Цирцея

***** ***** ******

            После танцев нас окружили друзья и подружки. Милица протиснулась к нам и заметила сыну: - Пришло время тебе ответить на несколько загадок от подружек невесты. - Я готов, - кивнул раскрасневшийся от танцев юноша, обнимая меня за талию. Вперед выступили Белослава, Тай Ли и Минг, которая в свое время охраняла камеру, в которой находился дядя. Столько воды с тех пор утекло.             В руках у каждой девушки какие-то предметы. Названия я их не знала, но понимала, что Милица вновь приложила к этой игре свою руку. Женщина подмигнула мне. Остальные окружили нас и уставились на Яромира, который отпустил мою руку и сделал шаг вперед. - Нашёл ты свою суженую, видно, сердце подсказало, а вот как у тебя с умом-разумом дела обстоят? Загадаем загадочку, девичью перегудочку: что у нас в светлой горнице красно словно Солнышко? – спросила Белослава. - Красный угол с Чурами, - ответил спокойно, без колебаний юноша. Девушка улыбнулась и вернулась в строй.       Тай Ли вышла вперёд: - Что у нас в светлой светлице кругло словно полный Месяц? - Каравай, - улыбнулся Яромир.             Девушка кивнула и поднесла нам каравай на подносе. Мы откусили по кусочку, посыпав немного солью. Она вернулась к остальным.       Минг спросила, сильно волнуясь: - Кто в тереме словно часты Звёздочки?       Яромир посмотрел вокруг и громко радостно объявил: - Родня и подружки невесты! - Молодец, Яромир, - объявила Милица. – Все ответы верные. Готов ли подарок для жены твоей? - Готов. Прикажешь принести, матушка? - Неси, милый.             Яромир поцеловал мои руки и оставил меня, куда-то убежав. Милица протянула мне руки и провела к импровизированному трону. - Садись и ожидай.             Я с удивлением наблюдала, как очистили площадку, принесли и поставили круглый столик вплотную к ступеням, над которыми сидела я. И спросила волнительно у Милицы: - Для чего все это? - Ты боса. Так не годится. – ответила женщина, обнимая меня за плечи. – Ведь босые стопы – символ эротической любви. Ярило, покровитель земной любви, изображается босоногим юношей. Сейчас Яромир подарит тебе обувь, тем самым заявит права на твою девическую сексуальность, которая отныне принадлежит только ему. Разуешься ты уже у вашего брачного ложа, являя миру свою сексуальность во всей красе. - Вот как! – сбивчиво ответила я, пряча лицо. – А что мне ему дарить? - Я уже приготовила рубашку и пояс, что ты соткала, - успокоила меня Милица. – Расслабься. Сегодня великий праздник. Наслаждайся же этим!             Я поняла, почему Яромира так тянет и к моим ножкам. Все определено звездами…             Я нервно сложила руки на коленях, ожидая. Заиграла музыка. Люди расступились, пропуская Яромира, который торжественно нес чудесно украшенные сапожки на невысоком каблуке с острыми носиками. Они были завернуты в рушник. Он поставил их на столик передо мной и ласково пропел:

- Не ходи боса, на дворе роса, Вот тебе на ножки новые сапожки, Окованы каблучки, под румяны пяточки!

