***
— За успешный проект и гениального Энтони! — они звонко чокнулись бокалами, проливая пиво на руки и громко смеясь. Энтони смущенно улыбнулся, отхлёбывая пенную шапочку, и довольно зажмурился. За окном небольшого бара стемнело еще несколько часов назад, когда они шумной компанией уселись за один из столиков в углу. После подписания контракта и обсуждения с представителями LangAsh нюансов будущей работы и их поспешным отбытием — Эшлину Лэнгтону позвонили и, судя по раздосадованному выражению на его лице, закатанных глаз и отодвинутого от уха смартфона, находящийся на том конце явно был недоволен. Юрист сдержано попрощался и убежал следом за наспех покинувшим офис мужчиной. Команда отреагировала на новость бурно — это был шанс для всех показать себя, и юркий Саймон, под всеобщее улюлюканье, предложил отметить — согласились все. Мистер Торп, смерив свою новую команду обреченным взглядом, согласился с выдвинутым предложением, уверив, что все расходы компания берет на себя. — За нашего любимого директора! — Энтони поднял руку с бокалом, громко рассмеявшись, когда мистер Торп чертыхнулся, выпивая залпом текилу: пиво он не переносил даже на запах. Омега коротко кинул взгляд на экран смартфона: через несколько минут полночь — Кеннет, наотрез отказавшись слушаться, предупредил, что заедет по присланному адресу ровно в двенадцать и заберёт его. С Лио остался папа, запретив возвращаться, пока как следует не отпразднует важное событие, а подписание контракта на первый важный проект - было действительно значащим событием в жизни Энтони. Последний раз он забрел в бар года два назад и теперь, сидя в шумной компании, поглядывая на время и волнуясь за сына — наслаждался забытыми ощущениями. Сделав глоток шипящего пива, Энтони замер, уловив взглядом знакомую фигуру. Кеннет обвел взглядом тускло освещённое помещение и, выхватив знакомую макушку, широким шагом пересек зал, останавливаясь рядом с заставленным закусками столиком. Смех резко оборвался, а мистер Торп подавился, судорожно закашляв. Омега покраснел, выскальзывая со своего места, и извинился, пробормотав, что ему пора. Запнулся за ножку стула и влетел в хмурого Кеннета, словившего его за локоть и коротко кивнувшего ошарашенной компании. Энтони пошатывало, он втянул носом прохладный воздух, блаженно прикрывая глаза и прижимаясь к боку Кеннета сильнее. Они сидели на бордюре, останавливая на себе взгляды прохожих. Альфа успокаивающе гладил парня по спине, прогоняя нахлынувшую на того тошноту. Кеннету было хорошо, вот так на голой земле, когда омега доверительно льнет к боку. Он был слегка пьян, но безумно прекрасен: блестящие глаза, пьяная улыбка и попытки втянуть запах альфы сильнее, вжавшись носом куда-то под ключицу. — Нужно ехать домой, — Кеннет ласково гладит по руке, целуя Энтони в растрёпанные волосы, тот невнятно бурчит и отстраняется, пытаясь сфокусировать взгляд на лице напротив. — Все хорошо? — омега кивает. Альфа паркуется у дома далеко за полночь. Энтони протрезвел на полпути, смущено извинился, мягко поцеловал в щеку, и уснул, откинувшись на спинку сидения. Кеннет улыбался остаток дороги, крепко сплетя собственные пальцы с тонкими пальчиками омеги, не смея прервать тишину салона и сладкий сон самого уютного в мире парня.***
В трубе вытяжки протяжно засвистел ветер, Энтони кинул взгляд на окно, тяжело вздыхая — он не любил жару, но также не любил сезон циклонов: становилось пасмурно, тускло и грустно от непрекращающихся дождей. Первое время маленький Леонардо боялся громких раскатов и долго плакал, прижимаясь к груди папы, не давая уснуть длинными холодными вечерами. В такие дни не погуляешь, а очень хочется; увеличивалось количество аварий и отпадало всякое желание ездить на работу. Омега ловко перевернул скворчащие на сковородке котлеты и вздрогнул, почувствовав шаги за спиной. Чужие руки обвили талию. — Так пахнет, — тело покрылось мурашками от прикосновение холодного носа к коже. — Ты холодный и мокрый, — Кеннет был отпихнут локтем. Он недовольно цокнул, а Энтони в очередной раз стыдливо закусил губу, вспоминая ночные происшествия. Он проснулся утром от резкой вспышки молнии и глухого раската, голова гудела, на тумбе стоял стакан и две таблетки, а на столе необжитой кухни завтрак в виде пары тостов и остывшего кофе, и стикер: «не смей сбегать». Было безумно стыдно и неловко перед альфой, но вернуть все назад возможности не было. Он