Куришь?

Судьба — та ещё сучка. Иначе, как объяснить тот факт, что сегодня утром к нам в вуз заявился мой бывший Кирилл со своей новой пассией? И всё бы ничего, но мы не виделись с ним уйму времени, и он мог бы заявиться, как он сказал: «в гости», в любое другое время, например, вчера, когда я отсутствовала. Но, конечно же, нужно было приехать именно сегодня. И знаете, такое стечение обстоятельств было бы даже не совсем плохим, если бы этим же утром я не столкнулась с угрюмым Шастуном, который игнорировал меня уже неделю. На следующее утро после его пьяного признания в любви я ожидала увидеть от него любую весточку, означавшую, что всё, что он сказал о своих чувствах — было правдой. Но никаких весточек от него я не получила, он просто перестал ходить на пары. Я не могла ему написать или позвонить. Правильнее, конечно, сказать: не хотела. Так же, как и спрашивать о шастуновском местоположении Макара или кого-то ещё. Однако моя больная, как я уже говорила ранее, фантазия рисовала отвратительные картинки различных ситуаций, которые могли бы произойти с Антоном за время его отстутствия. И это мне ни капли не нравилось. Да и кому понравится просыпаться ночью от кошмарного сна, в котором Шастуна увозят на машине за границу против его воли, а я ничего не могу поделать, просто стою и плачу? Вряд ли такой сценарий понравился режиссерам Голливуда, а для Болливуда он был слишком замысловатым, но и для моего сознания это было слишком. Я устала от такого количества тревожности уже через день после нашей недоссоры и попыталась выудить информацию об исчезновении друга у старосты. Она удивилась моей просьбе о конфиденциальности, но решила не нарушать условий, в которых она рассказывает мне, где Шаст, а я таскаю журнал в деканат вместо неё две недели. По итогу, я узнала, что Антон уехал по семейным обстоятельствам в Воронеж, видимо, к родителям. Больше ничего он ей не сообщил. Эта информация, конечно же, меня не успокоила, я так и нарывалась написать этому обиженке, чтобы элементарно поинтересоваться, как он. Но не могла. Гордость — мой самый главный порок, и от него никуда не деться. Главное — я удостоверилась в том, что Шастун жив, здоров, под пристальным наблюдением матери, а остальное уже было делом времени. От сознания также не удавалось скрыть, что я ждала его сообщения, но он не писал. А как же? Зачем писать девчонке, с которой ты просто играешься и перекидываешь на неё ответственность за разрыв отношений? У меня же не может ничего случиться. Мысленно возвращаясь к судьбоносным событиям, мне хотелось лишь материться, но уже вслух. Кирилл даже соизволил поздороваться, заглянув к нам в аудиторию посередине пары. Индюк. Преподаватель быстро выставил его за дверь, сказав подождать до конца пары, но этого хватило, чтобы все встрепенулись и начали шептаться. Ужасно, что я была одной из первых, кто увидел это нахальное лицо, выглядывающее из-за двери, так как в последнюю неделю переместилась с предпоследниих парт на первые, от греха подальше от Леи и её компании. Люба была только «за» такой переезд, тем более до контрольной недели оставалось всего ничего. Нужно было хоть и под конец семестра, но послушать преподавателей. Может, и автомат — другой, где перепадёт. Не совсем обращая внимание на преподавателя, я оглянулась, ища взглядом Антона. Он сидел в дальнем углу аудитории, не поднимая взгляда, устремив его куда-то вниз. Он казался отстраненным. А ещё холодным. Либо это лишь снова происки моей фантазии. Перед парой мы едва не ударились лбами, это если сказать метафорично. Технически я могла своим лбом влететь только в его грудину, не более, так как он был выше меня на полторы головы. Я спешила на пару, как всегда опаздывая, и буквально сносила всех на своём пути. Не став сдавать куртку в гардеробную, я снимала её на ходу, поднимаясь по лестнице. И так, запутавшись в шарфике, я врезалась в какого-то человека. Он мгновенно остановился, хватая меня за плечи, чтобы я не свалилась вниз по ступенькам. Не видя ничего и никого перед собой, я начала извиняться, причитая о том, какая я неуклюжая и как мне стыдно. Как вдруг этот самый человек потянул меня вверх, останавливаясь рядом со скамейкой на лестничном пролёте, он усадил меня