- Благодарю тебя, муж мой… - ответила я, вставая. Взяла сапоги, вернулась на трон, села и стала переобуваться. Встала, покружилась. Они пришлись в пору. Стол убрали. Я огляделась и увидела за троном стопку одежды. Взяла ее и торжественно повернулась к Яромиру. И только сейчас заметила, что он по пояс обнажен. Я спустилась по ступеням и протянула ему одежду. - Прими этот оберег от всех напастей, изготовленную ласковыми руками жены твоей, - проговорила я.             Он наклонился, поцеловал мои пальцы, забрав рубаху и ловко накинул ее на свои плечи.             Когда мы закончили с подарками (Урса и Милица подарили по гребню, чтобы мы могли расчесывать друг друга, то есть холить и лелеять, а Тай Ли и Мэй – зеркальце и румяна.             Торжественная часть церемонии завершилась. Впереди ждал обед. И сюрприз от брата.             Зуко предложил сделать семейный портрет на ступенях дворца. Заметив мое изумление, он пояснил: - Во время нашей с Мэй свадьбы художники тоже рисовали портрет. Все мои друзья – это моя семья. Но она все равно была неполной. – он взял меня за руки. – Без моей сестры. Я люблю тебя, Азула и желаю, чтобы ты оставила добрую память о себе, если решишь покинуть наше королевство, отправившись в дом своего мужа. Это наша новая традиция. - Групповой портрет? - Почему? Не только. У нас много талантливых художников, которые могут нарисовать и вас вдвоем. Если ты пожелаешь. - Ты это делаешь ради меня? Или ради своего престижа? - А это не одно и тоже? – усмехнулся Зуко, вызвав дружный смех окружающих. - Нахалёнок! – я взъерошила его волосы. – Ладно, я согласна. Только долго стоять на месте не смогу! - Сможешь, - возразил Яромир. – Могу подержать тебя на руках. - Нет, - отказалась я. Заметила Мэй с дочерью. – Хочу, чтобы Изуми тоже стала частью семейного портрета!! - Собирайтесь все! – воскликнул Айро, зазывая всех на ступени дворца. Художники расположились перед нами, таким образом, мы стояли спиной к саду. Солнце уже не так ярко сияло, на небе появились облака, но радостному возбуждению это не помешало. Мэй с улыбкой вручила мне свою дочь. Малышка сначала удивленно чмокнула губами, потом широко улыбнулась, потянувшись ручонками к моему ожерелью. Я перехватила ее ладошку. Такое сокровище…       Яромир обнял меня за живот, заключив в кольцо безопасности и взглянул с умилением на малышку. - Ты будешь замечательной матерью, Азула. - Думаешь? – удивленно взглянула я на него, пока вокруг собирались остальные. Кии перед нами, прижавшись к моей ноге. Слева от Яромира – Милица. Справа от меня – моя мама Урса вместе с мужем Икемом. Потом Зуко и Мэй, Тай Ли выглянула между мной и Яромиром, широко улыбнувшись. - Ты же не против, если я буду в макияже? - Ты прекрасно выглядишь, - заверила я. Айро с Джун пристроились где-то сбоку, как и Суюки. Остальные остались в саду, стараясь не лезть в «кадр».             Вечером, после театрального представления театра Икема, в котором принимала участие наша мама, Зуко позвал нас с мужем за собой. - Что ты задумал, братишка? – спросила я, держа за руку Яромира. - Я обещал тебе особый свадебный подарок. - И какое у него назначение? - Надеюсь, оберег, - усмехнулся Зуко, ведя меня в обсерваторию, которую построили совсем недавно. - Что-то мне это не нравится? – проворчала я. - Да успеешь ты на свою брачную ночь! – отмахнулся Зуко. – Ты все поймешь, когда увидишь! - Сомневаюсь.             Мы остановились перед дверью. Зуко посмотрел на нас. - Только прошу без резких движений. Яромир, тебе нечего бояться. - Не беспокойся. Теперь я мало что боюсь. - Хорошо. Сестра, позволь познакомить тебя с твоим защитником.             