принял решение сделать вид, что ничего не произошло, но: — Прости! — выпалил, не поворачиваясь к альфе, кончики ушей вспыхнули. — Мне стыдно за вчерашнее, прости. — Я… Кеннета перебил детский смех и звонкий омежий голос. Папа Энтони, смеясь на увлечённое лепетание Лио, появился в дверях кухни. Кеннет среагировал моментально: — Доброе утро, я сосед Энтони, Кеннет. — Доброе утро, сосед. Майкл Осмонд, — он выразительно скользнул глазами по застывшему сыну и вздернул бровь. Рука альфы все также лежала на талии Энтони, он поглаживал пальцами кардиган и не спешил отходить. Лио радостно захохотал, когда мужчина на секунду скривил ему рожицу и потянулся к нему ручками. Кеннет нежно улыбнулся, перехватывая ребенка под мышками с рук удивлённого омеги, и слегка подкинул в воздух. Малыш расхохотался еще сильнее. Запах подгоревшего мяса обдал рецепторы, и Энтони выругался, разворачиваясь к плите и быстро выключая конфорку. Одна котлета слегка подгорела, но не критично. — Хватит пилить друг друга взглядом, — бурчит недовольно, слизывая с пальца соус и ловко собирая бургеры из приготовленных заранее продуктов. После легкого, но очень вкусного завтрака на кухне Кеннета их захотелось очень сильно и, оставив записку, что будет ждать, Энтони быстро ретировался в собственный дом. — Да хватит! Не выдерживает, громко ставя тарелку с бургерами на стол и недовольно пыхтя, забирает у Кеннета ребенка, пока тот неотрывно смотрит на Майкла. — Может мы поедим, у меня встреча через час? Кеннет серьезно кивает и галантно отодвигает стул. — Мистер Осмонд, прошу. — Можно просто папа, — омега усмехается, опускаясь на стул, а Энтони давиться чаем, громко вскрикивая: — Папа! Они обедают, коротко переговариваясь и знакомясь. Бургеры получились сочными и безумно вкусными: об этом сказали горящие глаза Кеннета, когда, откусив первый раз, он поднял на омегу взгляд. Тот смутился, нежно улыбнувшись, переключился на требовавшего внимания Леонардо — малыш тоже тянулся к еде, желая попробовать то, что с таким аппетитом едят взрослые. Время оставалось лишь на быстрый душ и переодевание. Кеннет уже ждал на крыльце, раскрыв зонт и ругаясь с кем-то по телефону. Энтони видел в нем лишь добрую, слега ребячливую сторону и немного переживал, садясь в машину, следя за альфой взглядом. Дождь не переставал бить по запотевшему от перепада температур стеклу: в салоне было жарко. Под пальцем вырисовывались незатейливые узорчики, омега хмыкнул, выводя маленькое сердечко и быстро, пока рисунок снова не запотел, написал под ним имя сына. — Ты очень любишь Леонардо, — Кеннет договорил по телефону минуту назад, наблюдая краем взгляда за ушедшим в себя и улыбающимся чему-то Энтони. Он был прекрасен. Повернулся, улыбаясь уже Кеннету, коротко кивая. — Безумно. — Ты счастлив. — Грех не быть счастливым, когда в жизни столько прекрасного, — жмет плечами и мажет губы бесцветным бальзамом, все также улыбаясь. — Например? Энтони не задумывается, смеется нежно, подается вперед и оставляет на чужой щеке короткий поцелуй — в ответ на сосредоточенном лице Кеннета появляется довольная улыбка. — Ты улыбаешься от невинного поцелуя — даже это делает моменты нашей жизни прекрасными. Тебе хватает получить поцелуй в щеку, а мне этот поцелуй подарить тебе. Энтони склоняет голову на бок и смеётся чуть громче, откидываясь на спинку сидения. Зарядиться хорошим настроением на весь день было сложно, но такой уютный семейный завтрак и сжимающий пальцы в ответ Кеннет прекрасно справились с этим. До места назначения они доезжают молча, изредка переговариваясь, слушая транслирующие по радио песни, Кеннет тихо что-то подпевал — Энтони улыбался шире. В ресторан заходят вместе. Администратор вежливо улыбается, здоровается с Кеннетом под удивленный взгляд омеги и… провожает их в один зал. — Вы, наверно, что-то перепутали, — Энтони растеряно открывает сообщение с датой и местом встречи, убеждаясь, что никакой ошибки нет, переводит взгляд на альфу и снова на экран. Кеннет растерян не меньше. — Все верно, мистер Осмонд? — тот кивает подтверждающе, мужчина вежливо улыбается, указывает рукой на стол. — Мистер Лэнгтон, официант примет ваш заказ через десять минут, ожидайте. Глаза омеги расширяются, он ошарашено смотрит на Кеннета и вздрагивает, когда за администратором хлопает дверь. — Дабы избежать недопонимания, — Кеннет поднимает руки в защитном жесте, делая шаг к Энтони. — Я тоже не понимаю, что