***
— Привет, — услышала я со спины до боли знакомый голос и обернулась. — Чего тебе? Передо мной стоял Кирилл, но только уже без своих издевок и девушки, что было не странно. Я, более чем, уверена, что вчерашняя особа была рядом только для образа крутого мальчишки. Когда мы ещё были вместе, он так же, как и сейчас приходил ко мне, чтобы поговорить наедине. Весь такой покладистый и вечно невиноватый. Так было и сейчас. Поэтому чувство ностальгии на несколько мгновений накрыло меня с головой. Я окунулась в тот период, коря себя за раннее пробуждение, и за то, что я приехала на пару раньше всех остальных. — Воу, — он даже физически сжался, почувствовав волны негодования и отвращения, исходящие от меня. — Лер, я хотел поговорить. Да что ж они все хотят со мной поговорить? — О чём? — потихоньку я начинала злиться. Хотя можно было отметить, что моя злость была перманентной. Это же Кирилл, по-другому мы не умели. Кроме того, воспоминания об его вчерашнем выкиде были ещё свежи, поэтому он очень рисковал, подходя ко мне вот так, когда, кроме нас, в аудитории не было никого. Да и кто его вообще пускает в универ? И вахтершу успел соблазнить? — Я вчера повёл себя, как урод… — Да что ты?! Правда? Я откровенно издевалась, но, как ни странно, не испытывала от этого ни удовольствия, ни боли. От мысли, что Кирилл больше не вызывал во мне тех же чувств, что раньше, мне стало спокойнее, поэтому я откинулась на спинку стула и всмотрелась в его лицо, улыбаясь. Говоря о чувствах, я имела ввиду те, что обычно испытывают в отношениях. В нашем случае, в прошлом естественно! Это крайне важно уточнить, так как когда я даже в мыслях обобщала или говорила себе: наши отношения, меня сразу же начинало мутить. — Кирилл, всё норм. Успокойся. Ты поступил, как придурок, но ничего удивительного в этом нет. Мы давно не вместе, и ты не должен передо мной отчитываться, — проговорила я, заглядывая прямо в глубину его зрачков. На минуточку, раньше я крайне редко так делала, смущаясь или боясь такого прямого контакта. — Лера, я…мы не разговаривали с тобой даже после того случая… — Не надо туда лезть, это прошло. Мы расстались. И мы не обязаны оставаться после этого лучшими друзьями. Я против таких разговоров. — Но я настаиваю на нём, Лери, — произнёс он. — Не смей называть меня так никогда, — вспылила я. — Мне плевать, на что ты там настаиваешь. Отъебись от меня, придурок. Вспыхнув, как спичка, я сжала челюсти. Какая блять ещё Лери? Да кто он такой? Кирилл ухмыльнулся и приблизился ко мне, останавливаясь в паре сантиметров от моего лица так, что оно оказалось в районе его грудины, далее он наклонился к моему лицу, нагло смотря то на мои губы, то на шею. Вот же урод… — Я скучаю по твоим зубкам, Серебрякова. И скучаю по тебе. Воспринимай это, как хочешь, но я жду тебя и твою подругу сегодня. А и ещё можешь взять с собой этого своего двухметрового истукана, будет отличным украшением. Не думаю, что он сможет хоть что-то сделать. Мне рассказали, что у вас какие-то мутки. Но я знаю, что тебе такие, как он никогда не нравились. Не обманывай себя, Лерочка. Вчера он сидел и, как дурак, смотрел на то, как я тебя позорю. Я бы никому не позволил так разговаривать с девушкой, которая мне не безразлична. — Закрой свой гадский рот. На минуточку, это ты меня и оскорблял. А остальное — не твоё дело, — прошипела я, отодвигаясь от него, как можно дальше. — Зачем тебе я на твоём «празднике»? — Я же сказал: хочу поговорить. И соскучился, ты оглупела? — Нам не о чем говорить. Можешь закатать губу, я не приду. К этому моменту мы с Кириллом уже поравнялись, бросая друг на друга колкие взгляды. Он меня бесил. Бесила его уверенность в том, что я до сих пор могу реагировать на его мерзкие слова и на него так, как реагировала, будучи в отношениях. По обыкновению тогда я плыла только от одного его взгляда и забывала обо всём, особо не переживая о том, как он назовёт меня или как оскорбит в процессе. — Ты сама ко мне придёшь, Лер, — ухмыльнулся парень и расположил свои мерзкие ладони на моей талии. — Убери руки от меня. Быстро, — я отшатнулась от него, больно врезая в стол, стоящий сзади. Он же начал наступать на меня, прижимая к столу. — Ладно, пока, Лери, — склонившись к моему уху, прошептал Кирилл и, отстранившись от меня, вышел из аудитории. — Пиздец, — проговорила я, кажется, вслух. Тут точно нужно было покурить.***
