Другая ночь

«О боже, как похожи Лакеи и вельможи!» (к/ф «Тень, или Может быть, всё обойдётся» 1991 г. Песня «Люди»)

Вернувшись в управление после разговора с Верой Кречетовой, Штольман встретил в коридоре Трегубова. Полицмейстер весьма почтительно что-то объяснял своему спутнику — молодому человеку в щегольском английском костюме. Внешне посетитель держал себя вежливо, но в лице его легко читался еле сдерживаемый гнев. — Яков Платонович, — обернулся к следователю Николай Васильевич, — князь Мещерский интересуется, как продвигается дело об убийстве его отца. — Почему преступник до сих пор не арестован? — раздувая ноздри, вопросил Лев Дмитриевич. Штольман бросил на князя короткий внимательный взгляд. — Мы не можем пока сказать, кто преступник, — холодно пояснил он, — идет следствие. — Здесь и думать не о чем, — вздернул подбородок князь, — это сделал егерь. Кречетов. — Он пока только подозреваемый. И не единственный, — пожал плечами Штольман, — скажите, Лев Дмитриевич… — Ваше Сиятельство! — резко поправил его князь. Штольман на секунду сжал зубы. — Где вы сами были, Ваше Сиятельство, в день убийства Дмитрия Львовича? Повисла взрывоопасная тишина. Вытаращив глаза, возмущенно воззрился на следователя Трегубов. На лице князя появилось выражение оскорбленного достоинства. — Я был в Петербурге, — отчеканил он, — и в Затонск приехал только вчера. После того, как мне телеграфировали. Если мои слова, — он чуть повысил голос, — нуждаются в подтверждении, то я могу предоставить свидетелей. Честь имею! Кивнув полицмейстеру, Лев Дмитриевич направился к выходу. — Да что же вы делаете, Яков Платонович? — с видом одновременно грозным и несчастным спросил Трегубов. — А, собственно, в чем дело? — поднял бровь Штольман, — у князя тоже есть мотив. Он наследник большого состояния. Да и с отцом у них были разногласия. — Егеря нашли? — перевел разговор Трегубов. — Антон Андреевич… — начал Штольман, но тут хлопнула дверь, и Коробейников ввел в участок хмурого человека в сером, сдвинутом на лоб картузе. — Вы были совершенно правы, Яков Платонович, — возвестил сыщик, — вот вам Кречетов! В лесной сторожке прятался. — Ведите в кабинет, — коротко распорядился Штольман. Егерь не возмущался. Не пытался сбежать. Спокойно вошел, снял картуз, и сел на указанный стул, изучающе глядя на сыщиков. — Почему скрывались после смерти князя Мещерского? — спросил Штольман. — Думал, разберетесь за это время, — ответил Кречетов, — и настоящего убийцу поймаете. А если я под рукой — зачем еще кого-то искать? — А вы, значит, не убивали? — не стал реагировать на выпад Штольман. — Не убивал, — егерь смотрел очень серьезно, — только если пуля срикошетила. Но это невозможно! Думал уже. Я в лису стрелял, и не мог промахнуться. Дмитрий Львович стоял за моей спиной. Ему нехорошо стало, он и отказался от выстрела. «Давай, мол, ты, Тимоша!». Откуда та пуля прилетела — не знаю. Но точно не из моего ружья. — Однако лисы нигде не оказалось. Ни раненной, ни мертвой. И пули — тоже. Кречетов молчал. Только в светло-карих глазах мелькнула понимающая усмешка. — Вчера вечером на вашу жену напали, — неожиданно сообщил ему Штольман. Кречетов вздрогнул. Привстал. — Что с ней? Кто?! — А не вы ли? — спросил Коробейников. — Чтобы я … Верушку? Хоть пальцем? — впервые повысил голос Кречетов, — что с ней?! — Ничего серьезного, — ответил Штольман, — но пока находится в больнице. Кто ее так ненавидит? — Молодой князь, — объявил егерь, — жить он из-за Веры спокойно не может. Все считал, что у них с Дмитрием Львовичем что-то есть. А тот к Верушке, как к дочери всегда относился. — Она и есть его дочь, — подтвердил Штольман. — Теперь понятно, почему Дмитрий Львович был против нашего брака, — усмехнулся егерь, — почти княжна, и Тимофей — крестьянский сын. Знатный да потомственный … охотник. — Князь возражал, и вы? Лицо Кречетова приняло упрямое выражение: — Дмитрий Львович… Он ко мне хорошо относился всегда. Просто для Веры хотел кого-то другого. А я не отступил! — на последних словах егерь повысил голос. — Он не грозил, что лишит Веру Николаевну наследства? — остро глянул на подозреваемого Штольман. — Мы и не ждали от него ничего, — твердо ответил Кречетов, — я на службе остался, Вера школой заведовала. Если бы уйти пришлось — тоже не пропали бы. Следующий вопрос прозвучать уже не успел. Из коридора послышались голоса и шаги, а через секунду дверь кабинета широко распахнулась. Раньше Штольман знал только одну даму, которая могла влететь сюда без стука и доклада. Однако на сей раз он ошибся. Правда, Та Самая Дама тоже присутствовала, но, что редкость, не в авангарде. Шагнула через порог следом за своей спутницей, и тихо замерла у стены, с видом немного виноватым, но решительным. Первой же в кабинет вбежала госпожа Кречетова. — Тимоша! — Верушка! Вскочив с места, егерь крепко обнял жену, прижал к себе так, что у нее слетела шляпка. И вдруг нахмурился, отстранил, внимательно вглядываясь в бледное лицо Веры, «украшенное» следами побоев. — Кто обидел тебя? — спросил