происходит. — А я понимаю. Потянутая рука Энтони альфу приводит в замешательство, и он вздергивает бровь вопросительно. — Энтони Осмонд, главный проектировщик и дизайнер проекта «LangAsh», а вы как я понимаю и есть тот самый заказчик. — О Боже! Кеннет хрипло смеется, прижимая пальцы к переносице и улыбаясь, обхватывает маленькую ладошку — не жмет — подносит к губам. — Кеннет Лэнгтон. Я все объясню. Энтони улыбается глазами, ему неловко, ведь стоящий перед ним мужчина в одно мгновение перестал быть простым соседом, но пропасти между ними не образовалось. Они чувствовали это вдвоем, было непривычно, но все ситуация сблизила их на небольшой, но все же шаг. Омега кивает, опускаясь на отодвинутый для него стул, кладет на стол папку, опирается локтями на край, сплетая пальцы рук. Кеннет садится напротив и открывает меню. — Твой бургер был волшебным, но я не завтракал. Будешь что-нибудь? — Грибной крем-суп, чай и тирамису, — кончики его ушей краснеют от комплимента. — Расскажешь как так получилось, что моим соседом оказался сын великих Лэнгтонов? — Не повезло с рождением. — Так уж прям не повезло. Хохочет Энтони, а Кеннет снова залипает на преобразившемся от улыбки лице. Официант бесшумно оказывается рядом со столом и вежливо здоровается, принимая заказ: Кеннет взял мясо, несколько закусок и крепкий кофе. Он улыбается и, слегка поклонившись, просит ожидать, также бесшумно скрываясь. Омега делает глоток воды, рассматривает, не скрывая любопытства, и не сдерживается: — Значит Лэнгтон? — Значит главный проектировщик? — прищуривается Кеннет, наблюдая, как Энтони слегка краснеет, снова прикладываясь к стакану. Он удивлен не меньше. Когда папа довольно ярко рассказывал о дизайнере, который смог воплотить его задумки, альфа представлял себе статного альфу или омегу в возрасте и очках, но не как не тонкого звонкого и молодого Энтони. Но парень подходил на эту должность, Кеннет видел мельком готовый проект — достойно и гениально просто. Энтони раскрывался все больше и больше — Кеннет влюблялся все сильнее. — Один-один. — Я отказался принимать в бизнесе отца участие, — начинает Кеннет под заинтересованный взгляд. Его внимательно слушали. — Мне с детства безумно нравится копаться в машинах. Я разобрал много техники дома и каждый раз получал за это, — Кеннет смеётся, вспоминая, как добрался до мерседеса отца, озвучивает: — Когда я забрался под капот отцовской машины, то знатно выхватил, запоминая на всю жизнь, что ломать — не строить, но обратно я все же собрал и удачно. Потом открыл небольшую мастерскую, работал с друзьями, постепенно расширились и пришли к этому, — кивает на папку, лежащую рядом с локтем Энтони. — Хорошо расширились. — Я отказался от помощи папы, но тот был непреклонен. Мы никогда не пользовались именем компании. Все наше производство фигурирует под другой фамилией, чтоб не привлекать внимание — хотелось создать что-то свое, понять, что я способен на что-то без помощи родителей. — У вас получилось. — Да. Но папа был непреклонен — дизайн должен быть на высоте, а это может дать только фамилия Лэнгтон. Я благодарен ему. Такой важный для меня проект и в таких красивых ручках. Энтони смеется и кивает. — Вы правы, но скидки за умение делать красивые комплименты не предусмотрены. — Я готов доплатить сверху, — альфа играет бровями под заливистый смех довольного Энтони. Еду приносят довольно скоро, они молча утоляют голод — Энтони в основном наблюдает за Кеннетом — и переходят непосредственно к работе: все же не на свидании, а очень даже хотелось бы — признается сам себе омега, доедая нежный крем-суп с хрустящим багетом. Кеннет удивляется все больше, откладывая в памяти, что нужно обязательно поблагодарить папу — проектировка и дизайн были на высоте, он обсуждал с Куперами возможные варианты, но предоставленный Энтони был восхитительным. — Это остаточный вариант? — кофе приятно обжигает горло, Кеннет переворачивает страницу и смотрит поверх папки. — Я съездил на объект. Здесь, — привстает, указывая на чертеже нужное место, — предлагаю снести вот это, это и это, расширить этот зал. — Это не повлияет на расположение зон? Энтони садится обратно на стул и кидает взгляд на дверь — сладкого хотелось безумно сильно, а торт все не несли. Кеннет проводит глазами куда смотрит омега и улыбается, нажимает на вызов официанта. Тот появляется моментально, застывая с улыбкой у стола. — Подайте, пожалуйста, десерт