и всё вокруг, даже звуки и запахи, померкло, став смазанным и абсолютно не важным. Для него ты была произведением искусства воплоти — той, кого он был готов одаривать самой страстной лаской и кутать в самые тёплые объятия, что знал этот мир.       — Не нервничай, — прошелестел он, всё также сминая твою грудь и приникая губами к уже полностью красной шее. — Я не сделаю тебе больно.       Ты коротко кивнула, слегка раздвинув колени в стороны, чтобы ему было удобнее контролировать весь процесс. Ты не увидела, но ощутила, как его длинные пальцы скользнули меж ног и нашли уже набухший клитор. Неспешное, чувственное прикосновение отозвалось внутри сладостной волной, и ты рефлекторно дёрнулась ему навстречу, стремясь продлить столь желанный контакт.       Ниаллу не нужно было ничего говорить — он чувствовал тебя так, как, пожалуй, не чувстовал никто: улавливал изменения твоих лихорадочных рывков, подмечал учащённое дыхание и то, как и где тебе было приятнее всего. Он не спешил, позволяя неге накатывать постепенно, заполняя собой всё пространство и вытесняя любые ощущения, кроме тех, что плясали на влажной коже.       Ты остервенело вцепилась в оголённые плечи, оставляя отметины, сжимая и разжимая ладони так сильно, что, пожалуй, могла бы ненароком что-то сломать. Ты держалась за него, как за едиственную опору в этом мире — последний отголосок реальности среди морока.       Когда же он приласкал тебя сильнее, ты прерывисто захныкала, невнятно шепча его имя и почти умоляя не останавливаться. Жар меж ног и внутри тебя нарастал безудержной лавиной, и на последнем, финальном особо чувственном движении ты гортанно застонала ему на ухо, изогнувшись и вжав его ладонь в себя до онемения.       Тело стало ватным, в горле пересохло, а сердце в груди, казалось, могло проломить рёбра — столь часто и громко оно грохотало. Капли пота очертили линию волос и шею, и Ниалл нежно отодвинул рыжие локоны, позволяя тебе слегка охладиться.       Даже в такие интимные моменты он умудрялся проявлять заботу.       Чуть позже он кратко чмокнул тебя в лоб и аккуратно уложил спиной на белоснежные простыни. Через остаточную пелену, что всё ещё пятнала разум, ты отдалённо расслышала шуршание ткани. Следом кровать протяжно скрипнула, и ты краем глаза подметила Ниалла, расположившегося у тебя между бёдер.       Ты знала, что последует дальше, и в этот раз, в отличии от всех предыдущих в своей жизни, ты и правда желала этого. На удивление ни боли, ни даже дискомфорта не было: Ниалл вошёл в тебя аккуратно, давая время, чтобы привыкнуть, прочувствовать и принять его. Сначала не полностью, чтобы ненароком не испугать, а после, через время, уже до самого конца.       Его глаза неотрывно смотрели в твои, а губы ласково мазали алые щеки, скулы и шею, стараясь забрать с собой любые тревоги, что могли терзать тебя в эти мгновения. Его поцелуи стали гораздо нежнее и мягче — так, словно тебя касалось тёплое и пушистое облако.       Почему-то от этого на глаза навернулись слёзы — так трепено с тобой не обращался ни один мужчина. Все только брали, рвали и использовали хрупкое девичье тело, а Ниалл воистину дарил себя и сливался с тобой в одно целое. Ритмичные толчки наполняли тебя, отдавая приятной и тягучей патокой. Они были медленными и столь же чувственными, как и весь он, и ты прильнула к его груди своей, боясь, что он может исчезнуть. Его руки в ответ лишь крепче стиснули тебя, поглаживая и словно успокаивая.       — Я рядом, Искорка.       Ты кивнула, обвивая его торс и слегка выгибаясь, чтобы сменить угол проникновения. Почувствовав это, Ниалл придержал тебя за талию и ускорился лишь на самую малость, срывая всё новые и новые выдохи с приоткрытых губ. Его бёдра качались, терлись и вжимались в тебя, унося все мысли прочь из головы. Остался лишь он и ты — два человека, что друг другу были дороже всего на свете.       Наваждение накатывало волнами, пульсировало и сметало. Тебе мерещились невнятные блики от пламени на его волосах — они плясали и увиливали от твоих пальцев, пытающихся их поймать. Каждый глубокий толчок — один поцелуй, одна мольба в пустоту, один шаг ближе к грани.       Ниалл покорно внимал ритму, что ты задавала, и вскоре терпеть стало невыносимо. Ты отчаянно заметалась на помятых простынях. Стон сменился криком, а следом — отчаянной просьбой. Тело задрожало, заёрзало под ним, настойчиво требуя разрядки. Ниалл впился губами в твои и задвигался быстрее, размашистее, грубее. Стиснул бёдра и даже, кажется, почти зарычал.       Напряжение, достигшее пика, взорвалось внутри снопом искр, и ты стиснула его ногами так сильно, как могла. Оргазм буквально смёл тебя, обдав жаром, а следом и сладостным умиротворением. Ты чувствовала тугую пульсацию внутри столь ярко, сколько и всепоглощающую наполненность.       Вы оба рухнули обратно на кровать, мокрые, тяжко дышащие и, тем не менее, счастливые.       Кажется, ты с треском провалила данное тебе задание.