Когда я вернулась в аудиторию, пара уже вовсю шла. Протиснувшись между партами, я приняла решение сесть одна. Усевшись, я осмотрелась и заметила Шастуна, сидевшего за первой партой, и Любу, расположившуюся на ряд дальше от него. Они не должны были заметить меня, так как я зашла в аудиторию с другого входа, находящегося за их спиной. Говорить ни с кем мне не хотелось, ибо пришлось бы снова вспоминать всё, что произошло и объясняться. Хотелось просто лечь под плед в обнимку с подушкой и пролежать так весь день. Однако, помешав моим размышлениям о грандиозных планах, на мой телефон пришло сообщение. Шастун, 9:32 Лер, давай обсудим вчерашнее? Шастун, 9:33 Я видел, как ты вошла в аудиторию, и не дам тебе снова убежать «по делам». Я закатила глаза, ничего ему не ответив. «Ну как ты не поймешь, Антон, я хочу обниматься, может, малость целоваться (ладно, не малость), а не говорить. Я устала, меня прессует бывший, а ещё у моей подруги язык без костей. И ты тут такой красивый, и в то же время бесишь меня, я тебя ещё не простила кстати… » — именно это (и, наверное, ещё кучу всего) мне хотелось ответить ему, но я сфокусировала своё внимание на лекторе, говорившем о каком-то мироустройстве.***
— Антон, я тебе же объяснила, что не хочу разговаривать, — твердила я, казалось, уже в сотый раз. — Лера, ты считаешь нам не о чем поговорить? Шастуну, конечно же, удалось перехватить меня после пары. Я даже противиться этому не стала, смирно зашагав за ним в курилку. Любу я поприветствовала объятиями и тихим: «привет». Мне ни в коем случае не хотелось мучить её своим молчанием, поэтому я написала ей сообщение, в котором, если вкратце, говорилось о том, что «я не в обиде, но, пожалуйста, больше так не делай». На это она ничего не ответила. Это немного обижало, но я понимала, что, возможно, ей просто нечего сказать. — Ладно, Антон. Ты прав. Нам есть о чём поговорить, — проговорила я спустя минуты молчания после его вопроса, — Но знаешь, я так устала за последние дни, что аж дым поперек горла встаёт. И если ты сам не знаешь, с чего начать и что сказать, то я пас. Мне хочется спокойствия, и пусть это и избегание проблем. Но я считаю, что я имею право на это. В ответ на свою «проникновенную» реплику я ждала всего, что угодно: обвинений, обид, даже проклятий, но уж точно не объятий. Да таких, что мне вдруг захотелось разреветься от нежности. Этот двухметровый мужчина просто заключил меня в объятья, а мне не оставалось ничего больше, чем обнять его в ответ. В районе живота сразу же запорхали бабочки, а мысли в голове, в свою очередь, превратились в кашицу. — Сейчас заходим за шаурмой и идём ко мне. Какой-нибудь фильм на фоне, горячий чай, вкусная еда и плед, что думаешь? — проговорил Антон, кладя свою голову мне на макушку. Вдруг я заулыбалась, как дурочка или умалишённая. Благо, Шаст этого не видел, так как моё лицо было спрятано за полами его расстегнутой куртки. — Шоколад и мармеладки. — Что? — Антон поднял свою голову и отодвинулся от меня, всё же не отнимая своих горячих ладоней от моей талии. Он улыбался так же, как я, по всей видимости, полностью разделяя мои чувства. А чувства ли? Может, только влечение? Лучше об этом не думать. — Добавим к всему, что ты назвал, шоколад и мармеладки, и никто не пострадает, — пролепетала я и, закусив губу, посмотрела на него с ухмылкой. Через мгновение мы оба засмеялись. Чёлка Шастуна упала на лоб, и я поспешила её поправить, в привычном для него жесте заправляя её выше. Прикоснувшись к мягким кудряшкам, я задержала дыхание, отчётливо ощущая его запах. И почему я его не ощущала? Видимо, мои рецепторы блокировали эти чёртовы нотки моря и табака. Я больше никогда не смогу съездить на море или покурить, не вспомнив при этом Антона. Кажется, случилось то, чего я так тщательно избегала. И до чего ты докатилась, Лера?!***
