Другая ночь

«Но, внезапно, вдруг чего-то испугавшись, Захотели вы позвать на помощь друга…» (к/ф «Тень, или Может быть, всё обойдётся» 1991 г. Песня «Сны Принцессы»)

Утром Штольман отправился в имение Мещерских. Слова Антона Андреевича, появление в больнице Тобольцева, и собственные рассуждения о благодарности и ее отсутствии, навели сыщика на интересную мысль. И если все получится, они сумеют защитить Анну без вооруженных столкновений с жителями города. Потому что разогнать и напугать, конечно можно. Только ненависть к Анне Викторовне после этого не только не исчезнет — увеличится стократ. И все равно выльется в попытку самосуда, непредсказуемую и страшную. Но ведь в Затонске есть люди, которым Анна сделала добро! Даже находясь во власти Тени, допроситься от которой помощи было сложно. И все-таки случалось и такое. Не говоря уже о последних неделях, когда настоящая барышня Миронова себя не щадила в попытках сделать мир лучше. Вот, Иван Алексеевич Тобольцев сразу понял Штольмана. Пусть и сомневаясь в своем даре убеждения, он пообещал в разговорах заступаться за Анну Викторовну, отметая все обвинения в колдовстве. И касаясь, конечно, истинных причин эпидемий, которые случались не только в этом году, и не только в Затонске. И уж точно не доктор (и не медиум!) Миронова несет за них ответственность. Теперь Штольман собирался вовлечь в свой план людей, которые знали о способностях Анны, не боялись их, а кроме того — были искренне ей признательны. Ему вообще-то тоже, но это никакого значения не имело. Для себя сыщик ничего подобного затевать бы не стал. Вера Николаевна Кречетова — женщина образованная и широкомыслящая, к тому пользуется уважением у простых людей, чьих детей она обучает. Тимофей Кречетов сам родом из крестьян, и наверняка знает, с кем и как нужно поговорить, чтобы успокоить народ, поверивший в злую ведьму. Новые наследники князя еще не успели прибыть в имение. Но в письме, как было известно в городе, попросили госпожу Кречетову приглядывать за домом. Так что, кроме хлопот из-за сгоревшей школы, на Веру Николаевну свалилась еще и эта обязанность. Эпидемия тоже наверняка прибавила тревог. Анна упоминала, что умерла одна из маленьких подопечных молодой учительницы. Удастся ли застать на месте Веру Николаевну? И где именно? Начать Штольман решил с дома Тимофея и Веры, где временно проводились и школьные занятия. Решение оказалось верным. С дороги было хорошо видно, как поодаль, на месте пожара, вовсю идут восстановительные работы. А возле дома Кречетовых небольшая группа ребят собралась вокруг молодой женщины, в которой сыщик узнал Веру Николаевну. Она что-то сказала ученикам, те загомонили в ответ, и устремились к крыльцу. Сбивали снег с валенок, отряхивались, и более-менее степенно входили в дом. Штольман быстро зашагал через двор, чтобы успеть перехватить учительницу. — День добрый, Вера Николаевна, — окликнул ее сыщик. — Здравствуйте, — обернулась она. По серьезном улицу Кречетовой пробежала тень. — Что-то случилось, господин Штольман? — Я, вероятно, задерживаю вас, — он кивнул на дверь, за которой скрылся последний ученик, — но дело очень важное. — Не беспокойтесь, с детьми сейчас будет проводить урок моя помощница, — сказала Вера Николаевна, — она новенькая, но ей можно доверять. Нам сейчас очень нелегко. Тимофей занялся стройкой, но какие-то вещи там не решить без меня. Учеба… Из-за эпидемии мы теперь занимаемся маленькими группами, в две смены, и все время проверяем — нет ли признаков болезни. Она вздохнула, и нервным движением стиснула руки в черных перчатках. — Не могу даже вырваться в город, навестить Анну Викторовну, — продолжала Кречетова, — я слышала, что врачи сейчас буквально живут в больнице? — Да, — подтвердил Штольман, — и именно об Анне Викторовне я и хотел с вами поговорить. … Вера Николаевна слушала внимательно, сдвинув темные брови. Лицо ее становилось все более решительным, а в глазах разгоралось искреннее возмущение. — Какой ужас! — вынесла она вердикт, — позор. Двадцатый век на пороге — и какие-то средневековые страхи! Как