Произнеся это, Зуко распахнул дверь. Ярко полыхнуло, я успела поставить щит огня, задвинув мужа за спину. Мы прошли в комнату, заставленную книжными полками и различным оборудованием. Под самым потолком, обвив шипастым длинным хвостом люстру, в воздухе застыл синий дракон с черным пушком над ушами, по хребту, хвосту, с кокетливыми усами. Кожистые крылья раскрылись в готовности броситься в полет. Глаза с подозрением воззрились на меня. Зуко закрыл дверь и поднял руки. - Спокойно, старина. Я сделал, как ты просил.       Дракон навострил уши, прислушиваясь к словам брата. Я непонимающе посмотрела на него. - Что это такое? - Твой подарок. – улыбнулся Зуко. – От вождя племени солнца. Он сказал, это дитя Шао, одного из учителей. Вроде как воля самого учителя. - Да? Шао – девочка? - не поверила я. - Знаешь, я не разбираюсь в поле дракона, - раздраженно бросил Зуко. – Знаю только, что он появился здесь через месяц после твоего отъезда с Милицей и Яромиром в паломничество. Разумеется, я не сразу разобрался что к чему. Без дяди все было бы намного хуже. Теперь я вас оставлю. - Чего? - Подготовлю твое брачное ложе.       Я бросила вслед брату книгу. Та ударилась о дверь и упала на ковер, раскрывшись на середине.       Мы остались наедине с драконом. Яромир сглотнул. - Что делать? Это твой брат так шутит? - Сомневаюсь. У него с юмором совсем туго. Видно, это правда. Эй, дракон, послушай, - громко обратилась я к существу. – Спустись ко мне. Как твое имя?             Из ноздрей дракона повалил пар, люстра закачалась. Я закрыла Яромира собой, боясь резкой атаки. Дракон взмахнул крыльями, спикировав на меня. Я зажмурилась. И почувствовала тяжесть. Он сел на мою шею, обвив хвостом мою левую руку. Я выставила в сторону правую, чтобы дракону было удобнее. Он был еще молод и мал. Но я ощущала идущее от него тепло. Покосилась на него, увидев два медовых глаза. Усы смешно топорщились. Я несмело протянула руку и погладила его горячий чешуйчатый нос. - Имя у тебя есть?       Дракон подумал и качнул головой. - Яромир, как думаешь, как назовем? – спросила я у мужа.       Тот выполз из-под журнального столика. Дракон напрягся, глядя на него. Я погладила его гриву. - Это мой муж и я требую, чтобы ты слушался его с этого дня, как меня. Ты же друг мне? – спросила я у дракона. Тот подумал и лизнул меня в правый глаз. Я захихикала, отмахиваясь от его шершавого языка. – Спасибо, милый! - Я не знаю, Азула, - с сомнением ответил Яромир. – Если дракон твой, то тебе и придумывать имя. - Горислав? – спросила я у дракона.       Тот выпустил пар из ноздрей и вновь облизал мою щеку. - «Светлая слава», - расслабился Яромир. – Хорошее имя. - Благородное. Не знаю, как отнесутся люди в твоем городе к моему дракону, но оставлять его здесь я не буду. Горислав, я рада с тобой познакомиться, но сейчас хочу, чтобы ты где-нибудь спрятался.             Дракон смотрел на меня пару минут, затем взмахнул крыльями, слетев с плеча, толкнул в грудь Яромира, хлестнув его по лицу хвостом и снова улегся на люстре. На ковер упало стеклышко, превратившееся в свисток. Я подобрала его, внимательно осмотрев. - Мне взять его? – уточнила я. Дракон кивнул, свернувшись калачиком и спрятав нос. Закрыл глаза и уснул, мерно раскачиваясь на люстре. – Спасибо, друг крылатый. Спи спокойно. Не забуду о тебе.       Яромир погладил меня по руке. - Его не забудешь, а как же я?       Я ласково посмотрела на него, повесив свисток на шею. - Конечно, родной. Пора нам посвятить время друг другу и нашей страсти.       Я обвила руками его шею и прошептала в губы: - Я вся горю, как и мои ножки! - Ах, Азула, не дразни меня, - прошептал Яромир, когда мы покинули обсерваторию. Я захихикала. Он взял меня под коленками и поднял на руки. Я крепче обхватила его шею. - Неси меня на ложе, муж мой.       Теперь мы вместе навсегда. Перед Богом и людьми.