— А где Макар? По итогу, сразу после нашего разговора мы рванули домой на такси. Хорошо, что прямо под квартирой, которую снимали Шаст и Илья, была расположена точка быстрого питания и супермаркет. Накупив всяких вкусностей, мы завалились в гостиную, обустраивая наше место для отдыха. Я всячески старалась блокировать мысли о том, чем приходилось для нас наше такое времяпрепровождение. Моя романтичность глупо указывала на то, что это было «свидание». Но разум твердил: «нет». И лучше бы они заткнулись, потому что, как только мы сели на диван, налили чай, расставили еду на столик и включили какой-то фильм Marvel, я начала нервничать, а от того и выдавала глупые вопросы по типу: А Макар где? — В Воронеже, — ответил Антон, отпивая чай из кружки с Человеком-Пауком. Ясно. Выбор фильма был очевидным, заметь я эту кружку раньше. — Ясно, — проговорила я, смотря в экран. Мои ладошки запотели, а на лбу проступила испарина. Я очень давно не проводила время, а в частности, смотрела что-то с парнем. С Любой — часто, периодично. С каким-либо парнем — последний раз с Кириллом, и то, потому что я выпросила. Он не любил диванные посиделки с чаем. — Что-то не так, Лер? Тебе жарко? Хочешь, я окно открою? Я посмотрела на Антона и нелепо улыбнулась. Всё. Теперь он точно поймёт, что я волнуюсь и разговора не избежать. А, может, это его тайный план? Молчать — пока я сама не заговорю. — Нет, не надо, Тош, все хорошо. Блять… Какой «Тоша»?! Серебрякова, ты такая дура! — Я… извини… Анто… Антон не дал мне договорить. Приблизившись к моему лицу, он поцеловал меня в уголок губ, как бы прося разрешения на полноценный поцелуй. В ответ на его действия я выпустила воздух из лёгких и приоткрыла губы, целуя его в ответ. Этот поцелуй был нежным. Антон отодвинул плед, который я ещё минуту назад держала мёртвой хваткой, и приобнял меня за талию, поглаживая спину своими пальцами. Сегодня, на удивление, он не надел свои украшения, что я отметила, когда он прошёлся ладонью по спине, не обжигая кожу холодом колец. Мне срочно нужно было коснуться его тела и попробовать на вкус участок кожи на шее. Клянусь. В ту самую минуту это был вопрос жизни и смерти. Поэтому одна моя рука поднялась по его широкой спине к волосам, несильно сжимая их на затылке, а вторая остановилась на шее. В ответ на мои касания Антона едва заметно тряхнуло, что вызвало мою довольную улыбку. Антон ответил на мои действия ухмылкой, отодвигаясь от моих губ, чтобы хватануть нужную порцию воздуха. Я сделала точно так же, напоследок всё же укусив его за шею. — Лера, не делай так больше, — прошипел Антон, его ладонь резко переместилась с моей спины на обратную сторону моей шеи, фиксируя голову и отодвигая меня подальше. — Как? — я захлопала глазами, органично делая вид, что не понимала его. — Вот так. Не успела я опомниться, как зубы Шастуна вонзились в изгиб моей шеи. Я всхлипнула и, повторив его действия, обхватила его голову ладонями, намереваясь отодвинуть его от своей чувствительной шеи. Но он не поддался, в отместку, пройдясь зубами по моим ключицам. — Я… поняла, — чуть ли не проскулила я, добавляя, — Давай смотреть твой... этот Марвел. Антон засмеялся, встав с дивана, он открыл окно на проветривание, буквально читая мои мысли. Да уж, он точно знает, как меня отвлечь.***
— Лер, пойдем на кровать ляжешь, — прошептал Антон. Я очнулась и резко встала, понимая, что уснула на середине фильма. — Бля, Антон, прости меня, ладно? Я просто плохо спала ночью, поэтому… Мне было вкусно и интересно, но ты такой теплый, вот и усыпил меня. — Да ладно, всё хорошо. Я даже рад, что ты поспала. Если честно, по тебе видно, что ты давно не высыпаешься. — Ну спасибо, Шастун! — возмутилась я, хлопнув его по руке. Антон засмеялся, и я больше не могла на него злиться. Такая версия времяпрепровождения за последнее время — самое лучшее, что со мной могло случиться. — Но, наверное, я лучше поеду домой. Уже... Кстати, сколько уже времени? — я начала оглядываться по сторонам, взглядом ища настенные часы. Всё же не все такие старики, как я, и не у всех дома висят часы… — Восемь вечера, — ответил Антон и, подхватив пальцами мармеладку, отправил её в рот, — Ты никуда не поедешь, Серебрякова. Завтра выходной, уедешь утром. Я постелю тебе другое постельное белье в спальне, если хочешь. Чистое! — Вау, а когда это мы такими властными стали, а? — прохихикала