и добавьте к заказу клубничный торт. Благодарю. Это все? — последнее обращено к смутившемуся на мгновении Энтони. Мужчина кивает на папку. — Нет. Расположение немного не то. Дизайн создавался на макет, с учетом живых источников света, но расположение здания оказалось другим. — Это так сильно влияет? — Энтони кивает на удивленный взгляд. — У каждого цвета свой коэффициент отражения света. У темных ниже, светлых — выше. Он слегка поворачивает развернутый по середине стола лист с чертежом. — Эта сторона здания обращена к востоку. Концепция была в том, чтобы четко разделить две зоны цветами. Эта, — обводит по контуру, — холодная, эта более теплая и нежная. Но… Кеннет засматривается. Он, не скрывая, залипает на лице омеги, следит за меняющимися эмоциями и в очередной раз понимает — влип. Хочется подняться со стула, обойти стол и прижать его к спинке стула, сминая яркие влажны губы поцелуем — во время объяснения он постоянно проходился по ним языком, а Кеннет сглатывает, чувствуя, как напрягается ширинка. Он прогоняет нарастающие некстати возбуждение и фиксируется на плавной речи. Свое дело Энтони знает на лучше, чем хорошо. Лаконично и точно расставляя все по местам, объясняя непонятные моменты и предлагая более подходящие на его мнение решения. Не пытается выслужиться, как делали предыдущие представители компаний, не заигрывает — Кеннет был бы не против. Энтони работал, и работал хорошо. — Утренний свет — холодный, и если оставить эту часть здания в этих оттенках, то он лишь ослабит их — помещение станет тусклым. С другой стороны все работает так же. Заменить цвета на более холодные, оставив теплые детали, тогда холодный свет солнца усилит холодный цвет стен и ослабит теплые, заставляя холодные оттенки сиять. — Ты прекрасен. Энтони запинается и поднимает широко распахнутые глаза на расслабленного Кеннета. — Я? — Ты, Тони, ты. Смущает словами еще больше, откладывает в сторону папку и складывает чертеж. Омега растерянно молчит, обхватывает ладонями горячую чашку и натыкается глазами на торт — не заметил, когда принесли. Молчат. Каждый о своем. Кеннет открыто любуется. Энтони борется внутренне — он так отвык от этого: неожиданных комплиментов, скрытой заботы, восхищения, которое так ярко отражается в глазах сидящего напротив альфы. Он был искренен с ним, но Энтони колеблется, он и так подпустил к себе очень близко, но уверенности в том, что так долго и сложно склеенное сердце не разобьют вновь… ее все еще не было. Вздрагивает, когда сжимающую вилку ладонь накрывает чужая, поднимает лицо, смотрит так открыто и с такой большой надеждой. — Тони. Обойдя стол, Кеннет тянет за руку, заставляя развернуться, и, сев на корточки, берет холодные руки омеги, гладит большими пальцами внутреннюю сторону ладошки и заглядывает в глаза. Энтони растерян, но взгляд не отводит, ведь от таких, казалось, простых жестов по спине бегут мурашки и становится тепло. — Я говорил тебе, что готов ждать тебя столько, сколько нужно для того, чтобы ты принял меня? — ему кивают, заставляя улыбнуться. — Это были не просто слова Энтони, я понимаю, что мы знакомы слишком мало, но ты мне нравишься, очень сильно нравишься Тони, — в глазах напротив застывшие слезы и надежда. Энтони опускает голову, прикусывает губу и снова поднимает взгляд, сжимая пальцами чужие — горячие и такие нужные сейчас. Кеннет улыбается ему, их лица почти на одном уровне — Кеннет значительно выше и, сидя на корточках, оказывается почти на одном уровне с омегой. — Если ты спросишь, что мне в тебе нравится — не отвечу. Мне нравится все. Твоя улыбка и яркие глаза. Они блестят, когда ты счастлив, твое лицо преображается. Мне нравится какой ты, когда выпиваешь. А дома ты настолько уютный, что мне кажется, что я дома. Я привязан к Лио, ведь, уехав, словил себя на мысли, что скучаю не только за тобой, но и этот малыш прочно засел у меня в сердце. Кеннет делает паузы после каждого предложения, внимательно наблюдая за реакцией. Энтони чувствует, как тиски, сжимавшие сердце, расслабляются — оно бьется спокойно, успокаивается, а слова, сказанные альфой, разливаются по телу теплом и становится так хорошо. Он хочет. Хочет, чтобы именно Кеннет был в их с Лио жизни, хочет видеть его утром, как только откроет глаза, и вечером, засыпая. Смотреть, как он воркует над малышом Лио, читает тому сказки и учит забивать гвозди под вечно падающую полочку в ванной. — Я Люблю тебя, Энтони.