на неё и снял с моей головы снуд. Одарив меня осуждающим взглядом, Антон, как я смогла, наконец, его заметить, просто хмыкнул и ушёл восвояси. Клянусь. Я даже не успела сказать и слова. Он не удосужил меня и простого «привет». И всё это после моих недельных мыслительных мучений и скитаний по стране ночных кошмаров? Да, он о них не знал, но всё же. Мог бы поздороваться по старой дружбе хотя бы. Или по знакомству. Плевать. В любом случае, это ударило по мне сильнее, чем я думала. –… Серебрякова — на экзамен, Силин — полуавтомат, готовьте один вопрос вместо четырёх, Терентьева — автомат… — меня буквально вырвал из моих мыслей цепкий голос преподавателя, который обозначил мою судьбу на предстоящую сессию. Ну, чего и требовалось доказать. Ладно. Пойду на экзамен. Жаль, что без Любы, хоть я и не слушала проникновенную речь препода, но её довольное лицо говорило за себя. У неё точно автомат. — Поздравляю, — прошептала я, обращаясь к подруге. — Я думала, ты не слушала, — улыбнулась она, — Спасибо, Лер, ты тоже сдашь. Ты же умная, но сильно ленивая жопка. В ответ я улыбнулась, снова уходя в свои мысли. Несмотря на мою гордость, не признать того, что я соскучилась по Шастуну, было бы кощунством. Я курить-то ходить реже стала, сигаретный дым буквально вставал поперек горла, навевая воспоминания о последнем нашем перекуре под козырьком ломбарда. Я переживала целую неделю. Каждый день ожидая увидеть его в корпусе университета. Каждый гребаный день запрещая Любе что-либо говорить о Макара или Антоне. Как оказалось, Илья никуда не уехал, это я поняла потому, какая в последнее время Люба ходила довольная. Она буквально светилась от счастья… и жила уже неделю у Макара. Ох уж этот постоянный секс. Я уже и забыла, что это такое… — Лер, ты как? — поинтересовалась подруга. — Я... я... нормально, — оказывается, я всё время сидела в пол оборота, и мой взгляд так и норовил оставить след на макушке Шастуна, который даже не обращал внимания на меня, уткнувшись в телефон. Что там у него такого интересного? — Ты такая отстраненная, это из-за Кирилла? Или… из-за Шаста? — Я просто не выспалась. Эти двое ни при чём. И вообще, что тут забыл этот придурок? — Кто? — Кирилл, — отчеканила я, густо краснея, потому что произнесла его имя слишком уж громко и все, в том числе и Антон, посмотрели в нашу с Любой сторону. Блять. Когда мы пересеклись взглядами, по моему лбу мгновенно покатились капли холодного пота. Лицо Антона выражало презрение и недовольство. Ну лучше хоть что-то, чем ничего, правда?

***

— Кирилл, а в честь чего вечеринка-то? — поинтересовалась подружка Леи, которая вечно к нему клеилась, когда он учился с нами. Девочка, остынь. Этот мальчик занят его новой побрякушкой. — Вика, я с армии пришёл, а ты спрашиваешь, в честь чего вечеринка. Ты что не втыкаешь совсем? — Аа, ну тогда, поняла. Можно было и не так грубо, знаешь ли. Всё-таки не чужие люди. Вот именно — чужие, Вика. После пары Кирилл зашёл в аудиторию под руку с девочкой с первого курса. Я знала её, она кружилась в студсовете, только не работая, а лишь выгружая в соцсети фотографии и видео о том, что она работает. Смешная девочка, но красивая. Кирилл знал, с кем приходить. — Мы будем снимать коттедж, кто захочет, скиньте Ане по косарю на выпивку, и всё. Завтра в шесть, на Кировской, — объявил Кирилл, пытливым взглядом шерстя по аудитории. Он стоял ближе к её середине и не обращал на меня внимание, что в какой-то степени спасало и позволяло его разглядеть. Честно, я не хотела этого делать, но любопытство поедало. После нашего разрыва мы редко виделись. И никогда после всего, что произошло, не говорили. У меня просто прекрасно получалось его игнорировать, ну, а он быстро понял, что я его не прощу, и оставил все попытки. Возможно, игнор был плохим вариантом, в первую очередь, для меня, и нам всё же следовало всё обсудить. Однако уже было поздно. Теперь же нам совершенно не о чем говорить. — Поднимите руку, кто будет? — Кирилл продолжал разговаривать с моими одгруппниками, и все, кроме меня, Любы, Шастуна и ещё парочки человек, давали ему ответную реакцию. Антон продолжал копошиться в телефоне. После пары я порывалась позвать его покурить и поговорить, но Кирилл со своими