я, рассматривая в тенях света лицо Антона. Его поза была расслабленной и спокойной. Мне так хотелось поддаться соблазну и уснуть в его объятиях снова, чтобы проснуться с ним рядом, но мысли больше сдерживать не представлялось возможным. Поэтому нужно было уезжать, иначе мы сто процентов бы поругались. — Антон, мне нужно домой, — повторила я, попытавшись встать, рука Антона, лежавшая на моей ноге, не дала мне этого сделать. — Зачем? — Всё это неправильно. Я, правда, хотела провести с тобой время, не думать ни о чём, но больше не могу себя сдерживать… Мне надо уехать. — Всмысле? Что именно «неправильно», Лера? — голос Антона превратился в сталь, он резал им мои ушные перепонки, оставляя зябкий холод. По всей видимости, его не радовали мои слова. Милый, спешу сообщить, мне тоже они не нравятся, но так надо. Иначе случится беда. — То, что мы делаем. — А что мы делаем «неправильно»?! — он повысил голос и отодвинулся от меня, садясь на край дивана. — Мы целую неделю не общались после того, как ты обвинила меня в том, что я «неправильно» расстался с Леной, потом я «неправильно» хотел с тобой поговорить, «неправильно» поцеловал тебя, но ты ведь отвечала… Сегодня же я решил, что нужно пойти к тебе навстречу, не стал давить, да так же, как и вчера, после твоего позорного побега, пригласил к себе, устроил всё, чтобы тебе было комфортно. Не задавал вопросов. Не давил. И это снова «неправильно»? — Я не об этом, Тош… — А о чём ты? Объясни мне, пожалуйста. Я просто не пойму. Все вокруг неправильные, а ты? Ты правильная? Я не знала, что ответить. Наши перепалки или ссоры никогда до этого момента не были похожи на что-то такое. Антона разрывало от обиды, отложенных «на потом» чувств. В этом была моя вина, и я не знала, что же мне следовало сделать, чтобы искупить её. Чтобы ему стало легче. — Прости меня, — эти два слова должны были сорваться с моих губ, но я услышала их от него. К моменту, как Шаст сказал это, он уже убирал мусор в пакет. А я так и сидела на диване, уставившись в одну точку. Казалось, прошло больше десяти минут. — Нет, это я должна извиняться, — я очнулась от ступора и подошла к нему со спины, когда он закрывал окно. Он резко обернулся и посмотрел на меня. — За что? — его голос сквозил недовольством. — За то, что избегала, молчала, пыталась держать дистанцию, качала на эмоциональных качелях, — я отступила на шаг от него, так как мне показалось, что расстояние между нами молило о том, чтобы его сократили. Но я не могла. Мне нужно было сохранять хладнокровие, а в руках Антона я не могла думать ни о чём, кроме него. — Прошлые отношения внесли правки а моё поведение. И я не виню никого, но я закрылась, возвысилась надо всеми, считая, что так станет легче. — Стало? — уже без капли недовольства и обиды поинтересовался Шастун. — Да, — коротко ответила я, добавив, — Было легко, пока мы не начали всё это. — Что именно мы начали, Лер? — Курить, — ответила я первое, что пришло в голову после «целовать друг друга», и Антон подорвался на месте от смеха. — Блять, Лера, — он продолжал смеяться, опираясь ногами о подоконник. — Ой, иди ты в жопу, Шастун, — вдруг во мне взыграла непрошенная обида, и я отвернулась от него, ища взглядом телефон, чтобы вызвать такси и уехать. — Ладно-ладно, Лер, курить, так курить, — этот милый до упомопомрачения мерзавец обнял меня сзади, прижимая к своей груди. — Не обижайся, пожалуйста. У меня с этими эмоциями непонятки… то злюсь, то смеюсь, как беременный. О как же я тебя понимаю, Шастун! Я не про беременность, если что, тьфу тьфу тьфу, тук тук тук, такого мне не надо. — Найди мне телефон и вызови такси, тогда я разобижусь, — услышав в моей речи смешливые нотки, Антон развернул меня к себе и чмокнул в щёку, довольно улыбаясь. — Уже делаю, Кэп. Он отсалютовал мне двумя пальцами, подал телефон со столика, сел в кресло и принялся заказывать такси, изредка поглядывая на меня. — Всё, такси приедет через минут десять где-то, — я тут же отправилась в прихожую, чтобы надеть верхнюю одежду и обувь, Антон пошёл за мной, также одеваясь. — Я тебя провожу. Покурим? Он многозначительно заиграл бровями, за что я не сильно, но ощутимо, толкнула его в плечо. Невыносимый дурак.