он сквозь зубы. — Не знаю… — шептала Вера, тихо касаясь его щеки, — неважно! Я, — она резко привернулась к сыщикам, встав так, чтобы заслонить мужа, — я хочу сделать признание. Сказано было столь грозно, что всем на мгновение показалось — она сейчас признается в убийстве. Видимо, даже супругу пришла в голову эта мысль. — Вера! — Это я, я уговорила Тимофея спрятаться в сторожке, — продолжала Кречетова, — и не потому что он виноват, а как раз наоборот! — Неправда, я сам так решил, — глянул исподлобья егерь. Снаружи опять раздался шум, правда, на этот раз дежурный попытался задержать посетителя. — Не положено! Коробейников выглянул в коридор. — Там господин Вольпин, — пояснил он, — госпожу Кречетову ищет. Не отходя от мужа, Вера раздраженно дернула плечами. — Все-таки пришел за нами, — пробормотала она. Анна только вздохнула у стены. — Стоп, — грозно объявил Штольман. Все замерли. Следователь встал и подошел к двери. — Дежурный, уведите арестованного, — велел он, — и пропустите господина Вольпина. Вера, не обращая ни на кого внимания, снова обняла мужа. — Я не виноват, — сказал он, проводя ладонью по ее волосам. — Я знаю, — ответила она, — и докажу это! Резко разомкнула объятия, сделала шаг назад. Едва не наткнулась на приблизившуюся Анну. Та крепко взяла Веру под руку, кивнув Тимофею. Он улыбнулся жене, повернулся и с достоинством последовал за полицейским. В дверях он едва не столкнулся с Вольпиным. Тот шарахнулся в сторону, словно боясь замараться, проводил Кречетова уничижительным взглядом, и тут же заговорил, обращаясь к Вере: — Ну я же говорил вам, Вера Николаевна, я предупреждал! Кого вы защищаете! Вы теперь — богатая женщина, у вас может начаться совершенно иная жизнь. Убийце положена каторга, вам разрешат развод, и… Вера, которая все еще смотрела на дверь, затворившуюся за мужем, произнесла так, словно не могла поверить собственным ушам: — Что вы говорите, Иван Христофорович? Вы в своем уме? — Вера Николаевна! — тот прижал руки к груди в молитвенном жесте, — именем вашего отца заклинаю — одумайтесь! Дмитрий Львович хотел обеспечить ваше будущее, он сам говорил мне, когда обдумывал завещание… — А вот это уже интересно, — прочувствованная речь была прервана Штольманом, — то есть вы знали о завещании князя? — Д-да, — несколько испуганно закивал Вольпин. — И позвольте спросить, давно ли? — Около двух месяцев, если не ошибаюсь… — Что?! Вера выдернула руку у Анны и шагнула к Вольпину, возмущенно глядя ему в глаза. — Так вот почему вы, — как раз два месяца назад — начали предлагать все эти… гнусности! Уговаривали уйти от мужа, делали признания! — Нет-нет, все не так! Вера Николаевна, я всегда был вашим преданным другом, деньги тут не при чем. Мне страшно видеть, как вы тратите жизнь на этого… — Замолчите! — гневно выкрикнула она. Однако Вольпин, приняв какое-то решение, откашлялся, и спокойно произнёс: — Я не хотел причинять вам боль, Вера Николаевна. Думал уберечь, но… Но сейчас я официально заявляю, что видел, как на охоте ваш муж повернулся к Дмитрию Львовичу. И выстрелил в него. — Неправда, — без малейшей паузы отвергал обвинение Вера. — Господин Вольпин, дача ложных показаний карается законом, — сухо предупредил свидетеля Штольман. Тот гордо вскинул голову — только очки сверкнули. — Я готов нести ответственность за свои слова. Анна еле успела подхватить покачнувшуюся, как от удара, Веру. *** Когда, подписав показания, Вольпин удалился, несколько минут никто не произносил ни слова. Анна первой нарушила молчание: — Вера, я сейчас провожу вас обратно в больницу. Думаю, до завтра вам лучше побыть там. Только… подождите меня, пожалуйста в коридоре — буквально пять минут? Хорошо? — Хорошо, — бесцветно произнесла та. Машинально взяла поданную Коробейниковым шляпку, и скрылась за дверью, не простившись. — Она бы все равно пришла сюда, — обратилась Анна к сыщикам, — сбежала бы и пришла. Я думала навестить ее сегодня, передать подарки от учеников. И застала в больнице Вольпина. Он рассказал Вере, что Тимофей арестован, и она объявила, что пойдет в полицию. Я поняла, — щеки Анны вспыхнули, — что меня бы на ее месте тоже ничего не удержало. И решила, что лучше провожу, и прослежу чтобы ничего не случилось. — В этом вопросе очень вас понимаю, — усмехнулся Штольман. — Яков Платонович, я уверена, что Кречетов невиновен, — горячо продолжала Анна, — ко мне приходил дух князя. Он просил помочь Вере! — Но не ее мужу? — негромко уточнил сыщик. — Нет, — вынуждена была признать она, — но еще Дмитрий Львович сказал, что нужно найти лису. Это очень важно! — Но лисы там не было, — вмешался Антон Андреевич, — и ее крови тоже. А по следам ничего определить не удалось — охотники затоптали, когда спешили на помощь к раненному. — Кто-то мог забрать ее специально, — предположил Штольман, — да и с выстрелами дело не столь однозначное. Что ж, значит еще раз исследуем место охоты. И думаю, необходимо получить разрешение на обыск в доме князя Мещерского. __________________________ Продолжение следует.