****** ***** ******

                  Покои Азулы.             Когда мы подошли к моей комнате, двери были распахнуты. Внутри горели свечи на стенах. Яромир осторожно ступал, а я его направляла, успевая его щекотать. И чуть не закричала от ужаса, когда услышала смешок. Милица ждала нас. - Что вас задержало, дети?             Я ловила ртом воздух. Яромир весь покраснел, но продолжал держать меня на руках. Кровать была вся усыпала лепестками роз. Милица подошла ближе. - Не важно. Яромир, уложи свою жену на постель. - Д-да… - он подошел со мной к кровати и плавно опустил. Я тут же села, положив нога на ногу и посмотрела на женщину. - Что случилось? - Ничего. Решила пожелать вам доброй ночи и сладких снов. Можете выпить еще сурицы или меда. – она указала на столик, где действительно стоял горшочек с несколькими кисточками. – Желаю приятного времяпрепровождения. - А мы завтра же уедем? - Зачем же? Ваша матушка хотела бы позировать с вами на портреты, так что до ноября мы можем задержаться. А дальше вам решать, но уверена, вам есть, с кем попрощаться или сказать ласковые слова, Азула. Подумайте хорошенько, ведь одному Богу известно, когда вы сможете вернуться сюда. - У меня теперь новый дом… - задумчиво сказала я. – Спасибо, Милица, я подумаю. - Замечательно. Кроме того, я пообещала Мэй присматривать за малышкой Изуми первое время. Вы уж найдите Яромиру занятие. Чтобы он не прохлаждался в вашей постели. - Мама! – возмутился он. - Помолчи, Яромир. Мама знает лучше.       Он взвыл и махнул рукой. Я рассмеялась. Милица подошла ко мне, обняла. И зашептала: - Мед я оставила специально для ваших игр, только не переборщите. Тай придет чуть попозже. - Хорошо. - Свет оставить? - Не нужно, я использую магию. - Удачи, Азула. Только не шумите слишком. - Постараемся. - С Богом, доченька.       Она поцеловала меня в макушку. - Сынок, не обижай жену. - Сам разберусь! – ворчливо отозвался Яромир, раздеваясь за ширмой.             Милица цокнула языком и ушла, закрыв за собой дверь. Я стала раздеваться, решив остаться только в сапогах, чтобы муж сам их снял. Щелкнула пальцами, погрузив комнату во тьму. Лишь фонари с улицы, светящие в окно, тускло освещали комнату. А после комната озарилась сотнями зеленых огоньков, застывших в воздухе. - Яромир, ты скоро? – провела я, почувствовав волнение в голосе. Юноша вышел из-за ширмы, обнаженный и медленно подошел ко мне, упав на колени. Я протянула ему правую ногу. – Помоги снять? Мои ножки вспотели и нуждаются в ласковом массаже. Яромир сглотнул, подхватив мою ногу, медленно расстегнул молнию и стянул сапог, держа за лодыжку. В комнате распространился легкий запах. Все-таки, мы долго танцевали и гуляли. Я сморщила носик, подивившись стойкости юноши. Либо он специально прятал лицо. Один сапог упал на ковер. Он нежно погладил мою лодыжку, поднявшись до бедра, сам уткнулся носом в мои пальчики. Я захихикала от его дыхания, щекочущего распаренную кожу. Я вытянула ногу, расположив ее точно перед его носом. Он шумно втянул мой запах. - Знаешь, если бы не знала тебя, посчитала бы тебя извращенцем, милый, - проговорила я, прикусив губу: он провел языком от пальцев по стопе до пяточек и обратно, слюнявя мою ногу. – Яромир, сними и второй сапог, мне так неудобно, - пожаловалась я, согнувшись под неестественным углом. Он чмокнул губами и быстро снял второй сапог.             Я подвинулась немного на кровати, сложив ноги вместе. Он обнял мои бедра и стал нежно их поглаживать, продолжая нюхать и облизывать мои ножки. - Тебе нравится, милый? – проворковала я, чувствуя его влажный язык на пяточках. И чуть не ударила его в нос. – Ой, извини. Не думала, что я боюсь щекотки. - Все хорошо, Азу… - прошептал Яромир, перестав лизать и принялся разминать мои стопы одновременно, выбрав точку под большим пальцем. Я расслабилась, откинув голову назад. Возбуждение росло с каждой секундой. - Какой же ты ненасытный… - выдохнула я с наслаждением пополам со стоном. Повернулась набок, согнув ноги в коленях и заметила, что его достоинство, его острый меч уже поднялся и готов к великим подвигам. – Яромир, ты такой красивый…       Он вопросительно посмотрел на меня, целуя каждый пальчик, от мизинца до большого. - Нет, я серьезно. У тебя необычная, светлая аура, как бы сказала Тай… - продолжила я, поигрывая ножками. - И ты не злишься? - На что? - На мои странности. - Ты – мой муж теперь. Так что секреты лучше друг от друга не хранить… но в остальном, я поддержу тебя, если ты все без обиняков расскажешь. Конечно, в рамках разумного… - Договорились, Азу. – кивнул юноша - Ты же знаешь, что мы только начали? – взволнованно спросила я у него. Но ответил не муж, а Тай, которая бесшумно подкралась к нам, через балкон. - А мне что-нибудь нужно делать, или у вас мир и лад? - Что ты, Тай! – воскликнула я, рванувшись к девушке. – Мы немного расслабились. Давай я тебе помогу раздеться.       