вечеринками меня опередил. — Серебрякова, ты идёшь? Мне сказали, что после того, как мы расстались, у тебя никого не было, завтра нашла бы себе мальчика на вечер, я разрешаю, — послышался мужской голос сверху. Я подняла голову и увидела возвышающуюся надо мной фигуру бывшего парня. Он ухмылялся и осматривал моё лицо в поиске любых эмоций, провоцируя меня послать его, куда подальше. Но я сдержалась. — Вот ты ж, долбаеб…– прорычала Люба, поднимаясь с места. Я посмотрела на неё и положила руку ей на плечо, поглаживая, как бы успокаивая, одним взглядом говоря, что «всё хорошо». Я медленно поднялась со стула, села на парту и перебросила ноги вперед так, что парень оказался между ними. В помещении наступило молчание, все уставились на нас, даже, как я могла заметить, Шастун оторвался от экрана телефона. Неужели?! Тот факт, что меня только что унизил бывший, не смог отвлечь Антона от телефона, а молчание смогло. Удивительно. — Куда? На тусовку маленьких девочек? Нет уж. Извольте, — я не понимала, что творила, но продолжала вести себя вызывающе. Я, блять, буквально надругалась над ним и его окружением, а он стоял с открытым ртом и пожирал меня взглядом. — Серебрякова, да что ты себе позволяешь! — запищала Аня, хватая Кирилла за руку и отводя от меня. Чтобы соприкоснуться бедрами, нам не хватало всего лишь сантиметров пяти. Я чувствовала его тяжелое дыхание. Видела как в гневе и накатывающем возбуждении у него расширялись зрачки. Но я продолжала смотреть на него прямо. Потому что, если он подумал, что так просто может прийти, оскорбить меня и начать качать свои права передо мной спустя столько всего, то он сильно ошибался. Я люблю взаимность. И сейчас я возвращала ему должок. Пускай, и самым противным способом, выводя его. — Моя личная жизнь вообще не должна волновать тебя. Если я не афиширую своими отношениями, это не значит, что их нет. Я ж не ты, маленький мальчик, которому вечно нужны новые игрушки, который хочет, чтобы все видели, какие они, — я покосилась на Аню. — Да, я уж точно не ты, Валерия, — он засмеялся. Этот чёртов индюк засмеялся?! — Предложение остаётся тем же, если захочешь прийти, то можешь не платить за выпивку, у меня есть хороший друг, который, я думаю, будет не против, как ты выразилась «найти новую игрушку». Он заплатит за тебя, родная. Молчание давило. Никто не осмеливался даже громко выдохнуть. Я залипла на секунду, прикрыв глаза. Набрав полные лёгкие воздуха, я спрыгнула с парты, поднялась на носках выше и залепила этому полудурку пощёчину, затем схватила сумку и куртку и ушла из аудитории. Из глаз полились слёзы. Я не рассчитывала на всё это. Я не хотела всего этого. Он даже не заступился за меня. Он просто сидел! Сознание продолжало издеваться надо мной, подкидывая картинки выражения лица Антона, которым он меня одарил на паре. Я в очередной раз была права в том, что в тот вечер он не был искренен со мной. О какой любви, чувствах, дружбе или общении может идти речь, если он даже вступиться не смог? Кирилл при всей группе начал унижать меня. Да, даже Люба… даже Люба… Не заметив, я выскочила из университета и оказалась под дождём. Обернувшись, я заметила подругу, которая, по всей видимости, шла за мной. — Девочка моя, прости, что я не заткнула этому придурку рот сразу же. Я хотела, но ты меня остановила. — Люба сжала меня в объятиях, водя руками по спине. Я уже не просто плакала, я захлебывалась слезами и дождем. Он все смывал. Он должен был успокаивать, холодить разум, но у него не очень-то и получалось. — Люба, — только спустя несколько минут я открыла глаза и заметила, что она выскочила за мной без верхней одежды, и уже кучу времени мокла под дождём в одной кофточке. — Возвращайся в универ. — Пойдём вместе, Лер, посидим в буфете. Чай попьем. Тебе это нужно, — Люба улыбнулась и перед тем, как потянуть меня за собой в корпус, проговорила, — Эти два долбаёба ещё попляшут. Один со сломанной челюстью, чтобы не смог больше говорить о тебе такие вещи, а второй со сломанными руками, чтобы в иной раз знал, что эти руки ему нужны, чтобы защищать мою девочку. Я засмеялась, вытерев лицо этим долбанным снудом, из-за которого сегодня утром врезалась в Шастуна, и всё же последовала в буфет за подругой.