обидно и несправедливо. Бедная Анна Викторовна! — Вы сможете помочь? — спросил сыщик. — Непременно! — судя по всему, Вера Николаевна уже обдумывала стратегию действий, — я поговорю с учениками, обойду их родителей… Я уже объясняла им, откуда берется болезнь, и какие меры надо соблюдать. Значит, расскажу снова! И о том, что врачи делают все возможно, рискуют собой, спасая больных! Вот и весьма важный повод вырваться в город. И Анну Викторовну навещу. — Она будет рада, — улыбнулся Штольман, — но, скорее всего, скажет, что вы зря рискуете, при вашей работе — с детьми. Вера Николаевна задумалась на минуту, и покачала головой. — Наверное, вы правы. Но я все равно зайду к ней. — Ваша помощь и так может оказаться бесценной. И господин Кречетов… — Да! — подхватила Вера Николаевна, — Тимофей может поговорить и с рабочими, которые восстанавливают школу, и с другими. Он-то точно знает, как их можно убедить. — Примите мои соболезнования по поводу той девочки, — негромко произнес Штольман, — Анна Викторовна говорила, что ваша ученица… Вера Николаевна опустила глаза. — Это страшно, — с трудом сохраняя спокойствие, ответила она, — ее родители теперь себя винят. Все так быстро произошло. Они думали, — простудилась, что-то там от кашля заварили… А когда спохватились, и в больницу понесли, было поздно. Я поэтому учеников теперь каждый день осматриваю, кто не пришел — посылаю узнать, что случилось. Пока новых случаев у нас в школе не было. — Пусть он будет единственным, — от души пожелал Штольман, — благодарю вас, Вера Николаевна. — Пока не за что, — вздохнула Кречетова, — но я сделаю все, чтобы помочь Анне! *** Антон Андреевич возвращался в участок. Расследовать оказалось нечего. В полицию обратился купец Коробов, с заявлением о пропавшей дочери. Однако, не успел Коробейников толком начать опрашивать домочадцев, младшая сестра исчезнувшей девицы предъявила родителям письмо. Откуда и выяснилось, что уехала та добровольно, тайно обвенчавшись накануне с малознакомым приезжим из столицы. Причем любовь среди причин столь неожиданного поступка не значилась. Новоиспеченный супруг подписал бумагу, разрешающую девушке поступить на курсы, чем и завоевал ее глубокую признательность, потому что от отца она подобного не смогла добиться. Молодая уже пара была на пути в Санкт-Петербург, и не существовало причин для преследования. Совершеннолетия беглецы достигли, фамильные ценности из дому не прихватили… Уголовное дело обернулось в итоге чисто семейным, хотя все равно наводило на интересные размышления. Кто прав — родители, желающие дочери своего счастья, или девушка, избравшая другой путь? И чем обернется для нее принятое решение? Не принудит ли фиктивный муж к настоящему браку? Имеет право. Поди докажи — о чем вы там до венца договаривались. И с разрешением на учебу тоже самое — сегодня подписал, а завтра и забрать бумагу может. И стоило ли отцу так упираться? Не в кабаре ведь танцевать — учиться дочь хотела. Можно было бы и поближе что-то сыскать, и компаньонку ей нанять — семья-то не бедствует. Нет, решил переупрямить. Ну а девушка сама выход нашла. Антон вдруг осознал, что «болеет» именно за беглянку. Хочется, чтобы у нее все сложилось. И учеба, и брак. Раз уж обвенчались они с этим «освободителем», так пусть полюбят друг друга. А то сколько таких историй случалось раньше! Фиктивный брак заключили, в разные стороны разъехались. А потом раз — и настоящая любовь к кому-то из пары приходит. Но пожениться уже нельзя… И развод — дело долгое, дорогое и хлопотное. Коробейников вздохнул. Якову Платоновичу такой вот брак всю жизнь переехал. Антон не слишком был в курсе подробностей, но главное уяснил. Что не Штольман вовсе, а его подлый Двойник не пожелал держать слово, данное Анне Викторовне. И «на минуточку» обвенчался в тюрьме с Нежинской, надеясь на ее скорую смерть. Брр, и подумать-то тошно. И как себя при этом сам Штольман чувствовал? И Анне теперь каково? Антон Андреевич даже остановился, представив, что было бы, успей его Тень жениться на Полине! Или хотя бы заключить с ней