Девушка не ожидала такого напора. - Ладно, только спокойнее.       Я помогла ей снять розовый топ и пижамные штаны. - Ты же могла заболеть! – строго произнесла я, обнимая девушку. И толкнула ее к Яромиру, который сел на кровати на пятки, охнув, когда девушка упала в его руки. – Вы пока начинайте, а я кое-что приготовлю. - Что? – растерянно произнесла Тай, жутко краснея. Яромир улыбнулся, поправив прядь ее каштановых волос. И поцеловал в шею, наклонив ее. Девушка застонала, положив руки ему на плечи. – Яромир… - Я соскучился, Тай. - Я тоже…             Он стал целовать ее, руками лаская чаши грудей, положил ее на постель, коснувшись языком ее груди, затем живота и после – бритого гладкого и блестящего треугольника Афродиты. Я подошла к ним, размешивая кистью мед в горшочке и заметила, что Тай уже влажная, значит, некоторое время наблюдала за нами, проказница. Она металась по постели, шепча его имя и пыталась закрыть свое лоно. Яромир не стал напирать, выпрямившись и сел на кровати.       Я подошла ближе. - Тай, давай я тебе ступни намажу? - Зачем? – испуганно вскрикнула девушка. - Чтобы Яромиру было слаще, - ласково проговорила я, вынув кисточку с терпким сладким медом. - Ну, не знаю… сомневаюсь… - Тай, мне было бы приятно. К тому же, мы не собираемся пачкать здесь все. – улыбнулся Яромир. – Я люблю вас обеих, но знаю, что не могу проникать в Азулу. - Вот зачем вы меня пригласили! – обиженно воскликнула Тай. – А если я не хочу? - Тебя никто не заставляет… просто, Тай… я хотел бы оставить о себе приятные воспоминания. Разве тебе было плохо на озере со мной? - Глупости! – она толкнула его в плечо. – Конечно, мне было хорошо! - Мне тоже… ты изумительна. Но сегодня мне бы хотелось, чтобы вы сделали меня мужчиной. Разве я этого не заслужил? - Но как же так… Азула ведь твоя жена… - Все нормально, Тай… - заверила я. – Я хочу понаблюдать. Так что без разговоров! – я села на кровать. Яромир запрокинул бедра Тай, заставив ее поднять ноги. Я быстро намазала их. Тай громко засмеялась. Схватила подушку и сжала ее зубами.             Скоро я удовлетворенно закончила. Яромир гладил лодыжки и бедра Тай и прильнул ртом к ее левой ноге. Сначала сосал с упоением каждый пальчик, затем полировал стопу и пятки. Я пристроилась рядом, лаская груди Тай. Она стонала, умоляюще глядя на меня. Я стала целовать ее. Затем перекинула ногу через ее лицо и уселась над ней, придерживая ее бедра, тем самым облегчая Яромиру работу. И почувствовала ее влажный горячий язычок в ойни. И застонала, прикрыв глаза. Яромир занялся второй ногой Тай. Через пару минут и она блестела от чистоты. Яромир напоследок почистил языком между пальцами. Я поманила его пальцем и впилась в его губы. - Как тебе? - Немного странно, - пришла в себя Тай. – Но интересно. - Со мной всегда интересно.                   Мы с Тай в изнеможении упали на кровать. Я сплела с ней пальцы и улыбнулась. Она тоже улыбнулась, тяжело дыша. Яромир извинился и побежал в ванную. Вернулся через несколько минут, принеся нам пачку влажных салфеток. Налил всем по бокалу сурицы. Утолив жажду, я запрокинула ноги за голову, удобнее устроившись на подушках, подхватив ноги под коленями и игриво шевеля пальчиками с красивым хищно-розовым педикюром. Тай сходила умыться и тоже легла рядом со мной, повторив мою позу. Яромир завороженно наблюдал за нами. Я протянула левую ногу, а Тай – правую, и мы стали гладить его член, который вновь набух и принял боевое положение. - Ярик, теперь, когда ты обласкал и подготовил нас... кого ты желаешь отведать? Многие бы хотели оказаться на твоем месте в компании таких женщин, как мы.             Яромир улыбнулся: - Значит, мне повезло, душа моя.       Я счастливо улыбнулась: - Да, свет очей моих… покажи же нам свою любовь.                   Комната оглашалась вскриками, стонами, скрипом кровати и шелестом занавесок, с которыми целовался ветер, и тяжелым дыханием любви и жизни, наполняющим нас от кончиков волос до кончиков пальцев.