***

— Вот он козлина, а! Уму непостижимо, Кирилл такую чушь нёс, а этот сидел и молчал, — Люба не могла остановиться уже минут десять после того, как мы зашли в буфет. Благо, там сидеть и беседовать нам позволял большой обеденный перерыв. — Люб, всё норм, он же мне никто по сути… ну… как оказалось. Мы не общаемся уже неделю… — Тем более. Знаешь, Лера, он заявил, что влюблён в тебя. Но так себя не ведут влюблённые парни. — О, ещё как ведут, — усмехнулась я, горько вздыхая. — И вообще я же говорила, что всё это ложь, он был пьян, поэтому нёс чушь. А я дура, что... Не важно. Ну, а сегодня – он же мне не обязан. Да, я расстроилась… Любая бы расстроилась. — Нет. Он просто обязан был встать со своего грёбанного места и дать этому… блять. Без мата никак, извините, — Люба посмотрела в сторону женщины за прилавком и виновато улыбнулась, — Дать этому уёбку по лицу. Он даже не пошёл за тобой. А когда я выходила из аудитории за тобой и посмотрела на него, он отвёл взгляд. — Что ты сделала? — хотелось сыронизировать и сказать пресловутое: «девочки, я снова в шоке». Потому что именно в нём я и была. — Люба, зачем? Надеюсь, кроме этого взгляда, ты ничего не делала? Ты же не лезла в это, как мы и договаривались? Да? — произнесла я с укоризной, заглядывая прямо в глаза подруге, надеясь отыскать в них ответы. Ответ был на поверхности, она вмешалась. Несмотря на мои запреты. Пиздец. — Люба, зачем? Что ты сделала? Быстро мне говори, — отчеканила я. Люба покраснела и оглянулась вокруг, чтобы лишние уши не услышали нашего разговора. Хотя, чего уж там, мы сегодня устроили такое шоу, что не заметить или не подслушать чего-то было крайне сложно. — Мы же вчера с Ильей время проводили. Вечером Шаст приехал, ну я и спросила вчера у него, зачем он уезжал. Он думал, а точнее надеялся, что это ты попросила поинтересоваться, но я быстро вспомнила, что ты говорила… и ляпнула совсем не то, что нужно было. — Что. Ты. Ляпнула? — отчеканила я, закатив глаза. — Дословно: «Это её не интересует. Она же тебе сказала тогда всё вечером. Не строй надежд.» –Люба… — Прости… Я хотела… — начала она, но резко остановилась, подняв голову вверх и посмотрев за меня. — Лер, — за моей спиной раздался голос, который естестественно принадлежал Антону. Хотя я и удивилась его появлению. Я развернулась и вперилась в него взглядом. Он выглядел подавленным, но всё таким же холодным… и обиженным? Да он издевается. Дуйся дальше, мне уже плевать, если честно. — Что? — Покурим? — Я бросила, Шастун, — ответила я, встала из-за стола и, пройдя мимо него, направилась к выходу из буфета, не дожидаясь Любы. Судьба — сука. Официально и беспрекословно.

