Куришь?

— Антон, — прошипела я, отодвигаясь от него и от его манящих губ. — Лера, что не так? — возмущенным голосом прорычал Антон, расположив свою ладонь на моём бедре. — Что не так? Ты серьезно? — я отодвинулась ещё дальше, рукой нащупав включатель светильника на тумбе. В комнате стало светлее, и я смогла рассмотреть лицо Антона. Над бровью у него виднелась ссадина, костяшки руки, сжимавшей моё бедро, были сбиты, а волосы взъерошены. Он совсем с катушек слетел? — Зачем ты подрался? Что всё это, блять, значит? Почему ты не пошёл за мной? Почему поверил кому-то, но не мне? — парень смотрел на меня устало и… виновато. Да, его глаза блестели, но уже не от алкоголя, а от вины. — Лера, успокойся, — серьезным тоном произнес он, сжимая в руках бедро до сладостной боли. Я не знала, почему, несмотря на мои обиды и возмущения, я возбуждалась сильнее. Вид потрепанного Антона, такого властного, хулиганско-злого, завязывал узел внизу живота. Эмоции просто распирали меня изнутри, и я не знала, куда деться, и что сделать, чтобы мне стало легче. — Я психанул, Макар и Люба меня успокаивали, отговаривали… мне всё это сказали девочки, с которыми ты танцевала, с потока. — Что они тебе сказали? Ну? — по всей видимости, понимая, что этот разговор будет не самым приятным и задержит нас на этой точке надолго, Шаст поднялся и сел у изголовья кровати, возвышаясь надо мной и смотря на меня своими пьяно-зелёными глазами. Лучшее, что я видела. Но признаваться в этом (даже самой себе) не желала. Прошлые признания пришлись так себе. — Так и сказали, «Кирилл и Лера зажимаются у толчка», — выдохнул Антон, семеня взглядом по мне. На мне была его футболка, и до меня только сейчас дошло осмотреть его целиком и полностью. Он сидел с голым торсом у изголовья кровати и облизывал пересохшие губы. Боже, дай сил мне выдержать эту бессмысленную трёпку. — И ты поверил? — Да. Поверил. Сама знаешь, какой я вспыльчивый бываю. Тем более ты никогда о нём не говорила. Когда мы ещё встречались с Леей, она рассказывала, что это твоя большая и единственная любовь, после которой ты ушла в себя. Я думал, он сломал тебя. Предполагал, что к таким, как он, всегда возвращаются. Но старался отогнать эти мысли потом, но… сегодня не смог, — Антон отнял ладонь от моего бедра и сжал руки в кулаки, морщась. — Ты ушла. Я не пошёл за тобой. Но попросил Лею. Вы вроде бы подружились... Или не знаю, просто попросил. Я знал, что ты на меня наорёшь. Да и сам не хотел с тобой говорить… — Что было потом? — Я пошёл за Кириллом. Нашёл его в доме и спросил кое-что, он ответил, мы с ним начали цапаться, я дал ему по лицу. Дальше почти сразу нас остановили. Я ушёл покурить, потом меня нашла Лея и сказала, что ты в порядке, что ты спишь… Потом мы и с ней поговорили, я ей всё выложил… — Что ты ей выложил? — перебила его снова я, не в силах терпеть его размеренную речь. Он растягивал слова и пытался держать голос спокойным. Удавалось у него, к слову, плохо. Он вспыхивал, сбивался и злился. Такого Антона я ещё не видела, поэтому вкушала каждую эмоцию, которую могла различить на его лице в полумраке. Будь моя воля, я бы осветила эту комнату тысячами лампочек, навешала бы кучу камер, чтобы запечатлеть всё. Такими откровенными разговорами ранее мы не промышляли, отнекиваясь и замолкая при каждом удобном моменте. — Про ситуацию с толчком, про Кирилла, про наше с ней расставание, про то, что я и с ней так себе поступил, но я извинился, правда. А она дал мне леща, словесного, конечно, за то, что я не подумал и психанул, за то, что развел шоу, заставил тебя плакать, — Антон виновато хмыкнул, пальцами пробегаясь по моей щеке, — Прости меня, я такой долбаёб. Я знаю, что между вами ничего не может больше быть. Но я приревновал. Еблан. Я положила свою ладонь поверх его руки и поднесла её на свет, рассматривая костяшки. — Боже мой, Антон, — он скривил лицо, когда я, не подумав, обожгла своим дыханием ссадины. — Прости. Я подула на ранки, аккуратно целуя каждое покраснение над ними. Как маленький котенок, я щекой ластилась к тыльной стороне его ладони, прикрыв глаза. — Никогда больше не смей драться из-за меня, слышишь? Сначала поговори со мной. Нормально. Без психов. А потом уже маши кулаками, если будет повод. Я наконец открыла глаза и посмотрела на Антона, который приблизился ко мне и поднёс свободную ладонь к моему подбородку, поднимая моё лицо и приближая его к своему. — Хорошо, прости, — она