***** ***** ******

            После нашей торжественной свадьбы и первой брачной ночи потекли важные дни моего прощания с самыми главными людьми, которые помогли мне изменить жизнь после освобождения из тюрьмы.             Кроме того, художники решили написать ряд портретов: меня с мужем, нашу боевую троицу (Азула, Мэй, Тай Ли), меня с мамой и ее мужем. Зуко вместе с нами и Кии, Милицу с мамой и Яромиром. Дальше устану перечислять, но времени на это было потрачено много. Команду Аватара после свадьбы я практически не видела. Свободное от переписки и работы в чайной дяди я проводила с Кии и Изуми. Последняя сильно привязалась ко мне, так что в один вечер, когда мы с Мэй прогуливались по саду, я строго произнесла: - Мэй, пообещай мне одну вещь. - Какую? – Мэй взглянула на меня. Даже рождение дочери не слишком повлияло на ее холодную мимику. Да и моя жестокость поутихла. Пусть Кии и пыталась довести меня до белого каления своими глупыми просьбами (хотя было понятно, что магией она не овладеет), я держала себя с достоинством, которого у меня было мало несколько лет назад. - Даже если Зуко что-нибудь вытворит, ты не бросишь его! – пояснила я. – Олух не сможет воспитать дочь в одиночку. Урса не в счет.       Тень улыбки скользнула по губам Хозяйки Огня. - Ничего не могу обещать, Азула. Но подумаю. Кроме того, ты же сама не знаешь, когда мы вновь увидимся. - О том и речь.             Мы уселись под раскидистым дубом с пожелтевшими листьями, несколько из которых уже плавали в пруду, где уткочерепаха чистила перья и искала пропитание для своих деток. Я достала из-за пазухи краюху белого хлеба и стала крошить его, подбрасывая маме-утке.             Мэй некоторое время наблюдала за мной, затем уселась в кресло-качалку, любезно принесенную кем-то из служанок. И раскрыла книгу. Был теплый солнечный день, хотя не такой жаркий. Все-таки природа и наступающие холода давали о себе знать продолжительными ночными дождями.             Утки крякали, пытаясь драться друг с другом за кусочек размокшего хлеба. Когда краюха кончилась, я вытерла руки и села рядом с Мэй, уложив голову ей на колени, которые она накрыла клетчатым пледом. - Азула, ты лучше скажи, как тебе твой муж? – спросила Мэй, хитро подняв на меня острые как кунай глаза. - В смысле? – не поняла я.       Мэй цокнула языком. До меня дошло. Я пролепетала: - Сносно, если хочешь знать. - Знаешь, ты перестала вносить элемент неожиданности в наши отношения. Поэтому перестань отнекиваться. Он хорош? - Ты просто так интересуешься, или Зуко после рождения дочери к тебе охладел, - язвительно отозвалась я.       Мэй захлопнула книгу и ударила меня по руке. Я встала на ноги. - Ты не изменилась, Азула. Но хотя бы не желаешь меня убить. Это радует. - Не задавай просто глупых вопросов! – раздраженно фыркнула я. – У меня не такой богатый опыт в женихах, как у тебя, но могу сказать – Яромир достоин ублажать меня в постели. - И не только, да? - Это намек? Бестактно с твоей стороны. - Да все уже заметили, как сияют ваши лица на протяжении нескольких недель после твоей торжественной, странной, но милой свадьбы. Ты была дерзкой в бою и в словесных перепалках, но в постели, похоже, открыла свою необузданную и распутную сторону? Или это Яромир скрывает что-то такое, отчего ты постоянно бросаешь на него соблазнительные взгляды…       Я закатила глаза: - Послушай себя только! Есть более изящные, метафорические способы сказать, если