официальную помолвку. Никуда бы уже настоящий Антон деться не смог, дал слово — держись. И вот, связанный по рукам и ногам, встретил бы Валентину Сергеевну… Валю. Он мотнул головой, отгоняя непрошенные кошмары, и совсем рядом услышал какую-то возню и крики. Антон рванул на шум, свернув в тупичок между сараями. Там он увидел, собственно то, что и ожидал — двух мальчишек, катавшихся в снегу, и упоенно мутузивших друг дружку. — Полиция! — как можно громче гаркнул Антон, подойдя поближе. Драчуны шарахнулись в разные стороны, словно ими из рогаток выстрелили. Один ухитрился проскочить мимо Коробейникова на улицу, а вот второго сыщик успел схватить. На него обиженно и сердито глянули черные глаза. Под левым уже наливался хороший фингал. — Стеклов! — узнал Антон маленького свидетеля по делу князя, — Иван, чего ж вы не поделили-то? — А ничего, — буркнул Ваня, — не будет Анну Викторовну ведьмой называть! — Так, — Коробейников задумался. Впрочем, мальчишку не выпускал. — Скажи-ка, Иван, — поинтересовался Антон, — твой отец так же думает? — А тож! Сам тут бабку Тереньтеху окоротил, когда она раскаркалась! Батя умный у меня, и в колдовство не верит! И Анну Викторовну уважает, потому что она лечить умеет. И с нами в школе занималась, как и Вера Николаевна. Вот! Глаза у Вани стали совсем сердитыми, словно он и Коробейникову пытался доказать невиновность Анны. И верную позицию бати. — Молодцы вы с отцом! — объявил Антон, выпуская, наконец, мальчишку. Тот отступил на шаг, и недоверчиво уставился на сыщика. — Ты снег-то к синяку приложи, — посоветовал Антон, — а то совсем глаз заплывет. И пойдем к твоему отцу сходим. Да не жаловаться! Дело у меня к нему есть. Важное. Сыскное. Невиновного человека опять защитить надо. *** Разговор со Стекловым прошел успешно. Чучельник сам был возмущен гулявшими по Затонску слухами о колдовстве, пытаясь им противостоять и без просьбы Антона. Тем удивительнее, что Анну Викторовну он знал совсем мало, однако доверял ей полностью. — Так сразу видно — барышня, вроде Веры Николаевны, — пояснил Стеклов, — настоящая! Как бы это… Живая. Вон, чучела мои — хороши! Да ведь не звери. Так, оболочка одна. Вот и люди такие есть. Не душа, а пакля внутри, и глаза — стеклянные. А госпожа Миронова — человек! Кто же еще с нашей ребятней так возиться будет, как Ванька рассказывает, — убежденно закончил он. Простившись с неожиданным союзником, Антон шел в участок в настроении почти приподнятом. Штольман упоминал утром, что похожий разговор у него состоялся с Тобольцевым. Теперь следователь собирался обратиться к Кречетовым. Выходило, что и Коробейникову удалось посодействовать плану начальника, дабы защитить Анну Викторовну. Ноги сами понесли Антона к зданию больницы. Нужно же у дежуривших там городовых узнать — все ли в порядке. А может быть, и Валю повидать удастся. Или хотя бы узнать о ней у Анны… Из ворот вышел сердитый господин Клюев. Что-то зачастил он к врачу, вчера тоже, говорят, приходил. Коробейников хмуро кивнул. Клюев, кое-как справившись с собой, вежливо поприветствовал его в ответ. И тут же стремительно двинулся дальше. Никаких тревожных сообщений у городовых не было. Антон вошел в больницу, с надеждой окинул взглядом коридор. И замер. Потому что у окна стояла Анна Викторовна, глядя перед собой какими-то остановившимися глазами. А рядом с ней, спиной к Коробейникову темным росчерком возвышалась фигура, увенчанная шляпкой с вуалью. Госпожа Аникеева. Она услышала шаги, обернулась. В тот же миг и Анна, вздрогнув, словно отмерла, устало облокотившись на подоконник. Лицо Полины, окаменевшее в первый миг, осветилось нежной просительной улыбкой — как всегда, при виде Антона. Чувство вины мешало Коробейникову подозревать Полину. Но ее подозревал Штольман, а значит, и Антону не след ей доверять. И вообще, Анна Викторовна, судя по всему, не слишком рада визиту подруги. Так что сейчас он, Коробейников, возьмет хозяйку книжного магазина на себя, и уведет отсюда. Жаль только, что Валю повидать не удалось. __________________________________ Продолжение следует