поцеловал меня в нос, — Я так сильно тебя люблю, — дальше его губы очертили дорожку от одной скулы к другой, и от бывалой злости не осталось и следа. Нежность, щемящая грудную клетку, встретилась с опаляющей страстью, поглощая нас полностью. — И я тебя люблю, дурачок, сильно-сильно, — наконец-то наши губы соединились в поцелуе, клеймящем и собственническом. Я подалась навстречу его движениям, оказавшись восседавшей на его коленях. И почти сразу же ладони Антона приподняли меня выше, резко опуская вниз, врезая в стояк. — Твою ж… — зашипела я, распаляясь сильнее от горячих ладоней Антона на моих ягодицах, которые направляляли мои движения вверх-вниз, заставляя плавно скользить по его члену сквозь брюки так, как было нужно ему. Никогда я не думала, что наш первый раз случится так. Я даже не представляла, что настолько сильно нас поглотят эмоции. Не прекращая целоваться, я провела ноготками от шеи к ключицам и далее по его груди, которая вздымалась от частого дыхания, вгоняя меня в своеобразный транс. В ответ на мои касания Антон глухо застонал, переместив ладони под мою футболку, поднимая её, а после и вовсе от неё меня избавляя. — Когда я переодевал тебя, чуть не умер. Ты такая красивая, — прошептал он мне на ухо, исследуя касаниями мою грудь. Я прогнулась дугой, когда Антон сместил свои губы ниже и прошёлся ими по шее, а после переместился на торчащий сосок, покусывая и посасывая его в ритм моим движениям на его члене. Одежда ни разу не препятствовала возбуждению. Поднимаясь и опускаясь, я шипела и стонала. Не зная, куда деть свои руки, пальцами я запуталась в кудряшках, оттягивая их, от чего Шаст пошатнулся, резко отстраняясь от меня. — У меня с собой нет презерватива, Лер, — выдохнул он, гипнотизируя меня в полутьме своими черными зрачками. — Украдем у хозяев, я более чем уверена, что в тумбе они есть, — уверенно произнесла я и поднялась на ноги, добавив, — Снимай штаны, я тебя хочу, Шастун. Он ухмыльнулся, встал с кровати и медленно начал расстегивать брюки, заставляя меня наблюдать. — Твою же мать, Шастун. Прекращай свой стриптиз! Либо я кончу до того, как ты будешь во мне, — завопила я, со стоном опустившись к тумбочке и шаря руками по полкам. — Не переживай, не кончишь, — низким голосом с хрипящими нотками произнес он, опускаясь на постель. — Нашла? — Да, — пытаясь разглядеть на свету упаковку, я подтвердила свои догадки. — Держи, — я передала ему упаковку, но потом резко передумала, — Хотя нет, дай сюда. Я хочу сама. Антон повиновался, передавая мне в руки заветную упаковку. Я практически по-звериному оскалилась, вытащив из неё презерватив, и расположилась на бедрах Шастуна, который уже лежал на подушках, ожидая меня. Приспустив резинку боксеров, я тоже решила подразниться, и провела языком по прессу, спускаясь ниже. Антон застонал, как мальчишка, стоило мне, приспустив трусы, провести пальчиками по его эрекции, аккуратно размазывая предэякулянт по члену. Посмотрев на него снизу вверх, я снова ухмыльнулась и, поцеловав, головку члена, провела по всей длине языком. — Перестань дразниться, либо сейчас я повалю тебя на живот и оттрахаю, — рыкнул Антон, подаваясь бедрами вверх. — Думаешь, я не буду этому рада? — хихикнула я, надев наконец-таки на его член презерватив. Поймав абсолютно сумасшедший взгляд Антона, я продвинулась выше, направляя рукой его в себя и опускаясь на всю длину. Прикрыв глаза от сладостного распирающего изнутри чувства, я не заметила, как наши позиции поменялись: одним рывком Антон оказался сверху и начал плавно двигаться, сцеловывая с моих губ негодование. — Ты такая… такая… — он задыхался от чувств, и я его понимала, сама была на грани того, чтобы кричать от наслаждения. — Почему мы, блять, так долго тянули? Столько всего упустили. — Я задавала тебе этот вопрос в машине, Шастун, — промурлыкала я ему в губы, кусая верхнюю, а потом нижнюю, — Ты сказал, что тебе от меня не нужен только секс. — О, я точно соврал, — возвращая мне укусы, проговорил он, ускоряя фрикции. Мои руки сразу же расположились в его волосах, мы пытались сдерживать стоны, но звуки шлепков наших тел, вздохов и скрип кровати поглощали разум. Я растворилась в моменте, не отдавая отчета своим действиям. В голове вспыхнула одна единственная мысль, озарившая и включившая мой мозг. Я люблю его больше, чем когда-либо. Чем кого-либо. И всё, что было не имеет значения. Он мой. А я его. Это самое важное.