ты кем-то увлечена до глубины души. Но наши физические отношения нельзя назвать только бесстыдными, развратными, непристойными, страстными, грубыми или оскорбительными. Мне нравится и его ранимая сторона. Я не принижаю его. Он сам любит мне подчиняться. Это игра, в которую играют двое. Но не будь между нами доверия, я не позволяла бы себе быть слабой и зависеть от него. А поскольку я его жена, то теперь завишу от него. А если ты говоришь о ряде курьезов за завтраком после бурных ночей… то приношу свои извинения, что позволила себе излишнюю радость жизни!             Последние слова я просто выплюнула, развернулась и пошла быстро к балкону, где Милица с Урсой и Айро иногда пили чай. Никто не препятствовал мне, а служанки в ужасе шарахались в сторону, едва удерживая тяжелую утварь.             Мэй вздохнула, проводив подругу детства взглядом. Она никак не хотела оскорбить ее, обвинив в распутстве. Вовсе нет. Ведь это совершенно естественно для молодых наслаждаться близостью друг с другом. Просто Хозяйка Огня переживала за детей, которые могли стать невольными свидетелями «взрослых игр», значение которых им неведомо. Конечно, можно сколько угодно рассказывать детишкам сказки о плуге и борозде, о поле и пахаре, о пчелах и цветах, наконец… - Прости, Азула, - выдохнула Мэй, обращаясь к пустоте. Встала и ушла в рабочий кабинет, к мужу, который вновь работал с документами. Изуми занималась бабушка Урса.

Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться… И утром, расставаясь улыбнуться, И помахать рукой, и улыбнуться, И целый день, волнуясь, ждать вестей. Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить… С кем можно ездить отдыхать на море, И, как положено — и в радости, и в горе Быть рядом… Но при этом не любить… Как мало тех, с кем хочется мечтать! Смотреть, как облака роятся в небе, Писать слова любви на первом снеге, И думать лишь об этом человеке… И счастья большего не знать и не желать. Как мало тех, с кем можно помолчать, Кто понимает с полуслова, с полувзгляда, Кому не жалко год за годом отдавать, И за кого ты сможешь, как награду, Любую боль, любую казнь принять… Вот так и вьётся эта канитель — Легко встречаются, без боли расстаются… Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель. Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться. Как много тех, с кем можно лечь в постель… Как мало тех, с кем хочется проснуться… И жизнь плетёт нас, словно канитель… Сдвигая, будто при гадании на блюдце. Мы мечемся: — работа… быт… дела… Кто хочет слышать- всё же должен слушать… А на бегу- заметишь лишь тела… Остановитесь… чтоб увидеть душу. Мы выбираем сердцем — по уму… Порой боимся на улыбку- улыбнуться, Но душу открываем лишь тому, С которым и захочется проснуться. Как много тех, с кем можно говорить. Как мало тех, с кем трепетно молчание. Когда надежды тоненькая нить Меж нами, как простое понимание. Как много тех, с кем можно горевать, Вопросами подогревать сомнения. Как мало тех, с кем можно узнавать Себя, как нашей жизни отражение. Как много тех, с кем лучше бы молчать, Кому не проболтаться бы в печали. Как мало тех, кому мы доверять Могли бы то, что от себя скрывали. С кем силы мы душевные найдем, Кому душой и сердцем слепо верим. Кого мы непременно позовем, Когда беда откроет наши двери. Как мало их, с кем можно — не мудря. С кем мы печаль и радость пригубили. Возможно, только им благодаря Мы этот мир изменчивый любили.