***

Следующая пара прошла спокойно. Как же всё-таки хорошо, когда ты одна. Показав всем видом, что я не намерена обсуждать с подругой её вмешательства в моё недообщение с Антоном, я пересела от нее, переместившись с первой парты на самую последнюю, располагавшуюся за компанией Лены. Плюхнувшись на стул, я вставила в уши наушники и отключилась от мира на целый час. Думать надоело. Я так запуталась, была так истощена, что хотелось спать, чем я собственно и занялась, позорно накрывшись тетрадкой. Музыка в наушниках не позволила услышать, как все собираются домой, так как пара закончилась, и проснулась я от прикосновения холодной ладони к моей лбу. Сквозь сон я не поняла сначала, почему она показалась мне настолько холодной, но, открыв глаза и увидев перед собой Шастуна, до меня дошло, что виной всему была груда металла на его пальцах. Он на металлоискателе, наверное, по часу стоит, да? — Не смей ко мне больше прикасаться, Шастун, — хриплым ото сна голосом, прорычала я, приводя себя в порядок. Волосы на голове растрепались и превратились в воронье гнездо. — Где все? — я не сразу поняла, почему вдруг в аудитории стало пусто, и что в ней забыл Антон. Свалил бы со всеми, чё нет-то? — Пара, как полчаса закончилась. Меня попросили закрыть аудиторию, я и остался, — Антон села напротив на стул, обхватив бедрами сидушку, а спинку руками. Ужасно развратное зрелище, совершенно не подходящее к нашей ситуации. — Понятно. Я не хотела сейчас с ним разговаривать, поэтому стала собирать вещи, чтобы поехать домой. — Лер, ты можешь меня выслушать? — произнёс Антон, когда я уже надевала куртку. — Зачем? — я серьёзно не понимала, что ему от меня надо. — Думаешь, нам не о чем поговорить? — Антон встал вслед за мной, надвигаясь на меня. Я ошарашенно на него взглянула. — Антон, отстань от меня. Вопреки словам Кирилла, я ‐ не игрушка. И мне надо домой. Мой голос больше не выдавал ни язвительных нот, ни презрения. Только усталость и грусть. — Дай мне шанс. Ты же когда-то дала шанс ему, — всё то время, что мы разговаривали он надвигался на меня, пока я не уперлась спиной в стену. И, наверное, я должна была почувствовать страх или что-то вроде того, когда он расставил ладони по обеим сторонам от моей головы, чуток сместив корпус на меня вниз, но единственное, что я ощутила, – это давление и возбуждение. Господи, Шастун, не возвышайся так надо мной. И прекрати так говорить и смотреть! Но он продолжал, понизив голос: — Я признался тебе в чувствах. Закончил отношения с Леной. Не нарушал твои границы… — Зато сейчас очень нарушаешь, — я не узнала свой голос. Это точно я? Так и спалиться не далеко. Хотя он, скорее всего, уже сам всё понял. — Я подслушал ваш разговор с Любой в буфете. Я думал, все, что она мне вчера наговорила, это твои слова. Поэтому сегодня так себя повел. Ты бы знала, как я хотел, дать ему по лицу. Но я был так зол и обижен за всё, что повёл себя ещё хуже. Я должен был заступиться. Прости меня, Лер. Он больше не говорил, он шептал. Раскусив мою извращенную суть полностью, он понял, как можно на меня воздействовать. А мне, больной дуре, всё это нравилось, мне нравился Антон. И даже после недели игнорирований и сегодняшней «судьбоносной» ситуации, ничего не изменилось. Но признаваться ему в этом, я естественно бы не стала. — Ты мне не обязан, Шастун. А теперь, — я закрыла глаза, попытавшись собраться с силами, чтобы вытянуть себя из его хватки, — Отойди. Он хмыкнул и улыбнулся, проводя языком по губам. Антон, блин, ты никогда не был таким раньше. О каких твоих сторонах я ещё не знаю? — Одно условие, — его руки оказались на моей талии, и я инстинктивно потянулась вперед, вставая на носочки, чтобы лучше слышать и видеть, хотя, кого я обманывала… Такое положение прямо-таки вопило о поцелуе, как и моё тело. Разум потихоньку начинал сдавать позиции. — Какое? Если это… — начала я, но договорить Антон мне не позволил. Наклонившись, он поцеловал меня, сначала почти невесомо касаясь своими горячими губами моих. Мои руки сразу же каким-то невообразимым образом оказались на его шее, и я приложила огромные усилия, чтобы не застонать прямо ему в рот, когда Шастун сжал мою талию своими огромными лапищами с килограммами железа на пальцах и углубил поцелуй, пройдясь зубами по нижней губе. Твою мать, судьба, пускай, я потом буду это отрицать, потом сто раз обо всём пожалею, но, прости меня за мои слова ранее. И спасибо.