***

— Лер, вставай, — открыв глаза, я простонала от боли в мышцах. — Что? Уже? Куда? — пролепетала я, впившись в растрепанного Шастуна взглядом. — Домой сейчас поедем, не хочу никого видеть, поэтому давай по-быстрому свалим, а? — Антон чмокнул меня в щеку, надевая свою футболку. Я же лежала голая и ничего не понимала. Впрочем это моё обычное состояние. — Мы уснули час назад, Шастун, давай поспим ещё. Похер на всех. — Нет. Мы трахались слишком шумно, ты хочешь краснеть и что-то кому-то объяснять? Нет? Ну и вот. Вставай, вещи на стуле. Благо, твой самый лучший и любимый парень закинул их в сушилку, прежде чем лёг в постель. — Цены ему нет, — прохихикала я, нехотя натягивая на себя одежду. — А ещё у него задница зачётная. Я вас как-нибудь познакомлю, он тебе понравится. Антон рассмеялся и, опускаясь на постель, поцеловал меня в макушку. — Всё, давай, одевайся, — произнёс он, просматривая в телефоне погоду. — Там дороги размыло, наверное, пиздец. — Да, дождь ужасный был, — решив поддержать разговор, ответила я, и воспоминания потоком обрушились на меня. Кажется, мой мозг к такому не привык. Поэтому я на пару минут загрузилась. Машина. Тёплый воздух. Антон. Шашлыки. Музыка. Медляк. Поцелуи. Смех. Алкоголь. Много алкоголя. Туалет. Кирилл. Разговор. Обвинения. Шастун. Люба. Макар. Слёзы. Дождь. Лея. Кровать. Снова Антон. Извинения. Ссадины. Боль. Страсть. Возбуждение. Нежность. Поцелуи. Секс. Мокрая футболка. Горячее тело. Дыхание. Признания в любви. Сладкий сон. — Ау, ты там что зависла? — Я… одеваюсь, — оторвавшись от выстраивания своеобразного ассоциациативного ряда в голове, я огляделась и поняла, что сижу в наполовину надетых джинсах. — Спеши, там внизу кто-то уже ходит, — сказал Антон, кривясь. Я его понимала. Тоже не хотелось кого-то видеть. Хотелось оставить всё наше лично-интимное в тайне, в сумраке, в полумраке. В этой комнате. Навсегда запечатать воспоминания, чтобы никто не смог о них узнать, ими воспользоваться в своих целях. Поэтому, включив внутреннюю скорость на сто, я надела оставшиеся вещи и обувь, пока Антон заправлял кровать. А после последовала за ним, тихо, практически на носочках пересекая помещения дома. У машины мы оказались быстро, и оба заулыбались, как сумасшедшие, сев на сидения. — Операция «свалить незамеченными» пройдена успешно, — отшутилась я, разглядывая Антона, который почему-то даже не старался заводить машину. — Что мы ждём? В ответ на мой вопрос он повернулся и посмотрел на меня ехидно, вгоняя в краску, заставляя прочувствовать смущение и стыд за то, что мы творили двумя часами ранее. Я первая поцеловала Антона, при этом проведя рукой по его брюкам, сжимая плотную ткань, пальцами впиваясь. Антон ознаменовал мои действия кратким стоном и быстро отстранился, шумно выдохнув. — Сейчас нужно потерпеть до дома… — будто для самого себя прошептал он, добавляя, — Блять… Дома Макар с Любой. Поедем к тебе? — Погнали, хотя нет… подожди. Я задумалась, рассматривая тучи через лобовое стекло. Люба и Макар его отговаривали и успокаивали от стычки со мной. Нам нужно было поговорить с Любой, срочно. Как сказал Антон ранее, «закрыть гештальт, чтобы началось что-то новое». Да. Так и нужно было сделать. Просто поговорить. Всё понять. Чтобы отпустить. Ведь это даже не будет слабостью, это подход взрослого человека. Так же? — Что? — отозвался Антон, заметив, как изменилось моё лицо. — Давай сначала ко мне, а потом к тебе, надо поговорить с Любой, хочу разобраться во всем. — Хорошо, окей. Я уж подумал, что ты не хочешь… ну… — Антон, я хочу всё. Просто надо «закрывать гештальт»… А ещё кстати, ты говорил, что о чём-то спросил Кирилла, вы о чём-то говорили, а потом поцапались. О чем? Антон напрягся и вдруг начал заводить машину. — Ты не уйдешь от этого вопроса, Шастун, — бросила я, журяще смотря на него. — Поговорим об этом потом, хорошо? — сказал он, выезжая на дорогу. Я кивнула и, откинувшись на сиденье, прикрыла глаза. Спать хотелось сильно.