                  Успокоив нервы за чашкой чая, я зашла в обсерваторию за Гориславом, и вместе с драконом отправилась в путешествие до замка мастера меча Пиандао, который любезно согласился предоставить свою кузницу Яромиру, захотевшему изготовить особые украшения на память для моих родных. Он не называл конкретных имен, но я отлично знала, кто это может быть.             На территории поместья никого не было. Дракон посидел на моих плечах, лизнул меня в щеку и полетел в сторону водопадов. Он сильно привязался ко мне. Жаль только, что не владеет речью…             Дворецкий, подметающий в саду камней, приветствовал меня наклоном головы. Я улыбнулась и помахала рукой, шагая по недавно выложенным дорожкам в сторону кузницы, из которой шел дым, слышался звук раздуваемых мехов и лязганье молота о наковальню. Яромир вовсю старался. А я не могла поверить, что и сама тут работала, чтобы заслужить право носить собственный меч. Столько воды утекло, что кажется, будто это было в прошлой жизни. А я родилась в третий раз, когда вышла замуж.             Я остановилась в дверях кузницы, наблюдая за загорелой, вспотевшей спиной Яромира, который бросал лопатой в печь угли. Такой трудолюбивый… такой сильный, мужественный и чуткий мужчина. Я хотела подкрасться к нему со спины, но случайно задела стойку с мечами и секирами. Поднялся страшный грохот. Я зажмурилась. Послышался вскрик, и я оказалась прижата к теплому телу. - Азула, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Яромир. - Да, душа моя, - придя в себя, ответила я, сообразив, что только что чуть не попала под град мечей. Пусть и незаточенных. - Осторожнее. – попросил Яромир, осматривая мои ладони. Я отняла их и взглянула на его лицо. - Я в норме, дорогой. Ты еще не закончил? - А что? - Давай потренируемся на мечах. Мэй мне испортила настроение. - Я виноват? - Она считает, что я слишком громко кричу по ночам, когда ты овладеваешь мной. – фыркнула я. – Будто она вела себя по-другому, когда Зуко делал ей ребеночка!       Яромир закашлялся, и сравнялся лицом с цветом углей в печи. - Хорошо, дай мне десять минут, и мы потренируемся, милая. - Мастер у себя? - Я не уверен. Впрочем, он редко выходит.       Я похлопала его по щеке. - Я посмотрю. И оденься, пожалуйста, а то слишком возбуждает.       Он почесал в затылке. - Учту.                   Мастер Пиандао занимался каллиграфией, но отложил свои дела, едва увидел меня в дверях. И очень тепло поприветствовал. Мне было приятно. Обсудив его здоровье и насущные проблемы школы, которую он все-таки решил вновь открыть для всех желающих, а не только для избранных, мы вместе спустились на тренировочную площадку, где уже ждал Яромир с одним из тренировочных мечей. Мастер Пиандао покачал головой, дав юноше свой меч. Я достала черный космический меч, встала в стойку, улыбнувшись любимому. Мастер объяснил правила боя и скомандовал к началу. Я рванулась вперед. Теперь я буду двигаться только вперед.

***** ***** *****

                  В день отъезда не все пришли нас проводить. Яромир вручил свои подарки, а часть мы оставили у мамы, которая пообещала передать их адресатам.             Когда мы садились в экипаж, она схватила меня за рукав и умоляюще прошептала: - Азула, пожалуйста, помни: я всегда любила тебя. Возможно, твои галлюцинации были предупреждением к тому, чтобы ты изменила свою жизнь. Дочка, я желала тебе только добра и вижу, как сильно ты любишь мужа. Прошу только об одном…       Я кивнула, погладив ее пальцы: - Не бойся, я не повторю твоей ошибки. Которую ты исправила и искупила свой грех: я воспитаю своих детей в любви, заботе и внимании. И жесткой дисциплине, чтобы они не размякли слишком сильно, как я. - О, ты не размякла, - усмехнулась женщина, сдерживая слезы. Водила большим пальцем по моей щеке, глядя в глаза, словно желала запечатлеть. – Ты стала чудесной женщиной. И заслужила счастье, которое создала своими руками. - Мне дали хорошего пинка, - пожала плечами я.       Быстро поцеловала ее, забралась в экипаж и закрыла дверцу. - Пригляди лучше за братцем и сестрицей. Мало ли чего могут без меня наворотить. Прощай, мама. - Прощай, Азула. Желаю тебе счастья и долгой семейной жизни. Роди побольше детишек. Муж у тебя золото. - Мне ли не знать.             Когда мы покинули дворец, в небе грянул разноцветный салют. И я расплакалась.             Яромир прижал меня к груди и зашептал, поглаживая:

Одной тебе, тебе одной, Любви и счастия царице, Тебе прекрасной, молодой Все жизни лучшие страницы! Ни верный друг, ни брат, ни мать Не знают друга, брата, сына, Одна лишь можешь ты понять Души неясную кручину. Ты, ты одна, о, страсть моя, Моя любовь, моя царица! Во тьме ночной душа твоя Блестит, как дальняя зарница.

            Слёзы просохли, я подняла голову и впилась в его губы, поглаживая щёки.